Кощное озеро

Наталья Онищенко (2023)

В маленький городок, где все друг друга знают, приезжает чужак. У него нет имени, лишь порядковый номер — Шестнадцатый. Он прибыл, чтобы отыскать убийцу, но в его планы вмешиваются иные силы. За милым фасадом город скрывает множество секретов. Шестнадцатому предстоит разгадать их все начиная с личности погибшего и заканчивая пропавшей в ту же ночь выпускницей. Но успеет ли он распутать огромную паутину тайн или же увязнет в ней как муха? Обложка сделана с помощью нейросети Leonardo.AI

3

Убили не здесь — сразу сделал вывод Шестнадцатый. Его натолкнул на это вид пустынного берега: ни мусора, ни кострища, ни каких иных следов людей. Клеёнке в таком забытом месте взяться неоткуда. Закрытое лицо жертвы подразумевало, что убийца испытывал вину. В маленьких городах все друг друга знают, но большинство знакомых всегда остаются посторонними, а это убийство носило личный характер. Скорее всего, преступник и жертва близки.

Был и второй вариант: закрыв лицо плёнкой, убийца сохранил его от озёрной живности, хотел отправить послание. Но кому? Неужели в таких маленьких городках случаются бандитские разборки?

Выловивший труп парень неровно стоял и судорожно сжимал в руках шнурок капюшона. Подойдя, Шестнадцатый даже не посмотрел в его сторону. Опустился рядом с телом на корточки и деловито раскрыл чемодан. Внутри аккуратно лежал малый набор криминалиста: пачка одноразовых перчаток, два фонаря, ультрафиолетовый и светодиодный, спрей с люминолом, комплект для снятия отпечатков, лупа, фотоаппарат, пинцет, скальпель, пакеты для улик и баночки для образцов.

— С-с-стойте. Что вы д-де-елаете? К-кто вы? — залепетал парень, чуть придя в себя, и боязливо заглянул Шестнадцатому через плечо; лёгкий ветерок подхватил едкий запах перегара и сигарет. — Вы с-следователь? Из Мо-о-осквы, да?

— Да, — соврал Шестнадцатый и пару раз щёлкнул фотоаппаратом, фиксируя изначальный вид покойника.

Больше всего крови сохранилось на животе. Рубашка насквозь ей пропиталась, но повреждений ткани Шестнадцатый не заметил. Видимо, убийца застегнул её уже после нанесения ранений.

Исходящее от паренька спиртовое облако всё сгущалось и мешало размышлять. Шестнадцатый раздражённо откашлялся, однако парень очевиднейшего намёка не понял. Пришлось проговаривать вслух.

— Отойди, пожалуйста, и не мешай работать.

Помявшись пару секунд, парень всё-таки сделал, как велено, и отступил к засохшей берёзе. Полуповаленная и скрюченная, та тянулась к воде от самых кустов. Он встал у торчащего из земли кома корней и, накинув на голову капюшон, обнял себя за плечи. То и дело парень не без любопытства косился на Шестнадцатого. Заговорить или тем более уйти он не осмеливался.

Шестнадцатый натянул перчатки и обернулся к зевающему пареньку. Тот был невысоким и узкоплечим, весь в ссадинах и грязи, словно с неделю блуждал по тайге. Изодранные кеды сковало коркой земли, на футболке узор оранжевых разводов, на рукаве кофты тёмное едва растёкшееся от купания пятно. Если парень и потерялся в лесу, то не один, и кто-то из компании прозорливо запасся алкоголем.

— У тебя помятый вид, — как бы невзначай бросил Шестнадцатый и поддел пинцетом промокший скотч, едва скрепляющий полиэтилен на шее мертвеца. — Хорошо погулял ночью?

— Гм, да, н-наверно… Но это не я!

Скотч легко поддавался и разматывался, точно бинт.

— А что тогда ты здесь делаешь в такую рань? Не похоже, что сюда часто заглядывают люди.

— М-мой дом тут ряд-до-ом. Я все-е-гда здесь хо-о-ожу. Любого сп-п-просите.

Шестнадцатый аккуратно сложил скотч в пакет для улик. Настало время развернуть полиэтилен, отрыть лицо покойника.

— Мы до р-ра-а-асвета отмеч-ч-чали Ивана Ку-у-упалу на том бе-бе-р-регу, — продолжал перепугано оправдываться парень. — Ме-е-еня в-в-все вид-д-дели. Он у-уже был в во-о-оде, к-когда я п-п-при-и-ишёл. Я д-думал, он т-т-тонет.

— Почему ты так нервничаешь? Вы же с друзьями ничего плохого не сделали, верно? Ничего, что могло бы повлечь за собой смерть человека? Не торопись с ответом. Сделай глубокий вдох, успокойся, а то скоро я совсем перестану тебя понимать.

