Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры

Нина Малкина, 2023

Маски сорваны, все тайны раскрыты, но Квертинд не собирается меня щадить. Ещё вчера боевой маг и отличный стрелок, сегодня я стала одной из разодетых в шелка и лицемерие кукол. Ожил мой самый затаенный кошмар – я оказалась в Мелироанской академии благородных дев.Здесь у меня нет друзей, нет радостей и не осталось даже сил на борьбу. Ментор утверждает, что это пойдёт мне на пользу. Я же… просто пытаюсь не сдохнуть.Меня зовут Юна Горст. И я начинаю создавать себя снова.

Глава 1.

Дочери Мелиры

Как сладок сна конец, и новое начало

Уже зовёт меня на бой с самой судьбой.

Пусть замыслу богов я снова проиграла,

Но всё ещё дышу под Красною Луной.

Песня Сирены отзвучала и растворилась в косых солнечных лучах, что пробивались сквозь прозрачный полог.

Ажурные кованые столбики кровати поднимались к самому потолку. Они удерживали невесомый балдахин нежно-голубого цвета. Я лежала в ворохе шёлка, лент и кружев, как новая игрушка в подарочной коробке, поджав колени к груди, и лениво наблюдала, как по прозрачной ткани ползёт красная букашка.

Роскошная постель представлялась мне смертным одром, гробницей погибшей Юны Горст, для которой больше не было ни времени, ни пространства, ни настоящего, ни будущего. Только драгоценное прошлое. Вся жизнь, с которой я рассталась, походила на яркого жучка: вот мелькнули алые с пятнышками крылья, и крохотные лапки оторвались от шаткой опоры, взмыли в воздух и вместе с хозяином вылетели в окно, чтобы никогда больше не вернуться.

Я тяжело вздохнула и перевернулась на спину. Кажется, вчера я рухнула на постель прямо в одежде и проспала не меньше суток, будто сон был не естественным, а снова, как и недавно, наведённым. Кто-то заботливо раздел меня и похитил всю одежду, оставив от прежних времён только часы и браслет, скрывающий чёрные вены. После беглого осмотра обнаружился ещё и заполненный песком тиаль. Он сиротливо лежал на прикроватной тумбочке рядом с колокольчиком и графином воды.

В открытое окно доносились далёкие отзвуки прелестной музыки: таинственный пианист наигрывал бодрую мелодию. Приглушенные девичьи голоса вторили птичьей трели, слабый ветерок трепал балдахин. В тёплых струях, проникающих из сада в комнату, разливался упоительный аромат лаванды, океана и влажной свежевспаханной земли. Южная осень заметно отличалась от северной: даже в утренней прохладе чувствовалось дуновение зноя.

В мыслях, теле и сознании поселилось равнодушное оцепенение. Подняться с постели не было сил. Я бы так и лежала до самого вечера, но дверь скрипнула и тело инстинктивно напряглось, ожидая нападения.

— Да тише ты! — раздался раздражённый шёпот. — Разбудишь ещё!

И следом — едва слышное торопливое цоканье когтей по дубовому полу. Я приподнялась на локтях. В комнате мелькали чьи-то силуэты, но рассмотреть точнее из-за полога было сложно.

— Кто здесь? — негромко спросила я, напрягая зрение.

Край балдахина отъехал в сторону, и на меня уставилась пара огромных тёмных глаз под длинными пушистыми бровями на удивительно хорошенькой мордочке рудвика.

— Проснулась! — пискнуло милое создание и неожиданно ловким прыжком забралось на мою постель.

Я непроизвольно отпрянула и натянула на нос одеяло.

— Стрилли! — гневно крикнули сзади, но тут же злость сменилась звонким девичьим смехом, когда Стрилли, дважды крутанувшись вокруг себя и разметав широкую юбку, устроилась строго напротив моего лица. Влажный нос и короткие завитые усы подрагивали.

— Теперь вы моя хозяйка, лу-ли, — доверительно сообщила рудвик, подперев мордашку мохнатыми кулачками.

Пушистое создание лучилось искренним счастьем. Стрилли оказалась весьма хорошенькой и такой же кукольной, как и всё вокруг: миниатюрной, со светлой блестящей шерстью и густыми ресницами. Подол лёгкого, в мелкий цветочек платья был прикрыт белоснежным кружевным фартучком, а на голове Стрилли красовалась яркая оранжевая лента.

— Простите Стрилли, она сама непосредственность, — подоспела девушка в белом чепчике и таком же переднике. — Меня зовут Эсли. Эсли Тумп. Я ваша служанка. Я немного разбираюсь в этике, сносно делаю причёски и смешиваю косметические масла. А это Арма, — девушка кивнула на свою спутницу и натянуто улыбнулась.

Арма поклонилась и согнала Стрилли с постели. Затопталась, одёрнула фартук. Девушка явно чувствовала себя здесь не лучше, чем я. Высокая, крупная, с широкими плечами и ладонями, она не уступала в размерах оружейнику Помпозу Норму. А смуглая кожа и тёмные курчавые волосы выдавали таххарийскую кровь.

— Арма Надме, госпожа, — пробасила служанка, хлюпнула носом и поправила оборку белого чепчика, что без конца падала ей на глаза.

Говорить о своих навыках Арма не стала: потупилась и упёрлась взглядом в мысы обуви.

— Простите за вторжение, — Эсли присела в поклоне. — Мы хотели сделать сюрприз к вашему первому пробуждению в Мелироанской академии. Принесли корзину цветов, что утром прислала леди Дижуре из своей галереи. Она творит цветочные шедевры! Только взгляните: эта потрясающая композиция из магнолий, розмарина и мелиссы была заказана специально для вас. Букет спешит поведать, что господин помнит о вашей любви к природе и ценит общие воспоминания. А жёлтая резеда подчёркивает огромную ценность его мейлори.

— Кто?.. — прохрипела я. Прочистила горло и повторила: — Кто помнит?

— Куда ставить, Стрилли? — перекричала меня Арма. Она подняла тяжёлую корзину и почти полностью спряталась за пышной зеленью.

— Тащи на шкаф! — махнула лапами рудвик, подпрыгнула, ловко забралась на кресло-качалку, поймала равновесие, как заправский лучник, и сосредоточенно заводила ушами.

— Стрилли увлекается гармонией предметов в пространстве, — пояснила разговорчивая Эсли. — Она считает, что это привлекает благословение Лулука и Лулики, перенаправляет их энергию, чтобы она разливалась по комнате.

— Стрилли знает, как приманить удачу, лу-ли! — раскачивалась на кресле рудвик. — Боги рудвиков помогут Юне Горст освоиться!

Арма пыталась закинуть массивную корзину на огромный шкаф, что занимал почти всю стену. Следует отметить, что и без нового букета комната утопала в цветах: расписные вазы были расставлены повсюду — на комоде, на подоконнике под большим круглым окном, на низком плетёном столике и на каминной полке. Голубовато-зелёные рисунки покрывали фарфоровые тарелочки, обвивали светлые рамы картин и даже заполняли одну из стен. Высокий шкаф, неожиданно ставший центром внимания, тоже хранил на своих створках цветочный орнамент, чередующийся с искрящимися зеркалами. Удивительно, но помещение с его изогнутыми колоннами-тумбами, уютными белыми пледами и прикрытым кружевной занавеской камином напомнило мне не кукольный домик, а, скорее, мой собственный дом в Фарелби. Была в этом некая деревенская простота.

— Тяжёлая, зараза, — кряхтела Арма, вытягиваясь во весь свой немаленький рост.

Заполненная преимущественно зеленью корзина то и дело норовила перевесить и свалить девушку навзничь, но Арма не собиралась сдаваться. На помощь пришла Эсли.

Я потёрла глаза, чтобы прогнать утреннюю дремоту и прийти в себя. В это утро мне необходимо было одиночество и покой, а не суетливая возня незнакомых людей. И рудвиков.

— Это учение наших далёких предков, — увлечённо руководила процессом Стрилли. — Нужно искать магию там, где её труднее всего найти. Искусство «Сунь-лу-тут». — Блестящие глазки-вишенки посмотрели на меня с надеждой, но, не встретив понимания, рудвик хлопнула ресницами и махнула лапой: — Людям не дано его постичь.

— Так, — наконец отмерла я. Откинула одеяло, но, вспомнив о наготе, прикрылась. Поднялась вместе с длинным шлейфом из атласных простыней, выбралась из своего гнезда и заговорила: — Послушайте, Стрилли, Арма и…

— Эсли, госпожа, — подсказала девушка.

— Да, точно. Мне не нужны служанки, не нужны цветы и вообще чужие люди в моей комнате. Убирайтесь.

Повисло неловкое молчание. Корзина в руках Армы угрожающе зашаталась. Девушки переглянулись. Стрилли насупилась.

— Но… — замялась Эсли. — Госпожа Првленская велела нам подготовить вас к завтраку. Отмыть и одеть. — Она оглянулась в поисках поддержки, но все промолчали, и тогда Эсли заговорила выученным тоном: — Служанки помогают леди с дамским туалетом, причёсывают их и приносят подарки от покровителей. А также исполняют остальные поручения госпожи. Таковы традиции Мелироанской академии благородных дев. Такова наша работа.

