Кощное озеро

Наталья Онищенко (2023)

В маленький городок, где все друг друга знают, приезжает чужак. У него нет имени, лишь порядковый номер — Шестнадцатый. Он прибыл, чтобы отыскать убийцу, но в его планы вмешиваются иные силы. За милым фасадом город скрывает множество секретов. Шестнадцатому предстоит разгадать их все начиная с личности погибшего и заканчивая пропавшей в ту же ночь выпускницей. Но успеет ли он распутать огромную паутину тайн или же увязнет в ней как муха? Обложка сделана с помощью нейросети Leonardo.AI

4

Денис взобрался по приколоченной к яблоне лестнице и с кошачьей ловкостью подлез к окну своей комнаты. Уходя куда-то, он всегда фиксировал шпингалеты на рамах в открытом положении, дабы иметь возможность избежать нотаций по возвращении и просто лечь спать. Денис просунул руку в форточку, поочерёдно толкнул рамы и забрался в окно. Двигался он механически, будто на автопилоте. Бурная ночь и её лихорадочно-бредовое продолжение полностью его истощили. Один лишь страх, поселившийся в Денисе ещё на берегу, мешал отключиться, заставлял пускай неразумно, но действовать. Рассудок чуть прояснился, когда Денис уже всё доложил Ильдару Антоновичу. Видимо, Денис тогда побледнел, потому что бывший участковый спросил, сумеет ли он добраться до дома, затем взял с него зарок не болтать о случившемся и попрощался.

Мы видели. Мы всё видели…

Денис скинул мокрые кеды вместе с носками у кровати и проскользнул на первый этаж, не издав ни звука. За столько лет он выучил расположение скрипучих половиц лучше таблицы умножения. Телефон стоял в коридоре. Денис забрал его на кухню и по пути аккуратно разматывал кольца шнура. Номер лучшего друга он знал наизусть. Стоило кухонной двери закрыться за ним, как пальцы тотчас принялись крутить диск.

— Я сплю, мам, — отозвался после десятого гудка в трубке сонный голос Эрнеса.

— Твоя мамка сейчас другим занята. Это я. Слушай внимательно. Только что на Чёртовой Палице выловили труп. Мужика зарезали, а потом раскрошили ему черепушку.

— Стой, погоди. Реальный труп? — мигом оживился Эрнес, и сон сменился взволнованностью, приправленной недюжинным интересом. — Кто он?

— Я же сказал, ему голову разбили в мясо. Никто пока не знает, кто это. — Денис, раздражённый тем, что пришлось повторяться, вздохнул и затараторил: — Помнишь, когда мы втроём купались, там как раз со стороны Палицы были огни…

— Точно, Камилла ещё бормотала что-то про нечисть и светляков перед тем, как завизжала.

— У мужика этого на груди вырезан тризмейник. Как один из тех на камнях у Марова городища. Историк говорил, они вроде оберегов, да?

— Ага. Странно получается. — Эрнес громко выдохнул, словно собираясь с силами. — Вчера, когда это…

Едва различимый шорох из-за двери заставил Дениса перебить друга:

— Уверен, этого мужика закололи. Решили, что в него злой дух вселился, и закололи. А огни… Наверное, мы поймали убийцу за работой. Он там фонарём маячил…

Совсем близко противно скрипнул пол. Резко умолкнув, Денис нажал на рычаг и весь сжался.

В следующее мгновение кухонную дверь открыл батя. Подобно барину, он широким жестом запахнул махровый халат с расцветкой под леопарда и перекрестил руки на груди. Выражение его отёкшего красного как помидор лица говорило само за себя: взбучки не избежать. Денису, как всегда, не повезло.

Почти минуту Эрнес слушал короткие гудки и только затем положил трубку. Он ещё долго сидел на полу в коридоре, прокручивая в голове слова Дениса, и с тревогой разглядывал окольцовывающий его лодыжку синяк. В переливах от густого фиолетового до светло-зелёного ему виделся след ладони, будто бы кто-то со всей силы вцепился в его ногу. И ведь, правда, нечто тянуло его на дно.

