У мести горький привкус

Наталья Ведерникова

Нужно обладать мужеством, чтобы пойти против родного клана и сломать устоявшуюся систему. Быть не таким, как все – это не заслуга, а титанический труд. Главная героиня романа отвергает древние устои, идет своим путем. Она – зло, борющееся с другим злом. В конце концов, это заставит ее мстить, и месть будет очень горькой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Замысел Принца Темного Собора и его лордов-советников исполнялся из рук вон плохо. Расширить границы лабораторных исследований и успешно применять биохимические процессы на практике не представлялось возможным по нескольким причинам. Во-первых, не нашлось талантливого инженера, который сумел бы за короткий срок соорудить специальные электронные приборы для выкачивания крови безопасным для подопытных людей способом. Во-вторых, здание, которому отводилась роль крупного научного центра, не соответствовало необходимым нормам и техническим показателям. В-третьих, попытки создать гематологами формулу искусственного заменителя человеческой крови, не уступавшего по питательным характеристикам оригиналу, к успеху, увы, не привели. На эти исследования, оказавшиеся провальными, потрачено было немало времени и средств.

В-четвертых, и, пожалуй, это самое главное, не удалось собрать столько человеческого материала для успешной организации производства крови и плазмы, сколько было необходимо для растущих потребностей огромной расы вампиров. Добровольно стать частью эксперимента уговорить удалось немногих, а действовать насильственным путем было крайне неосмотрительно и даже опасно, если судить по тому, какими средствами отпора обладали люди — у них имелась полиция и армия. Развязывать войну с человечеством, истинными хозяевами планеты, не входило в планы вампиров, хотя могущество бессмертных созданий и росло с каждой ночью. По крайней мере, этого не стоило делать сейчас, не в имеющихся условиях.

Хотя добровольцам из числа людей обещалось в будущем бессмертие и избавление от чудовищных болезней, даже этот сильный посул не привлекал и не увеличивал число подопытных. Да и верилось, если честно, с трудом, что после «откачки» крови, когда от человека останется лишь телесная оболочка, вампиры его произведут в себе подобных, в кровососов. Скорее всего, человек будет обманут. Лгали все. Почему же надо доверять вампирам?

Количество новообращенных, ставших вампирами по собственной воле или в результате независящих от них обстоятельств — случалось и подобное, — росло с каждым днем, и эту безнадежную ситуацию не удавалось взять под контроль. Темный Собор строго-настрого запретил совокупления с представителями человеческой расы, но, тем не менее, они продолжались, и плодами этой странной любви становилось все большее число «детей ночи». Даже табу под страхом смерти не останавливало особо любвеобильных и не самых законопослушных вампиров, превращавших своих смертных любовниц и любовников в существ, которые вечно будут юными.

В подобных непростых условиях — чудовищном росте числа вампиров и стремительном уменьшении человеческой популяции, в среде которой смертность значительно превышала рождаемость, — создание единой научной лаборатории казалось крайне, нет, просто жизненно необходимым. Небольшие частные, едва ли не запрещенные лаборатории занимались опытами по искусственному выращиванию клеток крови, которая вполне могла бы в будущем полноценно заменить человеческую кровь. Но все эти научные исследования держались на голом энтузиазме, особо никем не спонсировались, и каких-то значимых успехов в этой сфере не наблюдалось.

В общем, грандиозный план верхушки вампирской знати, судя по всему, провалился с оглушительным треском, под звуки фанфар. Для Валентина, Принца Темного Собора, это могло бы стать величайшим позором. Однако в присутствии высших чинов и своих советников, двенадцати лордов из уважаемых семейств, он старался выглядеть бодрым и вечно занятым, как будто ничего ужасного не произошло.

Между тем вину за провал всего предприятия Валентин возлагал не столько на себя, идейного вдохновителя, сколько на плечи нерадивых советников. Ведь это они должны были проследить за исполнением воли Темного Собора, на котором почти единодушно (возражал только лорд Зул) было принято решение о создании научного центра. Если Валентина не поддержало бы такое количество голосов, идее о поддержании жизнеспособности будущих поколений вампиров не суждено было бы вообще появиться на свет. Правом на принятие единоличных решений по существующему закону он не обладал. Выходит, что лорды-советники причастны к провалу не меньше верховного правителя.

