Верни моей душе крылья

Наталья Щёголева, 2022

Антуан и Питер родственные души, но встретились они как враги, не без причины увидели друг в друге негодяев. Один ожидал заслуженной кары за содеянное, находился на грани изгнания из семьи, утратил желание и силы жить. Другой служил его врагу, редкому мерзавцу. Питер получил приказ господина «сыпать соль на раны» Антуана, но эта «соль» оказалась живительной. И в свою очередь, Антуан смог-таки вскрыть броню нежданного друга, проник в тайну довлеющего над ним проклятия… Молодые люди не видели для этих отношений будущего, и тем ценнее для них было их общее настоящее…События разворачиваются в альтернативном мире, общественный строй которого соответствует примерно XVII веку Западной Европы.

Глава 03. Поединок.

Наконец они оказались на берегу Луры. Здесь река делала петлю и образовывала песчаную косу. Песок так плотно слежался, что даже копыта коней почти не оставляли следов. Тихо. Ни души. Плакучие ивы заслонили реку от любопытных полей, но, казалось, даже они отвернулись, не желая быть свидетелями задуманного молодым графом поединка.

Антуан соскочил с коня, ловко в считанные секунды привязал поводья к коряге и развернулся к Питу. Тот, оставаясь в седле, хмуро наблюдал за этой суетой. Широкие поля действительно превосходной черной шляпы с белоснежным богатым страусовым пером, оттеняли, но не заслоняли его лицо.

— Говоришь, ты хорош во владении шпагой? Так давай проверим. Я готов замарать руки, — едва ли не закричал Антуан.

Это предложение очень не понравилось Питу. Он усмехнулся, неторопливо сошёл с коня, неторопливо привязал его к другому концу той же коряги, неторопливо развернулся. Эта неторопливость начинала бесить Антуана. Он уже скинул плащ, шляпу, камзол, обнажил шпагу и нетерпеливо ожидал, когда же и его противник выйдет на исходную. Но Пит не спешил. Он подарил Антуану долгий печальный взгляд и направился к реке. Поняв, что вызов не принят, Антуан не выдержал:

— Бери шпагу! Шакал! Сейчас же бери!!!

Но Пит не ответил. Он присел у кромки воды, снял перчатку, опустил в воду руку и даже прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Всем своим видом Пит демонстрировал полное равнодушие к призывам Антуана, словно то был всего лишь щебет какой-то нервной птахи. Если брианец собирался таким образом окончательно доконать молодого Лагана, он выбрал правильную тактику, потому что Антуан в самом деле начал терять голову от возмущения. Он стремительно подошёл к врагу и рывком развернул того к себе, при этом Пит едва не опрокинулся в реку. Что ж, ему пришлось-таки выпрямиться и развернуться.

— Ты будешь со мой драться! Здесь и сейчас! — тут же зарычал ему в лицо Антуан.

Пит сощурился и ответил лишь через пару секунд:

— Антуан де Валеньи граф де Лаган желает драться с шакалом герцога Бетенгтона?

— Я желаю убить тебя!!!

— Поединок не по рангу, замечу я, — на тонких губах брианца мелькнула тень ухмылки, — Право, почему ты решил, что моя родословная достаточно грандиозна, чтобы ты мог вызвать меня на дуэль.

— Дуэль?! Много чести!

— Нет, не дуэль? Но ты заставляешь меня взяться за шпагу. Зачем же тогда?

— Не всякий поединок можно назвать дуэлью…Сражайся!

— Хочешь меня убить…

— Да!

— Нет! — сказал, как отрезал, Пит и снова предпринял попытку развернуться к реке.

И снова Антуан резко толкнул его в плечо:

— Ты будешь со мной сражаться, гад! Слышишь?! Будешь!!!

Что ж, Пит обратил-таки к Антуану долгий пронзительный взгляд, тяжело вздохнул и… наконец, взялся за шпагу. Несказанно обрадованный Антуан тут же сделал несколько шагов назад и встал в исходную позицию. Он рвался в бой, каждая частичка его существа жаждала битвы, и тем ужаснее было увидеть то, что сделал Пит. Он отстегнул от пояса шпагу и, так и не обнажив её, положил на песок. Выпрямился и замер.

И Антуана не выдержал, из его груди вырвался вопль отчаяния, так велики были его гнев и бессилие.

— Нет, парень, — всё так же жёстко произнёс Пит, — Тебе нужна не моя смерть, а… собственное покаяние.

— Покаяние?! Теперь моим духовником заделался?! Мерзавец!!! Я убью тебя!!! Слышишь?!! Зарежу как мерзкого шакала!

В ответ Пит лишь сокрушенно повёл головой:

— Хорошо, давай. Действуй! Я не мешаю, — и в подтверждение своих слов даже развёл руки чуть в стороны, показал открытые ладони.

Это было уже нечто совсем невообразимое. И Антуан заметался, словно тигр в клетке. Он честно, изо всех сил старался разжечь свою ярость до того состояния, чтобы перестать видеть безоружность противника. Но почему-то это никак не получалось.

— Ты до такой степени презираешь меня, что даже брезгуешь драться со мной?! — вдруг выпалил молодой граф.

