Портрет мафии крупным планом

Николай Леонов, 2019

Художник Григорий Артюхов очень популярен в Княжевске. Его картины всегда нарасхват. Особенно те, на которых изображены влиятельные персоны из числа городской элиты. Последняя его работа обещала стать настоящей «бомбой», но так и осталась незаконченной – Артюхов был зверски убит. Полковник МВД Гуров, расследующий это преступление, уверен: художника убили из-за его намерения показать реальных персон криминального мира Княжевска. Сыщик пытается выйти на след убийцы, но натыкается на жесткое сопротивление местной правящей верхушки. Но Гуров не был бы Гуровым, если бы не придумал, как перехитрить зарвавшихся чиновников…

Глава 3

Следователь Артем Юрьевич Злобин оказался полной противоположностью хмурого начальника управления. Он был сравнительно молод (не больше сорока лет, как оценил его возраст Гуров), бодр, улыбчив и весел. Никакой мрачности, никакой подавленности в нем не ощущалось.

— Лев Иванович, рад вас видеть! — воскликнул он, встретив гостя у порога своего кабинета. — Большая честь работать вместе с таким специалистом!

— Однако не все так думают, — заметил Гуров, проходя в кабинет. — Ведь я вроде как ваш хлеб отнимаю. И вообще мы из разных ведомств…

— Ведомства, может, и разные, а дело-то одно! Дело одно! — все так же жизнерадостно ответил Злобин. — Итак, я полагаю, вы хотите узнать как можно больше подробностей об убийстве художника Артюхова. Правильнее всего будет, если мы с вами прямо сейчас проедем на место преступления. Сейчас я позвоню, чтобы нам подогнали машину, расскажу самое главное — и поедем.

Следователь позвонил водителю, распорядился, чтобы машина через десять минут была у подъезда, после чего начал рассказывать:

— Тело художника обнаружила его жена. Согласно ее показаниям Артюхов очень редко оставался ночевать в мастерской — как правило, в тех случаях, когда у него собиралась большая компания коллег, они засиживались допоздна — ну, и мастеру кисти не хотелось идти в таком состоянии домой. Обычно Артюхов предупреждал жену о таких сборищах, так что поводов для беспокойства не было. В этот раз художник не позвонил, и когда он не пришел домой ни в двенадцать часов, ни позже, жена стала беспокоиться. И вот, едва рассвело, она отправилась в мастерскую. Дверь была открыта. На полу мастерской, возле мольберта, Наталья Артюхова обнаружила тело мужа с явными следами насильственной смерти. Художник был убит двумя ударами тупым металлическим предметом по голове. Согласно заключению медиков смерть наступила в результате тяжелой черепно-мозговой травмы. Время смерти — между одиннадцатью часами и часом ночи. Как мы предполагаем, убийца вошел в мастерскую, поскольку дверь не была закрыта. Приблизился к хозяину мастерской, который стоял перед мольбертом, и нанес ему два удара по голове. После чего вырезал из рам три картины — ту, над которой Артюхов работал в тот вечер, и еще две картины из числа стоявших у стены. Полотна он унес с собой.

— Отпечатки вы, я думаю, не нашли? — Это прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение.

— Не нашли, — подтвердил Злобин. — Преступник был в перчатках.

— А «тупой металлический предмет», которым пользовался убийца, — это железный прут?

— Нет, труба, — поправил сыщика Злобин. — Скорее всего — шоферская монтировка.

— Ее не нашли?

— Не нашли. Ищем. Ну что, главное я сказал, может, теперь поедем на место преступления?

— Поехали, чего время терять, — согласился Гуров.

Они сели в машину и спустя четверть часа были уже возле мастерской Артюхова. Выйдя из машины, Лев внимательно оглядел старинный двухэтажный дом и заметил, что первый этаж своими высокими полукруглыми окнами заметно отличался от второго.

— Мастерская здесь? — спросил он, указав на окна первого этажа.

— Так точно. Артюхов выбрал это помещение из-за окон. В мастерской у него было всегда светло…

— Я так понимаю, он мастерскую сам оплачивал?