Вот так рассудил Валентин, тем самым очистив свою совесть и сбросив бремя вины. Разумеется, он был весьма не доволен тем, что его замыслам не суждено осуществиться. В будущем он планировал повторить неудавшийся опыт и сделать все так, чтобы исследования увенчались успехом. Пока что его организаторские способности подверглись суровому испытанию и, увы, не выдержали проверки.

Однако посыпать голову пеплом было не в правилах Принца Темного Собора. Довольно-таки быстро он забыл о провале затеи и занялся другими делами, которых у верховного повелителя вампиров было не счесть. В первую очередь он подготавливал очередной созыв Темного Собора, на котором планировал поделиться с несколькими стратегиями развития вампирской расы вкупе с развитием человеческого общества. Два этих равноценных мира, столь отличавшихся друг от друга, не могли существовать один без другого.

Во-вторых, скоро должен состояться бал в честь дня Всех Святых, Хэллоуина. И необходимо готовиться к этому ежегодному событию, всегда отмечавшемуся с пышностью и грандиозным размахом. Однако, пожалуй, самое главное, что без устали волновало Валентина, — это судьба его семьи, положение которой пошатнулось после ряда неудач.

Основным раздражителем фамильного улья являлся, естественно, Алексис, и, по правде говоря, верховный повелитель не знал, что с ним делать. Как из этого своенравного мальчика сделать послушную марионетку в точности, как его старшие братья, которая беспрекословно исполняла бы любую волю отца? Для Валентина оставалось загадкой, почему его самый младший ребенок настолько не похож на него самого. Ни внешностью, ни характером, ни привычками. Лицом он пошел в свою мать, красавицу Оливию, из рода Каритханов, нравом же вообще не понятно в кого. В верности покойной супруги Валентин нисколько не сомневался, хотя кто знает…

Скорее всего, младший сын пошел характером в какого-нибудь предка, из родни жены, разумеется, потому что в роду Валентина такой строптивости и упрямства, ни у кого не наблюдалось. Он сам уважал и почитал своего отца, погибшего в битве Тысячелетия, много веков назад, и любил мать, которая сейчас мирно жила в родовом поместье за городом в окружении детей и внуков от единственного единокровного брата Валентина, Сириуса. Разве мог Принц Темного Собора даже в ужасном кошмаре представить, что осмелился бы оспаривать какое-либо решение своего отца или вовсе воспротивился его приказаниям? И в мыслях ничего подобного у него не возникало. А в его же случае приказы не только тщательно рассматривались под лупой и обсуждались, как бы ища подтверждения, являлись ли они верными и потому бесспорными, но и поднимались младшим сыном на смех, отвергались самым наглым образом. В конце концов, ставился под сомнение его авторитет как отца и повелителя.

Если взять остальных детей Принца, они имели более или менее общие черты характера и, безусловно, общие внешние черты. То есть сразу было видно, к какой породе они принадлежали. Чего нельзя сказать об Алексисе — он поразительно отличался от своих братьев и сестер.

Старшие сыновья, Сэт и Нил, были очень похожи друг на друга, почти как близнецы, и во всем слушались отца. Правда, иногда полное безволие и безропотная покорность сильно раздражали Валентина, он считал это излишним. Не думалось ему, что он внушал столь уж трепетный страх своим детям. Должно же быть у сыновей свое мировосприятие, своя точка зрения на многие окружающие вещи, пусть и целиком совпадающая с точкой зрения отца. Сэт, самый старший отпрыск, когда-нибудь займет отцовский пост, когда тому надоест держать бразды правления в своих руках. И что же тогда — новый Принц Темного Собора и слова самостоятельно произнести не сможет! Кошмар! Тем не менее, полное послушание нравилось верховному повелителю вампиров, сыновьям можно без всяческого сопротивления с их стороны навязывать свою волю и не сомневаться в их исполнительности.

Третьей по старшинству из детей шла дочь Патриция. Это было и вовсе диковинное существо, не от мира сего, без собственных мыслей, собственной воли, собственных взглядов на дела и события, происходившие вокруг. Она будто жила в какой-то стеклянной сфере, отгородившись от всего и всех, и редко вступала в прямой контакт с обитателями окружающего сурового мира, который она не понимала и не воспринимала как данность. Будучи откровенно глупой и недалекой, она предпочитала практически всегда хранить молчание. И это казалось в ее случае самым верным решением, поскольку Валентин стыдился неразумности своей старшей дочери. Хорошо, что она хотя бы не являлась сумасшедшей. Однако странность в ее поведении перевешивала тихий и спокойный нрав.

