Я не знаю собственное я

Марина Эргле, 2021

Это самый жгучий роман, с которым вы когда-либо сталкивались! От него даже обжигаются пальчики, настолько он огненный! И да, сумасшедший на всю голову! Книга вывернет вас наизнанку и заставит пережить вместе с героями всё, что им довелось испытать! В некоторых моментах роман вынудит покраснеть и смутиться, где-то ужаснуться, а где-то растрогаться, расчувствоваться и задуматься о глубоком и важном. Вас ждёт дьявольски закрученный сюжет с непредсказуемым интригующим финалом. Трэш начинается с первых же строк… Понравится тем, кто любит острое! Очень острое! Без воды, без мыла и "мочалок", только хардкор! В книге содержится: приключения, любовь, страсть, секс, ненависть, ирония, загадки, убийства, чуточку психологии и… лёгкий привкус БДСМ… А может быть, и не совсем лёгкий, а может, и вовсе не привкус… Приятного чтения! С любовью, Марина Эргле. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

  • Пролог

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Я не знаю собственное я предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Пролог

Полумрак…

Негромкая музыка.

Легкий аромат сандала и дорогих сигар.

Я прикована наручниками к кровати в небольшой потайной комнате, озарённой лишь светом трёх небольших свечей.

Красные шёлковые простыни, которые так приятны моему разгорячённому обнажённому телу, словно ласкают меня, когда я делаю любое невинное движение.

Я жду…

Мои кисти жёстко скованы железными наручниками…

Я покусываю нижнюю губу в предвкушении и смотрю на мужчину затуманенным порочным взглядом своих полупрозрачных голубых глаз.

— У тебя особенные глаза, — шепчет он. — Не одевай больше никогда эти чёртовы линзы. Слышишь?! Я хочу видеть только настоящий цвет твоих глаз.

Я облизываю пересохшие губы и слегка киваю. Сейчас я согласна со всем.

У моего Дьявола карие, почти черные глаза, в которых как-то зловеще отражаются огни свечей, а его слегка взъерошенные волосы и тело Аполлона сводят меня с ума.

Я сгораю от предвкушения томительных ласк, которые будут чередоваться с легкой сладкой тягучей болью, грубостью и даже жестокостью… Мне ничего не остаётся делать, как отдаться этой мужской бескомпромиссной силе и быть покорной. Я не в силах с собой совладать.

БЕЗУМИЕ…

Это порочное больное желание заставляет меня забыть о том, что мой страстный искуситель — не кто иной, как СЫН МОЕГО ОТЦА… Приёмный сын, который занял по праву принадлежащее мне место. Ему досталось абсолютно всё… а мне… НИЧЕГО… Но он не знает, что я скоро это исправлю… И да, он даже не знает, кто я… Пока не знает.

Длинный выдох.

Взгляд глаза в глаза, и мой Дьявол демонстрирует коварную усмешку как часть своего неотразимого образа, затем опускается вниз ко мне, зная, что я не просто приму его ласки, что я жажду их принять, как и его самого. Полностью. Без остатка.

После искушённых сладких пыток мужчина добивается от меня голодных стонов и состояния, при котором я напрочь перестаю что-либо видеть и соображать.

Его грубость и то, что он делает со мной, выбивает из моего горла уже не стоны, а крики, и мне кажется, ещё немного — и он убьет меня. Вслед за этим странным ощущением я дохожу до какого-то удивительного пика наслаждения, где я словно разлетаюсь на тысячи мелких осколков, и меня уже не существует.

Я умерла…

В реальность меня возвращают легкий поцелуй и шепот.

Мой Дьявол шепчет мне на ухо что-то одновременно пошлое и нежное…

Не разобрать.

Я проваливаюсь в тягучий пленительный сон, засыпая на могучей груди своего мучителя. И мне хорошо и горько одновременно, потому что я знаю, что это было в последний раз…

ГЛАВА 1

Я ни по каким канонам не походила на хорошую девочку. Скорее, наоборот. Росла жутким сорванцом! С самого рождения я боролась с жестоким миром за право на существование. Еще в детстве я страстно жаждала получить хоть чуточку материнской теплоты и ласки… Но всякий раз, получая холодный отпор, я училась подавлять свои чувства. Я перестала испытывать потребность в любви. Со временем я обросла льдом как защитной скорлупой, которая раз и навсегда спрятала моего маленького"внутреннего ребенка". Это было единственным спасением… Просто не чувствовать… Быть холодной и безразличной. Ко всем.

С возрастом эта защитная стена стала укрепляться, добавляя в мой характер колкость и стервозность.

В общении с людьми я искала только выгоду, которой чаще всего не было. Поэтому я оставалась эдакой одиночкой, держась особняком.

Одной проще. Одной легче.

Никто не залезет к тебе в душу и не воткнет нож в спину, потому что ты будешь стоять лицом. Когда все"немножко враги", ты всегда начеку. А значит, впереди…

Единственный, кто мог перешагнуть эту черту"не влезай — убьет" — мой родной дядька.

Дядя Паша…

Он был дальнобойщиком, всегда находился в дороге, переправляя грузы на дальние расстояния. Его жизнь была интересной, насыщенной, в постоянных путешествиях, приключениях и опасностях, которые ненароком поджидали его в пути. Бывало, дядька брал меня с собой, окуная в водоворот совершенно другой жизни. Я посещала разные уголки страны, впитывая в себя всё, как губка. Я была жадной до эмоций и приключений. Меня не пугала ни дальняя дорога, ни ночёвки в фургоне, ни ночная безлюдная трасса, по бокам которой царил только густой лес.

Дядька был проводником в другую жизнь. Где не было матери-алкоголички, серых скучных будней и бесконечных пустых скандалов с очередным приставучим отчимом.

Дядьку я уважала… и да, кажется, любила. Только его. Моё колючее, израненное сердце оттаивало, когда я видела родное улыбающееся лицо дядьки. Порой до безобразия небритое и измученное дальней дорогой.

— Ну что, Настюха, как жизнь? — всегда спрашивал он с насмешливой улыбкой.

Я не раздумывая с радостными воплями кидалась ему на шею.

Дядька крепко меня обнимал и доставал из сумки три очередные книги.

— Это тебе, — улыбался он, — предыдущие уже прочла?