— Да, сам. Правительство области предлагает художникам оплаченные мастерские, и многие этим предложением пользуются. Однако Артюхов от государственной мастерской отказался. Сказал, что там темно и слишком шумно — много соседей-художников. Снял помещение недалеко от дома.

— Так он жил где-то рядом?

— Да, отсюда до его дома минут двенадцать ходьбы.

— Раз снимал мастерскую, стало быть, не бедствовал?

— Не бедствовал, — подтвердил Злобин. — У него довольно часто покупали работы.

— Мастерская на первом этаже… Вечером, когда горит свет, думаю, с улицы можно увидеть, что там происходит?

— Вот это я не проверял, — признался следователь. — Вы, наверное, правы. Как я понял, Артюхов не был пунктуальным человеком. Вот дверь у него стояла не запертая… Скорее всего и шторы он ночью не задергивал.

— Значит, убийца мог видеть, что художник находится в мастерской, и что он там один… Кстати, а один ли? Вы нашли людей, которые были в тот день у Артюхова? Кто последним видел его в живых?

— Полный перечень мы еще не составили, — ответил Злобин. — Пока что выяснили, что в середине дня к нему заходили двое коллег — художники Шмайлис и Пикляев.

— Вместе?

— Нет, порознь. Шмайлис заходил около часа, Пикляев — в три. Так что пока он последний в списке тех, кто видел Артюхова в тот день.

— Понятно, — кивнул Гуров. — Что ж, теперь пошли внутрь.

Они вошли в дом, прошли под лестницей, которая вела на второй этаж, и остановились перед дверью, заклеенной казенной бумагой с печатью. Следователь снял печать, отпер дверь, и они вошли в мастерскую.

Это была большая светлая комната с тремя окнами на улицу. Справа, у торцевой стены, в несколько рядов стояли картины. Слева — несколько шкафов, кровать, а ближе к середине комнаты — обеденный стол. Возле окна стоял мольберт; на полу возле него виднелся нанесенный мелом контур лежащего человеческого тела.

Гуров, не задавая никаких вопросов, не произнося ни слова, прошелся по мастерской. Открыл один за другим шкафы. В одном оказались чистые холсты, краски, кисти, в другом — посуда, в третьем — книги по искусству. На полу возле шкафов стояло несколько пустых бутылок, а в посудном шкафу, в глубине, сыщик обнаружил початую бутылку коньяка и нетронутую бутылку водки.

Затем он внимательно осмотрел два пустых подрамника, из которых были вырезаны холсты, и перешел к мольберту. Его он осматривал минут двадцать, так что следователь Злобин, потеряв терпение, не выдержал и спросил:

— Что вы ищете, Лев Иванович? Мы там все осмотрели самым внимательным образом.

— И подрамник тоже? — спросил Гуров, не оборачиваясь.

— Да, и его, конечно, — кивнул Злобин.

— Тогда вы сможете объяснить мне, что это за следы, — сказал сыщик.

Злобин нахмурился и подошел ближе. Наклонился, посмотрел на место, на которое указывал Гуров, и, пожав плечами, ответил:

— Ну, это, я думаю, краска. Не помню, я говорил или нет: в момент убийства Артюхов стоял перед мольбертом. Он работал, и в руке у него была кисть. Его так и нашли — с кистью в руке…

— А вот мне кажется, что это не краска, а кровь, — заявил Лев. — Пригласите ваших экспертов, пусть возьмут образец на исследование.

— Что ж, может, и кровь, — согласился Злобин. — Но картину преступления это не меняет. Артюхову нанесли удар по голове, брызнула кровь. Она попала ему на халат, могла попасть и на кисть. И он, падая, задел кистью подрамник.

— Да, похоже, так и было, — кивнул Гуров, разглядывая меловой контур на полу. — Только одна деталь: чтобы человек, падая, дотянулся кистью до мольберта, он должен специально протянуть к нему руку. Обычно так не делают. Падая, человек инстинктивно подбирает руки под себя, чтобы смягчить удар. А он не думал о себе, он старался дотянуться до холста, словно хотел оставить на нем свою кровь. Скажите, а вы узнали, что за картина здесь была? — показал он на пустой подрамник, из которого было вырезано полотно.