Если это коряга, то на радиоуправлении, и команда отбоя для неё сраный языческий заговор. Какой же бред! Что ещё могло быть посреди озера?.. Ещё и убийство… Не надо было вообще пить…

Перед глазами то и дело возникали обрывки минувшей ночи: костёр отправляет сноп искр во тьму; венки мирно лежат на стоячей воде; его бывшая девушка, Марина, ругается со старшим братом; раздевшийся догола Денис с воинским кличем прыгает в озеро с тарзанки; на перевёрнутом ящике крутится бутылочка; вернувшийся на лето Матвей на спор пьёт из горла какую-то настойку и тут же падает ничком; Камилла зовёт всех купаться второй раз, но идут они втроём; Денис уплывает с испуганной Камиллой на закорках, а блуждающие огни с Чёртовой Палицы вытягиваются, как на гиперскорости, и несутся над водой…

От воспоминаний у Эрнеса побежали мурашки. Он мог убедить себя, что это был обыкновенный луч мощного фонаря, размножившийся из-за отражения, но ведь Камиллу тоже что-то напугало. Неспроста же она кричала.

Наспех одевшись, Эрнес помчался к ней. Через десять минут он уже стоял под её окном и тихо стучал по стеклу их личным шифром, который они придумали ещё в детстве: стук, стук, пауза, стук, стук. В окне соседней квартиры открылась штора. Всё время, пока Эрнес раз за разом повторял секретный стук, сквозь узорчатый тюль за ним наблюдала старушка с чёрным котом на руках.

Наконец в окне появилось бледное лицо с мягкими чертами, обрамлённое каштановыми волнами волос. Камилла сощурилась от яркого света и влезла на подоконник меж маленьких горшков с фиалками. Её длинные голые ноги с тонкими коленками заняли почти половину окна, когда она высунулась из форточки.

— Сейчас семь утра, — недовольно отчеканила Камилла и потёрла оттиск подушки на щеке. — В обычные дни так рано только бессовестные психи приходят, а после пьянки… Блин, ты выглядишь хуже меня, а я, кажется, отравилась. Что-то случилось?

Эрнес вкратце пересказал слова Дениса и уже хотел перейти к пережитому на озере, но Камилла попросила чуть повременить.

— Если на берегу действительно нашли мёртвого человека, то отец наверняка уже там. Подожди, я проверю. Мало приятного — вести серьёзный разговор, торча из форточки.

Камилла вернулась спустя пару мгновений и жестом показала Эрнесу обходить дом. Под бдящим взором держащей уже рыжего кота старушки он свернул за угол и двинулся к спрятавшемуся за кустами сирени подъезду. В тени поросшего мхом козырька уже ждала Камилла, всё так же одетая в хлопковую ночную рубашку. Потирая друг о друга босые ноги, она стремительно опустошала огромную пивную кружку с огуречным рассолом. При виде Камиллы Эрнес не смог сдержать улыбку, однако её омрачили воспоминания: Камилла, по шею в воде, кричит, а глаза широко распахнуты от ужаса.

Они не обмолвились ни словом, пока не поднялись в квартиру.

— Почему ты завизжала тогда? — разуваясь, спросил Эрнес.

— Рыба хвостом задела, и я испугалась, — поспешно ответила Камилла, не оборачиваясь. Шторка из бусин затрещала, точно погремушка, когда она прошла сквозь неё в кухню. — Чай будешь?

Бусины вновь заиграли, когда Эрнес последовал за Камиллой. Она старательно избегала его взгляда и, распахнув дверцы навесного шкафа, притворилась, словно выбирает чай, хотя никого другого чая, кроме зелёного с жасминов, у них дома не держали.

— Ладно, — заговорил Эрнес, — раз ты боишься показаться чокнутой, тогда слушай. Когда вы с Денисом поплыли к берегу, меня что-то схватило за ногу. Чем больше брыкался, тем сильней оно сжималось и тянуло меня вниз. Не помню, звал вас или нет. Я в панике наглотался воды. Те огни с Чёртовой Палицы летели ко мне, растянувшись как стрелы или молнии. И тут я стал повторять: «В Навь уходи, меня не губи. В Навь уходи, меня не губи». — Переведя дух, он облизал пересохшие губы. — Не знаю, как и почему, но это сработало, и меня отпустило. Фраза просто появилась в голове… Я твердил её про себя, пока не доплыл до берега.