— Спрашиваешь! Что же мне ещё здесь делать? Конечно, прочла!

Дядька считал, что книги — это лучший подарок. В особенности для меня, потому что другие подарки мать всегда находила и пропивала…

Дядька был мудрым и добрым.

Он относился ко мне как к дочери. Высокий, крепкого телосложения, с широкими, слегка сутулыми плечами и торчащим животиком, он казался мне эталоном мужественности и зрелости. И даже резкий запах дешёвого табака и пота нисколько не отталкивал меня. Дядю Пашу я считала своим отцом, наставником и единственным другом. Именно он научил меня сражаться с этим миром, давать отпор не только обижавшим меня сверстникам, но даже собственной родной матери.

Мы часто ходили на охоту в лес. Девочки играли в куклы, а я училась стрелять из ружья. Стрелять научилась метко. Сердце превращалось в камень, а детская, и без того сломленная психика, казалось, окончательно лишалась жалости и сострадания. После каждой охоты мы с дядькой складывали трофей в круг, зажигали костёр и проводили неведомый другим людям обряд на отпускание душ умерших животных.

— У каждого зверя есть дух, Настюха. Как и у нас, — объяснял дядька. — И если мы сейчас не попросим у них прощения, не объясним, зачем забрали их жизни, не поблагодарим… То их дух будет преследовать нас до конца дней. Неупокоенные духи отягощают сердце тяжелым грузом пролитой крови.

Моя мать считала дядьку сумасшедшим, «не от мира сего», а я, наоборот, верила, что он просто знает чуточку больше, и поэтому кажется странным для других, посредственных личностей. Но лучше быть странным непризнанным гением, чем слиться с серой безликой толпой и мыслить и жить так же, как все остальные. Мой дядька был необычным, с самым нестандартным мышлением, с которым я когда-либо сталкивалась. И за это я ценила его ещё больше. Он был свежим глотком воздуха, который спасал от серой действительности, вселял надежду и веру во что-то более глубокое и сокровенное.

Только дядька по-настоящему переживал за меня, видя, какой «красивой девахой» (с его слов) я расту. Поэтому он учил меня приемам самообороны.

— Смотри в глаза своему врагу, — твердил он, — и бей в пах! Бей в пах со всей силы!

Я всегда слушалась дядю Пашу, и поэтому некоторые мальчики в нашей деревне обходили меня стороной. Я была сильной и дерзкой, с ядовитым обжигающим языком и веющим холодком голубых проницательных глаз…

ГЛАВА 2

Опять поют эти дурацкие петухи. И почему я, чёрт возьми, должна вставать в такую рань?! На улице чуть светло. Дома мерзко холодно. Хочется ещё лежать и лежать под тёплым одеялом и послать этих коров к собачьим чертям.

— Чё лежишь?! — в комнате появилась мать.

В её зубах уже с раннего утра торчала сигарета, и она беспардонно выдыхала едкий дым прямо в мою маленькую комнатку.

Хотя какая это комната? Так… кладовка…

— Пошла вон! — зло закричала я. — Я же сказала не курить в моей спальне!

— Где хочу, там и курю! Это мой дом! А ты здесь просто содержанка! Не забывай об этом.

Да как тут забудешь, если при любой возможности мать всегда указывала мне на «моё место»?

— Давно бы уже на работу устроилась, нежели матери родной перечить, — более спокойным тоном добавила она. — И иди уже, корову дои, разлеглась тут.

Я нехотя потянулась и начала медленно вставать.

«Ну ничего-ничего, — подумала я, — осталось уже совсем немного… Скоро, совсем скоро я уеду в Москву и забуду эту чёртову дыру, которую мне приходится пока называть домом!».

В коровнике пахло навозов и сеном. Я на автопилоте сделала свою работу, легонько хлопнула корову Марьяну по заднице и направилась вниз, к ручью.

Скинув с себя всю одежду, я резко нырнула в воду.

Я никогда не проверяла температуру воды, прежде чем окунуться, никогда не заходила в ручей постепенно. Я не боялась холода, я любила острые ощущения… И в этом была вся я. Не только в ручей я ныряла без раздумий, но и в жизнь… Без страха, сожалений и сомнений…

Вода была прохладной, чистой, освежающей.

Я огляделась по сторонам.

Радующая глаз зелёная трава, деревья и кустарники, слегка колыхавшиеся от небольшого ветерка, дарили лёгкое умиротворение… Которое вмиг испарилось, как только я заприметила на берегу одиноко стоявшего мужчину.

И надо было ему припереться сюда в такую рань и встать рядом с моей одеждой?! — разозлилась я.

Вот ведь конфуз…

Как-никак, я была абсолютно обнажена, а поблизости не было ни души.

Я решила ещё немного побарахтаться в воде в надежде, что незнакомец уйдет.

Но не тут-то было. Человек на берегу стоял как вкопанный и уходить никуда не собирался. Я уже стала откровенно замерзать, и мне ничего не оставалась делать, как подплыть ближе к берегу. Но чем ближе я приближалась к незнакомцу, тем больше мне казалось, что он вовсе не незнакомец…

Глеб…

«Не может быть… — мысленно присвистнула я и почувствовала ускоренное биение сердца. — Он вернулся…».

Чего ждать от нашей встречи — оставалось загадкой. Я боялась возвращения Глеба и даже надеялась, что он никогда больше не вернётся…

Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я решила подплыть ещё ближе. Всё равно встреча с Глебом была неизбежной. Интуитивно я понимала, что он пришёл сюда не для того, чтобы насладиться зрелищем, как утренние лучи солнца отражаются в воде. Мужчина ждал именно меня. Так чего тянуть?

— Привет, — с наигранной усмешкой произнесла я, не высовываясь из воды.

Глеб стоял передо мной с высоко поднятой головой, изменившийся, с огрубевшими чертами лица и похолодевшими зелёными глазами. От мальчишки с наивным чистым взглядом — не осталось и следа. От мужчины веяло силой, мужественностью… и пронизывающим до костей холодом… От которого мне сразу стало как-то не по себе.

— Подашь полотенце? — капризно попросила я, не дождавшись от него приветствия.

— А зачем? — Глеб приподнял одну бровь. — Раньше тебя нисколько не смущало выходить абсолютно обнажённой из воды и щеголять передо мной в чём мать родила.

