Агент угрозыска

Наталья Собакарь, 2023

Сотрудники уголовного розыска думают, что Семен Карагач помогает им искать бандитов. Бандиты думают, что Семен ищет царское золото. Сестра его погибшей жены думает, что он ищет ее убийцу. Его новая любовь думает, что он помогает ей отомстить за смерть отца. Что думает сам бывший взломщик сейфов, а ныне агент уголовного розыска Семен Карагач, вы узнаете в конце этой истории.Москва, 1925 год. Это было время, когда угрозыск еще не переехал на Петровку, 38. Время НЭПа, когда делались и терялись состояния, когда бандитов в столице было больше, чем тех, кто их ловил. Время, когда выбор между добром и злом приходилось делать каждый день.

ГЛАВА 10

Прилично одетый мужчина в коверкотовом пальто и шапке-пирожке стоял рядом с Виктором Белецким неподалеку от входа на склад. Взгляд его злых умных глаз был приклеен к распахнутой двери, за которой ничего не было видно, зато хорошо были слышны выстрелы.

Звали прилично одетого мужчину Алексеем Терентьевым, но большинству друзей и знакомых, а также уголовному розыску, он был известен как Леша-Перебор. Размахивая пистолетом, он с жаром объяснял собеседнику:

— Он забился у дальней стены и бегает туда-сюда. Там ящики и тюки сложены как попало. Мы не можем его достать.

— Подождем. У него скоро патроны кончатся, — успокоил его Белецкий.

— Ага, а потом его дружки прибегут.

— Не прибегут. Карагач всегда один работает.

— Слушай, у меня две гранаты есть, — предложил Леша. — Давай я брошу их в угол и отпоем раба божия.

— Он мне нужен живым.

— На черта он тебе сдался, такой несговорчивый?

— Мне нужно узнать, где он кольцо взял, что Папаше показывал.

— Что за кольцо?

— Княгини Юсуповой.

Леша присвистнул:

— Это та, что цацки в саквояж собирала?

— Она самая.

— Что же ты раньше не сказал? — Леша передернул затвор. — Пойду, побеседую с гостем. Он снял шапку-пирожок, аккуратно сложил ее и положил в карман. Пройдя вдоль стены к железной двери, он дождался паузы и юркнул внутрь.

Белецкий поежился, поднял воротник и направился в сторону пролетки, ждавшей неподалеку. Напуганная выстрелами лошадь часто переступала ногами. Извозчик всеми силами старался ее успокоить.

— Поедемте отсюда, барин, — сказал извозчик. — Не нравится мне. Добром это не кончится.

— Мне человек тот нужен.

— Так пусть Мишка ждет. У него лошадь глухая на одно ухо. Вон смотрите, как смирно стоит. — Извозчик указал на стоящую рядом повозку. И правда, лошадь воспринимала стрельбу равнодушно, а извозчик едва не спал на козлах. — Моя-то девочка нежная. Долго не выдержит.

— Чего же ты нежную на дело взял?

— Зато она у меня такая резвая что любо-дорого. Любой автомобиль в два счета обгонит. При вашей работе, когда быстро уходить надо, самое оно.

Белецкий сел в пролетку и скомандовал. — Отгони подальше, но так чтобы вход видно было.

Стрелки были надежно прикрыты мешками с песком, в которых застревали пули, выпущенные Карагачом. Согнувшись пополам, Леша-Перебор добрался до них и чиркнул зажигалкой, осветившей раздраженные лица. Их было трое против одного, загнанного в угол, тем не менее, он не давал им подойти.

— Ну что? — прошептал один из троицы.

— Живым говорит, — ответил Леша.

— Говорить легко. Ты сделать попробуй, — отозвался второй.

— Давай пока я с ним калякаю, ты, — Леша ткнул стволом в первого, — по левому проходу иди. Ты, — он отметил второго, — по дальнему правому. Как дойдете, по команде начнете поливать, чтобы прижать к земле. А мы под это дело по центру рванем и возьмем его тепленького.

Леша потушил зажигалку. Коренастые фигуры, пригибаясь, расползлись по темноте и начали медленно двигаться в сторону цели.

— Эй, земляк! Мы поговорить хотели, а ты стразу за пушку хватаешься, — выкрикнул Леша.

— Слов не разберу, — крикнул в ответ Карагач. — Ты громче говори.

— Откуда колечко у тебя?

— Нашел.

— Место покажешь?

— Это место мое. Ищи себе другое.

— Не надо хамить уважаемым людям.

Карагач заметил тень, которая двигалась вдоль прохода, и услышал легкий шорох шагов из другого ряда.

— Обкладывают, гады, — буркнул он.

— Ты чего там бубнишь? — спросил Леша.

— Продолжаю хамить уважаемым людям.

— Так ты долго не протянешь.

Карагач посмотрел на три оставшихся патрона в револьвере.