— В Навь уходи… — тихо повторила Камилла и наконец закрыла шкафчик, так и не достав чая. — Звучит знакомо.

— Ага, сегодня, когда с Денисом говорил, понял, откуда её знаю. В шестом классе мы ездили на экскурсию на Марово городище.

В мыслях сразу ожил безмолвный образ выбитых в камне замшелых ступеней; они вели к угольно-чёрным слоистым стенам, уходящим в белое небо.

— Это было в сентябре, да? Я тогда болела.

— Там у подножья холма ещё много вкопанных в землю камней. И на всех высечены тризмейники. Историк сказал, что это обереги наших предков от нечисти. А когда мы спускались от городища, он шёл последним и твердил эту самую фразу: «В Навь уходите, нас не губите».

Камилла закивала:

— Да-да, вы с Денисом выкрикивали её, когда историк вас к доске вызывал. Я как-то спрашивала у тебя, что за Навь такая, но ты меня послал. Сам не знал, да?

— Я и сейчас не знаю, — признался Эрнес и нагнулся закатать штанину.

— Прабабушка мне объяснила так: Навь — загробное царство для «правильно» умерших и «где надо» захороненных…. — Камилла ошеломлённо уставилась на показавшийся из-под его джинсов синяк и как бы ненароком плюнула через левое плечо. — Она действительно перекинулась на тебя.

— «Она»?

— Русалка.

Повисла долгая пауза.

Усевшись за стол, Эрнес принялся осматривать кухню, точно та за время разговора чудесным образом преобразилась. Взор лениво скользил по деревянным тумбам и шкафчикам, по старому пузырящемуся линолеуму, по голубой плитке с чёрными линиями стыков. Снаружи Эрнес выглядел заскучавшим, однако внутри у него всё сжалось, словно от заявления Камиллы под ногами у него содрогнулась земля.

Хоть на миг допустить существование столь фантазийных существ, как прекрасные девы с рыбьими хвостами, Эрнесу казалось безумием. Русалки сидели на ветвях деревьев у Пушкина, превращались в пену у Андерсена, обрекали пением моряков на смерть у Гомера, но то были мифы и сказки, а они-то сейчас в реальности, где нет леших, драконов и золотого руна. В их мире порядок подчинялся логике, математике, а не магии. Наверное, они с Камиллой просто оба перепили, и её галлюцинации передались ему. Убеждения порой распространяются как зараза, и Эрнес достаточно восприимчив. Вот только синяк…

Скептически настроенный разум верил в материю и силился найти ответ на два смертельных для его миропорядка вопроса. Что помимо сверхъестественной твари способно было тащить семидесятикилограммового Эрнеса ко дну? И как совпало, что и тризмейник на трупе, и внезапно вспыхнувший в памяти заговор — оба связаны с историком и Маровым городищем?

Тишину нарушили трели звонка, и Камилла поспешила к двери. В комнате сипло залаял старый алабай Батон. Впрочем, он быстро потерял интерес и в коридоре не появился. Щелчок отпирающейся щеколды, шаги, снова щелчок. Вернулась Камилла на кухню уже вместе с отцом.

Ильдар Антонович сразу показался Эрнесу обеспокоенным, хотя и поприветствовал его радушной улыбкой, протянул ладонь для рукопожатия. Встав в проходе, тот задумчиво почесал сужающуюся к концу, как утиный хвост, бороду.

— Дети, вы же оба ходили ночью на гулянку в лесу?

Камилла виновато закусила губы. Она в самом деле считала, что на сей-то раз улизнула незаметно.

— Я не собираюсь ругаться, дочка, — с едва различимой лаской произнёс Ильдар Антонович и потрепал её по волосам. — Мне надо узнать, была ли там Марина Полунина.

За них обоих отвечал Эрнес:

— Да.

— Хорошо, а когда она примерно ушла?

— Не знаю. Вам лучше Клима спросить. Это её брат. Они там вместе были.

— В том-то и проблема. Клим говорит, она посреди ночи убежала в лес и до сих пор не объявилась.

За окном прогремел гром. Над Кощным озером разразилась сухая гроза.