Запрещенная Секта

Мелита Королёва, 2021

Журналистка Вероника Журавлева, возвратившись из отпуска, обнаруживает у себя в гараже незнакомого мужчину, отравленного угарным газом. Она спасает его и узнает, что Алексей Константинов оказался агентом засекреченной государственной структуры, которая преследует запрещенные секты. Журналистка замечает, что с ее коллегами произошли непонятные изменения. Зверски убиты ее главный редактор и соседка. Существует ли связь между этими двумя убийствам? Эту тайну предстоит разгадать Веронике.

Я дошла до дома и, приставив дорожную сумку на колесиках к забору, посмотрела на калитку. Она была скручена ржавой цепью. Висел огромный амбарный замок.

«Да, тут уж не придерешься! — подумала я, глядя на рукотворный запор пенсионерки. — Тетя Фрося надежно охраняет мои владения!»

Захватив с собой только дамскую сумочку, я направилась к дому соседки. Увидев, что окна в нем были раскрыты, позвала старушку:

— Ефросинья Кузьминична, вы дома? Это я, Вероника!

— Слышу! Слышу! — тут же откликнулась она. — Уже иду!

На порог вышла соседка семидесяти шести лет. Она прихрамывала, ведь давно страдала подагрой. Ефросинья Кузьминична никогда не расставалась с клюкой, что была подарком ее покойного мужа, деда Тихона.

Держась за натертую до блеска ручку, тетя Фрося медленно спустилась по ступенькам и подошла ко мне.

Летнее солнце слепило соседке глаза, поэтому она сощурилась и, повернув меня к нему лицом, сперва придирчиво осмотрела с ног до головы, а потом приветливо улыбнулась, обняла и трижды, будто по-родственному, расцеловала.

— Ну здравствуй, красавица! — произнесла она с игривыми интонациями в голосе. — Вижу, что похудела, похорошела! Просто глаз от тебя не отвести! Что значит курорт! А я все лето на огороде провожу! Но загорела, скажу тебе, не хуже Турции! — а после Ефросинья Кузьминична сменила тон на требовательный. — Рассказывай, как твои дела. Узнала чего нового?

Чтобы удовлетворить ее любопытство, я ответила:

— Совсем немного. Думаю, мне нужно еще раз в Стамбул слетать.

— А что узнала? — не отставала от меня соседка.

— Потом расскажу… — пообещала я. — Тетя Фрося, ты даже не представляешь, как я устала! Ужасно хочется помыться и завалиться в постель, чтобы ногам дать отдохнуть. Ты ключ от моей хаты захватила с собой? — поинтересовалась я.

— Как же! — заверила меня пенсионерка и свободной рукой полезла в карман вязаной кофты. — Он у меня надежно булавкой зацеплен за веревочку и пристегнут к внутреннему карману.

Я улыбнулась, отметив про себя, что Тетя Фрося со всей ответственностью отнеслась к моему поручению. Ключ не только был пристегнут, но еще и висел на шнурке ярко-красного цвета. Я поняла, что соседка так сделала на случай, если вдруг его потеряет. Увидев, что ей не так просто отстегнуть ключ, я, повесив на заборе сумочку, предложила:

— Давай помогу! — протянув руки, я расстегнула булавку в ее вывернутом кармане.

— Уж больно мне знать охота! — не отставала от меня тетя Фрося. Ее интерес к моей поездке в Стамбул только рос. — Скажи, ты хоть родственников своей прабабки нашла?

— Пока нет… — ответила я. — Но в русской общине обещали помочь. И кое-что мне все же удалось узнать! — прищурившись, я хитро посмотрела на пенсионерку. — Например то, что моя прабабка, Прасковья Лаврентьевна, родилась в Константинополе в тысяча девятисотом году. Жила в большом двухэтажном доме с родителями и братом Павлом. Отец ее, Лаврентий Валентинович, построил большой дом в пригороде, чтобы держать табун лошадей и стадо верблюдов.

— А для чего ему верблюды? — с интересом посмотрела на меня тетя Фрося.

— Как же! — воскликнула я. — Мясо, молоко, шерсть, купцам давал, у которых поклажи было больше, чем грузовых животных! Со всех сторон от верблюдов одна выгода!

— Значит, не была бедна твоя прабабка! — заключила соседка. — Богачка! Голубых кровей! Это и по тебе видно! Ты, Вероника, в прабабку пошла! Культурная, матом не ругаешься, не сплетничаешь, голоса ни на кого не повысишь, обходительная, добрая, справедливая… — перечислила Ефросинья Кузьминична достоинства и горестно вздохнула. — Тебе бы еще родственников своих найти. Разлетелись, быть может, по всему свету! — предположила она.

— Да… — согласилась я с ней, подумав о том, чего именно так сильно боялась моя прабабушка.

Она умолчала о том, в какой семье родилась, где жила. Моя прабабушка никогда не рассказывала о себе. При советской власти, видно, нельзя было об этом говорить. Даже перед смертью она не обмолвилась о своем происхождении.

— Конечно, через столько лет не так легко отыскать свою родню, — снова заговорила я, — но вся надежда на русскую общину. Ходила в Стамбуле на русское кладбище, видела могилу Лаврентия Валентиновича Журавлева, прадеда моего. Самое интересное скажу! — сделала загадочное лицо и замолчала, наблюдая за реакцией Ефросиньи Кузьминичны.

Она внимательно слушала.

Я снова улыбнулась и выпалила:

— У моего прапрадеда на могиле герб имеется!

— Это что ж значит? — тихонько ахнув, пенсионерка закрыла от удивления рот концом платка. — Никак он из графьев?

— Точно не могу сказать, — пожала я плечами, — но герб запомнила.

— Что же на нем было? — не отпускала меня Ефросинья Кузьминична, решив удовлетворить свое любопытство.

— Ничего особенного! — отозвалась я. — Два ангелочка в воздухе парят и ручками герб держат! Герб к шпилю приделан. А под шпилем крест.

— А на гербе? На гербе что? — в порыве любопытства Ефросинья Кузьминична схватила меня за руку и заглянула в глаза. — Расскажи, не томи мою душу! Интересно же!

— Ладно! — сдалась я. — Зная тебя, ты спать ночью не сможешь. Так и быть, опишу его! — я задумалась, вспоминая детали. — Герб на две части наискосок, в середине самой, разделен. Сверху конь на дыбах стоит, будто в цирке.

— Это понятно! — перебив меня, отозвалась тетя Фрося. — Ты сама говорила, что прапрадед твой коней разводил. А внизу что?

— Белка выбита, — ответила я.

— Белка? — переспросила меня пенсионерка.

— Ага! Она самая! — подтвердила я.

— А она откуда? — недоуменно посмотрела на меня Ефросинья Кузьминична. — В Константинополе раньше белок вряд ли разводили.

— Не разводили, — подтвердила я, — в русской общине сказали.

— Тогда зачем твой прапрадед ее на свой герб нацепил?

— Понятия не имею! — снова пожала я плечами. — Но это еще не все! На спине у коня журавль стоит. Вдруг Лаврентий Валентинович захотел свою фамилию увековечить? Ведь фамилия Журавлевы от прапрадеда осталась.

— Странный герб у твоего предка… — задумчиво произнесла Ефросинья Кузьминична. — Очень даже странный! Животные и птица. И разбери, что там к чему.

— Старец Никон предположил, что в этом гербе заключается послание для предков. Кто самый умный, тот и разгадает! — сказала я.

Пенсионерка оценивающе осмотрела меня, а потом спросила:

— Вероника, а ты умная?

— Сама не знаю, — призналась я, — может, мне не дано узнать послание прапрадеда.

— Одно скажу! — соседка, прихрамывая и подволакивая одну ногу, вплотную подошла ко мне, огляделась, словно нас могли подслушать, а после понизила голос. — Если белок в Турции не разводят, то они в огромном количестве живут здесь! Сообрази! След прямиком в Россию ведет. Быть может, перед отъездом семья Лаврентия Валентиновича уехала в Константинополь, но что-то здесь оставила? А? Подумай!

Утреннее солнце припекало все сильнее. Хозяйки дружно загремели ведрами, готовясь выгнать коров на пастбище.

— А в город когда собираешься ехать? — спросила меня пенсионерка, останавливаясь на половине пути. Она тяжело налегла на свою клюку. Подагра давала о себе знать. — Хотелось бы еще побалакать, но знаю, что ты влюблена в работу хлеще, чем в своего жениха!

— Ефросинья Кузьминична, отцепляй ключ! — поторопила я ее. — Мне домой хочется зайти!

— Сейчас! — отозвалась она, вынимая из кармана еще один ключ, что от замка на калитке. Такие в шестидесятых годах еще делали.

Открывая амбарный замок, соседка отчиталась:

— Цветок каждые три дня поливала, как ты просила. В доме порядок. В гараж не заглядывала. А чего мне в нем делать? Как ты его закрыла, так твой замок на нем и висит!

— Спасибо вам! — поблагодарила я пенсионерку и, достав из дорожной сумки мягкие тапочки, купленные в Стамбуле, конфеты, упакованные в круглую жестяную коробку, с улыбкой протянула их ей. — Чтобы ваши ноги всегда были в тепле. Чтоб жизнь была сладкой!

— Какие красивые! — воскликнула тетя Фрося и, сунув мои подарки под руку, захромала к Лидии Ивановне, которая издали наблюдала за нами.

Подхватив дорожную сумку, я открыла ключом входную дверь, зашла в родительский дом.

***

Включив газовый котел, чтобы нагреть воду, я открыла холодильник и достала из него кусок замороженной баранины. Обожаю ее! Особенно вареную, холодную! Баранину мне принес Николай, племянник тети Фроси, когда резал овцу.

Налив в большую миску воды, положив туда мясо, я направилась в ванную.

Намывалась долго. Вода расслабляет и снимает усталость. Выходить я не спешила.

Открыла чопик, вытерлась полотенцем и надела банный халат. Зашла на кухню, слила воду с миски и, положив размороженный кусок мяса в кастрюлю, снова залив его свежей водой, поставила вариться на газ. Подождала, когда закипит, сняла пену и вышла во двор.

Усевшись на маленькую скамейку, которую несколько лет назад смастерил мой отец, я подставила лицо летнему ветру и палящему солнцу. Это сушило длинные волосы лучше любого фена.

Засунув руку в карман, нащупала прохладное железо. Вынув ключ, увидела, что он от гаража. Подивилась тому, что сунула его в карман банного халата совершенно машинально. Я даже не смогла вспомнить, когда это произошло. Раз так, решила навестить старенький «БМВ».

Подходя к гаражу, издали учуяла выхлопные газы. Чем ближе я к строению, тем сильнее ощущала сладковатый запах.

— Что такое? — непонимающе осмотрела замок и дернула его несколько раз. Закрыто.