В ответ Пит отрицательно повёл головой:

— Напротив… ты не поверишь, но я начинаю тебя уважать… Пойми же, наконец, парень, моя смерть не принесёт тебе облегчения. Убьёшь меня, герцог пришлёт Фила, или Рона… Не суть важно. Проблема не в герцоге, и уж тем более не во мне. Проблема в тебе. Признай же это, наконец, и освободись!

На, казалось, Антуан не слышал его, он и не заметил, когда покрылся потом. Стало трудно дышать. Снова мир в глазах стал двоиться и дрожать, так уж он выглядит через невыплаканные слёзы. Наконец, шпага опустилась, колени вдруг задрожали и… коснулись песка. Так, коленопреклонённым, Антуан и замер. Пит продолжал напряжённо вглядываться в его лицо несколько таких долгих минут, но так и не увидел, чтобы хоть одна слеза соскользнула с длинных ресниц молодого графа. Но боль, адская боль в этих синих глазах только нарастала.

И Пит дрогнул. Он подошёл ближе, даже опустился на одно колено, так оказался на уровне Антуана и тронул того за плечо. Взгляд Антуана прояснился. Теперь в нём не было ни гнева, ни ярости, только боль, адская боль.

— Что же ты делаешь, пацан?! — искренне ужаснулся Пит, — Ведь ты им брат! Ты брат Эжену и Жану! Значит и в тебе есть та же сила духа! Так прими же ситуацию такой, какова она есть! Ты это можешь!

Во взгляде Антуана отразилось непонимание:

— Что?.. Что я могу?!

— Принимать трудные решения.

Антуан болезненно усмехнулся и отрицательно повёл головой. Тогда Пит жёстче сжал плечо молодого графа и тем снова заставил того поднять глаза:

— Тогда, в Грандоне, ты принял вызов виконта де Крахтью, хоть и знал, что идешь в ловушку… Отправиться ночью в дюны…

— Тот ещё поступок, — горько усмехнулся Антуан, — Рядом был Генрих Рай, а с ним и все жандармы Грандона.

— Будь это так безопасно, как ты сейчас живописуешь, ты бы в итоге не оказался тяжело раненым. Ладно. Вспомним другое… Ты пришёл в замок Бетенгтон вместе с отцом и Раем. Это было очень смело!

— Или глупо?! В любом случае, это было решение отца. Я лишь сопровождал его.

— Я был там и видел, граф де Лаган не подталкивал тебя к тому, чтобы сразиться с Ламороу. То был твой и только твой благородный порыв защитить отца… Да-да, понимаю, сейчас ты скажешь, что поединка всё-таки не было, но я всё равно считаю, это был достойный поступок… Ладно, давай вернемся в Рунд, в тот день, когда герцог пленил тебя раненного. Ты вёл себя так спокойно…

— Да ты издеваешься?! — не поверил своим ушам Антуан, — Я же не узнал его!!! Искренне не узнал!!!

Пит легко согласился, даже кивнул:

— Хорошо. Сначала ты обознался, с каждым может случиться, но потом ты ведь разобрался, в чьём обществе оказался. И не дрогнул. Я видел.

— Ничего ты не видел! Это тот парень, посланец Рая, тогда всё мне объяснил… и я разозлился… Ты ничего не видел и не знаешь!!! — едва ли не закричал Антуан, а перед его мысленным взором нёсся вихрь болезненных рундских воспоминаний. — Я даже в подмётки не гожусь моим братьям. Вот простая правда. Я ничтожество! Полное ничтожество… — эти последние слова стали уже лишь горестным вздохом, казалось, что боевой запал Антуана, наконец, иссяк.

Пит встал на ноги и после минутной заминки произнёс:

— Ничтожество не стало бы так убиваться… Хорошо, начни с отца. Думаю, поговорить с ним тебе будет проще.

Антуану потребовалось время, чтобы понять эти слова, но согласиться с ними он не смог:

— Проще?! — снова вскипел молодой граф, сгоряча он даже вскочил на ноги, — Отец уже вынес свой приговор! Он виделся с бароном, он знает Рая, он… знает ВСЁ, и он не захотел меня видеть!

Пит сощурился, неопределённо повёл головой и всё-таки рискнул:

— А я вижу в этом для тебя добрый знак. Тебе дан шанс на… покаяние, а значит и на прощение!

— Прощение?! Ты бредишь?! — едва ли не взвыл Антуан.

Ему стало нестерпимо больно видеть Пита, а потому он отвернулся, рухнул на бревно и так замер. Пит мог ждать долго, он умел ждать, но сейчас он счёл это невозможным:

— У тебя есть духовник? Антуан! Ты слышишь меня?! У тебя есть духовник?

Антуан и правда не сразу его расслышал. Но всё-таки счёл возможным развернуться:

— Духовник? Ты о чём?

— Я о покаянии, — проявляя чудеса выдержки, терпеливо пояснил брианец, — Начни с духовника. Надо двигаться! Угробив себя в этих метаниях, ты принесёшь большое удовлетворение герцогу, только ему, к тому же он всё равно не откажет себе в удовольствии объяснить твоим родителям причину самоубийства их сына.