Я фыркнула.

— То было раньше.

— А что изменилось?

— Всё изменилось!

Мужчина усмехнулся и молча протянул мне полотенце.

— Отвернись, — сухо проговорила я.

Глеб послушался.

Я быстро вытерлась и натянула платье.

— Всё. Можешь поворачиваться!

Мужчина развернулся и оценивающим взглядом осмотрел меня с ног до головы.

— А ты ещё больше похорошела… — задумчиво проговорил он.

К удивлению, я засмущалась.

Да что со мной? — вдруг разозлилась я. — Это же всего лишь Глеб!

Тот самый Глеб, который каждое утро дарил мне полевые ромашки и часами караулил возле крыльца.

Тот самый Глеб, который доставал меня своими глупыми любовными дифирамбами.

Это всего лишь Глеб…

Интересно, а влюблён ли он в меня сейчас?..

Я заглянула мужчине в глаза и встретилась с холодностью и суровостью.

Видимо, уже нет…

Наверняка война и тюрьма выжигает всякие чувства.

От этих мыслей мне вдруг стало как-то пусто и вместе с тем тоскливо.

С Глебом мы почти молча дошли до моего дома. Мне многое хотелось у него спросить, но разговор как-то не клеился. Я чувствовала неловкость за прошлое, а быть может, просто боялась этого нового незнакомого мне Глеба, над которым больше не пошутить… И да, я совершенно не понимала цели его визита, и это тоже придавало чувство нервозности!

Возле крыльца дома я тихо произнесла:

— Ты очень изменился, Глеб…

Мужчина смотрел мне в глаза, а я никак не могла понять, что несет в себе его взгляд, но по телу вновь прошелся холодок.

— Да, изменился. Романтика и прочая ерунда вылетела у меня из головы еще в первые месяцы службы в Сирии. У меня был выбор: либо свихнуться и погибнуть, либо принять суровые законы войны. Слабонервные, дохленькие и добренькие — гибли первыми. А мне хотелось вернуться.

Немного помолчав и посмотрев куда-то в землю, Глеб уставился на меня пронзительным взглядом холодных зелёных глаз и добавил:

— Мне ещё хотелось… увидеть тебя.

От этих слов и странного пугающего взгляда у меня резко перехватило дыхание. Сердце сжалось в тиски.

Повисло минутное молчание.

Я в мгновенном порыве прикоснулась ладонью к его груди, тут же ощутив горячий каменный торс. Я хотела было что-то сказать, возможно, невнятное, но властная и сильная рука перехватила мою кисть, и я застыла в оцепенении.

— Не надо, — вдруг жестко сказал он.

— Глеб, прости меня… — сорвалось с моих губ.

— И этого тоже не надо, — мужчина покачал головой.

— Ты знаешь, тогда я… — мне хотелось оправдаться, но Глеб оборвал мою реплику.

— Мне не нужны объяснения.

— Почему ты вернулся? — я наконец задала волнующий меня вопрос.

— Моя мать вчера скончалась. Неужели ты не знаешь?

Только сейчас я вспомнила, что вчера вечером отчим обмолвился, что тётя Люся, болевшая какой-то непонятной хворью, наконец отмучилась, отправившись к праотцам. Но я так была погружена в мысли о предстоящей поездке в Москву, что безразлично пропустила эту новость мимо ушей.

Почувствовав безумную неловкость, я опустила вниз глаза.

— Извини… Я соболезную…

— Не стоит, — резко перебил меня он. — А ты нисколько не изменилась, Настя, — мужчина вдруг усмехнулся. — Всё такая же безразличная ко всем людям, кроме себя.

Я залилась алой краской, но тут же взяла себя в руки и жестко произнесла:

— Люди умирают каждый день. Твоя мать не была мне близка. С чего мне по ней горевать? — но осекшись, я сжала губы и тут же добавила, — Извини…

Глеб еще раз усмехнулся.

Я немного помолчала, смотря куда-то в землю. Но подумав о том, что мать Глеба скончалась только вчера, а он уже был в деревне ранним утром, я с удивлением спросила:

— А как ты так быстро приехал?

— Почувствовал, — немного помолчав, Глеб пояснил, — Война — это пограничное место между страной живых и мертвых. И со временем ты начинаешь чувствовать смерть… что свою, что чужую. Я знал, что мать неизлечимо больна. А то, что ее кончина совсем близка, ощутил пару дней назад. Я тут же взял отпуск и приехал.

— Глеб… — я хотела было что-то сказать, но мужчина вновь не дал мне этого сделать.

— До встречи… Настя, — попрощался он, но его последние слова почему-то прозвучали как угроза.

Глеб ушел.

Я вдруг села на ступеньки, чувствуя, как опять сжимается сердце и перебивает дыхание. Какое-то нехорошее предчувствие закралось в душу.

Тяжело вздохнув, я достала из-под полы спрятанную сигарету. Всмотревшись вдаль стеклянным взглядом, я погрузилась в воспоминания двухлетней давности…

***

Двумя годами ранее…

А вот и он — мой утренний поклонник… Хотя почему утренний? Глеб был моим постоянным и самым преданным поклонником без временных ограничений.

И этот парень был единственным, кто не обходил меня стороной…

Влюбленный с раннего детства, он таскался за мной по всей деревне с полевыми цветочками. Глебу было плевать на запреты родной матери, которая за спиной, а бывало, и в лицо называла меня оборванкой и дочерью шлюхи. Меня это безумно бесило, и в отместку я подбивала Глеба на разного рода приключения. Мы ходили по опасным болотистым местам, уходили далеко в лес с ночёвкой и даже вместе пробовали курить. Но несмотря на столь странную дружбу, моё сердце оставалось ледяным и недоступным.

Юношеский возраст и разбушевавшиеся гормоны давали о себе знать, и параллельно Глеб клеил других деревенских девчат, которые отличались большей сговорчивостью, чем я. Иногда во мне просыпалась жгучая ревность, но я давила её в себе, осознавая, что это всего лишь чувство собственничества. Ведь мне не нужен был Глеб… По крайней мере, я себя в этом убеждала.

Конечно, для деревенского парня он был очень даже ничего… И я признавалась себе в том, что в его зелёных глазах есть какой-то особый магнетизм. И черт возьми, было бы глупо отрицать, что я иногда заглядывалась на его прокаченный торс, широкие плечи и лучезарную улыбку!