Шестнадцатый раскрыл лепестки полиэтилена и недовольно дёрнул щекой. Он прогадал с обеими версиями: убийца не стыдился и не слал предупреждение. Убийца — прагматик и упаковал голову жертвы, чтобы сломать лицо, стереть черты, превратить в отбивную и при том не испачкаться. Он хотел затянуть опознание. Возможно, выиграть время для побега, пока жертву будут вычислять методом исключения.

— Д-дайте по-о-осмотреть. Я мн-но-огих в городе з-з-знаю.

Парень уже двинулся к телу, но Шестнадцатый жестом приказал ему остановиться.

— Иди домой и вызови сюда скорую и полицию, — скомандовал он. — Ты не под подозрением, и тебе незачем это видеть.

Молча кивнув, тот зашагал прочь. Сначала неуверенно, постоянно оборачиваясь то ли на Шестнадцатого, то ли в попытке всё же взглянуть на убитого, затем быстрее, а потом и вовсе побежал.

Трусость и любопытство в одном флаконе. Интересный персонаж.

Оставшись в одиночестве, Шестнадцатый вновь взялся за фотоаппарат. В объективе появилось изувеченное, сплюснутое лицо мертвеца, к которому прилипли мокрые пряди чёрных с проседью волос. Его били чем-то тупым и тяжёлым, вроде металлического ящика или бетонного блока. Вспышка на миг залила бурое месиво белым, и Шестнадцатый двинулся дальше.

Следующий кадр сфокусировался на заношенной фланелевой рубашке с едва различимыми разводами крови. Застёгнута всего пара пуговиц. Половина остальных оторвана. На рукавах выделялись пятна зелёной краски. Рубашка явно была домашняя. Неужели его убили в собственном доме? Или выманили во двор? Например, на соседскую встречу.

Оголив торс покойного, Шестнадцатый непроизвольно сглотнул. Ярко-малиновые полосы хаотично рассекали живот. Подсвеченные вспышкой порезы напоминали расползающихся кто куда дождевых червей. Преступник нанёс более двух дюжин ножевых ранений. Он злился.

Чуть выше, на груди, было вырезано нечто наподобие трискелиона¹. Символ вряд ли означал ритуальный подтекст. Скорее, просто служил меткой или, опять же, посланием… Впрочем, Шестнадцатый торопился с выводами.

Светлые джинсы с масляными пятнами не представляли ничего интересного. Шестнадцатый на всякий случай сделал пару снимков и приступил к осмотру рук. Вспышка по очереди запечатлела широкие кисти, привыкшие к труду. На левом мизинце тускло поблёскивало простенькое золотое кольцо. Обручальное, и, судя по размеру, женское. Разведённый мужчина не стал бы носить кольцо бывшей. Значит, вдовец. На правой руке, у основания большого пальца был старый, почти затянувшийся укус. Пунктирные полоски на тыльной стороне образовывали ровный месяц, а на ладони шли ломаной дугой: след человеческих зубов с кривыми нижними резцами.

Для сравнения Шестнадцатый стянул перчатку и укусил себя ровно в том же месте. След от зубов оказался не сильно шире. Укусил покойника не ребёнок. Возможно, подросток или невысокая женщина. Хотя Шестнадцатый не мог представить, чтобы так поступил кото-то старше десяти.

В объективе показались раскинутые ноги жертвы: одна в чёрном носке, другая — босая. Вероятно, второй носок съехал, когда тело переносили. Это подтверждало теорию об убийстве в доме или где-то поблизости, куда жертва могла выйти, скажем, в тапочках.

Отложив фотоаппарат, Шестнадцатый обыскал карманы. В джинсах обнаружились связка из двух ключей и сложенный в три раза линованный листок. На ключах болтался брелок: крохотное сердечко из бирюзы на верёвочке. Ничего подобного взрослый мужчина сам не купил бы. Вероятно, это подарок от дочки. Как и укус.

В голове Шестнадцатого сформировался образ покойного: отец-одиночка, который заново учился общаться с упрямой дочкой-подростком после гибели жены. Печальная история.

Когда ключи с брелоком отправились в пакет, Шестнадцатый аккуратно развернул промокший тетрадный лист. К счастью, чернила не потекли. Размашистым и кудрявым, словно завитки колючей проволоки, почерком было написано:

верёвка

стяжки

противовоспалительные?

перекись

клёпки

Список был перечёркнут крест-накрест другой ручкой с более тёмными чернилами. Ниже, в углу, той же ручкой значилась приписка:

мин 166х47х25

Шестнадцатый с минуту смотрел на размеры затуманенным взглядом. Из них получался мелкий вытянутый ящик. Для чего такой может пригодиться?

Вспомнив о нагрудном кармане рубашки, он проверил и его. Там нашлась ещё одна записка теми же тёмными чернилами, но уже совсем иным, куда более узким и резким почерком.