— Я не дева, — я откинула назад растрёпанные волосы и с радостью обнаружила, что миинх тоже остался при мне. — И не леди. Всё, чего я хочу, — остаться одна. Это желание вы способны выполнить?

— Но как же…

— Прочь! — прикрикнула я. — И корзину с собой заберите!

— Но это же подарок от Кирмоса лин де Блайта! — заспорила Эсли.

От звука этого имени я дёрнулась, как от пощёчины. Попятилась, наткнулась на кресло, отчего-то сразу же закачалось. На долю секунды сознанием завладело привычное раздражение. Я была готова напасть на незваных служанок, на несчастные растения, вырвать их с корнем и раскидать во все стороны. Среди изумрудной зелени мелькнула золотой короной карточка. Я отвернулась к зеркалу над камином, чтобы не поддаться соблазну прочесть её. Уставилась на своё помятое, измученное отражение.

Трудное предстоит время. Жизнь в золотой клетке, где меня заперли на неопределённый срок с клеймом мейлори Чёрного Консула. Чужие люди, новые правила и распорядки, против которых мне до безумия хотелось восстать. Но однажды я уже пыталась установить свои правила. И закончилось это плохо.

Я шлёпнула рукой па пауку и попыталась представить новый облик ментора.

Не вышло. Только новая волна злости обожгла изнутри при взгляде на злосчастную корзину.

Как такое вообще могло прийти ему в голову? Ментор забрал у меня любимое оружие, всю прошлую жизнь, близких друзей и прислал… цветы?! Это походило не на подарок, а на оскорбление.

— Унесите это из моей комнаты, — сказала я вслух и облокотилась на чайный столик. Обреченно опустила голову. — Не хочу её видеть.

— Но эти цветы говорят, что…

— Цветы не умеют говорить! — выкрикнула я.

К счастью, на этот раз служанки послушались и с тихим шуршанием платьев направились к выходу.

— Мы приготовили для вас ванну, — Эсли задержалась в дверях. — Там драгоценные масла и бальзамы для волос. Я хотела сама втереть эликсиры в ваши загрубевшие от тетивы пальцы, — она осеклась, наткнувшись на мой взгляд. — Вы правы, с этим можно подождать. Комната гигиены за той дверью, — девушка кивнула на белое полотно. Конечно же, расписанное яркими бутонами и листьями. — Позволите нам вернуться и помочь вам с одеждой и прической?

Под простынями я всё ещё была совершенно голой и, стоило признать, грязной.

— Ладно, — согласилась я после небольшой паузы, и девушки, не дожидаясь продолжения, прикрыли за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, я едва подавила соблазн лечь обратно в постель, завернуться в шёлковый саван и наконец спокойно умереть. Но пышущее жизнелюбие служанок уже подселило в душу предательское любопытство. Если мне предстоит провести здесь какое-то время, нужно научиться выживать и существовать. Собрать себя по частям. Снова.

Начать я решила с водных процедур.

Ванная оказалась удивительной. Каменная чаша-бассейн была выдолблена в полу и окружена гладкими булыжниками. Я не знала такой породы: светлый камень искрился и поблескивал в лучах солнца, проникающего сквозь круглое окошко. Водный поток вытекал из стены, поднимая на поверхности бурлящую пену и пар. Вода в чаше была белой, словно туда плеснули молока, и присыпанной лепестками розовых цветов. Вместе с паром в воздух поднимался дурманящий аромат, от которого кружилась голова.

Я скинула на пол простыни и встала на первую каменную ступеньку, пробуя воду. Тёплая. Погружаться плавно не стала — с размаху плюхнулась в ароматную ванну, нырнула и позволила себе на несколько секунд зависнуть в гулком безмолвии. Ласковая вода обняла тело, заполнила уши, и я вдруг поняла, что последний раз вот так погружалась с головой, когда меня топили в Эльце. Что ж, в новой жизни были свои неоспоримые плюсы.

Вынырнув, я откинулась на бортик и расслабилась. Комната гигиены здорово отличалась от спальни: по стенам здесь ползли не нарисованные, а вполне живые цветочные лианы, цеплялись за потолочные балки и свисали яркими гроздьями, образуя полог. От этого буйного цветения, от тумб и колонн, выдолбленных из сверкающего гладкого камня, создавалось ощущение, что ты лежишь не в комнате, а где-нибудь в саду Девейны, наслаждаясь ароматом и самой жизнью. На кованой полочке вдоль борта стояли разноцветные хрустальные флакончики с маслами и пахучей водой, лежали куски фигурного мыла и холстины из белоснежного льна.

Прежде чем приступить к купанию, я перенюхала содержимое всех пузырьков и бутылочек, пытаясь на вид и запах определить назначение. Но, во избежание неудач, остановилась на добротном куске лавандового мыла, отлично отмывающего и волосы, и кожу.

В чаше было просторно, уютно и тепло. Заигравшись, я начала плавать от одного борта к другому, поднимая волны и подставляя голову стекающему из стены водопаду. Набирала в рот воды и выплёвывала, целясь в цветочные грозди. На какой-то короткий период я вдруг стала маленькой Юной, резвящейся в кристально-чистом Фарелби в окружении золотистых рыб. И не было ни академий, ни убийств, ни трудного выбора, ни ментора.

Когда мои пальцы — те самые, загрубевшие от тетивы — сморщились до состояния чернослива, я наконец выбралась из купели и завернулась в свежую, хрустящую от чистоты ткань. Глотнула из запотевшего стакана лимонной воды и окончательно признала, что всё не так уж и плохо. Если не выходить из своих покоев, в Мелироанской академии вполне можно прожить какое-то время.

За дверью уже ждали служанки в полном составе. Арма и Эсли стояли, склонив головы, а Стрилли пристраивала на комод садовую лопату. О назначении этого предмета в спальне могли знать только Лулук с Луликой.

Процесс причёсывания оказался не таким приятным. Я восседала на мягком пуфе перед зеркальным столиком, полностью отдавшись во власть Эсли, и сама себе напоминала Сирену, когда над ней колдовала Фиди с пыточными щипцами для завивки. В руках моей мучительницы щипцов не было, но с пытками она прекрасно справлялась и без них: Эсли драла мои густые, отросшие до талии волосы гребнем, хмурилась и ругалась себе под нос, то и дело поглядывая на наше общее отражение. Результат ей явно не нравился, и страдания возобновлялись.

Расстроившись и намучившись, служанка подобрала пряди блестящими заколками с двух сторон и признала поражение. К её неудовольствию я ещё и запретила снимать миинх, так что Эсли надула губы и приступила к следующему этапу преображения — одеванию покорной куколки Юны Горст.

Первым в дело пошло бельё. Тонкие выбеленные трусики из мягкого батиста с тиснением и нежной вышивкой, казалось, были сшиты для того, чтобы ласкать кожу. Они плотно прилегали к телу и практически не ощущались. Но на этом хорошие новости заканчивались. Следующим предметом одежды оказался самый настоящий корсет, затягивающий талию, а сверху — полотняный чехол. «Корсаж», как представили его служанки. Дальше Эсли и Арма, помогая друг другу, натянули на мои ноги шёлковые белые чулки, закрепили их на поясе с помощью подтяжек и отошли на три шага, оценивая работу. В зеркало посмотреться не дали, но я не сомневалась, что похожа на пирожное с прослойками воздушного крема. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше, но я здраво рассудила, что в логове коварства и лицемерия самая лучшая тактика — не выделяться. Кто знает, что ждало меня за дверью покоев, и лучше бы подготовку к выходу доверить профессионалам.

Покончив с комплектом нижнего белья, девушки натянули на меня шуршащий футляр — лёгкое, почти невесомое платье с тёмным облегающим лифом. Он расширялся в многослойную свободную юбку: интенсивный фиолетовый цвет по мере спуска смягчался лиловым и становился почти белым внизу. Вдоль всего нижнего края пестрела вышивка — конечно же, цветочная. Тёмные фиалки, гроздья сирени и лиственные завитки искусно обрамляли подол.

Тут же захотелось снять с себя непривычное облачение. Не потому, что оно мне не шло — размер и цвет подходили отлично, оттеняли кожу и волосы. И даже не потому, что я ненавидела платья. Просто этот наряд требовал к себе гораздо более почтительного отношения, чем я привыкла проявлять к одежде. Разглядывая трудоёмкое шитьё, я невольно размышляла, сколько часов и дней рукодельницы потратили, чтобы создать всего лишь то, что должно прикрывать наготу и защищать от порывов ветра. И ещё — о том, кто заплатил за это великолепие.

— Ещё пара штрихов, ваше сиятельство, — успокоила Эсли, заметив на моём лице задумчивую обеспокоенность.

Арма достала из комода подарочную коробку, бережно открыла её и представила содержимое. Я ожидала увидеть блестящее колье из алмазов, рубинов или изумрудов, которое непременно потребовала бы отправить обратно, но на атласе футляра лежала широкая тканевая полоса с резной брошкой посередине.

