Гендальев

Николай Секерин, 2020

Трудясь годами на поприще опостылевшей бюрократии, Виктор Гендальев никак не мог решиться изменить свою жизнь, смутно подозревая, что его стабильная зарплата – это всего лишь ошейник, который он добровольно позволил на себя надеть. Так бы оно, быть может, и продолжалось до старости, но однажды, чудом избежав смерти от рук террориста, Виктор попадает в больницу, где врач произносит страшное слово «рак»… И тогда, вмиг осознав, что времени у него больше нет, Гендальев в срочном порядке начинает жить…

Глава третья. Вторник

Эту ночь он практически не спал, снова и снова пытаясь дозвониться до своей девушки. Ближе к полуночи она включила телефон, но трубку не поднимала. Тогда он стал писать сообщения. Требовательные, яростные, злые. Потом тут же писал новые, извиняясь и моля о прощении. Всё, чего он хотел, это чтобы она снова объяснила ему, что всё это всего лишь шутка, глупая выходка. Чтобы она дала ему надежду и спасительную соломинку, как тогда, когда он застал её растрёпанной в приёмной директора. Ему нужна была лишь зыбкая почва, на которой он снова смог бы воздвигнуть свою иллюзию любви. Он не хотел правды, он её боялся.

Будильник оторвал его от кратковременного тревожного сна. На этот раз он не стал переставлять время, а сразу встал и позвонил ей. Тщетно. Одевшись, Виктор допил остатки вчерашнего лимонада и пошёл на работу.

Сегодня он прибыл даже раньше Миланы.

Сидя за компьютером и нервно листая новости, он почувствовал вибрацию. Соня!

— Соня, скажи мне, скажи, пожалуйста, кто такой Армен Закромян?

— Ктооо? — прошипела она. — Ты, дебильный! Ты что тут устроил? Ты что мне писал вообще?

Он лихорадочно проговорил извинения и кое-как рассказал о том, что прочитал вчера под её фото.

— ДА Я ВООБЩЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, КТО ЭТО! — заорала она. — Ты конченый идиот, ты что мне писал вообще? Ты псих!

Она оскорбляла его последними словами, но всё это было уже не важно.

Она не знает кто это! Она не знает Армена Закромяна!

— Сонечка, прости, Сонечка, я просто тебя так люблю! — лепетал он.

— Даун! — подвела итог Соня и повесила трубку.

В кабинет вошла Милана. Виктор убрал телефон в карман.

— Привет. А что это ты так рано сегодня?

— Нуу, я же обещал, что не буду опаздывать!

Быстро прошмыгнув мимо неё, он включил чайник.

— Кофе?

— Да, пожалуй, — ответила Милана.

***

После обеда он поехал в суд.

Такая страшная поначалу, эта часть работы стала для него теперь обыденной и почти привычной. Его участие в заседаниях ограничивалось одним и тем же арбитражным судом, по одним и тем же типовым делам и почти всегда у одних и тех же судей.

Мелкие задолженности ответчиков, которые и на заседания то практически никогда не являлись. От него требовалось только менять данные в исковых заявлениях, сдавать документы и присутствовать в скучном однообразии судебного процесса.

Арбитражный суд располагался в невзрачном двухэтажном здании, половину которого вместе с судом делил пенсионный фонд. Здесь рассматривались споры между организациями, и для провинции такого маленького помещения было вполне достаточно. Люди всё ещё не особо доверяли правосудию и решались судиться в самую последнюю очередь. А что есть организации, как не собрание этих самых людей?

Он вошёл внутрь и показал паспорт судебному приставу на входе.

— Проходи, — сказал тот.

Пристав его уже знал и в документ даже не посмотрел.

Внутри пахло канцелярией и смесью запахов пота и парфюмерии. По тускло освещённому коридору сновали туда-сюда молодые люди и девушки, держа обеими руками толстые папки. Он поднялся по лестнице на второй этаж и остановился перед дверью с табличкой «Судья А.И. Товарова».

Прислонившись к стене, он достал из кармана мобильник и написал смс Соне. Удостоверившись, что сообщение доставлено, он включил незамысловатую игру и упулился в маленький экран.

Дверь кабинета судьи Товаровой открылась, и симпатичная секретарь провозгласила:

— По иску «И рыба и мясо» есть?

— Да! — он торопливо убрал мобильник.

— Давайте паспорт и доверенность, — сказала секретарь.

Гендальев дал, девушка исчезла за дверью.

Через минуту она вернулась:

— Проходите.

