Гендальев

Николай Секерин, 2020

Трудясь годами на поприще опостылевшей бюрократии, Виктор Гендальев никак не мог решиться изменить свою жизнь, смутно подозревая, что его стабильная зарплата – это всего лишь ошейник, который он добровольно позволил на себя надеть. Так бы оно, быть может, и продолжалось до старости, но однажды, чудом избежав смерти от рук террориста, Виктор попадает в больницу, где врач произносит страшное слово «рак»… И тогда, вмиг осознав, что времени у него больше нет, Гендальев в срочном порядке начинает жить…

Глава четвёртая. Совет да любовь

Полуоткатов сказал, что сегодня возвращаться на работу больше не надо и добавил, что завтра утром, по прибытии, Гендальеву первым делом следует зайти к нему в кабинет. У него завтра будет особое задание.

— Конечно, Семён Вадимович, — принял распоряжение Виктор.

Начальник довёз его до ближайшей троллейбусной остановки и уехал. Вскоре Виктор был уже дома. Здорово! На час раньше! Он хотел позвонить Соне, но сказывалась бессонная ночь, и ему сильно хотелось спать.

Он наскоро проглотил две сырые сосиски, запил их водой и, не раздеваясь, лёг спать.

Гендальев проспал до семи вечера, когда его разбудил пронзительный звонок домофона.

— А! Что!? — вскочил он с дивана.

Преодолевая дремоту, он вышел в прихожую и поднял трубку:

— Алло?

— Ты что там, спишь что ли? Открывай! — прозвенел голос Оксаны.

Ох, чёрт, он совсем забыл, она же говорила, что придёт сегодня!

— Привет! Заходите! — ответил он и нажал кнопку.

Он наскоро поправил плед на диване и убрал ботинки в сторону от порога. Чёрт! Ну и срач! Он словно впервые увидел всё убожество своего холостяцкого жилища.

Требовательно залился звонок на входной двери.

Кое как причесавшись, Гендальев надел очки и открыл дверь.

— Привет, Оксана, заходите. Извините, у меня бессонница была, два часа назад пришёл с работы и спать завалился, ну и… в общем, бардак у меня полный, — он деланно рассмеялся и внимательно осмотрел спутника сестры.

Высокий, широкоплечий, хмурый, пучок рыжих усов, в лучших традициях старой моды, стриженные под машинку, рыжие же волосы на голове и руки, что кувалды.

— Здрасте, — сказал Гендальев.

Спутник Оксаны протянул руку:

— Александр, — сказал он басом. — Предлагаю сразу на «ты».

— А, да, конечно. Оксана, — он обнял сестру.

— Ну ладно, ладно, прям соскучился, разнежился. Знаем мы, что у тебя бардак, все свои. Давай, чайник ставь. Мы пироги принесли.

— О! Отлично, сейчас.

Он суетливо ринулся на кухню.

Сестра со своим женихом тем временем разулись и осмотрели комнату.

— Да уж, работать вроде начал и хернёй заниматься перестал, спасибо армии, а вот свиньёй как был, так и остался, — констатировала Оксана.

— Ничего, — пробасил в ответ Александр. — Я в его возрасте таким же был.

— Хорошо, что мы познакомились, когда тот твой возраст закончился, — подвела итог Оксана и прошла на кухню.

Спутник, подхватив пакеты с едой, поспешил за ней.

Гендальев суматошно убирал со стола. Чего здесь только не было: обёртки от шоколадок, грязные тарелки, крошки, кружки. Он убрал всё в раковину и отыскал в серванте три чистые чашки.

— Ладно, не суетись, — говорит Оксана, — я тебя знаю как облупленного, а Саша вот, только что мне признался, что таким же был в твоём возрасте. Правда, Саша?

— Именно так, — подтвердил Саша, доставая руками-кувалдами угощение из пакетов.

— Да как же, — запротестовал Виктор. — Ты ведь предупредила вчера, я должен был подготовиться, это же не обычный день, чёрт, а!

Рука-кувалда мягко опустилась на его плечо.

— Эй, Виктор, прекращай, — глубокий бас нёс в себе покой и умиротворённость. Он посмотрел в чёрные глаза жениха сестры и подумал, что, наверное, так же вёл себя когда-то Григорий Распутин, перед тем как поиметь свою очередную «прихожанку».

«Прекрощай, милоя, скидовай понтолоны».