Но чем больше я обнаруживала к нему свой интерес, тем сильнее мне хотелось его оттолкнуть, обесценить и послать ко всем чертям.

Какой-то странный, неведомый страх заставлял меня быть колкой, как ёрш, и обороняться так, словно на меня нападали. Казалось, если сделаю шаг навстречу Глебу — потеряю себя и растворюсь в неведомых мне чувствах…

А этого я допустить не могла.

Да и вообще… на черта мне сдался этот деревенский мальчишка?

Ко всем своим так называемым землякам я испытывала лёгкое нескрываемое чувство отвращения.

Глеб, словно преданный пёс, сидел на краю берега и как заворожённый наблюдал за мной. А наблюдать было за чем. Абсолютно обнажённая, барахтаясь в воде, я делала вид, что совершенного его не замечаю. Мне нравилось его дразнить.

— Ну какая же ты красивая, Настя… — проговорил он, когда я медленно, совершенно не торопясь, стала выходить из воды, — Я принёс тебе цветы…

— Цветы? — поморщилась я, бесцеремонно вытираясь полотенцем и даже ни на грамм не смутившись своей наготы.

Пусть смотрит, мне не жалко.

— Глеб, да на кой черт мне эти цветы? Это даже не розы, — я сморщилась в лёгкой гримасе.

Наблюдая за тем, как я одеваюсь, Глеб впал в состояние транса и не смог ответить ничего вразумительного. Парень пришёл в себя только когда я наконец натянула своё легкое платье и в упор уставилась на него, уперев руки в бока.

— Мне бы пора брать с тебя деньги, Глебушка, за такие-то просмотры, — усмехнулась я. — А ты мне всё какие-то веники таскаешь.

— Настя, эти цветы я сам собирал… Для тебя, — обиделся он. — Я надеялся, что они тебе понравятся.

— Глеб, ты мне эти полевые цветочки с первого класса таскаешь. Ей-Богу, за это время можно и понять, что они мне ни хрена не сдались.

— Сука ты, Настя, — стиснув зубы, процедил Глеб.

— Ты только сейчас это понял?

Парень с яростью швырнул букет и уже хотел идти прочь, но я вдруг остановила его.

— Глеб, постой…

Он замер, и его глаза исполнились легким удивлением и вместе с тем надеждой.

— Ты хочешь меня? — неожиданно спросила я.

— Что? — такого прямого и вызывающего вопроса Глеб точно не ожидал. — Ты издеваешься надо мной?

— Я всего лишь задала вопрос.

— Настя, ты знаешь, как я к тебе отношусь…

Я заулыбалась.

По всем новомодным канонам я была совершенно отсталой от своих сверстниц, оставаясь девственницей в свои почти полные девятнадцать лет. Любопытство, гормоны и моя расчётливость сыграли странную комбинацию, соединившись в дурацкое предложение, которое сорвалось с губ, заставив Глеба впасть в ступор:

— Глеб, я могу провести с тобой ночь… За деньги.

— Что?.. Ты с ума сошла?!

— Почему? Я долго думала и решила, что мне пора попробовать, что такое секс… — я пыталась быть как можно более непринуждённой, стараясь скрыть ощущение лёгкого укола стыда… или чувства вины? Что там обычно бывает у нормальных людей?

Я быстро смахнула с себя эти ненужные мысли.

— Ты… Ты просто дура, — сквозь зубы процедил Глеб и, сморщившись, словно от боли, тихо проговорил, — Я тебя боготворил! А оказывается, ты такая же шлюха, как твоя мать. Говорят же, яблоня от яблони…

Мои щеки вспыхнули словно от удара.

— Я не такая, как моя мать! — вскричала я.

— Ты хуже. Твоя мать хоть спит с мужиками не за деньги. А ты себя унизительно продаёшь, даже ещё ни разу не побыв с мужчиной. Хотя я глубоко сомневаюсь… что ты ещё ни с кем не была. Ты ещё та лгунья. И такая ты мне не нужна. Иди продавай себя кому-нибудь другому! Может, кто согласится…

Такого унижения я не испытывала еще никогда. Мое горло словно кто-то сжал, и я не смогла проронить ни слова. Вместо того чтобы защититься и поставить хама на место, я просто развернулась и кинулась прочь.

Больше всего я не хотела, чтобы Глеб видел мои слезы, которые предательски бежали по моим горячим щекам.

Добежав до дома, я как ураган проскочила мимо своей матери, курившей на крыльце. Она уже была пьяна и гаркнула мне вдогонку что-то несуразное. Я нисколько не обратила на неё внимание, закрылась в комнате, уткнулась головой в подушку и разрыдалась.

Глеб, сам того не подозревая, ткнул иголкой в самое болезненное место. Ничто не могло вывести меня настолько из себя, как сравнение с матерью-шлюхой. Эта была ахиллесова пята…

Чувство неумолимой боли, стыда и ненависти полыхали адским пламенем. Когда все слезы были выплаканы, я взяла себя в руки, подошла к зеркалу и заглянула себе в глаза. Они были налиты яростью и злобой.

Я вытерла щёки тыльной стороной ладони и ещё раз всмотрелось в своё лицо. В котором не читалось уже ничего, кроме хладнокровия и желания отомстить за болезненное унижение.

— Ну ничего, Глебушка… Ты у меня ещё попляшешь… — с ядовитой усмешкой проговорила я и окончательно успокоилась.

***

Мой День Рождения…

Мне девятнадцать.

За так называемым «праздничным» столом сидела уже пьяная мать, новоиспечённый отчим и мой обожаемый дядька, увлечённо лопающий варёную картошку, которую он искусно солил уже во рту. По окосевшим глазам матери было понятно, что самогонка шла хорошо. Видимо, новый отчим, который появился в нашем доме всего пару месяцев назад, готовил её на славу. Это единственное, что у него получалось. В остальном он был очередным «ленивым засранцем», как выразился дядя Паша. Отчим с утра до вечера валялся на диване с бутылкой пива и переключал каналы телевизора, лениво поедая бутерброды. Он даже не стряхивал с себя крошки хлеба. Настоящая ленивая свинья. Когда матери не было дома, этот пропойца не упускал возможности ущипнуть меня за ягодицу. Но тут же получал по морде. Матери я об этом никогда не говорила — бесполезно. Мне, бывало, казалось, что мать ненавидит сам факт моего существования. И все, что было сказано мной, использовалось только против меня. Прям как в суде, только без адвоката. Так что я предпочитала помалкивать и справляться со своими проблемами сама.