Провернув ключ в замочной скважине, я быстро вынула из петель дужку и, открыв дверь гаража, тут же закашлялась, вдохнув тошнотворный запах выхлопных газов. Машины совсем не было видно, но я отчетливо слышала, что мотор «БМВ» включен. Широко распахнув двери гаража, я выскочила отдышаться на улицу, а заодно и проветрить помещение. Стоя поодаль, наблюдала за тем, как рассеивается дым, поднимавшийся к небу серыми клубами.

Теперь, когда в гараже стало светлее, я смогла разглядеть мужчину, сидящего в салоне моей машины. Его голова облокотилась на боковое стекло дверцы со стороны пассажирского сиденья.

— Мне еще в доме мертвеца не хватало! — с ужасом произнесла я, открывая переднюю дверцу «БМВ».

Не успела я распахнуть ее, как незнакомец завалился прямо в мои руки. Я едва успела подхватить его и усадить на сиденье. После повернула ключ зажигания и выключила мотор.

— Эй, мужчина, вы живой? — спросила я незнакомца, потрепав его за плечо, стараясь нащупать пульс.

Пульса не было. Меня охватила паника. Этого мне еще не хватало! Теперь у меня и с полицией будут проблемы! Как я объясню стражам порядка, что не была замешана в смерти мужчины, отравленного выхлопными газами моей машины? Ведь ключ был только в одном экземпляре, находился у меня дома! А завтра еще в город, на работу нужно, без опозданий!

С большим трудом взяв себя в руки, я все же решила еще раз проверить: жив или мертв. Найдя сонную артерию, я приложила к ней два пальца. И тут почувствовала совсем слабый пульс! О! Какая это радость! Словно камень с плеч свалился.

Поднатужившись, я поволокла незнакомца на свежий воздух, уложила в тень. Тут же сбегала домой, выключила газ и позвонила по мобильному телефону в «скорую помощь». Я даже забыла переодеться! Так и сидела в халате около спасенного.

Минут через двадцать «скорая помощь» подъехала к дому. Вышла фельдшер лет сорока и, держа в руке белый чемоданчик с красным крестом, сразу же направилась в мою сторону. Она подошла ближе и тут же поинтересовалась:

— Где ваш больной?

— Не… больной, — поправила я ее, — а отравленный выхлопными газами! Вон он, в тени лежит! — кивнула я головой в сторону гаража.

Женщина скоро подошла к мужчине и, нащупав пульс, крикнула, обращаясь к водителю машины:

— Федя! Носилки неси! Быстро!

Пока водитель возился с носилками, фельдшер успела ввести в вену спасенного мужчины какую-то жидкость.

Заметив, что я подошла ближе, врач поднялась и внимательно оглядела меня, попутно ухмыляясь. Странно.

— Так! — скомандовала она мне. — Берем за ноги и кладем его на носилки! А ты, Федя, — обратилась она к водителю, — за плечи поднимай!

Втроем мы кое-как положили незнакомца на носилки и с большим трудом донесли до машины «скорой помощи». Положили носилки на землю, Федя вытащил из автомобиля каталку.

Фельдшер вновь взяла командование на себя.

— Берем, разом, — сказала она мне и водителю, — чтобы больной на бок не свалился!

Мы, две женщины, взялись за ручки носилок со стороны ног, а водитель ухватился у головы.

Как только мы положили незнакомца на каталку, Федя сразу же задвинул ее в «скорую помощь».

Я развернулась и направилась к дому, считая миссию завершенной.

— Эй, женщина! — крикнула фельдшер. — Вы это куда направились? А капельницу мужу кто держать будет? — обратилась она ко мне.

— Какому мужу? — переспросила я ее.

— Вашему! Вашему! — пояснила она, считая меня бестолковой. — Ну, что стоите? Залезайте! Не знаю, что между вами произошло, но имейте же совесть, помогите своему мужу! — сказала она раздраженно.

— Я… — хотела я возразить, но глянула на банный халат.

— Жизнь вашего мужа зависит от быстроты решений! — снова крикнула мне фельдшер. — Думайте быстрее, пока я в вену иголку вашему мужу ввожу!

— Вероника! — выглянув в окно, обратилась ко мне Ефросинья Кузьминична. — Кого это вы сейчас в машину грузили? — поинтересовалась она.

— Сама не знаю! — ответила я, пожимая плечами, попутно залезая в машину «скорой помощи».

— Быстро же вы мужа отбросили! — укоризненно посмотрела на меня медработник. — Между прочим, он из-за вас хотел с жизнью покончить! — не преминула она сделать колкое замечание, вкладывая в мои руки прозрачный мешочек с лекарством. — Держите выше! — повысила она голос, когда я опомнилась. Фельдшер рукой подняла мой локоть, чтобы через иглу жидкость лучше проникала в вену незнакомого мужчины.

Теперь я спокойно могла разглядеть незнакомца. Ему было около сорока лет, не больше. Не сказать, что красавец, но и не совсем плох собой. Есть в некоторых людях неуловимая красота. Так и в нем.

Не успели мы доехать до больницы, как из распахнутых дверей тут же выскочили люди. Они достали из машины «скорой помощи» каталку с лежащим на ней мужчиной. Взявшись с ее обеих сторон, медработники быстро ввезли каталку в коридор и, толкая впереди себя, побежали, направляясь к реанимационной палате.

Оставшись у входа, я глазами проводила незнакомца, заодно ломая голову, как в банном халате и тапочках добраться до квартиры, которая находится на окраине города, на улице Прибрежной, что упирается прямо в пляж. По ней нескончаемым потоком ходят туристы, отдыхающие или просто местные жители, решившие расслабиться с семьей у моря, мужчины, чтобы найти временную спутницу, женщины, подыскивающие пару для совместного проживания.

— Вы чего это около машины застыли? — спросила меня знакомая фельдшер и легонько подтолкнула к дверям больницы. — Проходите, не стесняйтесь! — язвительно пригласила она.

Когда я вошла в холл, фельдшер невзначай пояснила:

— Сейчас вашего мужа в реанимации в чувство приведут, он, быть может, к вечеру уже в общей палате окажется.

— Это не мой муж! — возразила я. — А я не его жена! — и развернулась, чтобы уйти.

— Стой! Куда?! — медицинский работник преградила мне дорогу пышной грудью. — Значит, довела мужика до самоубийства, а теперь смыться хочешь?! Не выйдет! — крикнула она и, сбавив тон, позвала водителя «скорой помощи». — Федя! Иди быстрее сюда! — фельдшер схватила меня за руку. — Мы еще полицию вызовем! Вот там и разберутся, что такого вы сделали, когда вашему мужу жить расхотелось! И почему вы его до самоубийства довели!

Пока она меня держала, Федя, не заставив себя долго ждать, подскочил и вцепился в другую руку.

— Отпустите меня! — повысила я голос на самовольно задержавших меня работников медицины. — Не имеете права человека задерживать!

— Федь, — обратилась фельдшер к водителю, — смотри, еще и голос на нас повышает! — она ухмыльнулась, еще крепче сжимая руку. Второй вцепилась в свой чемоданчик с лекарством. — Совесть проснулась, мужу умереть не дала! — заключила она, со злостью произнося слова.

— Отпустите же вы меня наконец! — задергалась я. — Я же вам русским языком объясняю, что совсем не знаю этого мужчину! Я даже понятия не имею, почему он в моем гараже очутился! Я его там совсем случайно нашла!

— Не выкручивайся! Знаем мы таких! Насмотрелись! — фельдшер даже не пыталась выслушать меня. — Дима! Дима! — позвала она еще одного мужика. — Где тебя черти носят! Охранник называется! — увидев бугая, выходящего из кабинета с надписью «Туалет», она обрадовалась. — Дима, — обратилась она к нему, — забери у меня эту женщину! Мне ее одной рукой держать неудобно!

Запястье в один миг оказалось в широкой лапе охранника Димы.

«Да… у такого не вырваться!» — с сожалением подумала я.

— Дима, — я посмотрела на охранника жалостливыми глазами, — умоляю вас, отпустите мою руку! Даю вам честное слово, что даже не попытаюсь бежать! Хотя бы вы поверьте, что мне нет никакого смысла врать! Я действительно не знаю мужчину, которого привезла «скорая помощь»! Меня попросили помочь. Я и помогла! Я незамужняя! Вот, посмотрите! — я распрямила пальцы. — Видите, у меня даже обручального кольца нет. Знаете, я целую неделю в Турции была, только сегодня утром прилетела!

— Вот-вот! — продолжала гнуть «свою палку» противная фельдшер. — Кто-то по Турциям разъезжает, а кто-то из-за ревности жить не желает! — она взяла в руки телефонную трубку и, приложив ее к уху, набрала нужный номер. — Алло, полиция? — уточнила она и начала объяснять ситуацию так, как ее видела. — У нас тут мужчина в реанимации лежит! — принялась пояснять дежурному полицейскому фельдшер. — Хотел отравиться выхлопными газами из-за жены, которая на курорте время проводила… — она замолчала и взглянула на полы моего банного халата. Фельдшер усмехнулась и осуждающе покачала головой, впившись глазами в высокий разрез, который почти полностью оголил мои ноги. — Неизвестно с кем! Что? Уже выезжаете? Быстро у вас реагируют на звонки! — похвалила работник медицины дежурного полицейского.

Положив трубку, фельдшер снова осмотрела меня и ехидно, чтобы унизить перед мужчинами, которые стояли рядом, не преминула ткнуть носом:

— Женщина, — обратилась она ко мне, — а у вас сейчас грудь из халата вывалится!

— Так отпустите же меня! — снова попросила я работников медицины, почти умоляя. — Дайте хоть полы халата запахнуть, пояс потуже перевязать. Мне один звонок положен! — напомнила я пленителям. — Так законом предписано!

— Хорош, Ирка, издеваться над женщиной! — сжалился водитель Федя, вставив слово. — Не видишь? Куда ей бежать в комнатных тапочках? Пусть звонит, если ей приспичило!

— Ладно, — снисходительно согласилась фельдшер, снова осматривая меня с ног до головы, — пусть халат поправит, а то ей перед полицейскими в таком виде стоять будет стыдно!

— А мне и перед вами стыдно! — повысила я голос. — Чтоб вы знали, я только недавно из ванны вышла! Это вы, Ирина, — я зло посмотрела на нее, — не дали мне возможности переодеться!

— А тут и выбирать было нечего! — сказала она мне, не изменяя издевательский тон, пропуская упрек мимо ушей. — На кону стояла жизнь вашего мужа. Или переодевания!

Охранник и водитель наконец отпустили мои руки. Я посмотрела на окружающих недовольным взглядом и потерла запястья, разгоняя кровь. На руках были отчетливо видны белые полосы, оставшиеся от пальцев Феди и Димы, старательно выполнявших приказ боевого фельдшера.

Я зашла за квадратную колонну, поддерживающую потолок, отвернулась и, развязав пояс банного халата, поглубже запахнула полы.