— Бархотка, — пояснила Эсли. — Чтобы прикрывать знак соединения от посторонних глаз.

— Похоже на ошейник, — тяжело выдохнула я, снова сдаваясь во власть служанок.

Они подняли волосы и с помощью маленького замочка закрепили бархотку на моей шее. Увы, не признать её необходимости и функциональности я не могла. Как символично — ментор всё-таки посадил меня на цепь.

— Позвольте, лу-ли, — Стрилли взяла мою ладонь и бережно, стараясь не поцарапать коготками кожу, натянула белые кружевные перчатки. — Это последний предмет гардероба на сегодня. С собой леди ещё берут зонт и крохотный ридикюль. Если желаете, лу-ли, Стрилли достанет превосходный зонтик, он висит прямо за окном, улавливая воздушные божественные потоки…

— Обойдусь, — однозначно решила я, рассматривая короткие перчатки с волнистыми рюшами. И ухмыльнулась: — Отлично, теперь я кукольный стязатель. Чёрную маску мне выдадут? Или у местных приняты белые?

Я хохотнула, поддерживая свою шутку, но служанки не улыбнулись.

— Только не говорите, что белые маски и правда существуют, — напряглась я. — Ошейник на меня вы уже надели, не хватало ещё и намордника!

— Сорти де баль, — извиняющимся тоном поведала Эсли.

— Троллье дерьмо! — не выдержала я. — Вы ведь шутите? Это что, белая маска?!

— Нет, всего лишь прозрачная пелерина для прогулок и коллективных выходов, — поспешила успокоить служанка. — С вышитой сзади Иверийской короной. Она прикрывает плечи и декольте благородной девы во время визитов и городских посещений. Но сейчас вы идёте на завтрак в гостиную академии, так что сорти де баль можно оставить здесь.

Я облегченно выдохнула. Терпение и так уже было на пределе, и, если бы мне пришлось мириться с ещё одним зефирным слоем, я попросту превратилась бы в разъяренного икша. И ни сложная вышивка, ни дорогие ткани не остановили бы меня от вредительства.

— Госпожа, — довольно улыбнулась Эсли, подводя меня к зеркальному шкафу. — Представляю вам мелироанскую благородную деву Юну Горст.

Я раздражённо фыркнула и хотела показательно отвернуться, но отражение в зеркале приковало взгляд.

С той стороны глянцевой поверхности на меня смотрела та, кем я никогда не была: молодая привлекательная леди с высокой грудью, тонкой талией и аккуратными послушными локонами, прикрывающими плечи. Словно морок, наваждение, возникшее в зеркале: двинешься — и оно развеется, превратится в туман. Даже чёрный паук, мой отличительный знак, мой символ, всегда ярко выделявшийся на светлой шее, сейчас спрятался под декоративной полоской ткани. Я осторожно потрогала лицо. Шершавая ткань перчатки прошлась по тонкому порезу на щеке и узкому шраму, пересекающему бровь. Неужели это я?

Отчего-то по спине холодком пробежался страх: собственное отражение показалось мне жутковатым. Но я быстро взяла себя в руки. Я достаточно часто смотрела в лицо опасности и смерти, чтобы теперь без боязни смотреть в своё собственное. Даже если оно совершенно не похоже на то, что я привыкла видеть за предыдущие девятнадцать лет.

— Ваше сиятельство, — постучались в дверь.

Арма впустила Жорхе Вилейна, и тот на краткий миг потерялся, будто наткнулся на невидимую стену, окинув меня взглядом с ног до головы. Но тут же смутился, откашлялся в кулак и сообщил о цели визита:

— Госпожа Првленская требует, чтобы вы спустились к завтраку, как подобает всем леди её академии. Позвольте вас сопроводить.

Спорить я не стала. Задумчиво двинулась вслед за стязателем, пытаясь справиться с многослойной юбкой, которая так и норовила опутать колени. Что ж, первое испытание я выдержала с достоинством и даже не без некоторого удовольствия. Осталось узнать, что ещё для меня приготовила Мелироанская академия благородных дев.

***

Пока Жорхе Вилейн самолично проверял большой округлый зал голубой гостиной, я, перевесившись через перила балкона, с раскрытым ртом рассматривала помещение. Приказ не спускаться до отдельного распоряжения оказался кстати: с высоты своего положения я могла оценить обстановку и выбрать удачную позицию. Но, едва завидев торжественное убранство, моментально забыла о тактике, пораженная необычной красотой.

Балкон с резными перилами кольцом охватывал весь зал и поддерживался странными изогнутыми колоннами. Они врастали в основание балкона, цепляясь за его низ расширяющимися концами, подобно цветочным стеблям или, может, человеческим мышцам. От этого создавалось ощущение, что мрамор живой, дышащий, чувствующий, и ты оказался не в замке, а в утробе огромного животного.

Но не только камень здесь оживал: настоящее дерево с раскидистыми ветвями и остроконечными гладкими листьями радушным хозяином расположилось между центральными лестницами. Окруженное невысоким бордюром, оно пронзало мощным стволом нависающую над залом галерею и поддерживало ветвями потолок.

— Мелира Иверийская приказала выстроить замок вокруг древнего фикуса, — шепнула сзади Эсли. — Это сердце нашей академии и её суть. Мелироанские девы несут свет и любовь к жизни, ко всем её формам, будь то человек, животное или растение. Мелира Великая запретила вырубать дерево, и архитекторы возвели голубую гостиную вокруг его корней и обширных ветвей.

В ответ я только потрясённо кивнула и активнее завертела головой.

Канделябрами здесь служили резные деревянные девы — настоящие нимфы высотой в человеческий рост. Они удерживали над головами не меньше пары десятков ветвей-подсвечников. Тоненькие, не шире мизинца свечи сейчас не горели: солнечный свет лился сквозь прозрачные стёкла на потолке. Там было огромное круглое окно с приоткрытыми створками-дольками. Ветер трепал голубые и белые занавеси, прикрывающие такие же круглые боковые окна, и создавал иллюзию пляшущего по стенам моря. На свободной стене, то и дело скрываясь за летящими тканями, висел огромный портрет Мелиры Иверийской.

— Идёмте, ваше сиятельство, — подал руку в перчатке Жорхе. — Вы можете спуститься.

Я завороженно оперлась на стязателя и зашагала по покрытым светлым ковром ступеням. Строго под потолочным окном, ярко-синим от просвечивающего неба, расположился невысокий аквариум, охваченный деревянным кольцом стола. Он едва ли выступал над столешницей на ширину ладони. Но даже этого хватало, чтобы солнечные лучи отражались от водной глади и посылали блики на изогнутые колонны, на танцующие по стенам тканевые волны, на блестящий глянцевый пол и лица собравшихся за столом девушек. Если мы и находились внутри какого-то огромного существа, то оно определённо было морским.

Мне немедленно захотелось со всех ног броситься к аквариуму, перевеситься через лакированную столешницу и полюбоваться разноцветными плавающими рыбками. Синие, жёлтые, ярко-красные — прежде я никогда таких не видела. Это был чудесный подводный мир, привезённый сюда прямиком из морских глубин.

Я даже ускорила шаг, но несколько пар женских глаз едва не заставили споткнуться. Они немедленно вернули меня в реальность, напомнив о том, кто я и где нахожусь. Что меня ведёт стязатель — мой охранник и тюремщик, а за спиной шагает приставленная ментором служанка.

Внимательные чужие взгляды сковали не хуже корсета. Ледяные глыбы в груди шевельнулись, больно распирая изнутри тревогой и подступая к горлу тошнотой.

За кольцевым столом сидели восемь прекрасных девушек во главе с Лаптолиной Првленской. Никто из них не притронулся к еде, и я быстро смекнула, что ждали только меня. А единственный свободный стул недвусмысленно намекал, что мне необходимо поторопиться. Я села, стараясь выглядеть как можно изящнее и непринуждённее. Неуверенно улыбнулась благородным девам. Девушки ответили такими же робкими улыбками.

Сколько раз я оставалась в одиночестве или шагала в неизвестность, но ни разу ещё не чувствовала себя настолько чужой и беспомощной! Я была гибкой, сильной, быстрой и умела за себя постоять, но без оружия оказалась голой, несмотря на несколько слоёв дамских тряпок.

За спинами девушек стояли служанки в белых чепчиках с широкими оборками. Они все как одна смотрели в пол. За мной встала Эсли, перекинув вышитую салфетку через локоть. Жорхе удалился, аккуратно прикрыв за собой высокие створки дверей.

— Леди Горст, — обратилась госпожа Првленская со своего высокого стула-трона. — Попрошу вас впредь являться к завтраку вовремя и не опаздывать.

— Хорошо, — легко согласилась я, раздумывая, куда бы деть руки.

Никто не говорил мне о времени завтрака, но пояснять это я не стала.

— Леди Лорендин, — так же ровно проговорила Лаптолина.

— Да? — отозвалась девушка в прекрасном мерцающем драгоценностями платье.

