Агент угрозыска

Наталья Собакарь, 2023

Сотрудники уголовного розыска думают, что Семен Карагач помогает им искать бандитов. Бандиты думают, что Семен ищет царское золото. Сестра его погибшей жены думает, что он ищет ее убийцу. Его новая любовь думает, что он помогает ей отомстить за смерть отца. Что думает сам бывший взломщик сейфов, а ныне агент уголовного розыска Семен Карагач, вы узнаете в конце этой истории.Москва, 1925 год. Это было время, когда угрозыск еще не переехал на Петровку, 38. Время НЭПа, когда делались и терялись состояния, когда бандитов в столице было больше, чем тех, кто их ловил. Время, когда выбор между добром и злом приходилось делать каждый день.

ГЛАВА 9

В комнате на Петровке было тихо. Толстые двери отсекали кухонные склоки и бурную жизнь коридора. Мебели было немного, в основном, шкафы с книгами. У стены стояла железная кровать, заправленная по-солдатски одеялом под матрас.

В центре за круглым столом сидели Ольга и Семен. Свисающая с потолка лампа с абажуром разливала неяркий свет, смягчая жесткость лиц и неловкость молчания.

— Давно тут живешь? — спросил Карагач.

— Два года, — ответила Ольга. — Комнату мне от больницы дали. Даже телефон есть.

— Работа тяжелая?

— После военного госпиталя гражданский? — Она улыбнулась. — Почти курорт.

Карагач оглядел комнату и не нашел в ней следов пребывания другого человека.

— По-прежнему одна? Ты извини, что я так прямо спрашиваю.

— Работы много. — Она отвела глаза.

Семен окинул стройную фигуру с тонкой талией, стянутой солдатским ремнем.

— Ты красивая женщина.

— Лида была красивая. Я умная.

На лице Карагача промелькнуло слабое подобие улыбки. Он встал из-за стола и подошел к комоду, на котором стояла фотография двух девушек в гимназической форме и шляпках. Они старались казаться серьезными, но глаза обеих смеялись.

Та, что повыше ростом, несомненно, была Ольга, но так непохожая на ту, что сидела за столом. Ушли длинные кудри, мечтательность и восторженное ожидание жизни, полной захватывающих событий. Осталась короткая стрижка, проницательный взгляд и спокойная уверенность в себе.

Лида, в отличие от сестры, выглядела не девочкой, но рассудительной маленькой женщиной. Она сложила руки перед собой и уверенно смотрела в камеру. Она была из тех, кто с первых и до последних дней живет правильно. Из тех, с кем никогда ничего плохого не может случиться.

Пальцы Карагача нежно гладили деревянную рамку фотографии.

— У тебя есть кто-нибудь? — спросила Ольга.

— Работы много.

— Уже пять лет прошло.

— Разве? — Он поставил фотографию обратно на комод.

— Еще чаю налить? — спросила Ольга.

— Нет, мне пора. У меня к тебе просьба. — Карагач вынул из кармана кольцо и лист бумаги и положил их перед Ольгой. — Если завтра утром я не зайду, это кольцо и записку отнеси, пожалуйста, в угрозыск Федору Петровичу Шугарину. Тому, что лампу тебе в борделе держал.

Ольга, не отрываясь, смотрела на кольцо в форме бабочки.

— Давно не видела такой красоты. — Голос ее звучал хрипло. Она взяла чайник, добавила себе воды и сделала глоток.

— Это с ограбления на Мясницкой, — пояснил он.

— Грабителей уже задержали?

— Не всех, — уклончиво ответил Семен.

Он направился к двери комнаты. Ольга последовала за ним.

— Там, куда ты идешь, опасно? — спросила она.

— Не то, чтобы курорт.

— Можно мне с тобой?

— Это не женское дело, — отрезал он и взялся за ручку двери. Ольга положила свою руку сверху, останавливая его.

— Я врач, — сказала она жестко. — Я столько крови видела, что тебе и не снилось. И стрелять я умею.

— Я не то хотел сказать. И не так резко.

Семен взял ее руку в свою и нежно погладил ее, согревая своим теплом, как будто пытался растопить морозный холод, заполнивший эту женщину.

— У меня с этими людьми свои счеты. — Он посмотрел ей в глаза. — Никого другого впутывать не хочу.

— Будь осторожен, — тихо сказала она. — У меня из близких почти никого не осталось. Не хочу еще и тебя хоронить.

— Ты даже не представляешь, как я не хочу себя хоронить, — улыбнулся Карагач. — Не могу обещать, что приду завтра, но обещаю, что все для этого сделаю.