Похоже, у меня проблемы с головой начинаются, рассеяно подумал Гендальев, садясь на табуретку. Какой ещё Распутин?

Он неожиданно вспомнил про Соню и машинально достал мобильник.

Оксана нарезала ягодный пирог и уложила на тарелку пирожки с мясом.

— Ну что, как дела с Соней Щёчкиной? — неожиданно спросила она.

Виктор обомлел. Он никогда не рассказывал о своей личной жизни.

— А откуда ты знаешь? — спросил он.

Сестра усмехнулась:

— Ты, наверное, забыл, кто договаривался насчёт твоего трудоустройства. Думаешь у меня недостаток в знакомствах?

— Агентурная сеть хочешь сказать? Ты же говорила, что я сам по себе?

— А разве нет, Витя? Я, видишь ли, просто знаю больше, чем ты думаешь, но, тем не менее, я ведь не вмешиваюсь в твою жизнь. Я просто спросила, не хочешь — не говори.

Александр руки-кувалды делал вид, что вообще ничего не слышит, в два прикуса он проглотил пирожок с мясом и положил в чистую чашку пакетик с чаем.

— Ксюша, плесни кипяток, — ласковым басом, попросил он.

Это волшебным образом разрядило обстановку и Виктор снова вспомнил Распутина. Странно, но в суете сегодняшнего дня, со всеми этими приключениями с Полуоткатовым, бессонницей предыдущей ночи и истерической ревностью утра, он с обеда даже и не вспоминал про свою ненаглядную Софию.

— Я бы не хотел об этом говорить, — буркнул он. — Какие есть, такие есть, отношения — дело сложное.

— Ну-ну, — ответила Оксана.

Она разлила кипяток по стаканам с пакетированным чаем. Вокруг белого квадратика расползлась коричневатая субстанция. Гендальев взял кусок сладкого пирога:

— Прости, Оксана, я сам не знаю, что и сказать толком. В последнее время я всё чаще думаю о том, что первый блин комом. Вот. Может как-нибудь в другой раз и поговорим об этом, но сегодня ведь мы не для этого собрались.

Оксана отхлебнула чай:

— Да, не для этого. Завтра мы с Александром идём в ЗАГС. Вот собственно и всё. Или ты думал, мы станем свадьбу играть? Ради этого сегодня собрались? Мы общаемся и всё, я хочу, чтобы вы друг друга знали. А насчёт первого блина комом… возможно ты и прав, главное следи за тем, чтобы этот ком тебе поперёк горла не встал!

Виктор глубоко вздохнул. Александр неожиданно расхохотался и похлопал его по плечу:

— Дружище! Посмотри на меня! Нет, посмотри!

Он нехотя повернулся и посмотрел в эти гипнотические глаза. Широкая улыбка, рыжая щётка усов, шрамы на грубом лице.

— Знаешь, кто я? — весело спросил Александр.

«Григорий Распутин, в следующих жизнях» — хотелось ему ответить.

— В каком смысле?

— Я майор полиции! — торжественно объявил Александр. — Скоро мне дадут подполковника, у меня уже пенсия есть. Мне сорок лет, но уже есть пенсия, Витя! Ха-ха! И я женюсь первый раз, вот что самое главное, понимаешь? Я первый раз женюсь! А твоей сестре сколько, а? Тридцать пять! И она первый раз выходит замуж. Ни у кого из нас нет постыдного прошлого и неудачных браков, никто из нас не оставил позади брошенных детей, и по меркам общества мы довольно странные, так?

— К чему ты клонишь? — проворчал Гендальев.

— А к тому, что не стоит тебе цепляться за первое попавшееся… кхе, женщин много, Виктор, запомни это, запомни! И время для семьи у тебя ещё будет. Для семьи, для любви и всего остального. Ну и так далее. А нет, так и хрен с ним, Витя! Нормально делай — нормально будет. Или не делай вообще.

Он явно не владел излишним красноречием. Впечатления о хитрости и глубине гипнотического разума улетучивались по мере того, как Александр разворачивал свою скомканную мысль. Он вероятно и сам понял, что спич пошёл под откос и, немного смутившись, взял ещё один пирожок, который моментально исчез за его массивными челюстями.

— Понятно, — только и сказал Виктор. — А ты в полиции по какому направлению?

— Опер, — ответила за него Оксана.