— Это я и без тебя знаю, — тихо сказал он, вернул барабан на место и поправил фуражку стволом. — Я хочу тебе сказать на прощание, Семен, что ты идиот. Твое место в доме призрения для слабоумных. Но поскольку нет никого, кто бы тебя туда доставил, то помирать тебе придется здесь. Оркестра не будет.

Одно чувство наполняло его целиком — злость. Он злился не на Белецкого, который пришел с подельниками — было бы странно, если бы тот поступил иначе — и не на бандитов, которых подбирались все ближе.

Он был зол на себя. На свою самонадеянность, на жажду мести, которая затопила его разум, вытеснив холодный расчет. Он был уверен в своей правоте, в том, что сила на его стороне. План Карагача был прост: едва Белецкий подойдет на расстояние выстрела, он, Карагач, этот выстрел сделает. Что будет потом — пристрелят ли его подельники бандита или ему удастся уйти живым — было неважно.

Завтра утром сторож при обходе найдет его труп. Приедет милиция, сообщат в уголовный розыск. Шугарин приедет в морг, чтобы опознать тело. Он пожмет плечами, не понимая, зачем Карагач пошел поздно вечером на встречу с бандитами один.

Потом придет Ольга, принесет перстень и записку и расскажет его историю. Они поймут, что и зачем он сделал. Если бы он был жив, ему бы объяснили, что он глупец и геройство его пустоголовое. Может быть, даже записали бы выговор в личное дело. Но поскольку к тому времени он будет трупом, его положат в гроб и отнесут на кладбище. Там скажут речь о товарище, который геройски погиб в борьбе с бандитизмом. Семен Карагач станет примером беззаветного служения общему делу.

Но все это будет потом, а сейчас в памяти возникло лицо покойной Лиды. Она смотрела на него строгим взглядом классной дамы. Когда они только начали встречаться втайне от ее семьи, он находил забавной ее непоколебимую уверенность учительницы, но потом она стала утомлять. Ему захотелось приключений.

Он пришел, чтобы попрощаться. Давние друзья звали его в круиз по Волге, где намеревались еще раз распотрошить пузатые сейфы Волго-Камского пароходства. Она выслушала, кивнула, пожелала доброго пути. Прощание оказалось быстрее и легче, чем он ожидал. Разумеется, он не ждал нервического припадка, слез, заламывания рук. Лида никогда не позволяла себе ничего подобного. Но все же ее равнодушное спокойствие неприятно поразило его.

— Вы же не собираетесь грабить банки? Или делать прочие подобные глупости? — спросила Лида, когда он оказался у двери.

У Семена был припасен ответ, похожий на правду: он с друзьями едет на воды. Однако он почему-то замешкался: слова лжи, которые обычно выскальзывали с легкостью пули по хорошо смазанному стволу, в этот раз встали колом в горле.

Ему было трудно лгать этой прекраснодушной девочке.

Когда он обернулся, то увидел, что от ее хладнокровия не осталось и следа. Она шумно дышала. Маленькие, почти детские ручки были сжаты в кулачки. Она подбежала к Семену и этими крошечными молоточками стала барабанить по его груди и кричать «вы не смеете, слышите, не смеете быть плохим человеком; я вас люблю, а те, кого я люблю, не могут быть плохими людьми». Он тогда не нашелся, что сказать, и лишь схватил ее кулачки и принялся целовать их.

Потом он пришел к ее отцу и попросил руки его младшей дочери. Доктор Фельтинский не собирался отдавать свою дочь первому встречному. Лида увела его в кабинет, откуда он вышел, полностью признав поражение. Это было давно, в прошлой жизни, в городе, где цвели акации и воздух можно было резать на куски, чтобы пить с ним чай.

Карагач еще раз проверил барабан. В нем по-прежнему было три пули. Он ждал, пока приятели Белецкого подойдут ближе, чтобы стрелять наверняка.

Внезапно дохнуло холодным воздухом: кто-то снаружи открыл дверь.

Карагач с надеждой подумал, что Белецкий сам решил прийти на встречу со старым знакомым. Как бы хорошо было две пули из трех послать ему, а последнюю можно и себе. Бандиты тоже повернули стволы, ожидая появления новых действующих лиц, но проем был пуст.

Пауза затягивалась.

И вдруг в центральный проход въехала тележка, на которой сидела темная фигура, стреляя с двух рук. Бандиты рухнули на пол. Тележка промчалась вперед и врезалась в кучу мешков рядом с той, за которой укрылся Карагач. Темная фигура спрыгнула на пол и зацепила плечом ящик, который упал на нее.

— Ах ты, незадача какая, — потирая ушибленный бок, сказала фигура голосом Шугарина.

— Федор, неужели я слышу ваш голос? — радостно выпалил Карагач.

— Если вы, Семен, в таком шуме что-то слышите, то да.