Он поцеловал ее руку и вышел.

В начале Петровки ему удалось поймать спешившего мимо извозчика, который за четверть часа довез его до нужного места. Карагач вышел из пролетки, расплатился.

— Прикажете подождать? — спросил извозчик, ерзая на козлах. — Место нелюдное. Мало ли что.

— Езжай, любезный, ждать не надо, — отпустил его Карагач.

— Ну, смотрите, дело хозяйское. — Мужик неодобрительно покосился, стегнул лошадь и через минуту исчез в темноте.

Длинное приплюснутое здание одиноко стояло на пустыре. Вдали в вечерней полумгле виднелись очертания деревянных домов. В окнах было темно: люди в этой части города ложились спать рано. Жечь свечи считалось баловством. Электричество сюда еще не провели.

Карагач переложил револьвер из кобуры в карман и подошел к складу. У входа стояли две тележки. Он аккуратно обошел их, стараясь не задеть. В щели между дверью и косяком виднелась тонкая полоска света.

Он прислушался. Внутри было тихо.

Немного подождав, Карагач аккуратно открыл дверь и вошел внутрь. Одинокая лампочка освещала сложенные штабелями мешки, ящики и ровные проходы между ними.

Карагач достал револьвер и начал медленно продвигаться вдоль ряда. Он дошел почти до середины, когда внезапно кто-то высунулся из-за ящиков и ударил его сверху по руке, выбив оружие на землю. Из-за мешков выбежали еще двое и набросились на него.

Карагач пяткой ударил одного по колену, тот охнул и ослабил хватку. Освободив руку, Семен впечатал свой кулак в лицо второго. Сзади послышались торопливые шаги.

Карагач обернулся и увидел в двери еще три силуэта. Он нырнул вниз, подхватил свой револьвер с пола и прицелился в одинокую лампочку.

Брызнули осколки, и навалилась темнота.

* * *

Федор Шугарин подошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Он придирчиво оглядел себя в чудом уцелевшем зеркале, застегнул пуговицу воротника, одернул пиджак. Ботинки, собравшие уличную пыль, были единственной деталью, вызвавшей его неудовольствие.

Шугарин достал из кармана газету, оторвал клок, смял, плюнул и начистил обувь. Удовлетворенно кивнув, он вложил ставший грязным клок обратно в газету и сунул в карман.

— Нужна ваша помощь, — негромко сказал он, глядя в зеркало. — Обстоятельства сложились так, что мне нужна ваша помощь. Нет, не мне, а нам. Нам нужна ваша помощь. Да, лучше так.

Он снова одернул пиджак и стал подниматься по лестнице. Через пару минут он сидел на том же стуле, что и Карагач, и чувствовал себя также неловко в присутствии Ольги.

— Мне нужна ваша помощь, — начал он. — В том смысле, что нам нужна. Всем нужна.

— Слушаю вас, — ответила она. — Чаю хотите?

— Я к вам по делу. Не хочу затруднять.

— Вы меня ничуть не затрудняете.

Она добавила воды из кувшина в жестяной чайник и поставила его на керосиновую плиту. Вернувшись за стол, она поставила блюдо с нарезанными ломтями кекса, который принес Карагач.

— Неудобно получается, — стушевался Шугарин. — Гостю полагается с гостинцем приходить, а я с пустыми руками.

— Это от прошлого гостя осталось. Семен принес.

— Карагач? — Шугарин насторожился. — Он что, заходил к вам?

— Да, с полчаса назад.

— Зачем?

— Привычка ходить в гости друг к другу осталась у нас еще со старых времен.

Она заварила чай в изящном фарфоровом чайнике с буколической пастушкой, который резко контрастировал со спартанской обстановкой комнаты. Затем разлила его в две чашки и одну из них поставила перед Шугариным.

— Благодарствуйте. — Шугарин осторожно взял чашку. — Вы Семена давно знаете?

— Несколько лет.

— Как вы познакомились?

— Лида нас познакомила, моя сестра.

— Та самая, что его из банды вытащила?

— Вы знаете его историю? Он не часто ее рассказывает. — Она встала и принесла фотографию с комода. — Это мы в тринадцатом году снимались, еще до войны.

Шугарин взял фотографию и долго рассматривал ее.

— Какие у вас тут кудри длинные. — Он провел пальцем по волосам на снимке. — Очень красиво. Вы извините за прямоту, стрижка это у вас по идейным соображениям? В том смысле, что свободная женщина, без всяких этих буржуазных условностей, или после болезни?