Когда вернулась обратно, увидела, что меня ждет только Дима. Прочитав в моих глазах немой вопрос, он пояснил:

— На вызов уехали. Вы это… извините! Думаю, вы не обманываете.

— Думаете или уверены? — уточнила я.

— Уверен! — подтвердил он.

— И на том спасибо! — я устало опустилась на стул, услужливо кем-то поставленный около приемной «скорой помощи». — А звонок мне можно сделать? — вопрошающе посмотрела я на него.

— Да-да, звоните! — разрешил Дима.

Встав со стула, я подошла к настольному телефону и набрала номер своей редакции. Прислушиваясь к длинным гудкам, стала ждать соединения. Где-то через минуту на другом конце провода подняли трубку. Я услышала голос Ниночки, секретарши нашего шефа.

— Редакция журнала «Сенсационные новости»! — произнесла она. Голос Ниночки, как и всегда, был невероятно нежен. И почему в нашу редакцию обращались одни мужчины?

— Нинуль, привет! — поздоровалась я.

— А, Ника! — узнала секретарша мой голос и тут же завалила вопросами. — Как слетала? Удалось что узнать?

— Потом все расскажу тебе, Ниночка! — я решила говорить по сути. — У меня к тебе просьба. Передай Гарику, чтобы он привез мне в больницу пакет с вещами. В моем кабинете, прямо в шкафу стоит, — пояснила я, — передашь?

— А куда везти-то его? — поинтересовалась секретарша. — В нашем городе больницы три.

— Нужен адрес поликлиники, — перевела я взгляд на охранника.

— Улица Ломоносова, дом шестьдесят девять, — отозвался он.

— Улица Ломоносова, шестьдесят девять! — специально повторила я в телефонную трубку.

— Так ты лежишь в больнице? Или нет? — интерес секретарши только возрастал.

— Завтра все и узнаешь! — второй раз пообещала я ей.

— Понятно, — сделала свой вывод Ниночка, — нашла новую сенсацию. Вероника, ты у нас какая-то неугомонная! В последний день отпуска умудрилась себе работу найти! Ведь ты сегодня прилетела?

— Сегодня, Ниночка, сегодня! — подтвердила я.

— Жди. Сейчас пойду и передам твою просьбу Гарику… — пообещала она мне. — Он уже у шефа утром побывал! — зашипела она в трубку, вводя меня в курс дела. — Шеф строгача влепил! — радостным голосом произнесла она.

В нашей редакции все знали, что Ниночка почему-то недолюбливала моего Гарика. Никак он ей не нравился.

— Уже побежала! — сообщила она мне и отключилась.

Послышались короткие гудки.

Я положила телефон на рычаг и, прикрыв голые ноги полами халата, снова села на стул, что в коридоре. Вновь заговорила с охранником:

— Будем ждать! — задумалась я. — А переодеться где?

Дима неопределенно пожал плечами.

— Если только в туалете! — предположил он.

— Отлично! — воскликнула я. — Как я сразу не догадалась, что лучшего места для переодевания не найти! — снова недовольно посмотрела на охранника.

Мог бы предоставить и свою каморку! Жмот!

— Зато никто подглядывать не будет! — закончила я.

***

За стеклом показалась фигура полицейского в форме. Он открыл входную дверь и зашел в широкий коридор.

Я сразу посмотрела на его погоны и отметила про себя: «Майор! Это не юнец какой-нибудь. Разберется, что тут к чему!»

В это время представитель закона подошел ближе, представился:

— Майор Стрелков!

— Дмитрий, — назвал свое имя охранник больницы.

— Вероника Журавлева, — отозвалась я, — журналист.

Майор сразу сфокусировался на мне.

— Что у вас случилось, Вероника? — обратился он.

— Я сегодня прилетела из Турции, — заговорила я, — на первом же рейсовом автобусе добралась до поселка «Клубничный». Это там, где в каждом доме клубнику выращивают…

— Знаю! Был! — коротко отозвался майор.

— Так вот, — продолжила, — пока я была в Стамбуле, за домом присматривала Ефросинья Кузьминична Земляникина, соседка моя.

Как только я назвала фамилию пенсионерки, Стрелков улыбнулся. И тут я поняла, что этому человеку вполне можно доверять. Он поверит мне и все поймет. Опасаться подозрений не стоит. В этом я была абсолютно убеждена.

Майор прошел в приемную «скорой помощи» и, сев за стол, вынул из коричневой папки бланки. Отложив ее в сторону, он принялся записывать

Я прошла за ним и примостилась на диванчике напротив.

Санитарка, дежурившая на телефоне, скромно удалилась.

— Я помылась и решила заглянуть в гараж, — продолжила я.

— А что вас так туда потянуло? — с интересом посмотрел на меня майор.

— Сама не знаю! — честно призналась я. — Не отдавала отчета своим действиям. Может, решила удостовериться в том, на месте ли мой «БМВ»? Открыть навесной замок проще простого. Выгонят машину подальше за поселок, заведут…

Стрелков, оторвавшись от письма, поднял на меня глаза. Взгляды встретились. Страж порядка снова улыбнулся, опустил глаза и продолжил писать.

Чему он улыбается? Не пойму! Продолжила рассказывать дальше:

— Открыла гараж, а там полно дыма. Я даже сразу свой «БМВ» не разглядела! Когда дым рассеялся, увидела, что в салоне моей машины, прислонившись к дверце, сидит мужчина. И прошу особо отметить: я его не знаю! Тут некоторые мне его в мужья приписали, — кивнула я в сторону охранника больницы.

— А я что? Я ничего! — охранник отнекивался. — Мне сказала Ирина Ивановна. Держи, мол! Я и держал.

Собравшись с мыслями, я пояснила Стрелкову:

— Тому мужчине, кто в салоне моей машины сидел, крупно повезло. «БМВ» старая. Давно собираюсь отремонтировать, но все никак руки не доходят. Недавно боковое левое окно стало проваливаться. Если дверцей посильней хлопнуть, стекло чуть вниз падает. Так случилось и в этот раз. Кто мужчину в моем «БМВ» оставил, тот не учел обстоятельство, что хлопать сильно дверцей нельзя. Покушавшийся на убийство неизвестного мужчины все же хлопнул ею, а стекло провалилось. Это и спасло жизнь. Так с моей машины труп бы выносили! — подытожила я. — Быстро вызвала «скорую», помогала держать капельницу. Фельдшер посчитала меня женой, потому что незнакомец лежал около моего гаража. Эта женщина еще и приписала, что он из-за меня хотел жизни себя лишить!

Майор вновь перестал писать протокол, уже в третий раз посмотрел на меня и улыбнулся. Если честно, меня это взбесило! Я ему что? Анекдот рассказываю? Чему он так лыбится?

— Отчество ваше как, Вероника Журавлева? — спросил меня Стрелков.

— Лаврентьевна, — холодно ответила я ему.

— Распишитесь в протоколе, Вероника Лаврентьевна, — майор пододвинул листки ближе ко мне.

Я взглянула на него и сразу же про себя отметила, что документ был исписан ровным почерком. Подписывая его, я подумала: «Надо же! Каждая буковка выведена, словно нарисована. В школе, наверное, старательным мальчиком был!»

— Мне необходимо узнать о вашем спасенном мужчине, — предупредил меня майор, вкладывая протокол в папку, — а потом вы поедете со мной в поселок «Клубничный».

— Никуда я не поеду, — решительно запротестовала я, повысив голос, — пока мне платье и туфли не привезут! Мне же нужно переодеться.

— Вероничка! — услышала я удивленный голос своего жениха. — Зачем тебе вечернее платье в таком заведении? — он перевел недовольный взгляд с охранника на майора, а потом на меня. — Или ты решила перед мужиками выпендриться?

— Гарик, — обратилась я к работающему в нашей редакции заместителем главного редактора, — если тебе с утра испортили настроение, это еще не значит, что ты должен его испортить и мне! — строго посмотрела на него.

— Понятно! — тут же отреагировал мой жених. — Тебе эта мымра уже доложила? Доберусь я когда-нибудь до нее!

— Ладно, хватит трепаться! — обратилась я к Гарику, протягивая руку. — Пакет давай! Мне переодеться нужно!

— Вероничка! — произнес он мягче. — На твоем платье декольте чуть ли не до самого пупка, а разрез до пояса! Это тебя не смущает?

Я выдернула из его рук пакет, не удостоив своего жениха даже взглядом, и направилась в женский туалет.

Медленно надела платье, засунула ноги в туфли на высоком каблуке. Высохшие волосы причесала пальцами и, закрутив их на затылке, завязала узлом.

Бросила взгляд в зеркало, осматривая себя, но довольна не была. Да, видок еще тот. Как девица легкого поведения.

Но из туалета я вышла уверенной походкой.

Удивительно! Трое мужчин с интересом разглядывали меня, хоть я и держала свернутый пакет с вещами.

— На! — протянула поклажу жениху. — Гарик, подожди меня в машине.

— А ты куда, Вероничка? — поинтересовался он.

— Навещу спасенного, — объяснила я. — Быть может, он в сознание пришел. Так хочется узнать, за что его в мою машину засунули! — перевела взгляд на Стрелкова.

Майор думал, оценивающе разглядывая меня.

— Ну? — не выдержала я.

— Ладно, — снисходительно отозвался полицейский, — пойдемте! Он ведь вам жизнью обязан!

— Не забывайте, майор, — поучительным тоном обратилась я к стражу порядка, поднимаясь на третий этаж, — я журналист! А это уже, — напомнила я ему, — четвертая власть!

***

В терапевтическом отделении мы подошли к дежурной медсестре. Она сидела за столом и раскладывала по ячейкам лекарства.

— Извините, — обратился к ней Стрелков, — где мы можем найти сегодня доставленного к вам мужчину? Он отравился угарным газом.

— В реанимации, — ответила ему девушка.

— Я схожу к лечащему врачу, а вы подождите меня здесь, — попросил майор и направился в сторону ординаторской.

Я присела на трехместный диванчик, стоявший в небольшой клетке, что напротив плазменного телевизора. Клетку от коридора отделяла упирающаяся в потолок полка, на которой разместили множество горшков с цветами.

Когда шаги Стрелкова стихли, медсестра подняла на меня глаза. Ее взгляд был таким долгим, что я начала беспокоиться. Но сделала вид, что не замечаю ее.

— Вы певица? — спросила она.

— Нет! — ответила я.

— Актриса?

— Не угадали!

— Модель?

— И опять не туда! — улыбнулась я ей.

— Неужели… — медсестра не закончила. Никак не могла высказать свое предположение.

— Вы имеете в виду женщину легкого поведения, путану? — уточнила я и тут же опровергла предположение. — Опять мимо. Я журналистка. Может, слышали когда-нибудь о такой профессии?

— Поверить не могу! — удивилась девушка.

