Квази-мо. Роман 2012 года

Олег Васильевич Северюхин

Учитель средней школы Алексей в самый неудачный день жизни написал письмо отчаяния в Кремль, расстался с любовницей и подрался с милиционером. От суда его спас адвокат Люций Фер в обмен на контракт о продаже души, подписанный кровью. Кто вставал на пути Алексея, становились похожи на звонаря Квазимодо. Алексей стал успешным бизнесменом и участвовал в международных переговорах. Теневые политики решили использовать безграничные возможности Алексея и предложили ему стать президентом страны. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

В отделении милиции не было специальной комнаты для допросов с привинченными к полу столами и табуретами, и зарешёченными окнами под потолком. Такие комнаты есть в следственных изоляторах и в тюрьмах. У американцев в каждом фильме есть комнаты, оснащенные полупрозрачными зеркалами, через которые ведётся наблюдение за допросом, оставаясь в то же время невидимыми.

Я всегда испытывал недоверие к зеркалам, если нельзя заглянуть за обратную сторону его. Да и ещё неизвестно, что есть в глубине самого зеркала. Мне всегда казалось, что зеркало отражает всё, что находится за нашими спинами. То, что боится показаться нам на глаза, прячется за спиной. У кого есть ангел-хранитель, тот отгоняет всю нечисть, а люди без ангелов-хранителей вынуждены бороться за свою жизнь сами.

Иногда ночью в слабоосвещённой комнате в зеркале мелькают тени и непонятно, дружелюбны они тебе или враждебны. Целое царство теней. Одно неосторожное движение, и ты уже там, в зеркале, смотришь оттуда на оставшуюся там жизнь и думаешь, где всё-таки лучше? Там или тут? И совсем непонятно, с какой стороны настоящее, с этой или с той.

Меня привели в комнатку для свиданий. Не для любовных свиданий, а так, чтобы уединиться с посетителем, не приглашая его в зону служебных помещений. Пустая комнатка, которую убирают раз в месяц по понедельникам. Колченогий стол с потрескавшейся столешницей, два скрипучих стула с дерматиновыми спинками и сиденьями.

За столом сидел изящно одетый человек лет сорока. Аристократическое лицо. Безукоризненная прическа. Тёмно-синий однобортный костюм, чёрная рубашка и белый галстук. То ли эстрадный певец, то ли мафиози из латиноамериканских соединенных штатов. На столе кожаный портфель с застёжкой.

— Алексей Алексеевич, — вскочил со стула и направился ко мне нарядно одетый человек, — садитесь, извините, присаживайтесь вот сюда, — он подвинул ко мне стул, — а вы, любезный, — он обратился к дежурному по отделению, — позвольте нам переговорить, так сказать, тет-а-тет.

Дежурный понимающе кивнул и вышел.

— Давайте знакомиться, — адвокат протянул мне руку, — Алексей Васильевич Петров, ваш адвокат…

— Какой адвокат? — удивился я. — У меня и денег на адвоката нет, да я и не вызвал никакого адвоката.

— Как это не вызывали? — в свою очередь удивился Алексей Васильевич. — В первый раз вы меня вызывали тогда, когда выходили из своей квартиры, то есть из той квартиры, которую вы снимаете для жилья. Второй раз вы вызвали меня, когда уходили от своей любовницы. И третий раз вы вызвали меня, когда бросились в драку на милиционера. Неужели ничего не помните? Здорово они вас отделали, но не волнуйтесь, им ещё икнется за это. Всё в природе взаимосвязано. Тот, кто распускает кулаки в реальной жизни, будет получать сторицей в той жизни и, я вам скажу по секрету, та жизнь есть, и она более суровая, чем эта.

— Что-то я вас совсем не понимаю, — сказал я адвокату, — я никого не вызвал и никуда не звонил. Вы хоть понимаете, что значит — вызывать?

— Кончено, понимаю, Алексей Алексеевич, — с улыбкой сказал адвокат, — можно позвать кого-то по имени-отчеству, по фамилии, по должности или профессии, наконец. Неужели до вас не доходят мои намёки?

— Намёки на что? — не понимал я.

— Как на что? — пытался объяснить мне Алексей Васильевич, поражаясь моей непонятливости. — Вы трижды произнесли мою профессию.