— Самоубийства?!

— Да, ты закончишь именно этим, если не начнёшь действовать, решать эту проблему!

Антуан тряхнул головой, встал, подарил Питу долгий тяжёлый взгляд, в котором было столько невысказанных вопросов, и едва слышно выдохнул:

— Действовать?..

И вдруг прямо над их головами раздалась звонкая трель какой-то притаившейся в ветвях ивы птахи. Так неожиданно, звуки из какой-то иной, призрачной реальности! Они заставили Антуана обратить взгляд к небу, и его мягкая лазурь отразилась в горьком море печали синих глаз молодого графа. Взлететь бы! Или… утонуть! Раствориться! Не быть… Безмерно тяжёлые веки юноши сомкнулись, так он и замер.

— Антуан? — Пит решился-таки нарушить затянувшееся молчание.

Молодой граф открыл влажные глаза, тяжело вздохнул и… наконец, направился к своему коню. Что ж, Пит поспешил к своему.

Какое-то время они ехали молча. Только на подступах к прилегающей к замку деревни Антуан нарушил молчание:

— Сделай одолжение. Этой ночью избавь нас от своего присутствия. Останься на ночлег в таверне"Красный мак". Сытный стол и чистую постель тебе здесь обеспечат.

Пит кивнул, чем очень удивил уже готового к отказу Антуана. Но радость юноши была недолгой.

–"Красный мак"хорошая таверна, но остановлюсь я там за твой счёт. Ты можешь отдать свои распоряжения прямо сейчас, так сказать, по пути.

Антуан никак не выразил своего отношения к этому заявлению брианца, и тот оставался в неведении до самого того момента, пока Антуан не остановил коня у порога названной таверны. На крыльцо тут же вышел хозяин. Судя по всему, о гостях того предупредили дети, уже какое-то время бежавшие впереди Антуана и Пита. Хозяин таверны, человек грузный, но подвижный, облачённый в белоснежный передник, поспешил снять с головы столь же белоснежный колпак и низко поклониться:

— Господин граф, вы окажете нам честь? Отужинаете у нас?!

— Благодарю за приглашение, но не в этот раз, папаша Жюс. Я оставлю у тебя гостя. Окажи ему приём, как умеешь, а счёт выставь на меня.

— Как вам будет угодно, господин, — снова поклонился папаша Жюс.

— Полный счёт, за всё время моего здесь пребывания, — вкрадчиво вставил слово вполне удовлетворённый Пит и уже сошёл с коня.

Брови Антуана удивленно приподнялись:

— Как давно вы появились здесь, господин де Ригори?

— Я провёл в этой таверне уже две ночи.

«Выходит, он приехал сюда одновременно со мной?!» — удивился Антуан, — «И всё это время таился, расспрашивал, вынюхивал?.. Как я умудрился не узнать об этом?! Ведь он же прямо сказал тогда, в Рунде…» Молодой граф сильно нахмурился.

— Очень надеюсь, что эта ночь будет для вас спокойнее, ведь вы нашли ответы на все свои вопросы, — и таким холодом вдруг повеяло от этих слов Антуана, что даже папаша Жюс это почувствовал и счёл необходимым чуть отступить в сторону, так сказать, убраться с линии огня. Пит тоже заметил эту скрытую угрозу, обратил к Антуану удивленный взгляд, а уже в следующий момент был вынужден поймать брошенный ему в руки кисет со звонкими монетами.

— Это не мой кошель, — заметил брианец.

— Зато деньги ваши, их возвращает вам Жак водовоз. Людям Лаганов не нужны ваши деньги, сударь.

И Антуан, словно тут же забыв о существовании Пита, тронул поводья и уже хотел удалиться, но вдруг папаша Жюс сорвался с места и загородил путь своим обширным животом:

— Ваше Сиятельство, смилуйтесь! За что вы меня наказываете?! Я всегда был рад служить вашей семье и делал это со всем усердием!..

— Наказываю? Почему ты так решил?

— Этот господин вам не друг! Как же мне принимать его? Только прикажите, я кликну ребят, и мы проводим его до самой границы ваших земель!

Антуан невольно бросил взгляд на Пита. Похоже, того эта ситуация начала потешать, да, не более, угрозы папаши Жюса возымели на него точно обратный эффект. Антуан с досадой кивнул и обратился к трактирщику:

— Друг мой, не бери это в голову. Господин де Ригори только моя проблема. Ты окажешь мне большую услугу, приняв его сегодня. Я уверен, за это мне не придётся краснеть.

— Да, конечно, Ваше Сиятельство, как скажете, — залепетал папаша Жюс, наконец, освобождая господину дорогу.

Антуан хотел было стегнуть коня, как вдруг передумал и резко развернулся к уже снова ставшему бесстрастным Питу:

— Я покину замок завтра на заре. Говорю это, чтобы вы, господин де Ригори, больше не утруждали себя визитами к моей матушке…

— Хорошо, тогда до встречи на заре, — равнодушно обронил Пит и скрылся в таверне.

Антуан нахмурился, кивнул папаше Жюсу и, наконец, стегнул коня.