— Я знаю! — согласилась я с медсестрой. — Просто, — пояснила я ей, — на мне вечернее платье, в котором была на Новый год. Понимаете, меня привезли в больницу в халате и тапочках, выбора не было. Пришлось облачаться в то, что было под рукой. Удовлетворила я ваше любопытство? — спросила я.

Медсестра не успела ответить. К нам подошел майор. Девушка снова опустила глаза, а я встала и вопросительно глянула на Стрелкова.

— Еле уговорил лечащего врача, — доложил мне страж порядка, — он с трудом, но все же дал разрешение на посещение вашего спасенного. Я пообещал ему, что мы долго в палате не задержимся! — предупредил майор и осмотрелся. — Думаю, нам нужно облачиться в подобающую одежду… — он подошел к огромной корзине, где горой лежали бахилы. Взяв одну пару, сел на освобожденный мною диванчик. — Что застыли? — обратился ко мне Стрелков. — Это к вам тоже относится! Берите бахилы и захватите халаты! — подогнал он меня.

Когда мы оделись, как и подобает посетителям больных, майор повел меня к реанимационной палате. Она находилась в другом конце коридора.

— Палата номер шесть, — сказал Стрелков, подходя к дверям. Он открыл их, пропуская меня вперед.

Стараясь не стучать каблуками, мы подошли к кровати, где спал спасенный мужчина.

Я подумала, что мы пришли не в то время. Отравленного угарным газом, видимо, накачали снотворным. У нас нет возможности хоть что-то узнать.

— Что теперь будем делать? — обратилась я шепотом к майору.

— Посмотрим, — ответил он мне.

— Я все слышу, — произнес мужчина и открыл глаза.

— Так вы не спите? — обрадовалась я. — Мы сможем с вами поговорить?

— Вы из полиции? — уточнил мужчина.

— Да! — подтвердил Стрелков.

— Нет! — опровергла я предположение.

Взгляд мужчины остановился на мне.

— Кто вы? — мило улыбнувшись, спросил он у меня.

— Я журналистка.

— Эта девушка вас спасла, — вставил слово страж порядка.

— Так значит, вы мой Ангел-хранитель? — снова улыбнулся мне мужчина. — Я вам очень благодарен. Надеюсь, вы спасли не только меня, но и еще одного человека.

— Так, давайте все по порядку! — попросил Стрелков и обернулся.

У окна стоял единственный стул. Поднеся его к кровати, майор вопросительно посмотрел на меня.

Я покачала головой, давая понять, что не хочу садиться.

Тогда майор, удобно расположившись на стуле, снова открыл коричневую папку, вынул протокольные листы и, положив их сверху, приготовился записывать.

— Я вас слушаю! — обратился Стрелков к спасенному. — Давайте сперва вы назовете имя, отчество, фамилию и год рождения.

— Константинов Алексей Вадимович, — представился мужчина, — родился я в городе Ессентуки… в восьмидесятом году. Когда мне было десять, переехал с родителями в Санкт-Петербург. До сегодняшнего дня проживаю в этом городе.

— Что же вы с курортного города прямо в Санкт-Петербург? — поинтересовался майор у Алексея.

— Отец военный, — пояснил ему Константинов, — куда послали, туда и поехал. И нас с собой прихватил.

— Это кого — нас? — решил уточнить Стрелков.

— Меня и маму, — ответил Алексей, — братьев и сестер у меня нет. Я у родителей один. Еще будут вопросы? — посмотрел он на майора.

— А как вы в поселке «Клубничный» оказались? Что вас туда привело? Кем работаете?

Сперва Константинов немного подумал. Он, как я заметила, не собирался раскрывать всех карт. Но признался:

— Есть такая структура в государственном аппарате, которая расследует загадочные, безнадежно запутанные преступления. В этой структуре я и работаю.

— Назвать ее можете? — спросил у Алексея Стрелков.

— Нет! — отказался мужчина. — Я присягу давал, — пояснил он, — о структуре мало кто знает… никто, исключая тех, кто в ней работает. Вы же понимаете, что военному человеку нельзя изменять присяге?

— Понимаю! — согласился майор с Константиновым. — Вас убийство сюда привело?

— Да, — подтвердил Алексей, — еще похищение человека.

— За кем-то следили? — догадался Стрелков.

— Вы правы, — согласился Алексей, — но на меня напали, оглушили. А потом засунули в машину, чтоб отравить выхлопными газами.

— Значит, вас все же выследили, — сделал вывод Стрелков, — где-то вы поступили неосторожно, Алексей Вадимович!

— Майор, — обратился к нему Константинов, — как ваше имя?

— Роман. А что?

— Роман, лучше не суйтесь в мое дело! Это мой вам совет. Иначе вы все испортите! А на кону стоит человеческая жизнь!

— А вы уверены, Алексей, что вам под силу справиться одному? — усмехнулся Роман. — Без какой-либо помощи?

— Почему же? — возразил ему Константинов, переведя на меня взгляд. — Мне эта девушка поможет.

— Я? — ткнула я на себя пальцем, будто в палате был кто-то еще.

— Да, вы! — подтвердил Алексей. — Красавица, — обратился он ко мне, — раскройте тайну, назовитесь.

— Вероника Журавлева, — недоуменно представилась я, — для близких и друзей просто Ника.

Константинов улыбнулся мне.

— Древнегреческая богиня победы… Вам это известно?

— Слышала, — подтвердила я.

— Так вот, Ника! — обратился ко мне Алексей. — Вы мне и нужны! С вами у меня появилась надежда.

— Но завтра я должна выйти на работу, — объяснила я, — иначе за прогулы уволят.

— Это я беру на себя, — заверил Константинов, — можете не беспокоиться! Уверяю, вас никто не потревожит.

— Но вы забыли спросить меня, — напомнила я.

— Хорошо, спрошу! — согласился он. — Ника, вы даете согласие на помощь в расследовании?

— Буду только рада! — ответила я, перестав сомневаться. Журналистка взяла след.

— Я знал, Ника, что вы не откажете! — улыбнулся Алексей. — Где вы работаете?

— В городской редакции «Сенсационные новости». Я журналист, — напомнила.

— Можете считать, Ника, что я вам дал новое расследование, которое будет хорошо оплачено. Вы останетесь довольны. А за мое спасение вам отдельная награда полагается! Об этом я доложу Самому! — заверил меня Алексей.

— Путину?

— Нет конечно! — возразил мне Константинов. — Генерал-лейтенант Чернышов… мой начальник. У вас, Ника, висок гарью запачкан, — перевел он разговор.

— Где? — я потерла пальцами виски.

— Еще больше размазали! — улыбнулся мне Алексей. — Не нужно было его трогать!

Я отметила, что улыбка Алексея была очень привлекательной.

— Алексей Вадимович, — обратился майор к Константинову, подсовывая листки, — прочтите и подтвердите своей подписью, что со слов записано верно.

Потом майор обратился ко мне:

— А теперь, Вероника, на место преступления. Мне его необходимо осмотреть! — ввел он в курс дела.

— Только я поеду в машине своего жениха! — предупредила я Стрелкова.

— Мне все равно, — снисходительно разрешил он мне.

Распрощавшись с Константиновым, я вышла за майором во двор больницы, где ждал Гарик. Сейчас будет скандал. Меня не было слишком долго.

Гарик метнул взгляд и ехидно поинтересовался:

— Не могла еще в больнице и на ночь остаться?

Я не ответила.

Он распахнул разрез на платье и недовольно сказал:

— И что ты за маскарад на себя нацепила? Все никак не остепенишься, неугомонная?

Я мягко объяснила:

— Гарик, — обратилась к жениху, сбрасывая с колен полу платья, — это долго объяснять. Как приедем, ты сам все поймешь.

— Знаешь, я сегодня от шефа уже второй строгий выговор получил, премии лишился! А этого, поверь, достаточно! Но чтобы из-за тебя с работы вылететь?! Это уже слишком! К таким жертвам я не готов. Так что на месте обойдешься без меня!

— Я все понимаю! — согласилась я, бросая пакет с вещами на заднее сиденье. — Любимый, прости, что сорвала тебя с работы. Теперь я понимаю, что не нужно было мне так делать, — извинилась.

— Дошло! — голос Гарика смягчился. — Я теперь держусь на волоске! Еще один промах с моей стороны… и вылечу с работы.

— Все понимаю, — согласилась, — я бы не хотела, чтобы это произошло из-за меня. Совесть замучает. Поезжай в редакцию. Так лучше для тебя! — решила сделать паузу. — А за что тебе шеф строгача влепил?

— Помнишь, к нам все один писака заглядывал? — спросил он меня. — Тот, у которого научные статейки были так себе?

— Мужчина лет пятидесяти пяти? Этот? — уточнила я.

— Этот! — подтвердил жених. — Очередную его статью я не пропустил, посчитав бездарной.

— Ты поступил правильно! — поддержала я жениха. — Иначе наш журнал быстро наскучит читателям.

— Это мы так считаем! — отозвался он. — А наш шеф другого мнения! Оказывается, этот мужик ему или другом… или родственником приходится. Я за него такой втык получил! Никому не советую.

— Поместил статью? — поинтересовалась я.

— Поместил, — подтвердил Гарик, — выйдет в следующем номере нашего журнала. Такие пироги, Ника!

— Сочувствую, — это все, что я смогла произнести.

Помолчали.

— Что там у тебя произошло? — поинтересовался жених, сворачивая с трассы, следуя за полицейской машиной на грунтовую дорогу, ведущую в поселок «Клубничный».

— Да я сама ничего не пойму! — призналась я. — Утром приехала в поселок на первом автобусе. Сразу решила помыться. Поставила мясо на огонь, заглянула в гараж. Объяснение этому я дать не могу! Просто решила заглянуть! — собралась с мыслями. — Открываю навесной замок, распахиваю дверь и вижу, что гараж заполнен выхлопными газами, даже моего «БМВ» не видно. Когда дым рассеялся, заметила, что в салоне мужчина сидит, без каких-либо признаков жизни. Я открыла дверцу машины и нащупала пульс. Очень слабый. Я поволокла незнакомца на улицу и позвонила в «скорую помощь». Приехавшая по моему вызову фельдшер посчитала меня женой этого мужчины, заставила держать капельницу, еще обвинила в том, что он из-за меня решил жизни себя лишить! Абсурд! — возмутилась. — А я была в халате и тапочках. Она не дала времени переодеться! Прости, Гарик, что сорвала тебя с редакции.

— Ладно, проехали! — успокоил меня жених. — Я тут подумал, — он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на меня, — это же сенсационная статья! Ты разузнай все получше, а потом мы ее на первую страницу поместим! Обещаю!

— Мужчину, которого я спасла, зовут Алексей Вадимович Константинов. Он попросил, чтобы я помогла в расследовании.

— Он частный сыскарь? — поинтересовался жених.