— Та, которую он рисовал в день смерти? — уточнил следователь. — Нет, этого мы не знаем.

— Но ведь вы беседовали с его коллегами — с теми, кто заходил к Артюхову в день убийства. Они же должны были видеть картину, над которой он работал?

— Я спрашивал — нет, они не видели. Оба говорят одно: мольберт стоял лицом к стене, Артюхов свою новую картину не показывал.

— Очень интересно… — пробормотал Гуров. — Необычное поведение… Что же, и жене не показывал?

— Нет, и Наталья Артюхова говорит то же самое: последнюю работу мужа она не видела.

— А друзья? Какие-нибудь… меценаты?

— Как я понимаю, вы имеете в виду господина Козлова. Я думаю, генерал Тарасов вам уже сказал, что Козлов исчез. Мы его второй день ищем, но пока не можем найти.

— Я имел в виду не только человека, который скупал картины Артюхова. Насколько я знаю, художники — люди очень общительные. Они всегда окружены всякого рода поклонниками, людьми искусства. Не может быть, чтобы у Артюхова не было каких-то друзей. Вы с ними беседовали?

— Беседовал, но еще не со всеми, — признался следователь.

— Ладно, что за картина была у него на мольберте, мы не знаем. Но вот те, — повернувшись, показал Лев на две пустующие рамы, из которых были вырезаны холсты, — они вам известны?

— Да, — кивнул Злобин. — Названия пропавших картин мы установили. Сейчас… — Он достал блокнот, пролистал его и прочитал: — Одна называется «Очередь», другая «Патруль».

— Интересно, интересно… — произнес Гуров. — Стало быть, «Очередь» и «Патруль». И никаких тебе закатов, восходов, речек, храмов… У него что же, все картины такого рода?

— Да, все такое, — скривился Злобин. — Везде у него бомжи, пьяницы, работяги… Направление такое, «соц-арт» называется. Меня, если честно, от его картин прямо тошнит. Зачем все это уродство на полотно тащить — разве его в натуре мало? И кто захочет эту гадость себе на стену вешать?

— Но ведь находятся ценители, и довольно много. Я слышал, его картины охотно покупали. Да и этот ваш меценат, Козлов, много приобретал. А скажите, вот эти две похищенные картины — они, наверное, были особо ценными? Известные работы?

— Этого я не знаю, — ответил следователь. — Это надо специалистов спрашивать, а я, как уже говорил, в этой мазне не разбираюсь. Мне что одна его картина, что другая — все едино.

— А что же вы не спросили специалистов? — удивился Лев. — Ведь мы должны знать ценность пропавших работ. Где у вас обретаются такие специалисты?

— Ну, видимо, в Художественном музее, — пожал плечами Злобин. — Да, вы правы: надо сделать туда запрос, чтобы прислали эксперта для оценки пропавших работ. Спасибо за подсказку.

— Ну, подсказка не особенно ценная, — заметил Гуров. — Теперь скажите, как обстоит дело со свидетелями. Убийство произошло, как вы говорите, между одиннадцатью и часом ночи. Время не особо позднее, кто-то мог не спать…

— Мы опросили всех, кто живет по соседству. Но никто не слышал никакого шума в мастерской, и никто не заметил человека, входящего или выходящего из этого дома.

— А почему вы говорите только о соседних домах? А на втором этаже разве никто не живет?

— Никто. Помещения на втором этаже сдаются под офисы, и после шести часов там, как правило, никого нет.

— Как правило… — повторил Гуров слова следователя. Он продолжал расхаживать по мастерской, иногда останавливаясь и оглядывая предметы обстановки. — Значит, убийца отпечатков не оставил, орудие преступления не выбросил. Свидетелей у нас нет, убийцу никто не видел. И камер наблюдения здесь скорее всего не имеется…

— Какие тут камеры? — усмехнулся Злобин. — На этой улице нет ни одного большого магазина. Так, одни мелкие лавочки. И солидных домов тоже нет. Так что камеру вы не найдете ни в этом квартале, ни в соседних.