Глядя перед собою немигающим взглядом, при этом не замечая находившихся вблизи родственников или представителей других вампирских кланов, Патриция вдруг начинала беседовать с кем-то в углу, тихо и печально, будто жалуясь на горькую судьбу. Ее жемчужно-серые глаза, с незначительным дефектом в пигментации радужной оболочки, при этом казались пустыми и безжизненными, как арктические льды. Однажды Валентину удалось заглянуть в них, когда дочь, говорящая с призраками, находилась, как обычно, не в себе. Больше заглядывать ей в глаза у него желания не возникало. У нее отсутствовали припадки и нервные расстройства, характерные для заболевания, и на том Валентин был готов сказать небу «спасибо».

Имея такую дочь, как Патриция, любой отец впал бы в уныние, однако судьба оказалась благосклонной к Валентину, подарив истинное чудо — малышку Шинед. Красавицу с упрямством, близким к упрямству Алексиса, но все же более мягкую, добросердечную и любящую. Строптивость сочеталась в ней с покладистостью, жесткость — с душевностью, стойкость — с возможностью пойти на компромисс, неземная красота — с недюжинным умом. Эта девочка являлась «лучшим его творением», как выражался сам Валентин. Вот уж кто унаследовал черты характера и внешности в равной степени от матери и отца. Причем, все это сочеталось в Шинед очень гармонично. Вот уж кто не пойдет напролом, по головам и трупам, никогда не наговорит сгоряча ненужных слов, а все тщательно взвесит и расставит по полочкам, никогда не будет действовать необдуманно.

Валентин искренне восхищался рациональностью мышления своей дочери. Она выглядела этаким миротворцем, который не бросал попытки сохранить мир внутри семьи. Ее неравнодушие подкупало Принца Темного Собора. Еще ни разу он не столкнулся с ситуацией, где ей было бы наплевать на что-то или кого-то. Причем, участие Шинед принимала самое искреннее и глубокое, на публику она играть не умела, а если и играла, то в самых исключительных случаях, когда от этого зависели судьбы близких ей родственников или друзей.

И вот позже всех в этом мире появился Алексис, «это сатанинское отродье». Разве мог Валентин подумать тогда, в тот самый миг рождения, что из крошечного малыша вырастет позор для его семьи, злой гений, злой рок?

Алексис отличался не только скверным, весьма упрямым характером. Внутри него чувствовалась такая мощь, такая энергия, что Валентину иной раз становилось не по себе, когда он смотрел в васильковые глаза младшего сына, становившиеся огненно-рыжими, когда он высасывал из своей жертвы драгоценные капли крови.

Помимо неуступчивого характера сын обладал необъяснимой жестокостью. Нападая на людей, он часто делал это не из соображений чувства жажды и сильного голода, а чтобы развлечься, развеять свою скуку. Как опытный охотник он выслеживал добычу и даже предоставлял ей шанс побороться за свою жизнь, он играл с жертвой как кошка с мышкой. В конечном итоге все, так или иначе, заканчивалось убийством. И главное, Валентин не мог разумно объяснить, откуда у его мальчика такие садистские наклонности. Видимо, опять нагрешили родственники супруги. Причем, эта жестокость у него проявлялась отдельными вспышками. Никогда не знаешь, что мог выкинуть Алексис в той или иной момент. Он мог как убить свою жертву, отведав ее теплой крови, так и отпустить ее. Хотя последнее случалось крайне редко. Но тогда он хотя бы не мучил жертву, не доводил ее до ужасного нервного состояния, возникавшего перед неотвратимостью смерти, а убивал сразу, быстро и не раздумывая.

Прошло уже немало времени со дня, когда Принц велел посадить сына в темницу как опасного преступника. Простить его он так и не смог. Да и, по правде говоря, не хотел давать непутевому отпрыску никаких поблажек. Пусть молит о прощении. Тогда Валентин, может, и смягчит свое небьющееся сердце.

На балу в честь дня Всех Святых присутствие всех членов семьи Аростидов было не только желательно, но и вводилось в обязанность каждому. Если до этой даты Алексис склонит перед отцом голову и раскается в своих неподобающих проступках, Валентин позволит ему участвовать на балу, под неусыпным присмотром, разумеется. Каким бы не казался младший сын самоуверенным и заносчивым, отец верил, что благоразумие и покорность возьмут над ним верх, и он сможет запрятать свои амбиции глубоко внутри себя и больше не доставать их. Затворничество было способно ломать и не такой нрав, укрощать и не такое упрямство.