— Не уточняла. Времени не было, — соврала я, чувствуя, что нет необходимости выкладывать все подробности каждому заинтересовавшемуся, — Константинов сказал, что отпросит меня с работы.

— Если надо! — произнес Гарик. — Для такой громкой статьи не жалко даже нескольких дней без тебя!

Я недовольно спросила:

— Совсем не соскучился?

— Почему же? — возразил Гарик и поцеловал меня в губы. — Очень даже соскучился. Ты же прекрасно знаешь, Ника! У журналистов на первом месте работа, а потом все остальное.

— «Все остальное» — наши отношения? — не преминула я уточнить у жениха, сбрасывая его руку с плеча.

— В том числе! — подтвердил Гарик, глянув на меня. — Не надувай губки, Никуся! — сюсюкал он. — Поможешь своему Константинову, приедешь домой… все уладится наилучшим образом!

— «Наилучшим образом»?! — воскликнула я, передразнивая его. — А заявление в ЗАГС когда подавать пойдем? Ты обещал! Как только приеду с Турции! Или у тебя память отшибло?! — накинулась я.

— Никуся, — стал успокаивать он, — выполню, если обещал. В чем проблема?

— Правда? — не поверила я его словам, помня, как жених мне обещал уже раза четыре, а потом откладывал регистрацию.

«Куда нам спешить? Успеем!» — так он всегда объяснял изменившееся решение.

***

— Вот и приехали в твой поселок «Клубничный»! — оповестил меня Гарик и вздохнул с облегчением.

Следом подъехал Стрелков, все это время пропускавший нас вперед.

— А ты чего же дом не закрыла? — обратился ко мне Гарик, увидев распахнутые двери.

— Забыла! — испуганно произнесла я, выходя из автомобиля. — Тут все так завертелось! — взгляд упал на открытую дверь. — Я не думала ехать в больницу на «скорой»!

— Тютя! — обозвал меня жених. — Да тебя точно уже обокрали! Ты забыла, какое сейчас время? Обчистят и глазом не моргнут!

Выскочив из машины, я уж хотела побежать к дому, как услышала окрик Гарика:

— А халат с тапочками ты мне оставила?

Пришлось возвращаться и забирать из его рук вещи.

— Спасибо, любимый! — криво улыбнувшись, поблагодарила я его.

— Счастливо оставаться! — крикнул он.

Гарик махнул мне рукой и, развернув автомобиль на перекрестке, устремился из нашего поселка.

«Даже не поцеловал на прощание! А мы ведь еще несколько дней не увидимся!» — с обидой подумала я.

— Ну что, Журавлева, снова застыли? — обратился ко мне майор. — Давайте, показывайте место преступления! — поторопил он меня.

— Я сейчас! — пообещала Стрелкову. — Только переоденусь! У меня шпильки в землю вошли. Передвигаться неудобно. Подождите! — попросила. — Я мигом! — и быстрым шагом вошла в дом.

Сбросив платье и туфли, я переоделась в джинсы, футболку и легкие спортивные тапочки.

Осмотрела помещение. Закрытый чемодан стоял там же, где я его и оставила. Прошлась по комнатам, заглянула в шкаф и комод. Казалось, изменений нет. Все аккуратно разложено по местам. Заглянула в шкатулку. Деньги, которые я отложила на «черный день», остались нетронутыми. Беда обошла меня стороной!

Выйдя во двор, я не увидела около полицейской машины майора. Пройдя дальше, нашла его около «БМВ».

— Ну, есть какая-нибудь зацепка? — поинтересовалась я, подходя ближе к Стрелкову.

— Ничего! — развел он руками. — А вот стекло в боковом окне действительно необходимо починить.

— Это еще как сказать! — не согласилась я. — Константинова оно спасло? Спасло! Вдруг и меня когда-нибудь спасет.

— С вами спорить бесполезно! — сделал вывод майор, проводя пальцем по капоту. — Ладно. Лучше расскажите, Вероника, что сразу бросилось в глаза, когда вошли сюда?

— Вон там трубка была, — показала я на багажник, — как раз в салон выходила. Двери у меня в гараже, как вы уже успели убедиться, железные, поэтому выхлопные газы и заполнили все помещение. Думаю, Алексея хорошо по голове приложили, раз он не очнулся до отравления газом! — предположила я.

— Выводы делать — моя работа! — перебил Стрелков. — Хочу вам напомнить, Вероника, — в голосе послышался поучительный тон, — что вы сейчас проходите по делу свидетелем, поэтому оставьте пока свои журналистские штучки!

Я удивилась недоброжелательному настрою. Закралась мысль, что Стрелков подозревает меня в покушении на убийство Константинова. Я тут же постаралась отогнать ее.

— Где же тот шланг, который вы видели? — впился глазами майор.

Я залезла в салон машины. Даже забралась на заднее сиденье. Шланга действительно нигде не было. Это привело меня в замешательство. Вспомнив, что тут должно быть нечто, чем заткнулась выхлопная труба, я выползла из автомобиля и, подойдя к багажнику, присела на корточки, заглядывая внутрь. Ничего не увидев, я засунула в выхлопную трубу палец. Ничего не нащупала. Я поднялась, пожала плечами и выдвинула свою версию:

— Украли, пока я в больницу ездила. А все было! Было! Думаю, покушавшиеся на убийство Константинова воспользовались тем, что я уехала на «скорой помощи», быстро убрали следы преступления!

— Журавлева! Снова вы за свое! — перебил меня Стрелков. — Лучше подумайте, кто мог видеть в вашем дворе преступников.

— Ефросинья Кузьминична Земляникина! — радостно воскликнула я. — Ей в окно весь наш двор виден. Тетя Фрося! Тетя Фрося! Выгляни в окно! — закричала.

Она не ответила.

Подождали.

— Ушла? — недоумевала я.

— Чего гадать? — посмотрел на меня майор. — Нужно зайти в дом и посмотреть. Вдруг ваша соседка спит?

— Может. Но едва ли!

— Это почему же? — поинтересовался он.

— Потому что тетя Фрося, — пояснила я Стрелкову, — днем спать никогда не ложится.

— Тогда нужно зайти к ней в дом, — предложил майор, — ведите!

Я вышла на пыльную дорогу и направилась к дому Ефросиньи Кузьминичны. Войдя во двор, поднялась на крыльцо и постучалась в дверь. Никто не отозвался.

— Видите, — повернулась я к полицейскому, который наблюдал за мной с порога, — я же говорила, что ее дома нет!

— А вы, Журавлева, дверь толкните, — подсказал мне Стрелков.

— Зачем? — не поняла я.

— Толкайте! — опять повысил голос майор. — Меньше рассуждайте!

— Ладно, — согласилась я и толкнула дверь рукой.

Ввалившись в коридор соседки, я чуть не шлепнулась, зацепившись ногой за порог.

— Теть Фрось! — заглядывая в каждую комнату, тише позвала старушку.

Стрелков неотступно следовал за мной.

— Ефросинья Кузьминична, ты где?! — крикнула, открывая дверь последней комнаты. — О Боже! — я вытаращила глаза и закрыла рот руками.

— Что такое? — спросил майор, отодвигая меня в сторону, проходя вперед. Огляделся. — Что тут произошло? — удивленно произнес он, рассматривая сначала Ефросинью Кузьминичну, а потом и комнату, в которой она находилась.

То, что предстало перед моими глазами, повергло в шок. Посреди комнаты сидела в кресле моя соседка. Она была раздета по пояс. Руки прибиты к креслу здоровыми гвоздями с широкими шляпками. Изо рта тети Фроси торчал кляп, что достали, как казалось, из выхлопной трубы моей машины.

Глаза пенсионерки смотрели прямо. По спине забегали мурашки.

Я была не в силах пошевелиться. Взгляд гипнотизировал.

На лбу соседки ножом вырезали круг, а в нем пятиконечная звезда. Неизвестный художник нарисовал ее так, словно не отрывал руки.

Груди соседки отрезали и кинули на пол. На животе тети Фроси кто-то сделал широкий разрез, из которого выглядывало что-то желтого и синего цвета. Страшное зрелище.

Я, с большим усилием оторвав глаза от Ефросиньи Кузьминичны, опустила их вниз. Мой взгляд упал на отброшенную клюшку.

— Вот сволочи! — не сдержал эмоций Стрелков. — И живот распороли, и на лбу, спине знаки какие-то вырезали!

Я почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Не каждый справится с увиденным. С трудом развернулась, намереваясь выйти из комнаты на свежий воздух, но чуть не врезалась в чью-то грудь, обтянутую черной футболкой.

— Добрый день!

Я услышала знакомый голос и подняла глаза. Сверху вниз на меня смотрел Алексей Константинов. Опешив от неожиданности, я удивленно спросила:

— Ты как меня нашел?

— Это сделать не так сложно, взяв во внимание то, что я уже был здесь. Так, что тут у нас? — поинтересовался он, входя в зал.

Стрелков вызвал оперативную группу.

— Подождем, — снова заговорил Алексей.

***

Потребовалось двадцать минут, чтобы следственная группа оказалась на месте.

Судмедэксперт, разглядывая тетю Фросю, все вокруг нее чем-то мазал, стараясь найти отпечатки пальцев, брал пробы, складывая палочки с накрученной на них ватой в пробирки.

Константинов протянул документы подполковнику, начальнику отдела, прибывшему на место преступления.

— Ваша версия, майор? — обратился к Стрелкову его начальник.

— Похоже на действия цыган-паяцев, — ответил Алексей, опередив участкового, — я как раз ими сейчас и занимаюсь.

Я незаметно отошла в сторону, чтобы не мешать мужчинам, а заодно и не пропустить ни одного слова, сказанного в этой комнате.

— Давно занимаетесь ими? — спросил подполковник у Алексея.

— Почти год, — ответил Константинов.

— Почти год, но так и не накрыли эту шайку! — не преминул обвинить подполковник.

— Их не так-то легко вычислить, — пояснил ему Алексей, — цыгане-паяцы могут быть везде, даже среди нас! Вот вы, например, подполковник! — обратился к полицейскому Константинов. — Что я могу о вас знать? Порядочный гражданин своей страны, хороший начальник, уважаемый человек. Это вы на работе. А вот своей частной жизни занавес не каждый откроет! И что там, за закрытой занавеской, никто не знает.

Алексей присел около клюшки Ефросиньи Кузьминичны.

— Странная палка, — стал размышлять он вслух, — и ручка у нее не как у всех.

— Это моей соседке ее муж сделал, — пояснила я Константинову.

Алексей полез в карман и вынул носовой платок.

— Вот, — протянул ему перчатки судмедэксперт, — возьмите.

Константинов надел перчатки.

— Что вы имели в виду? — стал наступать подполковник на сотрудника секретного отдела Санкт-Петербурга.

Лейтенант, который сидел за столом, оторвался от своих записей и с интересом посмотрел на начальника.