— Я? — моему изумлению не было предела. — Я три раза произнёс слово адвокат?

— Не адвокат, — поднял вверх указательный палец, — а…

Я лихорадочно думал. Что я, дурак, что ли? Не помню, что я говорил? Но я говорил-то про себя, а не кричал во всё горло. Что я сказал себе перед выходом из дома? Чёрт подери. А что я сказал перед выходом от дамы? То же самое. И именно с этими словами я бросился на мента. Но я же не знал, что он милиционер. На его цивильной одежде не было никаких погон, никакой портупеи с пистолетом. Но я чертыхнулся перед тем, как полезть в драку. Это я-то, который ни разу в жизни не дрался, стал драться с мужиком здоровее меня? Так кто же сидит передо мной? Кто может прийти на помощь при словах «чёрт подери»? Чёрт, что ли?

Я улыбнулся и сказал:

— Чёрт.

— Точно, Алексей Алексеевич, — адвокат развёл руки так, как будто держал в руках большой мяч. Нет, всё-таки не мяч, а земной шар, — наконец-то догадались. И учтите, я не бросаюсь к кому-то по первому зову. Только к избранным и только тогда, когда вызов мой был обоснованным и солидным.

— Что же у меня такого солидного? — неуверенно спросил я.

— Вы человек честный, планы у вас мировые, и совесть у вас есть, а всё это вместе редко уживается, — сказал Алексей Васильевич, — честные люди к мировым проблемам не стремятся, а у наполеончиков всегда проблемы с совестью. А у вас как-то всё ужилось вместе. А ещё хочу вам доказать, что все ваши прописные истины яйца ломаного не стоят.

— И для этого вы пришли в милицию, чтобы побеседовать на этические темы с заключенным? — язвительно спросил я. — Кстати, правильно говорят — гроша ломаного не стоят.

— Извините, Алексей Алексеевич, так ли это важно, яйцо или грош, — улыбнулся адвокат, — давайте-ка мы сразу оформим документы. Деньги за ваше освобождение я уже отдал. За тысячи лет от Рождества Христова на земле ничего не изменилось. — Он напел — На земле весь род людской чтит один кумир священный, он царит над всей вселенной, тот кумир — телец златой! Этот идол золотой волю неба презирает, насмехаясь, изменяет он небес закон святой! Вот протокол о вашем задержании, по этому номеру уже зарегистрировано другое правонарушение, но ваше освобождение будет действительным только после подписания договора о нашем с вами сотрудничестве.

— Каком сотрудничестве? — не понял я. — Это что, я душу вам должен продать?

— Считайте так, — сказал Алексей Васильевич, — не были бы вы моим тезкой, я бы и пальцем не шевельнул. Но раз я шевельнул пальцем, то я должен иметь какую-то плату. Денег мне не нужно, любому могу сколько угодно дать. Да и я властитель чревоугодия, прелюбодеяния, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия и гордыни. То есть тех грехов, которые присущи вам, богославам православным. Вот я и хочу передать вам управление этими грехами, а самому удалиться на покой.

— Как это на покой? — снова не понял я. — Вы хотите сделать из меня чёрта?

— Как бы не так, — сказал мой собеседник, — мною стать нельзя. Я — Люций Фер, Люцифер, светоносный и в небесной иерархии я был не самым последним. Оставим в стороне частности, но в вину мне ставят гордыню. Хотя и свергли с Олимпа, но власть над землей не отняли. Вы же можете стать только моим помощником. Чем больше моих качеств перейдёт к вам, тем больше человеческих качеств будет у меня. Справедливо?

— А если я не соглашусь, — сказал я, — тогда как?

— Не страшно, — сказал адвокат, — я просто встану и уйду. Вас отведут в камеру, и всё пойдёт своим чередом. На зоне вспомните меня, но будет уже поздно. Я не прощаю невежества или слабоволия. За ошибки каждый расплачивается сам. Будете паханам сказки рассказывать о том, как чуть не продали душу дьяволу, да заартачились, а они будут смеяться над этим. Вы человек самостоятельный, видите приемлемый для себя выход из создавшейся ситуации, и мое предложение вам не подходит. Гуд бай, май фрэнд.

Адвокат открыл портфель и стал укладывать туда чёрную кожаную папку с серебряным тисненым вензелем в верхнем углу.