Он быстро вошёл в кабинет. То, что Гендальев привык к судам и воспринимал походы сюда как обыденность, было не совсем точным. Пожалуй, он просто свыкся с неприятным. Судей Виктор продолжал бояться как огня. Эта разновидность юристов была, что называется, на верхних ступенях бизнес иерархии. К этой должности люди стремились годами и, сев однажды в мягкое кресло, предпочитали оставаться в нём как можно дольше.

У них, конечно, тоже были свои сложности, тайные знания и негласные правила поведения, но этого, таким как Гендальев, знать было не положено. Он видел перед собой небожителей, величественных тёть и дядь, в руках которых была сосредоточена ВЛАСТЬ.

— Здравствуйте, — промямлил он.

В громадном кресле у окна за массивным столом сидела женщина средних лет и листала папку с надписью «Дело». Не удостоив Гендальева взглядом, она указала быстрым жестом на стулья, стоящие возле стены.

— Проходите, присаживайтесь.

Он послушно прошёл и присел.

Женщина продолжала листать папку.

— Так, акты выполненных работ на месте, вижу. Хорошо. Что там ответчик, Лена, уведомление вернулось? — спросила она секретаря.

— Да, вернулось, — с готовностью ответила Лена.

— Когда получили извещение о судебном заседании?

— На прошлой неделе.

Судья продолжала быстро листать дело.

Просмотрев, таким образом, всю папку она, наконец, подняла глаза на Виктора и сказала:

— Ладно, откладывать не будем, решение сможете получить через неделю. Не смею вас больше задерживать.

Гендальев быстро встал.

— Спасибо большое. До свиданья.

— Подождите, — сказала секретарь. — Паспорт, доверенность.

— Ах да, спасибо, — он схватил документы и вышел из кабинета.

Чего он так боялся? Что решение вынесут не в пользу конторы, в которой он работал? Что его вдруг что-то спросит эта невзрачная, похожая на лягушку, судья Товарова, а он не сможет ответить? Это было чем-то вроде страха перед змеями, или крысами, которые вроде как могли быть в зарослях высокой травы. Ты идёшь по тропинке, задевая ногами колючки, и вздрагиваешь от каждого шороха, даже не задумываясь о том, что именно могут тебе сделать эти несчастные создания, даже если они и есть в зарослях.

Он спускался по лестнице, когда неожиданно зазвонил телефон. Достав трубку из кармана, Гендальев сильно удивился. Звонил начальник отдела Полуоткатов, что было очень необычно, так как сношался он как правило, всегда с Миланой, а уж она, в свою очередь, перепоручала что-то из мелких задач Виктору.

— Да, здравствуйте, Семён Вадимович! — он постарался вложить в интонацию как можно больше уважения.

— Привет, привет, — заговорил быстрый голос, — Витя, ты где сейчас?

— Я в арбитражном суде, Семён Вадимович! Сейчас вот закончилось заседание по делу…

Полуоткатов его перебил, ему явно было неинтересно какое заседание, и по какому делу сейчас закончилось.

— Я заеду за тобой, подожди меня у входа, ты мне будешь нужен.

Какой ещё ответ можно было дать начальнику твоего начальника в подобной ситуации, кроме как:

— Конечно, Семён Вадимович!

Начальник разъединился, и Виктор быстро вышел из здания, будто Полуткатов уже давно его там ждёт.

Холодный октябрьский ветер усиливался, вдобавок ещё и накрапывал противный дождь. Гендальев натянул шапку и застегнул до конца куртку, удерживая под мышкой портфельчик из кожзаменителя.

Как и следовало ожидать, Полуоткатова ещё не было и в помине. Тем не менее, он решил не отходить от входа в суд, ведь ждать ему велели именно здесь. По расположенной вблизи проезжей части сновали туда-сюда машины.

Прошло минут двадцать, прежде чем Виктор заметил, наконец, синий седан Полуоткатова. Не дожидаясь, пока начальник позвонит, Гендальев быстро направился к дороге. Машина остановилась, и Полуоткатов призывно замахал рукой. Виктор открыл дверцу пассажирского сиденья и сел.

— Здравствуйте! Ой, я мокрый, вам тут сейчас сиденья намочу.

— Хрен с ним, закрывай быстрей, ветер этот галимый, фу!

Он закрыл дверь и с готовностью закивал, мол, да, он согласен, ветер действительно галимый. Машина тронулась.

— Протри очки свои, все мокрые вон, — скомандовал Полуоткатов.