— Я уже делала вам замечание по поводу утренних нарядов. Дневной туалет леди не подразумевает такого количества украшений. Вы должны сиять изнутри, а не снаружи. Джилма, — госпожа Првленская кивнула служанке за спиной девушки. — Твоя обязанность — помогать Тильде с выбором платья и удерживать её от излишеств. Ещё один такой промах — и придётся разжаловать тебя до кухонной помощницы.

От спокойного, ровного тона женщины засосало под ложечкой. Пару раз взмахнув руками в отвратительно неудобных перчатках, я решила последовать примеру одной из девушек — своей соседки, хорошенькой улыбчивой блондинки, и сложила их на коленях. Осталась собой довольна. Но вскоре меня ждало новое испытание: огромное количество столовых приборов прямо перед носом.

— Прошу прощения, госпожа, — пискнула служанка Тильды. — Я пыталась, но леди Лорендин…

Лаптолина резко вскинула ладонь, и Джилма замолчала. Опустила голову так, что за оборками чепчика не стало видно её глаз. Я тяжело сглотнула и заёрзала на стуле. Вот троллье дерьмо, да эта Првленская будет пострашнее охранителя Брема с его цепями!

— Поскольку сегодня мы начинаем позже обычного, знакомство с новой мелироанской девой придётся отложить, — Лаптолина расправила белоснежную салфетку и пристроила её у себя на коленях. Девушки последовали её примеру, в том числе и я. — Достаточно того, что мы все прекрасно знаем: впервые за историю Мелироанской академии у нас будет восемь учениц вместо семи. Юна Горст, мейлори консула лин де Блайта, теперь тоже наша сестра. Примем же её как достойную дочь Мелиры. Во имя Квертинда!

— Во имя Квертинда! — отозвались девушки и прижали к груди тиали. Конечно же, носящие в себе одну из двух магий: жёлтую Нарцины или белую Девейны.

Мой был с песком, но это не помешало мне присоединиться к восславлению.

— Отлично, — впервые улыбнулась Лаптолина. — Приступим к традиционной утренней трапезе и обсудим актуальные новости королевства.

Она пару раз хлопнула в ладоши, и девушки в знакомых чепчиках распахнули высокие створки дверей с морской мозаикой на полотнах. Я вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее. В голубой гостиной появилась служанка с подносом. Но на нём, к моему глубокому сожалению, лежала не еда, а несколько больших конвертов. Следом зашла вереница поварят, несущих перед собой блюда под огромными полированными крышками.

— Каждая леди обязана быть образцовой верноподданной, — шепнула над макушкой Эсли. — Как благородная мелироанская дева, вы должны прекрасно разбираться в текущей политической обстановке, быть в курсе современных взглядов и новых веяний. Этому вы учитесь прямо сейчас, за завтраком.

— Эсли, я могу поесть? — шёпотом спросила я. — Я ужасно голодная.

— Это тоже часть обучения, — ответила девушка. — Непринуждённая светская беседа за столом — особый навык.

Серьёзный рудвик поставил передо мной тарелку и самолично убрал крышку-колокол. Внутри на огромной тарелке с блестящей каймой лежала пара крученых булочек, стояли маленькие чашечки с вареньем и округлая плошка чего-то однородного, по виду похожего на молочную кашу. Я схватила самую удобную ложку и попробовала непонятное месиво. Пахнет настоящей клубникой и сливками. Вкусно! Я снова зачерпнула еды, но вдруг заметила, что все собравшиеся смотрят на меня с раздражением. Никто так и не притронулся к завтраку. Пришлось тяжело вздохнуть и отложить ложку.

— Попробуйте пока напиток, — шепнула Эсли, наливая мне яркого сока из кувшина.

Она виновато улыбнулась грозной Лаптолине. К счастью, та не стала делать замечаний. Госпожа Првленская одобрительно кивнула девушкам и взяла первый конверт с подноса. Благородные девы приступили к еде, и это было хорошим знаком. Эсли подсказывала мне, каким прибором пользоваться для каких целей и как есть ароматную сдобу. Оказалось, что нужно снять перчатки и, отщипывая крохотные кусочки от вкуснейшего слоёного теста, отправлять их в рот. Ей-богу, мучение, а не наслаждение!

— Безрадостные вести из Кроуница, — начала Лаптолина, и я замерла, не донеся кусочек до рта. — В северной столице странные существа напали на один из районов города, практически уничтожив трущобы и умертвив несчастных бедняков. Очевидцы говорят, что уродливые чудовища с огромными пастями разгрызали даже человеческие кости.

— Икша напали на Понтон?! — от неожиданности почти крикнула я и вскочила.

— Леди Горст, — надменно проговорила Лаптолина. — Прошу вас, сядьте и впредь будьте сдержаннее. Учитесь принимать участие в беседе, не привлекая к себе излишнего внимания. Имейте уважение к собеседникам.

— Но там погибли люди! — заспорила я и пришла к внезапному выводу: — Всё это время мы… Банда изгоев сдерживала их в пещерах! — Осмотрев удивленных девушек, я пояснила: — Икша отвратительны и смертоносны, они способны вмиг расплодиться до полчища с помощью своей магии. Если они напали на Понтон…

Слева кто-то хихикнул, и я метнула туда возмущённый взгляд.

— Никто не знает, были ли это ожившие грязекровки из легенд или просто голодные собаки, — подала голос та самая леди Лорендин, которая сияла блеском драгоценностей, играющим по всей гостиной не хуже воды аквариума.

Платье Тильды — я вспомнила её имя — было расшито сверкающими камнями и золотыми пластинами. Я не сомневалась, что все они — натуральные. Тильда Лорендин носила на теле шедевр портновского и ювелирного искусства, словно выражая превосходство над собравшимися. Она аккуратно намазывала варенье на маленький кусочек хлеба, блаженно улыбаясь. Судьба трущоб её явно не волновала.

— Это были икша, — спокойно и твёрдо сказала я, усаживаясь обратно. Подняла руку, демонстрируя длинный глубокий шрам на предплечье, и пояснила: — Я сражалась с ними много раз на склоне Трескималя. Они убили моего близкого друга — Неда Комдора. Я своими глазами видела, как они пожирают человеческую плоть, и знаю, на что способны эти создания.

Задрала подбородок, ожидая реакции, готовая к спору. Девушки смотрели с подозрением и неподдельным интересом.

— Леди Горст, — обратилась одна из них, пухлая, в широкой шляпке с фруктами на полях. — То, что вы говорите — совершенно невероятно!

Остальные мелироанские девы закивали, и я немного успокоилась. Кажется, не придётся сражаться за правду.

— Но я хотела бы уточнить, — девушка в шляпке подняла вверх палец. — Простите моё неверие, но… вы действительно близко дружили с мужчиной?

От возмущения глаза сами собой широко распахнулись. Я что, ослышалась? Речь шла о гибели людей, об опасности, о боли и потерях, а их интересовало только это?

— Финетта! — раздалось с другой стороны. В разговор вступила девушка с волосами цвета меди, раскосыми глазами и хриплым низким голосом. — Как бестактно с твоей стороны задавать сестре такой вопрос при всех!

— Ох, простите меня, леди Горст, — зарделась Финетта.

— Госпожа Првленская, — подала голос ещё одна дева. — Скажите, армия Квертинда смогла защитить верноподданных? Чем закончилось нападение?

— Всё обошлось, — одобрила вопрос Првленская. — С неизвестными чудовищами удалось справиться силами гарнизона Кроуница. Значительную лепту внёс боевой магистр академии, возглавляющий факультет Омена.

— Магистр Фаренсис, — прошептала я себе под нос и прикусила щёку.

До слёз, до боли захотелось обратно в Кроуниц, в мой родной туманный город, к заснеженным скалам, зелёным куполам Академии, к бестиатриуму и облачному мосту. И, конечно, к ментору. Я часто заморгала и подняла глаза к прозрачному куполу над столом. По небу мирно плыли белые пушистые облака. В продуваемой ветром голубой гостиной становилось жарко.

Лаптолина и девушки обняли тиали и всем сердцем пожелали мира и защиты верноподданным Квертинда, независимо от положения и достатка. По крайней мере, так они сказали. Комментировать это я не стала, запивая ком в горле горячим и горьким напитком из маленькой чашечки.

— Следующая тема дня, — госпожа Првленская взяла ещё один конверт с подноса. — А, очень интересно! — Она вытянула руку с карточкой, словно плохо видела вблизи, и громко зачитала: — Кирмос лин де Блайт официально признал провал испытания изгнанием и вернулся за стол Верховного Совета. Консул никак не прокомментировал дальнейшее участие в гонке королей. Отметил только, что ему предстоит много работы в родном краю. Дерзкие нападения Ордена Крона на города и поселения полуострова Змеи принесли разруху в окрестности Астрайта. Западная часть Квертинда существенно пострадала за время отсутствия наместника, и прямо сейчас он займётся подавлением очагов восстания.

Я надула щёки и потёрла паука. Казалось, все новости направлены на то, чтобы вывести меня из равновесия. Но на этот раз я решила не высказываться, а заняться едой. Тем более что к столу подали очищенные дольки тарокко — моих любимых красных апельсинов. Не слушая возмущённых советов Эсли, я набила полный рот кисло-сладким фруктом и усердно зажевала, стараясь не думать о том, чьё имя сейчас произнесли.