Вот и сейчас настал такой момент.

Дядька с матерью вышли покурить на крыльцо, а отчим остался сидеть за столом. Он смотрел на меня жадным взглядом своих маленьких похотливых глаз.

— Настюха, Настюха… — слащаво пропел он. — Ну что, «целуй меня везде — девятнадцать мне уже»? — его пьяный бред вызывал во мне приступ отвращения и злости.

Я демонстративно сморщилась и промолчала.

— Ну так что, пора тебя везде целовать, Настюха? — не унимался он.

Я приблизилась к отчиму и томно шепнула ему в ухо:

— А не ты ли меня целовать-то собрался, старый пень?

— А почему бы и не я?

Я рассмеялась ядовитым смехом.

— Да потому что ты старый вонючий урод, каких ещё поискать! — зло прокричала я и встала из-за стола.

Я уже было хотела направиться к двери, но отчим резко одёрнул меня за руку и потянул к себе.

— Куда ты собралась?

— Подальше от тебя, чтобы не видеть твою мерзкую пьяную рожу!

— Нет уж! Я покажу тебе, кто в этом доме хозяин, дрянь…

Как только его рука полезла ко мне под юбку, я схватила железную вилку и со всего маха, на который была только способна, ткнула ей ему в ногу. Отчим тут же отшвырнул меня в сторону, вскочил и завизжал как одичавший зверь.

— Аааай! Сука!!!

На крик прибежала мать с дядькой.

— Сука!!! — продолжал кричать отчим, хватаясь за ногу, как если бы у него было боевое ранение. — Нина!!! Твоя дочь — сука! Ты посмотри, что она сделала!

— Ах ты дрянь! Ты что это творишь такое?! — возмущённо закричала мать полупьяным голосом.

— Не хрен было ко мне лезть… — сквозь зубы процедила я.

— Ты опять всё выдумываешь, маленькая изворотливая дрянь!!! — мать сразу полетела на меня с кулаками.

Я уже была готова обороняться, но дядька вовремя её остановил, отшвырнув в сторону как дворовую собачонку.

Мотнув мне головой на дверь, он дал понять, что сейчас лучше срочно убраться отсюда, пока он всё не уладит. Я такие намёки понимала сразу. Незаметно, взяв из маминой пачки одну сигарету, я вышла на крыльцо.

Меня встретила глубокая ночь.

Всё небо было усыпано яркими звёздами… Где-то в траве звонко пел сверчок.

Лёгкий летний ветерок ласково окутал тело, и я немного успокоилась.

Достав сигарету, я подкурила, сделала глубокую затяжку и выдохнула едкий дым в воздух.

Я всмотрелась в ночную мглу.

Вдруг мне почудился чей-то силуэт. Я напряглась, но не тронулась с места.

— Настя, это я. Глеб, — послышалось из-за кустов.

— Глеб? Что ты здесь делаешь?! — возмутилась я.

— Я… Настя… Я по поводу нашего разговора…

Фигура Глеба появилась передо мной в полный рост.

Парень был смущен, не смотрел мне в глаза и прятал руки в карманы.

— Я всё обдумал….

— Что ты обдумал?!

— Я согласен на твое предложение… — Глеб наконец поднял на меня свой взгляд. — Я тебя очень давно хочу и на многое готов пойти. Ты… ты ещё не передумала?

Ядовито усмехнувшись, я улыбалась.

А вот он и шанс отомстить… Сам пришёл. Отлично…

Как в шахматах я быстро накидала у себя в голове на несколько шагов вперед и мотнула головой.

— Нет. Не передумала.

— У меня есть деньги, — Глеб вновь уставился в землю.

— Сколько?

— Семьсот долларов…

Тут же прикинув, сколько это будет в рублях, я фыркнула:

— Этого мало…

— Больше нет. Я взял эти деньги из сейфа у родителей…

Я усмехнулась и потушила сигарету.

— Пойдём?.. — неуверенно спросил Глеб и протянул свою ладонь.

Мы шли через лес по узкой хорошо знакомой тропинке. Глеб постоянно обо что-то спотыкался и, видимо, очень нервничал. Его выдавали влажные ладони и сбившаяся речь. Я, напротив, была холодна и спокойна, или по крайней мере внешне мне удавалось сохранить это состояние.

Галантно открыв деревянную дверь своего ветхого дома, Глеб подождал, когда я войду, и закрыл её на ключ.

В зале был расстелен диван. На столике в пластиковой бутылке стояло домашнее красное вино, два фужера и свечи. Повсюду были свечи… Тоненькие, церковные. Они создавали впечатление какого-то жуткого сатанинского обряда.

— Мда… «красиво», — съязвила я.

— Хочешь вина? — предложил Глеб, не обратив внимания на мой сарказм.

— После местной самогонки пить вино? Ты издеваешься? Тащи что-нибудь покрепче, иначе я не вывезу этой церковно-сатанинской обстановки.

Глеб явно расстроился и даже не попытался это скрыть. Но недолго думая принёс бутылку коньяка.

Мы выпили.

Парень протянул мне небольшую красную коробочку, в которой оказалось маленькое аккуратное колечко.

— Это мне?

— Тебе.

— Золотое?

— Я бы не стал дарить другое… С Днем Рождения, Настя.

Я примерила кольцо, которое, к моему удивлению, отлично уселось на моем пальце.

Мы молчали.

Неловкое молчание слегка затянулось.

Тяжело вздохнув, Глеб достал из шкафа деньги и протянул их мне.

— Держи… — сказал он, поджав губы.

Я пересчитала сумму.

Глеб вдруг резко притянул меня к себе и провел своей большой горячей ладонью по изгибу моей шеи.

— Я буду нежным… — прошептал он мне в ухо и поцеловал.