— Ах, да, — хохотнул Виктор. — Да уж привык пока стоял. Он достал платок из мокрых брюк и протёр толстые стёкла.

— Зачем на улице то стоял? Я же сказал: позвоню, как подъеду, — упрекнул Семён Вадимович, хотя такого он не говорил.

Не дожидаясь ответа, начальник продолжил:

— Ладно, слушай, Витя, у нас важное дело есть по предприятию. Мне нужна будет твоя помощь. Ты слышал, наверное, про Куропаткиных?

— Те, что отравились колбасой и в суд подали на нас? Конечно, слышал.

— Да-да, — нетерпеливо сказал начальник. — В общем, завтра в первой половине дня надо будет кое-что сделать. Что именно, я тебе расскажу чуть позже, а сейчас мы едем в областной суд, зайти к одному крупному судье.

Он замолчал, ожидая, что Витя издаст какой-то звук, подтверждающий принятие этой части информации.

— Ага, — сказал Витя.

Полуоткатов кивнул:

— Значит, ты сейчас со мной будешь на встрече и твоя задача молчать, а лишь сказать судье: «здравствуйте, Вениамин Рустамович» и, когда будем уходить: «до свидания Вениамин Рустамович». Сказать надо именно так, чтобы он запомнил твой голос. Это на всякий случай нужно, для чего, потом сам поймёшь, сейчас только слушай. Всё остальное время ты просто сидишь рядом со мной и молчишь. Всё понятно?

— Да, всё понятно, — подтвердил Виктор.

— Хорошо, пока это всё.

И давая понять, что начинать молчать нужно прямо сейчас, Полуоткатов прибавил громкость на проигрывателе.

Салон наполнил гаденький голосок: хоп мусорок, не шей мне срок, машинки зингера иголочка сломалась…

Они миновали большой перекрёсток и пост ГАИ.

Всех понятых, по-олу блатных, да и тебя б… мусор, я в гробу видала, — продолжал свою дивную историю голос из колонок.

Гендальев думал о предстоящем визите. Странно, ведь областной суд занимал верхнюю ступень судейской иерархии в регионе. А дело Куропаткиных пока ещё рассматривалось только в районном. То есть дело, конечно, наверняка попадёт позже в областной, но это уже будет следующая инстанция и рассмотрение там будет в порядке обжалования, когда проигравшая сторона подаст апелляцию.

Ну да ни его ума это дело, начальству виднее.

Чтоб кандражка долбанула прокурора подлеца, — пропели колонки.

Они выехали на центральную площадь, посредине которой возвышался большой, испачканный птичьим помётом, памятник. Квадратом, напротив друг друга стояли здания областной администрации, полиции, ФСБ и областного суда.

Проехав немного дальше, Полуоткатов остановился на обочине и включил аварийные сигналы. Парковочное место искать было некогда.

— Так ещё раз, Витя, — сказал он. — «Здравствуйте, Вениамин Рустамович», «до свиданья Вениамин Рустамович», всё понял?

— Да, Семён Вадимович!

— Хорошо и вот ещё что. В какой-то момент в кабинет зайдёт помощник судьи, запомни как он выглядит, тебе завтра надо будет с ним встретиться.

Сказав это, Полуоткатов взял с заднего сиденья красивый кожаный портфель и открыл дверь.

— Это оставь, — брезгливо указал он на жалкий портфельчик Гендальева. — Паспорт только возьми для вратаря.

Гендальев послушно вытащил из портфеля паспорт и сунул во внутренний карман куртки. Вратарями Полуоткатов называл судебных приставов, проверяющих на входе документы. Вероятно, за их задачу сторожить «ворота». Подошло бы, наверное, больше привратник, хотя… Привратники стояли на воротах в замок, в твердыню. А здание суда вряд ли подходило под характеристику «твердыня», ведь твёрдого здесь ничего не было, одни лишь раздутые эго маленьких людей, ежедневно компенсирующих дозы полученного от своих властелинов унижения на тех, кто в данный момент от них зависел.

Полуоткатов раскрыл над головой большой чёрный зонт и быстрым шагом направился к зданию. Гендальев семенил рядом.

Зайдя в суд, он, не здороваясь, показал приставу удостоверение. Что это было за удостоверение, Гендальев не знал, но у него такого не было, и он привычным движением раскрыл свой паспорт.

— Он со мной, — заявил Полуоткатов и судебный пристав не стал вчитываться в документ.

— Проходите, — сказал «вратарь».