— Орден Крона угрожает безопасности Квертинда и его единству, — начала симпатичная брюнетка, напомнившая мне Элигию.

— Думаю, они желают только запугать верноподданных, сломить их дух и веру в Преторий, — заговорила другая леди с иссиня-чёрными гладкими волосами. Бледная кожа и яркие голубые глаза делали её привлекательной и невероятно… аристократичной. Тонкие пальцы обхватывали бокал с ягодным соком. Мелироанская дева слегка наклонила его, удивительно напоминая мне ментора черного паука в тот самый вечер, когда он давал мне своё первое наставление.

— Слава семерым богам, что консул лин де Блайт вернулся в правление, — кивнула Финетта. — Мне спокойнее, когда Квертинд находится под его властью.

— Слушаю ваши речи, сёстры, и всё больше верю, что Кирмос лин де Блайт достоин короны и почестей гораздо больше, чем остальные жители Квертинда, — пискнула совсем юная кудрявая блондинка. — У нас в Веллапольском княжестве о нём отзываются, как о страшном человеке.

Я хмыкнула себе под нос, вытерла рот запястьем и откинулась на спинку стула. Под возмущенный шёпот Эсли нехотя выпрямилась и исправила оплошность: осторожно промокнула губы кончиком белоснежной салфетки.

— А я боюсь Ордена Крона, — призналась одна из девушек и хлопнула ресницами. — Говорят, они хотят уничтожить всё наследие Иверийской династии и разрушить Квертинд до основания, не оставив камня на камне.

— Интересно, это правда? — ахнул тонкий голосок.

— Правда, — само собой вырвалось у меня. И снова все взгляды устремились в мою сторону.

— Вы что-то знаете об этом, леди Горст? — спросила та самая, похожая на Элигию брюнетка. Первое впечатление оказалось ложным: эта версия певички была гораздо бледнее и элегантнее. На шее ярким чёрным пятном выделялся знак соединения — орхидея, и это неожиданно делало девушку похожей… на меня.

Я отвела от неё взгляд и прочистила горло.

При всей надменности и чопорности, мелироанские девы явно интересовались мной и моим мнением. Это приободряло. Я раскрыла рот и… задумалась. Обязательства хранить тайны Ордена Крона остались в прошлом, но я здраво рассудила, что рассказывать всё чужим людям за первым завтраком не стоит. К тому же эти девушки вряд ли знают, какое отношение я сама имела к проклятой организации. Но всё же врать и скрытничать не стоило. У моих так называемых сёстер был целый набор жутких заблуждений, и, если я действительно хотела наладить с ними отношения, то стоило хотя бы попытаться их развеять.

— Наследие Иверийской династии… — начала я издалека. — То самое, о котором вы говорите… — Оказалось, что подбирать слова, вместо того чтобы говорить, что думаешь, — очень сложная задача, но я всё же попробовала: — У Претория и Ордена Крона схожие цели, хоть и разные методы.

Девушки раскрыли рты, спрятанные за ладошками. Некоторые опустили глаза, и даже служанки затоптались за спинами своих леди.

— Существует мнение, — уклончиво продолжила я, — что икша хотят уничтожить именно то, что породили Иверийцы. Королевская династия изменила Квертинд, и это обрушило проклятие. Икша — это проклятие.

Повисла тишина. Мелироанские девы явно сдерживали нахлынувшие эмоции. Они ёрзали, краснели и с преувеличенным интересом ковыряли свои завтраки. Наконец одна из девушек не выдержала и тихо засмеялась. И это разрушило плотину надменности и тактичности: все леди изящно захохотали, словно я только что выдала неприличную шутку.

— Кто вам сказал такую чушь, милая сестра? — хихикнула Финетта. — Уж не сами ли икша, с которыми вы сражались?

— Господин Демиург, — выплюнула я и крепко обхватила нож.

Девушки засмеялись ещё громче. Из глаз некоторых брызнули слёзы, и они воспользовалась салфетками или платочками, которые тут же подали им служанки.

— Простите нас, — соседка участливо накрыла мою руку своей, но я тут же выдернула ладонь. — Мы не желали вас высмеять, но ваши речи… — Она смахнула локон со лба и подалась ближе: — Уж не знаю, какой хитрец водил вас за нос, леди Горст, но смею заверить: господина Демиурга не существует!

Я аж поперхнулась слюной и закашлялась. Да эти девы просто непроходимо пустоголовые! В каком мире они живут? В мире красивых ванн, украшений и расшитых платьев? К чему тогда это показное обсуждение политики?!

Хохочущие тепличные цветочки даже представить не могли, насколько они далеки от войны, борьбы и битвы за власть.

Не смеялась только Лаптолина Првленская. К сожалению. Потому что я бы предпочла смех уничижительному, брезгливому и жалостливому взгляду хозяйки академии. И под этим суровым взором моё терпение наконец лопнуло.

Я резко вскочила, со скрипом отодвинув стул, и оперлась ладонями о столешницу.

— Знаете что, благородные девы? — вспылила я. — Валите в пекло! — Девушки хором ахнули, но я не остановилась. Скорчила рожу и передразнила Финетту: — Вы правда дружили с мужчиной?! — И тут же сама себе ответила: — Да, икша вас всех дери, я дружила с мужчиной! И не с одним! Я сражалась с ними бок о бок — друг за друга и за благополучие людей. Мы уничтожали икша в пещерах ценой своего здоровья и жизней. Я — боевой маг и отличный стрелок, я лучшая среди своего курса! — Кровь подкатила к лицу, и я почувствовала, как превратилась в надутый помидор. — Среди трёх курсов!

— Вы необузданная дикарка, — резко встала Лаптолина. Она изящно сложила ладони на груди и заговорила тише: — Вам лучше покинуть нашу компанию и проветриться, леди Горст. Иногда благородной деве нужно время, чтобы собраться с мыслями. Вам оно сейчас необходимо. Рекомендую взять на прогулку зонтик, потому что сегодня на улице солнечно.

От её надменного тона и пустых рекомендаций я моментально пришла в ещё большую ярость. Зонтик?! Мне взять зонтик?!

Я схватила со стола нож и метнула его в широкий, разросшийся ствол дерева. Хотелось продемонстрировать свои навыки и впечатлить девушек. Я не сомневалась, что попаду с такого расстояния, но не учла, что это был не метательный нож, а серебряный столовый прибор. Тупое остриё чиркнуло по коре, и моё оружие с громким лязгом приземлилось на блестящий пол, прокатилось по вощёному паркету и остановилось посреди тёмной мозаики, изображающей арфу Нарцины.

Я зарычала от досады, от унижения и больше всего — от раздражения. Развернулась и, задирая платье выше колен, двинулась к выходу.

Боги, какая глупость! Какую чушь они несли за столом! И я должна поддерживать диалог с этими курицами? Да они понятия не имеют о том, что происходит за роскошными воротами их крохотного мирка! Сидят здесь, наряженные, как куклы, и ведут беседы о счастье и благополучии верноподданных, будто это не реальные люди, а мистические существа, похлеще икша! Хотя бы одну из них отправить в Понтон, к больным халдянкой детям, или на склон Трескималя, кишащий икша!

За воротами обнаружился растерянный Жорхе и ещё трое стязателей.

— И вы проваливайте в пекло! — рявкнула я так, что кровавые маги пришли в замешательство.

Вилейн, быстро оценив ситуацию, оставил их у ворот и последовал за мной в одиночестве. Всё-таки за год слежки он успел неплохо меня изучить.

Тяжёлый цветочный аромат, запах роз и влажный воздух обступили меня, подобно толще воды. Только это погружение не принесло удовольствия. После обширных горных просторов Кроуница, после его свежего морозного воздуха Батор казался крохотным и тесным. Под ногами путались пушистые коты и домашние птицы. И люди. Куда бы я ни пошла, везде встречала служанок, дворников или работников, заботливо ухаживающих за роскошным садом. Арки из плетистых роз, легкие решетки с рисунками, вазы — клумбы здесь стремились подняться выше, выставить цветочную красоту напоказ. Узкие тропинки, тесные проходы, балюстрады… Бесконечные стены, стены, стены.

Я спешно обошла ажурный бело-голубой замок, отмахнулась от стайки разноцветных птиц и свернула на плиточную тропинку. Здесь, укрытая высокими кустами, пряталась беседка. Между витыми синими колоннами поднималась до самого купола кованая конструкция, ещё не до конца оплетённая усиками колокольчиков. Я улыбнулась безумной идее краем губ и со всех ног кинулась воплощать её.

— Ваше… Ваше сиятельство! — растерянно ухнул Вилейн, когда я, скинув туфли, схватилась за железные прутья и забралась по опоре, как будто по лестнице. — Юна! Куда же ты?!

— Надеюсь, взлечу и отправлюсь обратно в Кроуниц, — мрачно пошутила я. — Или сверну себе шею и попаду в пекло Толмунда. Уверена, там компания гораздо приятнее, чем в Мелироанской академии благородных дев.