— Ничего! — спокойным тоном отозвался Алексей. — Просто пример привел. Может, не совсем корректный, но такой, чтобы вам понятней было. За каждой личиной может скрываться одержимый Дьяволом! И фанатов Люцифера в мире не так уж мало!

Алексей сел на корточки и поднял с пола клюшку тети Фроси. Он взял ее в руки и потянул на себя за изогнутую ручку.

Я с удивлением наблюдала, как стала удлиняться клюшка моей соседки. Сразу от ручки, за которую взялся рукой полковник, показался стальной клинок-пика.

Алексей вынул его из ножен. И все присутствующие в комнате увидели, что сталь на его остром конце была испачкана кровью.

— А вот и орудие, которым неизвестные истязали жертву! — произнес Константинов, разглядывая боевое оружие, сделанное когда-то дедом Тихоном.

— С таким сюрпризом я еще не сталкивался! — произнес судмедэксперт, беря из рук Алексея необычную клюшку тети Фроси, с которой она даже на минуту не расставалась.

— Моя соседка хромая была, поэтому с этой палкой всегда ходила, — пояснила я Константинову.

— Это ее ботиночки? — спросил он меня, показывая пальцем на пару туфель тети Фроси.

— Да, ее, — подтвердила я.

Алексей поднял с пола туфли, которые были заброшены ближе к окну. Я удивилась: как он их увидел? Ведь туфли почти полностью скрывали длинные шторы.

Внимательно разглядывая, Константинов повертел их в руках.

— А вот вам еще один сюрприз! — удовлетворенно произнес он, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. — Хромая соседка Вероники вовсе не была хромой! — Алексей подошел к подполковнику и поднес туфли тети Фроси ближе, ткнул пальцем в подошву. — Вот, видите! Одна толще другой! — Константинов посмотрел на меня. — Здорова была тетя Фрося! — пояснил он. — Чтобы казаться хромой, она носила ботиночки с разной толщиной подошвы. Поэтому и клюшку всегда с собой брала, которая была ее скрытым оружием! Боялась она кого-то! — подвел итог Константинов. — По таким знакам, что ей всю спину изрисовали, свастику на лбу начертили, можно догадаться, что издевались над ней по полной программе! А свастика говорит о том, что боялась Ефросинья Кузьминична именно цыган-паяцев! Есть два варианта. Первый: она давно сбежала из их секты, но знала, что ее когда-нибудь найдут. Второй: являлась сектанткой, она за доброжелательностью старалась скрыть настоящее лицо. А если и являлась сектанткой, то не такой простой! Вон, смотрите, — обратил Константинов наше внимание, — диван чуть в сторону сдвинут! Помогите мне! — позвал Алексей остальных мужчин.

Втроем они сдвинули диван в сторону.

Я тоже вытянула шею. Меня взяло любопытство: что же там может быть необыкновенного? И увидела у самого пола вмонтированный в стену сейф. Открытый.

Алексей протиснулся между стеной и диваном, заглянул в тайник.

— Пустой! — оповестил он всех. — Что и следовало доказать!

— Полковник, что вы хотите этим сказать? — обратился к нему подполковник полиции.

— А то, — Константинов снова посмотрел на меня, — что твоя соседка, Ника, была не такой простой! Она являлась хранительницей денег или драгоценностей, принадлежащих секте «Фанаты Люцифера»! Ефросинью Кузьминичну, быть может, захотел кто-то из сатанистов ограбить. Но их могло быть и несколько. Или главный жрец решил назначить другого хранителя, посчитав, что тетя Фрося уже не может такой быть, — Алексей развел руками. — Точно сказать не могу!

— А если из-за того, что ты жив остался, а она являлась участницей покушения? — предположила я. — Считаю, тетя Фрося могла подсказать своим сектантам, чтобы они отравили тебя выхлопными газами. Но она не предполагала, что я вернусь домой на день раньше, а твоя казнь им не удастся! — я с надеждой посмотрела на Алексея. — Ее могли за это казнить?

— Вполне! — согласился он. — Если сектанты подумали, что она специально все подстроила. У них могло возникнуть недоверие, поэтому и убрали ее. Боялись, что она выдаст место их шабаша. Хотя я думаю, что Ефросинья Кузьминична старалась доказать обратное. Жаль, что мы об этом узнали поздно. А то бы я у нее про ребенка спросил.

— Про какого ребенка вы сейчас упомянули? — заинтересовался подполковник полиции.

— Так все и началось с него! — отозвался Алексей. — Свежим воздухом подышим, — предложил он, — а то мне кажется, что здесь душно! Я вам на улице все и объясню!

Я, подполковник полиции, еще двое сотрудников, Стрелков и Алексей вышли во двор.

Пышно цвел жасмин. Сладковатый запах разносился по округе.

— Почти год назад, — начал повествование Константинов, — у одной мамочки в нашем городе из коляски пропал младенец. Было ему месяцев пять. Мамочка в это время стояла очередь в газетный киоск. И коляска находилась рядом с ней. К этой девушке подошла женщина в возрасте и обратилась с просьбой, чтобы та объяснила, где находится нужная ей улица. Молодая женщина все ей подробно рассказала. Эта улица совсем недалеко от центра. Пожилая женщина поблагодарила мамочку и пошла в указанном направлении, а девушка спокойно покупала прессу. Неожиданно она услышала позади мужской голос, интересующийся, почему в ее коляске нет ребенка. Мама глянула в коляску, а там действительно никого нет! Женщина сразу в крик. Полицию вызвала. А что толку? Никто не видел, как ее ребеночка украли. Во время, когда мама разговаривала с пожилой женщиной, она была последней в очереди, позади никого. А нашли ребеночка уже через несколько дней, совсем случайно. Бомжи по кладбищу ходили, с могилок еду собирали. Набрали полные пакеты и сели в кустах, чтобы поесть. Один видит: сверток валяется между зарослями. Решил узнать, что в него завернули. Бомж подумал: кто-то закуску оставил и в кусты выбросил. Поднял он сверток, развернул… и как глянул, что в него было завернуто, так сразу его рвать начало. Бомжи тут же прибежали в полицию, все рассказали. На место преступления выехала следственная группа. Оказалось, что это был тот самый пятимесячный ребеночек, которого выкрали из коляски у молодой мамы. Если бы вы его только видели! Внутренностей нет! На лбу такая же свастика вырезана, как у Ефросиньи Кузьминичны. А по всему тельцу знаки и иероглифы ножами расчерчены! Уже потом эксперты определили, что порезы разной ширины были, — пояснил нам Алексей. — После я прочел в одной книге, что у этих отморозков атрибут интересный есть. Нож с шестью лезвиями. Вот этим самым ножом цыгане-паяцы и истязали малыша, пока он живым был. А потом разрезали его, вынули внутренности и съели их. Так у секты «Фанаты Люцифера» происходит поклонение Дьяволу. Позже сатанисты находили нерадивых мамаш, которые за деньги продавали им своих малышей. Мамашам было все равно, что будет дальше с их детьми. Полиция нашего города никак не могла напасть на след цыган-паяцев. Свои шабаши они проводили в лесу, подальше от людских глаз. Поэтому мэр города кинул клич с просьбой, чтобы откликнулась такая организация, которая могла бы взяться за это трудное и опасное дело. Генерал Чернышов, узнав об этом, соединился с мэром и сказал, что наша организация именно та, какая ему и нужна! А один из сотрудников, я, — пояснил Константинов, — специалист по сектам. Я непромедлительно взялся за это дело, следы которого привели меня в ваш район, в поселок «Клубничный». Я следил за одним молодым человеком. Если мне не изменяет память, он такой здоровый крепыш, темноволосый, прямо как цыган.

— Да это же Коля! — воскликнула я. — Любимый племянник тети Фроси! Как дед Тихон умер, так он у нее и поселился! — пояснила я полицейским и Константинову.

— Племянник? — переспросил Алексей и, взбежав вверх по ступенькам, вошел в дом моей соседки.

Все, кто остался на улице, молча ждали его, с интересом смотрели на дверной проем, где мужчина должен был появиться.

Константинов вскоре вернулся и разочарованно произнес:

— Что-то я ни одной фотографии его в доме не нашел. Обычно снимки любимых детей стоят в рамочке на видном месте. А фотографии Коли нигде нет. Как бы эту тетю Фросю ее же любимый племянник и не прирезал!

— Как это? — переспросила я полковника.

— Возможно, это был вовсе и не племянник, — неопределенно пояснил мне Константинов.

— А кто тогда? — не отставала я.

— Кто-то, может, из членов секты, — предположил Алексей. — Думаю, Николая приставили поглядывать за твоей соседкой. И по голове он меня хорошо приложил. Я сразу же отрубился! — Константинов дотронулся рукой до своей головы. — Гематома образовалась ого-го! К чему это все я веду? — призадумался он. — Ах да! — вдруг вспомнил. — Так вот, хочу вас поставить в известность. Раз сектанты сменили место пребывания, они намерены устроить новый шабаш, в котором принесут в жертву Люциферу еще одного младенца! Вам, подполковник, — обратился Алексей к начальнику розыскного отдела, — необходимо провести беседу со всеми мамашами, усилить за ними контроль! А я, — Константинов посмотрел на меня, — мы займемся поиском сектантов!

— Может, вам помощь нужна? — спросил подполковник.

— Может потребоваться! — согласился с ним Константинов. — Но только позже! Я позвоню вам! — пообещал он начальнику отдела внутренних дел. — Дайте мне ваш номер телефона, — попросил Алексей. — Сразу предупреждаю: могу позвонить в любую минуту. Это я для того говорю, чтобы ваша группа захвата наготове была!

— Не беспокойтесь! — заверил подполковник Алексея.

К дому Ефросиньи Кузьминичны подъехала «скорая помощь». Подбежали односельчане. Мою соседку вынесли из дома вместе с креслом, погрузили в машину. Я проводила ее взглядом. Мне было жаль тетю Фросю. Хоть она была и сатанисткой. Человек ведь!

***

Следом за «скорой» разъехались и полицейские. Оставшись наедине с Алексеем, мы направились к моему дому.

— Ника! — обратился он ко мне. — С утра во рту не было и маковой росинки! Сейчас бы целого барана умял!

Я улыбнулась.

— Леш, — сказала я, — ты как в воду глядел. У меня как раз баранина дома есть. О! Нет! — тут же опровергла предложение, вспомнив, что выключила газ перед приездом «скорой помощи». — Она у меня недоваренная.

— Доварим! — заверил меня Константинов. — Где у тебя кухня?

— По коридору налево! — ответила я, заходя в дом за Алексеем.

— Ника, — скомандовал он мне, — мой руки и садись за стол! — а сам подошел к плите и зажег газ.

— Я тоже с утра голодная! — отозвалась я. — Но сначала схожу на огород, сорву на салат редис, лук и укроп! Почищу картофель. Он с бараниной сварится.