Здесь всё было гораздо богаче, нежели в убогом арбитражном суде. На полу стоптанные, но всё ещё красные, ковровые дорожки, никаких неприятных запахов, хорошо работала вентиляция. Кабинеты судей отгораживали массивные деревянные двери. (Может всё-таки замок?)

— За мной, — скомандовал Полуоткатов.

Они поднялись по величественной мраморной лестнице на третий этаж и миновали ещё один коридор.

Остановившись у двустворчатой двери, начальник посмотрел на часы, и уверенно постучался.

— Войдите, — раздался приглушённый голос.

Многозначительно посмотрев на Гендальева, Полуоткатов открыл дверь, и они вошли.

Это был просторный кабинет с огромным окном, флагом и гербом на стене. Перед окном стоял громадный дубовый стол, за которым сидел толстый лысый человек.

— Приветствую, — сказал Полуоткатов и направился прямо к столу.

— Здравствуйте, Вениамин Рустамович, — сказал Гендальев, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Его снова обуял этот дикий, иррациональный страх. Наверное, так же древние люди когда-то боялись саблезубых тигров, притаившихся в темноте.

Лицо Вениамина Рустамовича напоминало каменное изваяние. Этот человек явно страдал ожирением, что, похоже, его совсем не волновало.

Величественно кивнув головой, он произнёс трубным голосом.

— Присаживайтесь. Слушаю вас.

Полуоткатов ни на секунду не расставаясь со своей развязной манерой, взял один из массивных стульев, стоящих у стены и сел перед судьёй. Гендальев не нашёл в себе силы повторить такую наглость и уселся на краешек другого стула, там где он стоял.

— Вениамин Рустамович, моя фамилия Полуоткатов, я представляю интересы мясокомбината. У нас в районном суде сейчас рассматривается дело по иску Куропаткиных. Дело резонансное, и мы бы хотели посоветоваться по некоторым стратегическим вопросам.

Вениамин Рустамович слушал не перебивая. Сложив кончики пальцев домиком, он внимательно смотрел на очередного клоуна, пришедшего узнать цифру.

Семён Вадимович продолжал бубнить, как заправский аферист.

— Мы подготовили доказательства в должной мере, но в силу нормативно правовой базы, закон о защите прав потребителей скорей на стороне покупателя. В данной ситуации, однако, прецедент подобного рода крайне нежелателен для среднего бизнеса и может сулить…

Вениамин Рустамович посмотрел на Гендальева: «Что ты забыл здесь, пацан? На хрен оно тебе надо?» — казалось, спрашивал его взгляд.

Наконец Полуоткатов закончил монолог и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета. Убедившись, что клоун завершил выступление, Вениамин Рустамович откашлялся и неторопливо начал:

— Мы понимаем ситуацию, по вашему вопросу со мной связывались. Безусловно, дело серьёзное, но поскольку доказательная база в порядке, думаю, районный суд примет справедливое решение. В противном случае в порядке апелляции мы уже здесь разберёмся в должной мере.

«Ну, давай, задавай уже свой главный вопрос, и проваливайте отсюда, к чертям», — добавил про себя Вениамин Рустамович.

Полуоткатов задал главный вопрос:

— Вениамин Рустамович, вы человек с колоссальной практикой, может, вы подскажите нам, какие ещё доказательства мы могли бы представить суду, для укрепления своих позиций?

«Вот уж точно, клоун», — подумал хозяин кабинета, а вслух сказал:

— Было как-то одно дело лет десять назад, поищите в архиве. Номер не помню, минутку, — он поднял трубку стоявшего на столе телефона и нажал две кнопки. — Сейчас помощник придёт, уточним.

Полуоткатов призывно взглянул на Гендальева. Да, надо запомнить того, кто сейчас войдёт, он помнит.

Через пару мгновений дверь открылась, и на пороге возник молодой человек.

— Алексей, подними архив, дело об отравлении консервами было лет десять назад. Фамилия истца Козленко, или Осленко, точно не помню.

Алексей кивнул и вышел, а Вениамин Рустамович тем временем что-то небрежно записал в блокноте, затем вырвал листок и передал Полуоткатову.

— Что ж, благодарим за внимание, — произнёс тот, вставая и забирая листок.

— Да не за что, — лениво ответил хозяин кабинета. — Обращайтесь.

— До свиданья, Вениамин Рустамович, — сказал Гендальев, как учили.

— Всего доброго, — попрощался судья.

Они вышли.

В машине Полуоткатов швырнул полученный от судьи листок на приборную панель и Гендальев разглядел, написанную на нём цифру, 1,5.

«Что за полтора?» — только и подумал Виктор.