Многослойная юбка мешалась, цеплялась за прутья и листья, обрывала цветы, а корсет давил на рёбра, но я настойчиво ползла вверх. Крыша павильона была единственным местом, где до меня не доберутся ни служанки, ни стязатели.

Жорхе подошёл вплотную, готовый подхватить меня в случае падения, и тактично отвернулся, когда я оказалась слишком высоко. А мне только этого и надо было! Я подтянулась, покряхтывая от неудобства, и вскарабкалась на нагретую солнцем лазурную крышу. Удерживая шаткое равновесие, с удовольствием села сверху и подставила лицо порывам горячего ветра.

Долгожданный глоток свободы!

Вокруг одинокого поместья не было других домов или дворов, не мельтешили слуги, лишь бесконечные цветочные поля колыхались в такт солёному бризу. Далеко-далеко на горизонте светлела полоска океана. Чуть ближе, среди заброшенных лужаек, заросших сорной травой по пояс, прокладывала себе дорогу илистая жёлтая река. Она петляла между высокими тёмными стенами фруктовых деревьев и чёрных дубов, оплетённых цветочными лианами, обнимала обширный двор ажурного замка Мелироанской академии и кое-где разливалась в мутные озерца. Они сверкали на солнце влажными переливами.

От распахнутых ворот между цветочными угодьями тянулась одинокая дорога, по всей длине которой выстроились цитрусовые деревья и магнолии. Ещё не пожелтевшие к осени кроны пестрели звёздами белых соцветий. Над дорогой поднималось душное пыльное марево.

Эта буйная растительность, взращённая без участия магии Ревда, и этот южный пейзаж порождали удивительную жажду жизни.

И я позволила себе окунуться в счастливое прошлое.

Достать из памяти, как из шкатулки, восхитительно счастливые минуты на краю земли рядом с ментором. Как я бежала к нему вприпрыжку по каменистому склону или как мы хохотали, лёжа под северными звёздами. Какие тёплые у него ладони, когда он помогает мне натягивать тетиву или крепче обхватывать тяжёлую рукоять кинжала. Как упоительно и дурманяще он пахнет, если уткнуться носом в мужскую шею или прижаться щекой к груди…

Интересно, где он сейчас?

Чем занят?

Вспоминает ли обо мне?

Ищет ли способ разорвать связь?

Я осторожно потрогала влажной ладонью чёрного паука, но наткнулась на мягкую ткань ошейника.

Может, и к лучшему, что знак соединения надёжно спрятан под бархоткой, а беспощадная память — под ледяной коркой безразличия. Так легче держать ментора на расстоянии. Впускать в сознание мысли о нём опасно, словно пробовать пальцами кончики острых лезвий. Или как с высотой: чтобы не сорваться, лучше не смотреть вниз. Если невозможно вычеркнуть, вырвать с корнем, выгнать его из сердца, нужно просто не позволять воспоминаниям владеть разумом. Главное — продержаться до вечера, а там настанет новый день.

— Ваше сиятельство, — прервал Жорхе моё мысленное путешествие, — слезайте, прошу вас.

— Мне и здесь неплохо, — отмахнулась я.

— Леди Горст, — вмешался девичий голос. — Мы хотим извиниться перед вами и проявить гостеприимство, достойное дочери Мелиры.

— Кряхт, — выругалась я себе под нос, но всё-таки осторожно свесила голову с павильона.

На дорожке, вдоль которой тянулся длинный фонтан с крохотными водопадами, стояли семь мелироанских благородных дев. Семь идеальных мишеней для Карнеума. Восьмой, к моей радости, была не Лаптолина Првленская, а высокая розовая птица, облюбовавшая узкий, похожий на канаву желоб фонтана.

Девушки все, как одна, задрали головы, разглядывая Юну Горст верхом на беседке.

Отлично. Просто превосходно! Принцессы выбрались из замка, чтобы спасти чудовище.

— Как вы меня нашли? — выкрикнула я из своего убежища.

— Это Сад Слёз, — так же громко объяснила черноволосая девушка. — Сюда приходят все девы, когда им плохо. Правда, они укрываются от лишних глаз обычно внутри ротонды, а не на ней.

Теперь каскад водопадов обрёл новый смысл. Действительно, шелестящий звук воды отдалённо походил на плач. И как я это сразу не заметила?

Розовая птица взмахнула крыльями, обдав девушек брызгами, и они посторонились.

— Меня зовут Приин Блайт, — продолжила яркая брюнетка. — Я старшая из семи мелироанских дев и представительница самой известной аристократической династии Квертинда.

— Блайт? — Мои брови поползли вверх. — Сестра Кирмоса лин де Блайта? Или… — я ужаснулась при мысли, что он может быть тайно женат.

— Его троюродная племянница, — девушка выступила вперёд и приложила ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза. — Последний раз я видела дядю восемь лет назад на семейном торжестве. Мы почти не общаемся.

Я всё-таки слезла, заинтересованная новыми подробностями. У самой земли Жорхе подхватил меня за талию и помог спрыгнуть на мягкий ковёр травы.

— А я — Юна Горст, — отряхнув ладони, я протянула одну из них новой знакомой.

— Мы знаем, — улыбнулась Приин Блайт и скривилась, почти как Сирена. Но руку всё же пожала. — Мы принесли обет Девейны беречь вашу тайну от посторонних.

— Ну да, — я виновато почесала затылок.

Волосы растрепались и спутались, а платье измялось и здорово перекрутилось на теле. На фоне безупречной Приин я выглядела оборванкой. Девушка действительно сияла изнутри: блестящие чёрные волосы играли бликами в солнечных лучах не хуже водопадов, светлая кожа казалась фарфоровой, с едва заметными яблочками румян, нежно-голубой наряд подчёркивал изящную фигуру. На пальце — тонкий перстень с камнем. Приин Блайт… Вот почему там, в гостиной она напомнила мне ментора. Они были родственниками, хоть и дальними.

— Мы захватили ваши перчатки, — подошла хорошенькая блондинка, та самая, что была моей соседкой за столом. И осторожно протянула горстку белых кружев.

— Зидани Мозьен, — присела она в реверансе. — Из Ирба. Мой род не так знатен, как у Приин, зато порядок магии Девейны и способности к исцелению госпожа Првленская назвала феноменальными. — Зидани слегка порозовела, и от этого на шее отчётливее выделился знак соединения — светло-зеленая виноградная гроздь.

Значит, у леди Мозьен тоже был ментор. Волосы смешным одуванчиком окружили её голову, но прелести это не убавляло: обманчивый внешний беспорядок явно был создан нарочно. Возможно, служанки потратили гораздо больше времени на естественную красоту своей подопечной, чем на наряд той же Приин Блайт. Простой сарафан в мелкий горошек придавал Зидани сходство с милой пастушкой, героиней картин знаменитых мастеров искусства.

— А я — Тильда Лорендин, — представилась обладательница драгоценного платья. Она не стала приближаться и даже не закрыла кружевной зонтик. — Моя семья владеет не только плодовыми рощами и виноградниками, но и хлебными полями ближе к полуострову Змеи. Мы обеспечиваем продовольствием столицу и, конечно, щедро жертвуем Мелироанской академии.

Тильда не смутилась, когда говорила о своём богатстве. Она быстро скользнула взглядом по моей фигуре и отвернулась, уступая место следующей сестре.

— Матриция Ноуби, — сама протянула мне руку девушка с хриплым голосом. — Сёстры и служанки зовут меня «поцелованная Нарциной».

В отличие от предыдущих, эта благородная дева не была красавицей: длинный нос с горбинкой и раскосые, широко поставленные глаза с густыми рыжими ресницами делали девушку похожей на корову. А частые веснушки и светло-медные волосы и вовсе позволяли назвать леди Ноуби Бурёнкой. Впрочем, когда я поймала взгляд Матриции, то смягчилась и решила, что всё же она похожа не на корову, а на телёнка: столько было в её глазах жалости, простодушия и наивности.

— Песни Матриции трогают самых чёрствых, — вступилась Зидани. — Когда она поёт, птицы замолкают, а сердце стучит тише, боясь пропустить даже нотку чудесной мелодии.

— Благодарю, сестра, — захлопала пушистыми ресницами телёнок Матриция.

Хоть не мычит, и на том спасибо, злобно подумала я. Но сама себя одёрнула: не стоило обижаться на девушек за то, что они не верили мне. В конце концов, я бы и сама не поверила в легенды Ордена Крона, не проведи я целый год подле господина Демиурга.

— Так вас всего семь? — взглянула я на оставшихся четырёх благородных дев, которые еще не успели представиться.

— Мелироанских дев всегда семь, — пояснила бледная копия Элигии. — Каждые полгода мы встречаем и провожаем сестру. Так заведено со времён открытия. Это очень символично: семеро богов Квертинда — семь дочерей Мелиры, — она дотронулась до своего знака соединения — чёрной орхидеи, и бросила взгляд на мой ошейник. — Меня зовут Хломана Дельская, я приехала из Лангсорда. Увлекаюсь изучением геральдики и родов Квертинда, но ни разу не встречала чёрного паука. Если твой дом основан больше года назад, то упоминание уже должно быть в новых гербовых книгах… Могу я взглянуть?