— Да, положение аховое, — заключил сыщик. — Выходит, что это дело — типичный «висяк», как принято у нас и у вас выражаться. Вряд ли его удастся раскрыть в короткое время.

— Да какое там короткое! — махнул рукой Злобин. — Давайте честно признаемся: вряд ли это дело вообще удастся раскрыть. Правильно вы говорите: «висяк» и есть «висяк». Это тот случай, когда мы, в общем, понимаем, как произошло преступление, но раскрыть его не получается.

— И как же, по-вашему, оно выглядело?

— Ну, выглядело все это следующим образом. Артюхов работал в своей мастерской, не задернув шторы. Его хорошо было видно с улицы. По улице в это время проходил некий субъект криминального типа. Возможно, наркоман или бывший сиделец. Предположительно молодой и физически сильный. Он увидел через окно Артюхова, и у него возник преступный умысел — похитить картины художника, а заодно разжиться у него деньгами на дозу. Он вошел, ударил художника монтировкой, вырезал из рам три картины и ушел. Все.

— Я вижу, у вас уже не только картина преступления сложилась, но и личность убийцы обрисована, — усмехнулся Лев. — Выходит, нам нужно искать молодого и физически крепкого парня из числа наркоманов или лиц, недавно освобожденных из мест заключения. Верно я вас понял?

— Верно, — кивнул Злобин. — И я такие поиски уже веду. Именно таким образом я рассчитываю выйти на преступника.

— То есть все же раскрыть убийство, несмотря на отсутствие свидетелей! Ловко, ничего не скажешь… Но ответьте мне на такой вопрос: где ваш «крепкий парень» взял орудие преступления? Вот эту самую монтировку? Они на улицах вроде не валяются…

— Не валяются. Можно предположить, что монтировка была заранее похищена где-нибудь в автомастерской. Проходил мимо и стащил. Такие люди тащат все, что плохо лежит.

— А куда он дел похищенные картины? Это ведь товар специфический, на базаре его не продашь…

— Этого мы пока не знаем, — признался следователь. — Но узнаем, когда задержим преступника. Этим я в настоящее время и занимаюсь: вместе со своими помощниками проверяю всех лиц антисоциального поведения. Так что, если я вам больше не нужен, я бы вернулся на работу. Дел полно, знаете ли… Могу и вас подбросить до следственного комитета или до управления.

— Я здесь немного задержусь, если не возражаете, — сказал Гуров. — А потом схожу, побеседую с вдовой художника. Ведь хлопот, связанных с похоронами, у нее пока нет, верно?

— Нет, я пока не дал разрешение на похороны, — подтвердил Злобин. — Завтра утром эксперты представят окончательное заключение — тогда и выдам тело вдове.

— Адрес ее вы мне оставите?

— Да, пожалуйста, — кивнул Злобин. — Вот, я заранее написал и адрес, и имя-отчество. Артюхова Наталья Романовна, улица Барнаульская, 73, квартира 17.

— Вы говорили, это недалеко?

— Да, минут десять-двенадцать пешком. Но давайте я вас все же подброшу.

— Ничего, я пройдусь. Заодно посмотрю ваш город. А то я в нем никогда не был, надо же ознакомиться. Вы мне оставьте ключ от мастерской, я буду уходить, запру.

— Хорошо, вот вам адрес, вот ключ. Стало быть, я вас покидаю, — сказал следователь.

— Хорошо, идите, ловите вашего «крепкого парня», — улыбнулся Лев. — Только… Надеюсь, если вы доведете дело до суда, там будет фигурировать не одно только признание обвиняемого. Хотелось бы увидеть также доказательства и улики. Например, орудие преступления, а также похищенные картины.

— Мы обязательно все это найдем, Лев Иванович, — заверил Злобин и вышел из мастерской.