Осознав, что прибывший пришел на помощь Карагачу, бандиты открыли огонь. Тот, что шел по дальнему проходу видел перед собой Шугарина как на ладони, и уже прицелился, когда Карагач выскочил из своего укрытия и всадил в него две пули. Шугарин успел скрыться за мешками.

— Куда ты лезешь прямо под стволы? — рявкнул Карагач сидящему рядом Шугарину. — Ничего, что я на ты?

— Я думаю уже можно.

— Чего ты сюда вообще пришел?

— Гостинцев принес. — Федор протянул Семену горсть патронов.

— Федор, я тебя люблю, как никого на свете! — Семен жадно схватил патроны и начал набивать барабан. — Как ты меня нашел? — спросил Карагач, перезаряжая второй револьвер.

— Зашел к доктору чаю попить.

— Кольцо она тебе отдала?

— Да. Ты его зачем взял?

— Длинная история. Если меня не будет…

— Ты куда-то собираешься?

— Ты видишь, сколько людей хочет отправить меня в последний путь?! — Карагач махнул рукой с револьвером в сторону стрелков.

— Тут темно. Я не успел посчитать. Чего они от тебя хотят?

— Польский саквояж они хотят.

— Скажи, пожалуйста, — покачал головой Шугарин, прицеливаясь в тень у окна. За выстрелом последовал крик боли. — И что, хорошая вещь этот саквояж?

Семен выстрелил несколько раз в штабель ящиков, выбил нижний, остальные рассыпались и преградили путь нападавшим. Бандиты откатились к входу.

— Пока они там думают, как нас по-другому убить, я тебе историю расскажу, Федор. Был такой ювелир по фамилии Шубников. Он держал магазин «Пале-Рояль» на Кузнецком. Когда немцы вошли в Варшаву в пятнадцатом году, богатые поляки рванули в Москву. Привезли с собой камешки и продавали их Шубникову. Если вещь стоящая была, он цену хорошую давал. Купленные вещи в саквояж складывал, а потом состоятельным людям в Москве перепродавал. Себя не обижал, конечно. Когда после революции арестованного царя с семейством в Сибирь отвезли, начали собирать драгоценности на подкуп конвоиров. Шубников отдал все, что у него оставалось в польском саквояже. Так вот в восемнадцатом году, прямо накануне отправки в Екатеринбург, ювелира пристрелили, а саквояж похитили.

Шугарин внимательно слушал.

— Правильно ли я понимаю, — сказал он, всматриваясь в темноту, — что семь лет об этом саквояже не было ни слуху ни духу, а теперь он всплыл.

— За два дня до смерти Шубников сделал список драгоценностей, которые хранились в том саквояже. Одну копию он отдал княгине Юсуповой, которая занималась сбором драгоценностей. Вторую сохранил у себя. Ее нашли в сейфе после его смерти. Я этот список хорошо помню. Когда я увидел изумрудное кольцо с бабочкой, то сразу понял, что оно из саквояжа. Значит, и сама сумочка где-то неподалеку. На нее можно ловить Белецкого, как на крючок.

— И тогда ты пошел к скупщику, показал ему кольцо, зная, что слухи дойдут до Белецкого, и он начнет искать тебя.

— Примерно так.

Шугарин посмотрел на Карагача взглядом, в котором явно читалось сожаление. — Ты, Семен, человек храбрый, но не умный

— Ты, Федор, меня обидеть хочешь?

— Я тебя уже обидел, больше не хочу. Решил быть приманкой — будь, но почему ты мне не сказал? Сейчас твоя история выглядит так: червяк пошел на рыбалку. Ни удочки, ни того, кто ее будет тянуть.

— Когда ты так говоришь, я выгляжу идиотом.

— Я специально не стараюсь, оно само получается.

Внезапно ливень огня со всех сторон обрушился на их шаткое укрепление. Пули чиркали по стене, не давая высунуть головы. Они ложились все ближе и кучнее. Нападавшие были совсем рядом. И вдруг снаружи долетел крик:

— Валим!

Белецкий первым услышал шум моторов подъезжающих машин и скомандовал отход. Резвые пролетки подхватили бандитов и унесли их в темноту ночи.

Коля Евсеев и Григорий Костанжогло помчались вслед за бандитами на машине, но уже через несколько минут вернулись. В полной мгле, которая окутывала окраину города, преследование было бесполезным.

— Когда уже фонари поставят? — возмущался Коля, вылезая из машины.

— В сентябре обещают в центре сделать, — ответил Костанжогло.

— Так это в центре. Сюда когда еще доберутся.

Из лабиринта склада к входу подошли Шугарин и Карагач. Луч фонаря в руках Костанжогло скользнул по их помятой одежде, собравшей на себя тонны складской пыли.

— Федор Петрович, что случилось? — спросил Григорий.

— Мы с Семеном перешли на ты.