— На… — я запнулась. — На чёрного паука?

— Угу, — увлечённо буркнула Хломана, нахально рассматривая мою шею. — При активации ритуала менторства появляются кровные гербы. Магия Толмунда.

— Магия Толмунда, — эхом повторила я и ненароком поправила браслет-артефакт.

Надеюсь, ментор додумался обновить ментальную магию на нём. Не хотелось бы демонстрировать вновь обретённым сёстрам то, насколько я от них отличаюсь. Неудачная попытка метнуть нож и без того подпортила мою репутацию.

Я сняла ошейник. С новым любопытством ощупала знакомый рельеф лап и повернула голову, позволяя любознательной леди рассмотреть знак соединения.

— Интересно… — протянула она. — Мейлори черного паука.

Взмахнула рукой, чтобы дотронуться до моей шеи, но всё-таки не стала меня касаться.

— Юна Горст, — сердито поправила я. — Как, напомни, тебя зовут? Элигия?

— Хломана Дельская, — повторила девушка.

— Не волнуйся, — оттеснила Хломану милая леди в шляпке. — Ты быстро запомнишь всех. Я — Финетта Томсон.

— О! — обрадовалась я, услышав знакомую фамилию. — В Кроунице я доставляла диковинные вещицы госпоже Эрике Томсон, ментору Виттора Оуренского. Вы тоже родственники?

— Я её дочь, — улыбнулась Финетта. — Моя мама — выдающаяся меценатка Квертинда, знаток искусства и коллекционер редкостей. Часть обстановки замка нашей академии пожертвована ею, как бывшей воспитанницей и яростной охранительницей наследия Иверийской династии.

Финетта мало походила на мать: мягкие, плавные черты придавали девушке уютный вид. Если бы Финетту Томсон нарядили в платье простолюдинки, я бы вряд ли отличила её от обычной фермерши. На Финетте была дурацкая шляпка, похожая на тарелку фруктов: на полях лежали ягодки, персики, абрикосы и сливы. В довершение массивного убора на всем этом искусственном великолепии сидела брошь-стрекоза. Почти такая же, какая была приколота к воротничку её платья.

Я моментально окрестила девушку Стрекозой и даже подумала, что она могла бы стать частью банды изгоев. Судя по тому, как бегали глаза леди Томсон, как брезгливо посторонилась Хломана Дельская, как смотрели на неё другие сёстры и как цокнула Тильда, когда Финетта обхватила мою руку обеими ладонями и активно затрясла, Стрекозу благородные девы явно недолюбливали.

— Ну а ты, — я подошла к самой юной на вид девушке, что ростом была даже ниже меня, — тоже чья-нибудь дочь? Знаменитого аристократа? Консула? Или самой Девейны?

— Княжна государства Веллапольского, милостивейшая сударыня Чресенских пределов, Лозового взморья и Дезовы, Талиция Веллапольская, — скороговоркой выдала девчонка и от неловкости опустила глаза.

— Ты не из Квертинда? — удивилась я. — Как же ты попала сюда?

— По протекции Великого консула, — заученно ответила Талиция. — Для изучения основ правления и приобретения знакомств среди знатных родов.

Я обернулась к девушкам, но не успела и рта открыть, как юная княжна неожиданно налетела на меня, обхватила обеими руками и крепко прижалась.

— Я так рада наконец познакомиться с вами, Юна Горст! — проговорила девчонка. — Это такая честь!

— Честь? — я ошалело взмахнула руками, но потом осторожно похлопала княжну по спине.

— Мейлори Кирмоса лин де Блайта, — пояснила Талиция, задрав голову. — Знакомство с вами делает нас ближе к нему.

Ну конечно. Что ещё было во мне интересного, кроме знака соединения? Даже в те времена, когда меня называли мейлори Джермонда Десента, чёрный паук был единственным, что придавало мне хоть какую-то ценность. А теперь и вовсе…

— Мы все очень счастливы, что можем назвать вас сестрой, — охотно подтвердила целительница Зидани.

Матриция сорвала крупный ярко-розовый цветок — из тех, что оплетали беседку, и осторожно заправила мне его за ухо. Поправила выбившиеся пряди.

— Вы такая красавица! — похвалила поющий телёнок не то меня, не то свою работу.

За её спиной, там, где остался ободранный стебель, уже появилась новая завязь и практически на глазах сформировался бутон. Я зажмурилась, будто всё это мне почудилось: быстрорастущие цветы, приветливость девушек, розовые птицы и бело-голубые плавные контуры замка Мелироанской академии.

Открыла глаза — и снова удивилась. Потому что к нашей компании присоединилась огромная пятнистая кошка. Она лизнула мою ладонь, а когда я её отдёрнула, леопард быстро переметнулся к стоящей рядом Талиции и принялся тереться головой о её платье.

— Не бойся Мотылька, — подошла Финетта Томсон. — Она добрая кошечка. Животные чувствуют, что мелироанские девы являются воплощением доброты и света, поэтому никогда не нападают.

— Теперь ты наша сестра, — заговорила Зидани. — Сестры всю жизнь ладят и поддерживают друг друга и всех верноподданных Квертинда.

— Дочери Мелиры, — скомандовала Приин Блайт. — Перчатка к перчатке! Во имя Квертинда!

Девушки встали в круг, взялись за руки и пригласили меня. Я оглянулась на Жорхе, что прислонился плечом к синей колонне беседки и с каким-то умилением наблюдал за этой картиной, и вложила руки в шершавые от кружев ладони благородных дев. Перчатки так и не надела.

Вспомнилась клятва банды изгоев, и в животе скрутился тугой ком. Я думала, что сейчас придётся приносить какой-то обет, но вместо этого девушки запели чистым, хорошо поставленным и звучным хором:

Ценность светлой силы

Хранят дочери Мелиры.

Истины простые

Добрый дух наш укрепили.

По заветам Иверийским

Пишем жизни мы картины,

Исцеляем души близких,

Милосердием едины!

А-а-а-а, А-а-а-а-а-а-а!

Я втянула голову в плечи и тихонько зашипела себе под нос. Дочери Мелиры и впрямь были истинными принцессами, только-только сошедшими со страниц детских сказок. Похожими друг на друга, но, в то же время, очень разными. Всё это выглядело так… не по-настоящему. Или, лучше сказать, слишком сладко и хорошо, чтобы быть правдой.

Удивительно, но в какой-то странной, извращённой мере я даже расстроилась от того, что мелироанские девы не проявляли ко мне вражды. Сражаться я умела прекрасно, бороться за себя и отстаивать свою честь — вот тот навык, которым Юна Горст владела в совершенстве. Но что делать, если судьба не чинит препятствий и вокруг нет врагов? Выть от тоски?

— И Лаптолину, как и Мотылька, тоже не бойся, — Хломана раскрыла кружевной зонтик: солнце и правда начало припекать макушку. — Она лучшая из всех женщин, которых ты только знала. Но ей нужно время, чтобы узнать тебя и твой потенциал. Каждая из новых сестёр проходит её жесткую проверку. Нам всем это знакомо.

Дочери Мелиры захихикали и активно закивали — все, кроме одной.

— У меня не было таких проблем, — подала голос Тильда. Она расправила юбку и обмахнулась ладонью. — Мудрые девушки находят общий язык с Лаптолиной с первого знакомства. Для человека с незаурядным умом и амбициями сложностей не существует.

Я хмыкнула уголком рта, наблюдая за изменениями на лицах шести сестёр. Что ж, возможно, не всё так радужно в их идеальном мирке. Но, по крайней мере, меня это не касалось. Никто не оскорблял Юну Горст, не задирал, не унижал, не обзывал пустышкой и сорокиной дочерью. Поэтому я не стала обращать внимания на мелкие колкости и перешёптывания мелироанских дев. Больше, чем их ехидные секреты, меня заинтересовали волшебные растения.

— А какая у тебя изначальная склонность? — спросила Финетта. Её шляпка привлекла вполне живую мошкару, слетевшуюся к нашей большой компании. — Исцеление или искусство?

— Магия Ревда, — почти не обманула я и сорвала ближайшую фиалку.

Если здесь цветы растут за считанные секунды без помощи мага, то мои навыки выглядят смешными и бесполезными. Я выжидательно уставилась на голый стебель у ног, но ничего не происходило. Секунду, другую я гипнотизировала наливающийся соком срез, но он так и оставался оборванным стеблем. Цветок не вырос сам собой. Тогда я наклонилась и вырастила рядом новую фиалку с помощью воззвания. Девушки взвизгнули и захлопали в ладоши.

— Ты отлично дополняешь сестринство! — одобрила Приин Блайт. — Поначалу мы испугались, что у нас впервые появится восьмая сестра. Это так мистически и необычно. Но теперь видим, что ты необходима нам так же, как и мы тебе. Может, даже больше.