Я направилась к дверям, но Алексей догнал меня и, схватив за руку, заглянул прямо в глаза.

— Спасибо тебе! — в голосе послышалась нежность. — Ника, могу я тебя обнять? — спросил разрешения полковник секретного отдела второй столицы. — Ведь я тебе жизнью обязан, — он сжал меня в объятиях, прислонив к груди.

— Брось! — начала было я.

— Не спорь! — шутливо произнес Алексей и чмокнул меня в губы.

Я смутилась. Предательски загорелись красным щеки. Такого поворота событий я не ожидала! Вспомнив про жениха, я осторожно выскользнула из рук Алексея.

— Прости меня! Я совсем потерял голову, увидев тебя в палате… в дивном платье! Давно не испытывал таких чувств, как сегодня к тебе! — признался он.

— Очень давно? — почему-то задала я глупый вопрос Константинову.

— Очень! — подтвердил он. — Больше пятнадцати лет!

— Пятнадцать лет ты один? — не поверила я.

— Да, — подтвердил Алексей. — Ты все правильно поняла. Не хотел подвергать близких опасности.

— У тебя была девушка? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Была, — задумчиво произнес он. — Но из-за меня ее убили. Поэтому я решил ни с кем не связывать судьбу.

— Сектанты убили? — спросила я Константинова.

Я видела, что только причиняю боль Алексею, но любопытство журналиста брало верх над приличием.

— Да, сектанты, — подтвердил он. — Но никто и никогда так не теребил мою душу, как ты!

— Может, взяло верх чувство благодарности за спасение? — старалась подсказать я.

— Нет! — отверг Константинов мое предположение. — Я себя знаю. Это любовь с первого взгляда! Но ты, Ника, можешь не волноваться. В твою личную жизнь я не полезу! Продолжай наслаждаться ею! — грустно улыбнулся Алексей.

— Все! Хватит о плохом! Я быстро схожу на огород, приготовлю салат. Тогда мы наконец поедим! — я перевела взгляд на часы. — Ого! Уже почти четыре! Понятно, почему наши желудки так требуют пищи!

***

В пять часов вечера мы сели завтракать.

Ели молча. Каждый думал о своем.

У меня из головы не выходил мой жених Гарик. Он в который уже раз увильнул, точно не ответив мне на конкретно заданный ему вопрос. Вот уже скоро год, как я жду от него предложения руки и сердца. Но как выразился баснописец Крылов: «А воз и ныне там!» Никак не пойму, что Гарика так удерживает или кто? Может, он на «два фронта» работает?

«Нужно за ним проследить, чтобы убедиться, права я или нет!» — думала я, тщательно прожевывая баранину.

Но как это сделать, я не имела понятия. Если Алексей попросит помочь ему, естественно, я не откажу! Тем более, он меня с работы отпросит! Просто свиньей буду, если пойду на попятную! Да мне и самой интересно узнать про секту «Фанаты Люцифера»!

Когда мы поели, я собрала посуду и поставила ее в мойку. Из чайника по чашкам разлила крутой кипяток, бросив в них по пакетику ягодного чая. Поставила на стол розетку с вишневым вареньем и вазочку со слоеным печеньем.

Стали пить чай.

— А все же мне жалко тетю Фросю! — заговорила я первой, признавшись Алексею в теребившем меня беспокойстве. — Мы с ней два года душа в душу прожили! После смерти ее мужа, деда Тихона, мы быстро сошлись. Подолгу чаевничали, когда я в поселок приезжала. Ну никогда бы в жизни не подумала, что она сатанистка!

Константинов ухмыльнулся.

— Если бы не этот непредвиденный случай, ты так бы и жила в неведении! — сказал он. — Эти люди имеют два лица. Одно — для окружающих, а второе, настоящее, — для своих братьев и сестер.

— Алексей, — спросила я Константинова, — как ты думаешь, у цыган-паяцев большая организация?

— Не уверен, — отозвался он. — Думаю, что, скорее, нет. С ними я столкнулся впервые. Секты «Фанаты Люцифера» около тридцати лет назад начали создаваться во Франции. В то время они существовали уже сто лет. Представляешь! Сто лет! Это большой срок!

— А в ней что, одни цыгане были? — поинтересовалась я.

— Необязательно. В эту секту входил всякий, кто хотел, — ответил мне Алексей.

— А почему они себя цыганами-паяцами назвали? — продолжала допытываться я.

— Так кто их знает! — отозвался на мой вопрос Константинов. — Я уверен, что у этих людей не все в порядке с головой.

— Но я бы такого про тетю Фросю не сказала! — опровергла я вывод Алексея.

— Это хитрые, изощренные и жестокие люди! — не согласился он со мной. — Тебе просто повезло, что твоя соседка не успела затащить тебя в свою секту! Ты, Ника, думала, что Ефросинья Кузьминична чаевничала с тобой от нечего делать? Уверен, она подыскивала к тебе подход!

Страх мгновенно навалился на меня. Я почувствовала, как у меня от него стали округляться и дергаться глаза.

— Леша, — прохрипела я, — ты хочешь сказать, что еще бы немного, и я…

— Вот именно! — подтвердил он. — И даже не заметила бы, как это произошло!

— Мама родная! — воскликнула я, передернув, словно от холода, плечами. — Вот так живешь с соседями душа в душу, а они оказываются сатанистами!

— Ладно, как говорят старики, «не пужайся»! — подбадривающе улыбнулся мне Константинов. — Эта секта появилась недавно. И все концы ее ведут в ваш город. Отсюда делаю вывод, что ее жрец жил некоторое время во Франции, причем он выходец не из простолюдинов. Бери выше! Да, кстати, все хочу тебя спросить, почему ты старушку называешь тетей Фросей, а ее умершего мужа — дедом Тихоном?

— Да потому что он на много лет был старше ее! Лет так на пятнадцать, — пояснила я возраст бывших соседей.

— Из всего того, что я узнал, смею предположить, что дед Тихон был жрецом секты «Фанаты Люцифера», а Ефросинью, будущую свою жену, втянул в нее, когда она была молода и глупа.

— В таком случае эта секта существует в нашем городе уже давно, — высказала я свое мнение.

— Необязательно! — не согласился со мной Алексей. — Например, твои соседи могли приехать сюда из-за границы. Давно ты с ними соседствуешь? — поинтересовался у меня Алексей.

— Года четыре, — ответила я и пояснила. — С того самого времени, как они дом купили.

— Значит, твои соседи все эти четыре года собирали себе подобных, — предположил Константинов. — Иными словами, создавали секту. Да и сейф в их доме указывает на то, что деньги, которые вносили сектанты для ее поддержания, хранились у самого жреца.

После этих слов Алексея мне стало еще страшней! Все четыре года я даже представить себе не могла, что жила бок о бок с членами одной из самых страшных сект нашей планеты! Брр! Меня так передернуло, словно сквозь мое тело пропустили электрический ток в двести вольт.

Увидев, что у меня испортилось настроение, Алексей снова мне подбадривающе улыбнулся.

— Ника! — обратился он ко мне. — Главное, что все вышло не так, как было задумано сектантами. Представляешь, сейчас у них все пошло наперекосяк! Они должны срочно собраться, чтобы утвердить главного жреца. Дед Тихон-то недавно умер? — полюбопытствовал у меня Константинов.

— Три месяца назад, — подтвердила я.

— Тот, кто заставил Николая убить Ефросинью Кузьминичну, возможно, и был будущий жрец! — предположил Константинов. — За то, что она оплошала, ее могли убивать и несколько человек. Такое в сатанинских сектах не прощается!

Я поймала себя на мысли, что уже не жалею тетю Фросю, безумно радуясь тому, что она не успела затащить меня в свою секту «Фанаты Люцифера».

— Они одержимые? — поинтересовалась я у Константинова.

— Да, — подтвердил он. — Они одержимые. И за свою секту будут биться до конца!

— Как же ты собираешься напасть на их след? — спросила я у Алексея. — Тетю Фросю убили. Николай исчез!

— Есть у меня одна заготовка, — хитро улыбнулся он мне, пообещав. — Я тебе про нее потом как-нибудь расскажу!

— Когда потом? — нетерпеливо переспросила я его.

— Ну тогда, когда все будет готово, — загадочно и неопределенно ответил он мне.

— А почему не сейчас? — не отставала я от Алексея.

— Знаешь, Ника, — сказал он, — я суеверный. Боюсь заранее все дело испортить.

— Ты суеверный?! — засмеялась я. — А я была уверена, что ты ни во что не веришь!

— Не верю! — подтвердил мои слова Алексей. — А сглазить все равно опасаюсь!

— Чудило! — обозвала я его необидным словом.

— Вот такой я и есть, как видишь! Весь перед тобой, как на ладони! — вставая из-за стола, отозвался Алексей. — Спасибо за угощение! — поблагодарил он меня и сразу же предупредил. — Я в город. У меня дела!

— Подожди! — остановила я Константинова. — Я тоже туда поеду! Вот только кое-какие вещи с собой возьму. У меня есть в городе квартира, — пояснила я Алексею и почему-то добавила, бросив быстрый взгляд на Константинова, — трехкомнатная.

— Ты предлагаешь мне одну из них? — решил уточнить он у меня.

— А тебе есть где жить? — задала я ему встречный вопрос.

— Нет. Но свои вещи я оставил на вокзале в «камере хранения». — Поставил Алексей меня в известность.

— Значит, заедем за ними! — сказала я. — Подожди меня минут десять! — попросила я его. — Я быстро соберусь, даже не успеешь соскучиться! — скороговоркой сказала я и сразу же после сказанных мною слов густо покраснела.

Увидев мое замешательство, Алексей улыбнулся, но ничего мне не сказал.

Пока я выкладывала из чемодана ненужные мне в городе вещи и, наоборот, из шкафа перекладывала в чемодан нужные, не переставала себя ругать за то, что, не подумавши, ляпнула Константинову: «Не успеешь соскучиться». Еще возомнит себе, что я к нему неравнодушно дышу! Ох, права секретарша нашего шефа Ниночка, любящая повторять: «Язык мой — враг мой!». И тут же, снова вспомнив Гарика, окончательно решила, что завтра напрямую обязательно спрошу его, поставив вопрос ребром: будем мы расписываться, в конце-то концов, или нет? Сколько лет мне еще в невестах ходить? Или так мне и помирать в девках?

«Решено! — утвердилась я в своих завтрашних действиях, застегивая застежки на чемодане. — Завтра же серьезно поговорю со своим женихом!»

***

— Пока ты собиралась, я убрался в салоне твоей машины и смыл гарь с сидений, — оповестил меня Алексей, вытирая руки о тряпку, когда увидел, что я зашла в гараж.

— Премного благодарна! — ответила я, открывая багажник своего «БМВ» и засовывая в него чемодан. Хлопнув дверцей, я села за руль и посмотрела на Константинова. — Ну, что стоишь? — обратилась я к нему. — Или тебе особое предложение нужно?