— Нет, — довольно жестко сказала я и отстранилась. — Не хочу нежности. Хочу, чтобы все было грубо. Как в фильмах. Хочу, чтобы ты порвал на мне одежду и сильно схватил…

— Ты всегда была сумасшедшей, — произнес Глеб. — Но хочешь грубости — будет тебе грубость…

Парень повалил меня на диван и стал жарко и жадно целовать. Большие сильные руки тут же разорвали легкую ткань, обнажив мой лифчик и часть груди. Глеб уже мало соображал, охваченный страстью. Он походил на изголодавшегося зверя, готового поглотить меня целиком. Но у меня оставался холодный рассудок несмотря на то, что все тело дрожало, то ли от возбуждения, то ли от волнения….

— Укуси меня… — простонала я и почувствовала, как зубы Глеба впиваются в мою шею.

Когда уже было совсем близко к сексу, я ударила его между ног, отпихнула и вскочила с постели. Парень скорчился от боли и застонал, схватившись обеими руками за свое мужское достоинство.

— Больно? — ядовитым голосом спросила я. — Мне тоже было больно от твоих слов там, у ручья. А меня обижать нельзя! Каждого обидевшего — ждёт расплата! И чтобы мной овладеть, Глебушка, нужно быть как минимум мужчиной! А до мужчины тебе еще расти и расти. Я не сплю с сопляками. А за свои унизительные слова, брошенные мне там, на берегу, ты скоро ответишь. Теперь попробуй кому-нибудь докажи, что ты не пытался меня изнасиловать!

Сначала я засмеялась каким-то истерическим смехом, а потом завизжала так, чтобы услышали соседи, и кинулась из дома прочь.

— Настя! — вскричал Глеб, когда я уже захлопнула дверь его дома.

На мой крик вышла соседка, которую я чуть не сбила с ног, выбегая из калитки. Я закричала еще громче:

— Глеб пытался меня изнасиловать!

Баба Маня ахнула и прижала ладонь ко рту.

— Кошмар-то какой, батюшки! — запричитала она.

Не обращая на соседку особого внимания, я кинулась вдоль дороги. Я бежала прямо к нашему местному участковому.

— Что случилось? — нахмурившись, спросил Андрей Андреевич, увидев меня, зареванную, запыхавшуюся, да еще и в разодранной одежде.

— Мне нужно написать заявление… — пробормотала я, вытирая слезы.

Участковый тяжело вздохнул. Работать на ночь глядя ему очевидно не хотелось.

— Присаживайся… — устало сказал он, указав мне на стул, и не спеша достал листы бумаги с ручкой…

ГЛАВА 3

Настоящее время

Сидя на крыльце своего дома и делая очередную затяжку едкого сигаретного дыма, я вынырнула из своих воспоминаний, словно из глубокого тёмного колодца. Ладони вдруг стали влажными.

Мне вовсе не хотелось, чтобы Глеба тогда посадили в тюрьму. Совсем не хотелось! Тогда я была ослеплена жаждой мести… И эта дурацкая жажда затмевала рассудок, не позволяла отдавать отчёта своим импульсивным поступкам.

Раскаяние пришло не сразу…

Раскаяние пришло с осознанием всей серьезности того, что я натворила. Вместе с тем меня поглотила мучительная душевная боль и пустота, которая разъедала изнутри. Но было поздно… Признаться в том, что я оклеветала человека? Ну уж нет… Это означало только одно — подвести себя под статью. И моя далеко не сладкая жизнь превратилась бы в сущий ад.

А я этого не хотела… Нет!

Эгоизм взял верх.

Я оставила всё как есть, убеждая себя в том, что Глеб сам во всём виноват…

Заслужил.

Ведь заслужил?..

После того как прошло полгода, по деревне поползли странные слухи… Кто-то говорил, что Глеба отмазали от тюрьмы какие-то люди"сверху"… Они нуждались в крепких бойцах для неофициального войска.

Поначалу это казалось просто выдумкой, но мать Глеба вдруг стала хвастаться неожиданными денежными переводами от любимого сынули. Его родители отремонтировали дом и даже купили машину, хоть и недорогую… Но всё же. Слухи стали иметь под собой реальную основу, а не просто слова. И в тот момент я даже вздохнула с облегчением. Если Глеб имел возможность перечислять родителям деньги, то значит, у него всё было не так плохо. Я надеялась на это. Со временем мучительные угрызения совести наконец стали отступать. Деревенский сброд тоже утихомирился, перестав тыкать в мою сторону пальцем. И кажется, я даже начала забывать эту историю…

Пока не столкнулась сегодня с Глебом на берегу.

С новым незнакомым мне Глебом…

Таким суровым и холодным…

По телу вновь поползли мурашки.

На крыльце вдруг появился дядя Паша.

Я тут же быстро потушила сигарету и спрятала бычок.

— Что, жених твой вернулся? — сощурив глаза, спросил он, закуривая папиросу. Видимо, он увидел нас с Глебом через окно.

— Скажешь тоже… жених, — хмыкнула я. — Это же Глеб. Он всегда будет для меня… деревенским мальчишкой.

— Ну на мальчишку он уже явно не похож…

— Что там мать с отчимом? Уже пьют? — я решила плавно соскочить с темы разговора.

— Опохмеляются.

— Ну понятно… Как обычно, — буркнула я и вошла в дом.

Мать с отчимом сидели в обнимку и припевали какую-то устарелую песню.

Я села на старое потёртое кресло, положила ноги на стул и бесцеремонно включила телевизор.

— Выключи эту дрянь! — тут же взревела пьяная мать.

— Телевизор лучше, чем ваши вопли слушать.

— Выключи, я сказала! — зло шипела она.

Я стала тыкать по каналам, как всегда, в надежде увидеть своего отца.

Мое происхождение было весьма туманным… То, как моя мать по молодости смогла залететь от крупного бизнесмена и политика, оставалось для меня загадкой. Мать говорила, что связь была мимолётной. И когда она забеременела мной, Леонид Георгиевич Власов даже не задумываясь послал мою беременную мать ко всем чертям. У Власова на тот момент была своя официальная семья.

Будучи ещё маленькой девчонкой, я мечтала, что когда-нибудь за мной приедет отец. Он обязательно подъедет на белом лимузине к крыльцу школы. Все одноклассники выбегут на улицу, в недоумении смотря на дорогую машину. Отец пройдёт мимо всех прямиком ко мне. А я сразу его узнаю и кинусь на шею со словами: «Папочка!». Он подхватит меня и крепко прижмёт к груди. Все одноклассники раскроют рот от удивления и зависти. Отец скажет: «Прости, я ничего не знал о тебе. Но теперь мы будем вместе. Навсегда». Я вытру слезы о рукав своей кофты и кивну, зная, что теперь ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.