Я улыбнулась и вручила ей сорванный бутон. Обмен цветами и любезностями — чем не отличное начало отношений? Кажется, мелироанские девы не такие уж надутые куклы. И мне действительно есть чему их научить. И, возможно, чему у них поучиться. А что до восьмой сестры… Я здесь была, как восьмой бог Квертинда — Крон, таинственный, сокрытый от всех, но всё же существующий.

— По выходным мы выходим в Мелироан, чтобы поддержать девочек-сирот из благотворительного дома «Анна Верте», — рассказала Хломана Дельская. — Это традиция, которую мелироанские девы чтят много лет. «Анна Верте» назван в честь первой выпускницы академии, ставшей королевой и женой Ирба Иверийского. Одной из величайших мелироанских дев, известных широтой души и любовью к Квертинду.

— Это та, что бросилась под дилижанс? — вспомнила я. Девушки скривились, но я была почти уверена в правильности своего вывода. — Что? Я читала эту балладу в Кроуницкой академии. Она изменила королю с генералом. Анна Иверийская.

— Верте — её девичья фамилия, — пояснила Хломана. — Герб рода — зелёная канарейка. Основан в двадцать…

— Хломана, перестань, — перебила Тильда и подошла ближе. — У Анны Верте была трагическая судьба, это правда. Как и у несчастных сироток из её дома. Мы вынуждены посещать их еженедельно, чтобы поддерживать добродетельный образ мелироанских дев. Госпожа Првленская настаивает на этой благотворительности, и я её понимаю. Мы учим их, наставляем и пытаемся сделать из грязи хоть что-то достойное. Ты присоединишься к нам?

— У меня нет других планов, — я пожала плечами. — Учить сироток, почему бы и нет?

— Отлично! — подлетевшая к нам Финетта снова схватила мои ладони и затрясла их в знак дружбы. — Для мелироанских дев это прекрасный шанс показать себя.

— Ой, да хватит уже ломать комедию! — возмутилась Тильда. — Мы все прекрасно понимаем, что находимся здесь, чтобы удачно выйти замуж и занять достойное место в обществе. Правда, княжна Талиция?

В ответ самая юная дева стушевалась, затопталась на месте и отвернулась, избегая поднимать взгляд.

— Тильда… — попыталась остудить пыл сестры Приин Блайт, но леди Лорендин подошла и что-то шепнула племяннице Кирмоса.

Что-то такое, отчего та стала ещё бледнее и почти сравнялась цветом с окружающей зеленью.

Снова таинственные игры сестринского общества? Да наплевать!

На щёку села мошка, и я прихлопнула её ладонью. Пока человеческий цветник обменивался понятными только им колкостями, я отошла к беседке и сорвала странный колокольчик, на этот раз не с ветвей, а у самых ног. И — о чудо! — на его месте тут же появилась новая завязь.

— Сёстры, — тихо позвала я, но те не отреагировали, увлечённые беседой друг с другом и тайными знаками. Тогда я повысила голос: — Дочери Мелиры! Что это за цветок?

— Это пьюстель, — охотно пояснила Приин Блайт, ухватившись за возможность избежать разговора с Тильдой. — Он всегда стремится к идеалу. Создан совсем недавно, в 197 году, одной из воспитанниц, Лерри Морвунд. Она смешивала магию Ревда и магию Девейны для создания самоисцеляющихся растений. Выжил только пьюстель. Он может восстановить свою форму за считанные часы, даже если будет оборван до корней.

— Пьюстель всегда обретает изначальный вид, — Финетта вприпрыжку подбежала к беседке, потянув за собой рой мошкары, и принялась собирать букет из колокольчиков. — Сестра Морвунд много времени провела в Саду Слёз, прячась в этой беседке от посторонних глаз. Вот и придумала себе защиту.

Девушка ловко срывала крупные соцветия. На месте оборванных тут же появлялись новые, ещё крохотные бутоны, словно цветение подгонял маг Ревда. Но пьюстель делал это сам, без посторонней помощи.

— Поговаривают, что Лерри на самом деле использовала не магию Девейны, а кровавую, — шепнула Хломана. — Знак рода у неё — отпечаток человеческой ладони, выглядит жутко. Дом Морвунд очень молодой, основан в 183 году от коронации Тибра Иверийского. Я подробно не изучала их генеалогическое древо, но, если тебе интересно, то я знаю, где в библиотеке лежат новые гербовые книги.

— Спасибо, — поблагодарила я за сомнительную информацию. И заметила, как Жорхе тоже с любопытством обрывает листья волшебного вьюнка.

— Тебе понравился пьюстель? — с какой-то неподдельной гордостью спросила Матриция.

— Под ним удобно прятать труп, — пошутила я и покосилась на стязателя.

Хотелось взглянуть на его реакцию. Интересно, был ли Жорхе с нами в тот день, когда я прикончила разбойников? Знает ли о захоронении на Трескимале?

Стязатель Вилейн тихо засмеялся в усы, но тут же осёкся, поняв, что я за ним наблюдаю. Прочистил горло. Так-так… Очень интересно. Что ещё он знает?

Увлёкшись воспоминаниями, я совершенно пропустила то, что девушки замолчали и уставились на меня огромными испуганными глазами.

— Это просто шутка, — успокоила я сестёр, но потом не удержалась и пояснила: — Труп лучше всего присыпать каменистой почвой и снегом. Но, за неимением того или другого, сгодится и пьюстель.

Жорхе снова засмеялся, теперь уже открыто, и я почему-то почувствовала особое родство с ним. Он единственный, кто связывал меня с прошлым, пусть его роль и заключалась лишь в молчаливом преследовании. Я порадовалась маленькой победе, но смех стязателя еще сильнее напугал девушек, сбившихся в кучку возле ограды. Даже Мотылёк спряталась за их юбками.

— Не бойтесь, — надула я щёки. — Теперь я ваша сестра, благородная дева и дочь Мелиры. Новая жизнь, новая Юна Горст, новые горизонты. И никаких трупов.

Благородные леди всё ещё затравленно переглядывались, и мне снова пришлось их приободрить:

— Что там у нас с вами намечается? Сиротки из дома «Анна Верте»? Не так и плохо, — я развела руки в стороны и улыбнулась как можно дружелюбнее.

Первой отмерла Тильда. Хмыкнула в ответ по-простому и отошла подальше от девушек к невысокому волнистому забору, выложенному разноцветной мозаикой. Должно быть, он имитировал морскую волну.

— Тебе понравится Мелироан! — оживилась Зидани Мозьен. — Каждая улица там носит название отдельного цветка. Ты же маг Ревда, значит, любишь природу и цветение.

Она взяла меня под руку и накрыла от солнца своим зонтиком. Легкая тень действительно была кстати, и я облегчённо выдохнула, кивая в такт быстрому щебету леди Мозьен. Следом, так же по парам, двинулись остальные благородные девы и Жорхе Вилейн в суровом одиночестве.

— Ты уже втирала масло в пальцы? — спросила целительница и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я знаю, что тебе в услужение поставили Эсли. Считай, повезло, потому что Эсли прекрасно разбирается в маслах. Она быстро приведёт твою кожу и волосы в порядок: её талант к смешиванию трав, настоек и мазей сравним с магией Девейны и Нарцины! — Зидани заметила коричневую бабочку и протянула к ней ладонь: — Ах, посмотри, какая чудесная осенница! Совсем скоро тепло сменится прохладой.

Осенница села на ладонь девушки, и в памяти мелькнули другие, ярко-голубые крылья бабочек в кабинете Демиурга. Интересно, он уже ищет меня? Много ли людей из Ордена Крона на юге? Есть ли здесь приюты? Сколько времени я смогу прятаться?

— Да, чудесная, — задумчиво буркнула я.

Прогретый воздух Батора подрагивал от зноя и духоты.

Изумрудная зелень клевера на лужайке привлекла павлина и белого гуся, что привольно разгуливали по траве. Следом за птицами, словно часть их стаи, шла служанка в белом чепчике. Она пыталась изловить пернатых с помощью бурой холстины, но подходила к этому занятию с осторожной бережливостью и важные птицы были уверены, что девушка предназначена исключительно для того, чтобы обмахивать их своим нехитрым орудием.

Мелироанские девы, завидев эту картину, звонко засмеялись.

Именно так, дружно, под девичий хохот, мы вышли из Сада Слёз.

Ближе к замку Мелироанской академии стало прохладнее: исходящая от бассейнов свежесть приятно холодила разгорячённую кожу. Яркие неглубокие донца пестрели от мозаики.

Красиво здесь.

Тихо, спокойно, безмятежно.

Скучно.

Я сжала тиаль с песком и нащупала в волосах миинх. Жалкие крохи, оставшиеся от тех времён, когда у меня была опасность, которой я могла посмеяться в лицо. И верная сталь, дробящая черепа икша. Любимые друзья, боевые тренировки и ментор. Конечно, ментор.

Теперь же от прежней жизни осталась только память.

Вернусь ли я когда-нибудь в Кроуниц? Смогу ли стать прежней Юной, смелой и свободной?

Я не знала.

Но этим утром утешилась тем, что сказочная страна, населённая добрыми, пусть и одинаково наивными принцессами, — не самое плохое место для тюрьмы.