Мы были страстные и бесстрастные,

Влюблённые в уничтожение твари милые.

Демоны наши в желаньях ужасные,

В них скрыт и рокот бурь, и перламутра переливы.

Четверостишие озадачило Шестнадцатого пуще прежнего. Ничего подобного в кармане покойника найти он не предполагал. Незачем поэзии с её витиеватыми образами соседствовать с чернушными реалиями убойного отдела. Вгрызаясь взглядом в каждое слово, Шестнадцатый тихо проговаривал их, будто пробуя на вкус. «Мы были», «демоны наши». Кто эти «мы»? Друзья? Любовники? Неужели придётся собирать у всех жителей города образцы почерка? По статистике жертва с убийцей связаны, и от личности поэта-любителя, возможно, получилось бы оттолкнуться…

Он встал размять ноги и принялся бродить вокруг покойника.

— Здравствуйте. Мы за телом. Вы уже закончили с осмотром места? — прервал его мысль незнакомый басистый голос.

Шестнадцатый развернулся и растерянно кивнул в знак приветствия. Трое мужчин подкрались к нему столь бесшумно, что им впору бы податься в воры. Двое из них — высокие и крепкие, с угрюмыми широкими лицами — стояли чуть поодаль с тряпичными носилками. К Шестнадцатому же обращался ближайший: худой седой мужчина средних лет с пергаментной кожей, натянутой на выступающие монгольские скулы.

— Меня прислал к вам Ильдар Антонович Знайдовский, — продолжил тот. — Он у нас участковым был, пока отделение не расформировали. Сказал, к нему прибежал наш с вами знакомый хулиган, видать, ноги хорошо дорогу запомнили, и затараторил, что московский следователь изучает на Чёртовой Палице труп убитого. По правде, я Ильдару Антоновичу не поверил. Убийство — здесь? У нас тихий городок, потому его на пенсию и отправили. Но все могут ошибаться. Сколько бы ни жил и мудрости ни копил, будь готов принять свою неправоту. — Мужчина выдержал паузу и протянул руку. — Я Бату Наминович Санжаков, местный патологоанатом и по совместительству терапевт, будем знакомы.

— Я, м-м… старший следователь… Шестнадцатый. С телом я закончил, можете уносить.

Бату Наминович махнул своим людям рукой.

— У вас нет догадок, кто он? — спросил Шестнадцатый, кивнув на покойника. — В городе никто не пропадал?

— Лишь дети, подростки, но это нормально. Здесь всегда в преддверье Иванова дня начинается кутерьма. Молодость требует бьющей ключом жизни. Ей претит размеренное течение маленького города. — Заметив его смятение, Бату Наминович рассмеялся. — Сперва я тоже удивлялся, но таковы местные обычаи. Привыкните со временем.

Мужчины перенесли окоченевшее тело на носилки и двинулись прочь. Бату Наминович последовал за ними, продолжая говорить:

— В прошлом году из-за того, что родители не пустили в лес на костёр, одна девочка убежала из дома. Искали две недели, а она отсиживалась у подруги на чердаке, потому что боялась возвращаться. В этом году беглецов покамест двое, если слухи не врут: Настя Фортакова, да Денис Двукраев. Фортакова связалась с сектантами и несколько месяцев не объявлялась. Наверное, скоро вернётся. А Двукраева вы сами видели. Он у нас постоянно числится в графе «пропавший».

Так вот как заикающегося паренька зовут. Совсем забыл спросить его имя.

Шестнадцатый сделал несколько пометок про Дениса в блокноте, перелистнул страницу и крупными буквами написал: «СОБЕРИСЬ».

Из-за кустов показались распахнутые задние двери старенькой скорой.

— Ильдар Антонович просил вам передать ключи от участка, — Бату Наминович выудил из кармана брюк увесистую связку с деревянным брелоком-свистулькой. — И… — Он принялся проверять другие карманы. — Куда же я убрал?.. Вот он где. — Бату Наминович протянул Шестнадцатому незапечатанный конверт. — Там внутри адрес и ключ. Квартирка маленькая, но уютная. Хозяйка уехала в том году к родственникам в Краснодар, а ключи оставила Ильдару Антоновичу. Недвижимость, как вы понимаете, здесь продавать сложно. Она, вероятно, решила не пытаться.

Небо рассекла молния. В её пронзительном свете в кустах, среди зелени, проявился какой-то тёмный прямоугольник. Под грохотанье грома Шестнадцатый нырнул в пышную листву и тут же вернулся с полупустым чемоданом на колёсиках. Из малого отделения торчала ручка ножовки.

Примечания

1

Трискелион — встречающийся у разных народов древний символ в виде трёх лучей, берущих начало в одной точке и расходящихся в разные стороны