Но время шло, а отец так и не появился. Надежда постепенно стала рассеиваться как утренний туман, а вместо неё пришла злоба и обида на весь мир.

Мысль о существовании богатого и влиятельного отца постепенно превратилась в навязчивую идею. Ведь если во мне течёт кровь такого успешного человека, значит, я чего-то стою в этой жизни, и мне не место среди этой деревенской шелухи. Моё место — в большом городе, среди таких, как мой отец. И пусть он не приедет за мной на белом лимузине — эти детские мечты остались в прошлом. Я надеялась только на одно: что сумею ему понравиться и растопить лёд в его душе. К моему счастью, я была очень похожа на него внешне и абсолютно не похожа на свою мать.

В хорошо спрятанном месте хранился номер телефона секретаря моего отца. Я успела быстро начеркать его на первом попавшемся листке бумаги, когда корреспондент диктовала номер с экрана телевизора. Оставалось дело за малым — приехать в Москву и заполучить долгожданную встречу.

— Подонок! — выкрикивала мать, видя Власова по телевизору. — Бросил он нас тобой, доча, бросил. А если бы не бросил, катались бы мы сейчас с тобой как сыр в масле и ни в чём бы себе не отказывали!

Мать обвиняла отца во всех смертных грехах и даже приписала ему свой алкоголизм.

— Вот если останешься матерью-одиночкой, я посмотрю на тебя! Тоже запьёшь! — голосила она. — А я хоть и пила, тебя всё равно, дрянь такую неблагодарную, вырастила! Хоть и нищебродка ты у меня, но красавица. Может, за лицо смазливое и сиськи упругие тебя хоть какой-нибудь паренёк-то в жёны и возьмёт. Хоть слезешь наконец с моей шеи!

Моя красота была единственным козырем в этой жизни. Я была высокой, стройной, с тонкой талией и лебединой шеей. Изгибы моей фигуры были изящны и соблазнительны. Длинные черные густые волосы делали мою внешность яркой. А голубые, странные, полупрозрачные глаза, обрамлённые синей полосочкой, придавали образу неотразимую изюминку. Только мой взгляд был всегда холодным. Мои глаза таили в себе невысказанную боль… Глубину которой я даже не осознавала. Да и не хотела.

Главное — что я была красива. Говорят, красота правит миром. Но это надо было ещё проверить…

ГЛАВА 4

Сегодня я очень плохо спала и почему-то всё время думала о Глебе… Странное чувство беспокойства не покидало меня.

Я встала с постели и сразу пошла к ручью. Хотелось свежей прохладной воды, чтобы смыть с себя тревогу и омрачающие сознание мысли.

У ручья меня встретил Глеб… Он сидел на берегу и смотрел куда-то вдаль… На нем была вчерашняя рубашка, изрядно помятая, и такие же джинсы. По его внешнему виду казалось, что он ещё даже не ложился. Переведя на меня затуманенный и злобный взгляд, он отхлебнул коньяк и безразлично произнёс:

— Ты рано.

— Ты тоже… — по моей спине прошёлся холодок. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду.

— Зачем? — тихо и неуверенно спросила я и вместе с тем ощутила, как всё моё тело напряглось в предчувствии чего-то нехорошего.

Глеб усмехнулся.

— Война, Настя, изменила меня.

— Я вижу…

— Нет больше Глеба, которого ты знала.

Я молчала.

— Уйдя на службу, я старался не вспоминать тебя, — сказал Глеб. — Но чёрт возьми, всё равно постоянно думал! Но война выбивала из меня всякую романтику. Мысли о тебе становились все более грубыми и животными… Скрипя по ночам зубами, я думал о том, каким дураком был с тобой! Ведь надо было просто схватить тебя, приструнить и подчинить! Надо было быть мужчиной, а не сопливым романтиком, об которого ты то и дело с удовольствием вытирала свои ножки. Я был глуп и ничего не понимал. А когда понял, было уже поздно. «Но ничего, вернусь — разберусь», — шептал я себе как молитву каждую ночь перед тем как уснуть.

— Глеб…

— Молчи! Когда моя жизнь висела на волоске, знаешь, о ком я думал?! — его глаза налились кровью. — Думаешь, я вспоминал мать, родных, близких или друзей? — Глеб сделал еще один жадный глоток и слегка поморщился. — Нет, Настя. Я думал о тебе. Я каждый чёртов день думал о тебе! И за тобой должок… Настя. Полгода я отсидел ни за что.

Я с опаской всмотрелась в лицо Глеба. Глаза были абсолютно невменяемые, дикие и красные, то ли от отсутствия сна, то ли от чрезмерного количества выпитого алкоголя. А может, и от того, и от другого.

Глеб стал подходить ко мне неровной походкой, я инстинктивно медленно попятилась назад и хотела уже кинуться прочь, но мужчина резко схватил меня.

— Глеб… Ты чего?.. Глеб… — испуганно произнесла я.

Договорить я уже не смогла. Глеб закрыл мне рот губами и с чудовищной силой, так, что хрустнули косточки, прижал к себе. Я замычала, забилась, пытаясь упереться руками ему в грудь. Но он не обратил на моё сопротивление ни малейшего внимания, проник грубой шершавой ладонью под вырез моего платья и ощупал вмиг отвердевшие соски. Тяжело дыша, Глеб повалил меня на траву, прижав к земле своим мощным накаченным телом. Его жадные ручищи заскользили по изгибам моей фигуры, исследуя её самые сокровенные места. Его движения были напористыми и властными, полные неистовой страсти и лютой ненависти. Я рьяно пыталась вырваться, но у меня ничего не выходило. Несмотря на то что Глеб был пьян, он значительно превосходил меня физически, и все мои усилия были обречены на провал. Я не смогла реализовать ни один приём из техник самообороны, которым научил меня дядька. Когда я была обессилена и почти перестала сопротивляться, Глеб наконец оторвался от моих губ, и я смогла в полный голос прокричать: «Глеб, нет!». Мужчина быстрыми движениями поднял тонкое хлопковое платье и рванул трусики. Тяжело дыша, он грубо вошёл в меня. Я вскрикнула от боли и прикусила нижнюю губу.