Кинув грязную тряпку в мусорное ведро, Алексей сел в машину на переднее сиденье, рядом со мной.

Помолчали.

Я не торопилась заводить свой автомобиль, зная, что в таком состоянии, в котором я сейчас находилась, вести машину опасно. Я нервничала, а это означало, что мое внимание будет рассеянным. Однажды, при обгоне, пребывая в нервном состоянии, выехав на встречную полосу, я чуть не столкнулась с автомобилем. Выкрутив резко руль влево, я съехала в канаву, чудом избежав столкновения. Этот урок я запомнила на всю жизнь!

— Ника, я тебя не узнаю! — заговорил Алексей, внимательно приглядываясь ко мне. — Вещи пошла собирать с одним настроением, а вышла из дома — с другим! За это время с тобой что-то произошло? — поинтересовался он у меня.

До меня дошло, что я сорвалась на невинном человеке из-за неудавшегося моего замужества. Немного подумав, решила, что мне все же необходимо держать себя в руках. Алексей-то здесь ни при чем!

«Да!» — утвердилась я в своем решении. — Нервы у меня никуда не годные!»

Я подняла на него глаза и извинилась:

— Прости! — тихо произнесла я, смотря в лобовое стекло. — Не обращай на меня внимания. Это все из-за Гарика, моего жениха! — пояснила я ему. — Обещаю, больше такого не повторится!

— Он тебя обидел? — спросил меня Константинов.

Боковым зрением я видела, что у полковника, так же как и у меня, тоже испортилось настроение. Не знаю почему, но я решила рассказать ему всю правду.

— Обманул! — призналась я. — Подлец! — не сдержалась я, чтобы не выругаться в сердцах и не обозвать Гарика.

— Милые бранятся — только тешатся! — перевел все в шутку Алексей, чтобы хоть как-то успокоить меня.

— Ты просто не представляешь, как мне все это надоело! — посетовала я ему. — Водит меня «за нос» почти уже год! Какая женщина сможет такое выдержать?!

Я вытерла рукой брызнувшие из глаз слезы.

— А хочешь, я тебе расскажу, как погибла моя невеста? — неожиданно спросил меня Алексей.

Я кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Это было пятнадцать лет назад, — начал свое повествование Константинов, — меня и мою невесту Марусю после училища направили в засекреченную структуру, в которой я и работаю по сей день. Мы были влюблены, и казалось, что ничто на свете и никогда нас не сможет разлучить! Наша помолвка должна была состояться именно в тот день, когда генерал Чернышов собрал в своем кабинете всех агентов нашей структуры.

Всего нас было человек двадцать. Мы сидели за столом и ждали, что скажет наш начальник.

Он долго смотрел, словно изучал, на каждого из нас. Мы не могли понять, что такого произошло, что нами так заинтересовался генерал? И вот он заговорил: «В нашем городе, — сказал он, — объявилась секта «Наследники дела Дьявола». Это страшная секта! Сектанты вылавливают людей, в основном мужчин, и издеваются над ними, постепенно отрезая у живых половые органы, уши, носы, пальцы рук и ног, а заканчивается это тем, что человеку отрезают голову. Напоследок сектанты разрезают трупу живот и мочатся на внутренности! Руководит этой сектой жрица Афродита. Настоящее ее имя Глафира — Глафира Михайловна Скоробогатова, ранее работавшая прислугой в частной гостинице.

Я собрал самых лучших следователей нашего города, — продолжал говорить Чернышов, — для того, чтобы найти эту секту. Люди ходят в страхе, потому что боятся, что подъедет машина, из нее выскочат сектанты, затолкают очередную жертву в салон своего автомобиля и увезут в неизвестном направлении! Мы не должны допустить, чтобы поклонники Дьявола держали город под контролем и наводили ужас на его жителей!

По предположению, в секте больше женщин, чем мужчин. И если к ним примкнет еще одна женщина или девушка, то это будет не так заметно! Я хочу спросить, кто из присутствующих здесь готов внедриться в секту «Наследники дела Дьявола»?»

Генерал замолчал. Молчали и мы. Каждый принимал свое решение самостоятельно. Следователи-женщины старательно отводили глаза в сторону, боясь встретиться взглядом с генералом.

Маруся сидела рядом со мной. Моя рука под столом лежала на ее руке.

И вдруг она поднялась и обратилась к нашему начальнику: «Товарищ генерал! — громко сказала она. — Я все обдумала и решила, что должна внедриться в эту секту!»

«Ну, вы еще такая молодая…» — начал было он.

«Но опыта у меня не меньше, чем у любого другого сидящего в вашем кабинете!» — отпарировала Маруся, несмотря на то, что я потихоньку дергал ее за полу мундира, чтобы она села.

«Еще есть добровольцы?» — спросил генерал и снова обвел взглядом офицеров.

Больше добровольцев не оказалось.

«Товарищ лейтенант! — обратился генерал к Марусе. — Вы останьтесь, а остальные могут быть свободны!» — отпустил он нас.

Перед тем как выйти из кабинета начальника, я обернулся. Увидел, как генерал подсел к моей невесте. Понизив голос, он что-то стал ей объяснять.

Больше я так и не увидел Марусю, если только не считая похорон.

— А что с ней случилось? — поинтересовалась я.

— Расскажу коротко, — отозвался Алексей. — В секте «Наследники дела Дьявола» оказалась ее подруга, с которой она не теряла связи с первого курса школы полиции. Маруся знала, что ее бросил муж, и подруга осталась одна с двумя маленькими детьми. Моя невеста иногда занимала ей денег, но ее долг обратно не брала. Вот она-то и узнала мою невесту и шепнула об этом жрице. С Марусей сделали все то же самое, что и со всеми остальными жертвами секты. Но перед этим моя невеста успела сообщить, где будет проходить шабаш сектантов. Пока искали это место, опоздали. Я тоже был там, вместе с группой захвата. К телу Маруси меня не подпустили. Сказали, что смотреть там не на что. Хотя я очень просил и рвался к ней. На суде Скоробогатова не произнесла ни слова. Никто так и не узнал, что ее подтолкнуло создать такую страшную секту!

Алексей замолчал, вновь болезненно вспоминая события, произошедшие с ним много лет назад.

— Ты теперь понимаешь, насколько опасны эти фанаты? — обратился он ко мне, прервав затянувшуюся тишину. — Выше интересов секты они не ставят даже человеческие отношения и чувства!

— Да, понимаю, — тихо отозвалась я.

***

Всю дорогу до самого города мы молчали, но, стоя в «пробке», я все же заговорила с Константиновым:

— Леш, — сказала я, — после того как мы заберем твои вещи из камеры хранения, я заеду на работу. Ладно? — спросила я его мнения, твердо заверив. — Буквально на полчасика!

— Что? Уже по жениху соскучилась? — грустно улыбнулся он мне.

— Можно и так сказать! — я оторвала взгляд от стоящей впереди машины и посмотрела в глаза полковника.

Его горящий взгляд обжег меня. Алексей был серьезен.

— Я чувствую, Леша, что Гарик тебе уже не нравится! — произнесла я. — Но хочу напомнить, что наши отношения сложились задолго до твоего появления.

— Не бегай за ним! — ответил Алексей. — Это не красит женщину!

— А я и не бегаю! — повысила я голос, трогая машину с места. Его слова разозлили меня. — Да будет тебе известно, я никогда за ним не бегала!

— Успокойся, Ника! — обратился ко мне спокойным голосом Константинов. — Я это к тому говорю, что этот парень тебя не достоин!

— Ну, знаешь ли! — возмутилась я. — Это не тебе решать, кто кого достоин, и наоборот! — я не пыталась даже скрыть своего раздражения.

Алексей мне на это ничего не ответил. Я тоже решила дальше разговор не продолжать.

Он забрал на вокзале из камеры хранения свою, небольшого размера, сумку и, забросив ее на заднее сидение, снова сел рядом со мной.

***

Подогнав «БМВ» к зданию редакции, я заглушила мотор. Выходя из салона автомобиля, предупредила Алексея:

— Я ненадолго! — и, хлопнув дверцей, взбежала вверх по ступенькам, ведущим к крутящимся стеклянным дверям.

Первым делом я направилась к секретарше нашего шефа Ниночке. Ведь она-то должна была знать, чем занимался Гарик все то время, пока я летала в Турцию?!

Открыв дверь в ее кабинет, я сильно удивилась.

Ниночка, наша хохотушка, почему-то плакала. Это для меня было неожиданной новостью. Такой я ее, сколько проработала в редакции, никогда не видела!

Прикрыв за собой дверь, я подошла к ней. Секретарша оторвала от лица мокрый носовой платок и посмотрела на меня красными от слез глазами.

— Ника, если ты к шефу, то его нет! — предупредила она меня, одновременно всхлипывая.

Я отодвинула стул с другой стороны стола и села напротив нашей секретарши. Вынула из своей сумочки чистый носовой платок и протянула его ей. Ниночка положила свой мокрый платочек на стол и, взяв мой, снова приложила его к своим заплаканным глазам.

— Нинуля, — как можно веселей обратилась я к ней, не выдержав ее всхлипываний, — ты можешь мне внятно объяснить, что произошло?

— А ты что, сможешь помочь? — ответила она мне вопросом на вопрос.

— Ну, я же не знаю, из-за чего ты плачешь! — ответила я. — Как тогда я тебе помогу?!

Вытирая мокрые от слез щеки, Ниночка проговорила:

— Я думала, что у вас все получится! Но, видно, ошиблась!

— Так ты из-за меня плачешь? — догадалась я и улыбнулась, успокаивая ее. — Поверь, Ниночка, наши отношения с Гариком не стоят твоих слез!

— Стоят! — неожиданно возразила мне секретарша и повторила. — Еще как стоят!

Я ничего не понимала.

— Объясни! — попросила я ее.

Очередной раз, вытирая скатившиеся на подбородок слезинки и протерев моим платочком щечки, Ниночка, не поднимая на меня глаз, заговорила:

— Игорь раньше был мужем моей старшей сестры Инны. Они прожили вместе три года, но детей у них не было. Игорь, не стесняясь, загулял, прямо, в открытую! Сестра плакала и умоляла его не рушить семью! Но он на это ответил ей: «Заткнись, бесплодная!» И Инночка, моя старшая сестренка, примолкла. Она осознавала, что беда, в которую она попала, была спрятана в ней самой! Сестренка стала потихоньку от Игоря ходить по врачам и прикладываться к бутылке, тем самым заглушая свое горе. Неожиданно Инна забеременела, но большой радости эта беременность ей не принесла! Инна очень любила Игоря и понимала, что потеряла его уже навсегда! Поэтому появление на свет ребенка не принесло ей никаких изменений в ее жизни. В это время Игорь уже вовсю крутил с тобой!

Конец ознакомительного фрагмента.