— После тифа, — подтвердила она его догадливость. — Тогда всех брили. Потом я решила, что с короткими волосами удобнее.

— Значит, вас вылечили. Повезло, — вздохнул Шугарин. — А у меня и жена Настя, и дочка Любушка сгорели как свечки. — Шугарин поставил фотографию на стол и вернулся к чашке. — Крепкий какой чай у вас, это я люблю.

— Я тоже люблю крепкий.

Ольга пододвинула ему вазочку с вареньем. Рассказала, что это подарок соседки, у которой сестра живет под Москвой. У нее свой сад с яблоками, грушами, сливами, вишней. Летом вся родня собирается к ней помогать собирать ягоды и варить варенье. После чего разъезжаются по домам с банками, чтобы съесть их зимой и через год собраться снова. Они варили варенье при царе, теперь варят при большевиках. Если придет новая власть, так и при ней тоже варить будут. Надо же куда-то яблоки девать.

— Как, по-вашему, Семен хороший человек? — спросил Шугарин, глядя Ольге в глаза.

— Что вы вкладываете в понятие «хороший»? — Она отставила чашку.

— Разве это не для всех одинаково?

— Я тоже раньше так думала. Когда гимназисткой с идеалами была. Все либо черное, либо белое. Все полутона считала трусостью. Отец надо мной смеялся. Он за свою врачебную жизнь много такого видел, что нельзя отнести либо к одной, либо к другой категории. Сейчас я его очень хорошо понимаю.

— Где ваш отец теперь?

— В Ростове. Городской больницей заведует. Он хороший доктор.

— А человек он хороший?

— Очень.

— Такой же хороший, как Семен?

Пока Ольга обдумывала ответ на вопрос Шугарина, она поправила каждую вещь на столе.

— Если вы меня спросите, идет ли Семен всегда прямым и честным путем? Я не уверена. Доверю ли я ему свою жизнь? — Она посмотрела в глаза Шугарину. — Без сомнений.

— Тогда я спрошу так: пойдет ли он против закона, чтобы помочь преступнику? — задал Шугарин вопрос, который давно его мучил.

— Кто-то из его бывших… коллег? — спросила Ольга, и он кивнул. — Это сложнее. Семен ненавидит предательство. Не знаю, что вам сказать.

Шугарин сцепил пальцы. Он тщательно подбирал слова, чтобы не разорвать ту хрупкую нить доверия, которая протянулась между ними.

— Понимаете, своими действиями он поставил нас в трудное положение. С одной стороны, наверняка он не единственный, кто может опознать Белецкого…

— Белецкого?! — вскрикнула Ольга. — Он в Москве? Его видели?

Шугарин отшатнулся в изумлении:

— Вы знаете Белецкого? Откуда?

— Его банда ограбила поезд, в котором ехала моя сестра. Ее застрелили. Ее и ребенка, которого она носила.

— Вот оно что, — протянул Шугарин, не отрываясь от сверкающих Ольгиных глаз, прекрасных в гневе. — Я так понимаю, помогать Белецкому он не будет.

Ольга горько усмехнулась и покачала головой. Она прошлась по комнате. Руки ее искали дела. Она вернула фотографию со стола на комод, поправила одеяло на кровати, проверила, не вытекает ли керосин из плиты. Шугарин терпеливо ждал, пока она вернется за стол.

— Когда Семен узнал, что Лида погибла, он места себе не находил. Я одно время даже следила за ним, боялась, что он руки на себя наложит. Потом он как-то вдруг успокоился. Пошел в милицию работать, опросил всех выживших после ограбления поезда, нашел украденные вещи, проследил, от кого они получены. Так шаг за шагом он вышел на Белецкого. — Ольга пристально посмотрела на Шугарина. — Я уверена, что Семен приехал не опознавать Белецкого, а пристрелить его как бешеную собаку.

Шугарин слушал ее внимательно, кивая каждой фразе, как если бы она подтверждала его собственные мысли.

— Это я понимаю, — сказал он. — Я одного взять в толк не могу. Кольцо он для чего взял?

Ольга достала из верхнего ящика комода оставленный Семеном перстень и положила его на стол перед Шугариным.

— Он сказал, что если не вернется утром, то отнести его вам вместе с запиской. — Она протянула Шугарину сложенный листок. Тот развернул его и быстро пробежал глазами.

— Телефон у вас есть? — спросил он хриплым от волнения голосом.

— В прихожей.

Шугарин вышел из комнаты и набрал номер:

— Барышня, дайте дежурного угрозыска. Дежурный? Шугарин у телефона. Немедленно высылай группу на Винякинские склады. Я вас там встречу.