Опер согласно кивнул, дожёвывая пирожок с мясом, и взял ещё один.

— Понятно, — повторил Гендальев. — По работе познакомились?

Отвечала снова Оксана:

— Как это ни странно, не по работе, Витя. Хотя с чего бы нам знакомиться по работе? Я ведь юрист в гражданской сфере, а не в уголовной, как и ты. Случайно, на улице. Стояли рядом в очереди и разговорились.

— Да ну на хрен? — удивился Виктор.

— Да хоть на нос, — подал голос Александр и расхохотался.

Оксана не улыбнулась.

— А ты что же думал? Все подбирают только то, что само упало? Иногда надо просто подойти и заговорить, Витя. И тебе тоже стоит этому поучиться.

Она заметила, что он хмурится.

— Ладно, я тебе не собираюсь мораль читать. И не слежу я за тобой, просто рассказали коллеги, вот и всё. В нашем городишке-то знаешь, мир тесен. И когда проработаешь десять лет в одной сфере, знакомыми становятся все. Так что всё как я и говорила: ты сам по себе, ничего не поменялось. Всё, закрыли тему.

Гендальев глубоко вздохнул. По правде, он и не прочь поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Да только это казалось ему неправильным, разговаривать об этом с сестрой — ведь она была ему практически как мать. Тем более они пришли к нему сегодня по случаю своей помолвки.

— На вот, — сказала Оксана, доставая из пакета книгу, — почитай, хорошая книга. Ты читаешь ведь?

— Случается, — ответил он, машинально взяв в руки небольшой том. — «Камера обскура» Владимир Набоков, это тот, что педофил?

Оксана поморщилась:

— Ты меньше слушай чужие мнения, а делай выводы сам после прочтения.

— Ладно, спасибо, — поблагодарил Гендальев, — слушайте, это по-хорошему я должен был вам что-то подарить, вы уж извините меня!

Опер Александр руки-кувалды, снова похлопал его по плечу.

— Ты это, заканчивай х… нести, братское сердце!

От этих слов Гендальев рассмеялся. Его смех подхватила и Оксана.

— Да, — сквозь хохот, сказала она, — Саша может, когда надо сказать верно, это уж у него не отнять.

Отсмеявшись, Виктор спросил:

— Так это что, сегодня свадьба? То есть, сейчас то, что мы делаем это свадьба ваша?

На этот раз первым расхохотался Александр.

— Ну, типа да! — согласился он, когда новый взрыв смеха стих.

— Очень оригинально, — утирая слёзы веселья, отметил Виктор.

— Слушай, ну а если серьёзно, то зачем нужна эта свадьба? — сказала Оксана. — Собрать толпу, пустить в унитаз кучу денег и потом подсчитывать сколько отбилось?

— А потом через пару лет развестись, — подвёл итог Александр.

— Ну да! А как же ещё? Нет, мы не из таких. Познакомились мы, как ты ушёл в армию, то бишь уже три года вместе. Завтра оплатим пошлину, поставим штампы, а в отпуск поедем куда-нибудь к морю.

Виктор задумчиво покрутил чашку чая на столе.

— Наверное, так и правильно, — сказал он.

— Правильно всегда то, что ты сам считаешь правильным. Хотя не факт, что спустя время ты будешь продолжать считать так же, — сказала Оксана.

— В любом случае в нашей ситуации мы, по крайней мере, не будем клоунами, — резюмировал Александр.

— Да уж верно, не будете, — согласился Виктор.

Какое-то время они молча ели, потом разговор продолжился. Александр рассказал немного о себе, не делая попыток придать красноречия своему рассказу, суть которого сводилась примерно к следующему: «выучился и работал, родители умерли, брата застрелили бандиты при исполнении служебных обязанностей, не стоит соболезновать, это было давно».

Потом Гендальев ещё раз подивился их скромной «свадьбе» и Оксана снова напомнила ему, что они с Александром не клоуны. Потом они стали собираться и пожелали на прощание Виктору читать Набокова, а он неловко улыбнулся и сказал «Совет да любовь», на что получил саркастичную улыбку сестры. Потом Александр пожал ему руку, и они уехали.

Было десять часов вечера и, оставшись один, Виктор с грустью достал телефон. Как и следовало ожидать, Соня ничего не писала и не звонила. Внезапно на него накатила вчерашняя ревность, он снова отчётливо вспомнил этот комментарий в соцсети от Армена Закромяна, как бишь он там написал ей? Ааа, чёрт, что-то в этом было не то. Он нажал кнопку включения компьютера, но как только система загрузилась, передумал и выключил.

«Лучше просто позвоню», подумал он, набирая Соне.

Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети.

Он в сердцах швырнул мобильник на диван. Взгляд его остановился на книге, что принесла Оксана.

Гендальев уселся на диван и стал читать.

***

Он бежал по коридору где-то в огромном здании. То и дело из-за угла на него нападали странные существа, не то крысы размером с кошку, не то кошки с крысиной мордой. Гендальев ловко их бил и они разлетались разноцветными звёздочками. Все эти странные существа были жалкими, и победить их не составляло труда, потому что он, Гендальев, сильнее. Так почему же ему так страшно? И что такое за ним гонится, от чего он так отчаянно бежит? Неужели он не сможет одолеть это, если остановится и примет бой?

Нет, не сможет, он точно знает, что нет, не стоит даже пробовать. Сзади слышится устрашающий рёв, страх пронизывает до костей, он отчаянно бежит, но видит, что так и не сдвинулся с места. Впереди маячит спасительное окно. Прыгнуть! Выпрыгнуть! Лучше в окно, чем столкнуться с тем, что гонится.

Он подбегает к окну, но оно исчезает. Вместо него новый коридор, он снова бежит от того, что его преследует. Открытая дверь! Слава богу! Гендальев стремительно залетает в комнату. Тьма.

Страха больше нет, страшное позади. Что-то было там такое, в прошлом, он уже не помнит что. Он сидит на берегу озера и смотрит, как в воде плещутся утки. Как прекрасно! Вот это жизнь, думает Гендальев, вот оно, настоящее счастье!

Но вот он снова в здании. Озеро с утками и всё, что было до того, осталось в прошлом, он снова ничего не помнит. Есть только сейчас. Есть это здание с ковровыми дорожками и открытая двустворчатая дверь. Он входит.

В комнате никого нет, лишь ещё одна дверь в другую комнату, за которой слышатся какие-то звуки. Он идёт туда. Что это?

Комната без мебели, лишь грязный стол посредине и на этом столе оргия. Женщину облокотили животом на столешницу, сзади её размеренно имеет мужчина, держась за ягодицы. Спереди стоит другой мужчина, и женщина делает ему минет. Оба они двигаются в синхронном ритме, словно рабочие, пилящие дерево двуручной пилой.

Вдруг Гендальев узнаёт всех троих. Тот что спереди — директор Сочный, тот что сзади — Полуоткатов, а женщина… женщина это Соня Щёчкина! Его Соня Щёчкина!

«Что такое!» — кричит Гендальев.

Сочный и Полуоткатов, продолжая своё дело, одновременно поворачивают к нему лица.

Полуоткатов подносит палец к губам и вытягивает их трубочкой: тсс.

Сочный вскидывает руку вперёд и орёт «Зиг Хайль!»

Их движения становятся более быстрыми, они ускоряются, имея Соню Щёчкину с двух сторон быстрее, быстрее, быстрее.

Гендальев видит, как постепенно Соня Щёчкина срастается со своими любовниками. Сочный и Полуоткатов двигаются настолько быстро, что движение уже незаметно. Они срастаются, они срастаются все втроём! Чёрт! Чёрт! Гендальев открывает рот, но не может закричать!

Что это? Они превратились в сиамских близнецов. Одна половина близнецов — Полуоткатов, другая — Сочный, а Соня, ох бедная Соня, от неё осталось лишь одно лицо. Лицо её перевернулось макушкой вниз и застыло в области гениталий сиамских близнецов Сочный-Полуоткатов.

«Ты меня не любишь!» — канючит перевёрнутое лицо Сони Щёчкиной.

Вдруг между головами сиамских близнецов появляется Григорий Распутин в монашеской рясе и говорит голосом опера Александра:

— Совет да любовь!

Перевёрнутая голова Сони Щёчкиной улыбается похотливой улыбкой и вываливает изо рта длинный, покрытый струпьями язык.

— Сгааааа — шипит Соня.

— Сга-сга. Сга-сга. Сга-сга-сга-сга…

Будильник! Боже, будильник!

Виктор вскочил с постели.

Никогда ещё этот звук не был таким приятным.