Мужчина тут же остановился, словно протрезвев, и всмотрелся мне в лицо широко распахнутыми глазами.

— Ты… ты еще девственница?

— Да! — закричала я, и из глаз брызнули слезы.

— Уже нет… — словно прорычал он приглушенным голосом и стал медленно двигаться во мне.

Мне было нестерпимо больно, обидно и унизительно. Я вцепилась ему ногтями в кожу настолько сильно, насколько это было возможным, но это, наоборот, еще больше разожгло в нём страсть, и он превратился в дикого зверя.

Когда все закончилось, Глеб поймал мой подбородок, притянул к себе и, посмотрев мне в глаза, произнёс:

— Ты теперь моя, слышишь? МОЯ.

— Никогда… — тихо пролепетала я. — Ты взял моё тело, а душу — НИКОГДА.

— А есть ли она у тебя, эта душа?! — с какой-то яростью бросил он.

Я не раздумывая плюнула ему в лицо. Глеб вытер лицо тыльной стороной ладони. Я думала, он ударит меня, но нет, просто приподнялся на руках и ничего не сделал. И я, наконец почувствовав свободу в действиях, оттолкнула от себя этого ублюдка и кинулась прочь.

— Настя! — крикнул Глеб мне вдогонку.

Я не обернулась. Я бежала через всю деревню, не обращая внимания на встретившихся мне прохожих. Я бежала как сумасшедшая, словно меня преследует одичавший зверь. По моим щекам катились слезы… Слезы стыда, отчаянья, внутренней боли и ненависти.

Прибежав домой, я закрылась в своей маленькой комнатушке, медленно скатилась вниз по двери и ещё больше разрыдалась.

Как он мог так со мной поступить?! Это же Глеб… Это же был Глеб… Мой Глеб, который таскал мне каждое утро полевые цветы! Тот безобидный мальчик, который никогда бы не причинил мне зла.

Нет, это уже был не Глеб.

Того безобидного Глеба я сама стёрла в порошок, усадив за решётку…

Я прошла в кухню и махом выпила недопитую рюмку водки, оставленную матерью на опохмел. Противная водка только жгла желудок, но никак не могла разжать сдавленное от боли сердце.

В дальнем углу комнаты стояла дядино охотничье ружье. Я вытерла слезы, взяла ружье в руки и, рассматривая его как музейный экспонат, застыла в своих размышлениях.

— Такую боль и унижение можно смыть только кровью, — медленно и тихо проговорила я. — Только так я смогу это пережить…

Я приняла душ, яростно обтерев тело мочалкой, словно пытаясь стереть это насилие со своей израненной души. Я одела чистое платье, а порванное Глебом сожгла в старом ржавом ведре.

Взяв ружье, я решительно отправилась к дому своего врага.

Идя по истоптанной тропинке, я ощущала, как бешено бьётся моё сердце, как содрогается всё внутри, и с каждым шагом адский огонь ненависти и злости разжигает внутри меня испепеляющее пламя. Знойное солнце нещадно опаляло обнажённые плечи, а лёгкий летний ветерок, дувший мне в спину, словно подгонял, придавая мне уверенности и силы.

А вот и тот самый ветхий дом, в котором я была два года назад, в день своего рождения. Ничто особо не изменилось. Только новый забор. К удаче, калитка и дверь были не заперты. Я зарядила ружье и тихо, как кошка, прокралась внутрь. Пройдя в одну из комнат, я тут же наткнулась на спящего Глеба. Он развалился на двуспальной кровати в той самой одежде, в которой был у ручья. В мятой рубашке, не до конца заправленной в джинсы, слегка небритый, с запахом перегара, который распространился по всей комнате, он был отвратительным.

Я встала перед ним и замерла. Не знаю, почему на меня нахлынуло это оцепенение. Молча стоя над ним, я разглядела каждую чёрточку его лица, прокручивая в голове события своего страшного унижения.

Слеза скатилась по щеке. Я тут же стёрла её тыльной стороной ладони и нацелила на Глеба ружьё, держа пальцы на спусковом крючке.

Мои руки предательски задрожали.

«Да что с тобой, Настя?! — разозлилась я на себя. — Этот ублюдок тебя изнасиловал! Унизил! Растоптал твоё женское достоинство! Ему нет прощения и пощады!»

В мыслях тут же промелькнула сцена из юношества. Мы с Глебом собираем в поле цветы. Он пытается поцеловать меня, но я всё время отмахиваюсь. Хотя страстно этого хочу. Парень подхватывает меня на руки и кружит в поле, как маленькую девочку. Я изображаю недовольство, а внутри испытываю счастье. Тихое, скрытое от посторонних глаз. Хотелось бы, чтобы он кружил меня так вечно. И никогда не отпускал…

Больно.

Нестерпимо больно.

Я вновь смахнула слезу и слегка надавила на курок. Но так и не решилась дожать до конца…

Села на пол и зарыдала.

— Я не могу выстрелить в спящего человека… — в отчаянье прошептала я и, немного помолчав, решительно добавила, — Значит, надо его разбудить.

Я подошла к Глебу и тыкнула его в бок ружьём.

Он открыл глаза и посмотрел на меня затуманенным взглядом.

— Настя… — прошептал он и вновь отключился.

Я вновь направила на него оружие. Я напряглась всем телом, опять слегка нажала на курок, но не дожала до конца до выстрела.

Я перестала бороться с собой и опустила ружьё.

— Я тебя ненавижу! — вскричала я. — И я тебе отомщу. Просто так я этого не оставлю! Нет!

Я прошлась по дому, осматривая обстановку.

— Несчастный случай… — пробормотала я. — От несчастного случая никто не застрахован…

На кухне я подошла к плите и зажгла одну из конфорок. На всю мощь. Недолго думая поднесла шторку к полыхающему огню, и она загорелась. Неприятный запах гари тут же ударил в нос. Для полной уверенности дрожащими руками я резко открыла ещё одну конфорку и выбежала из дома.

Оказавшись на улице, я села прямо на траву и стала наблюдать. Едкий серый дым резко повалил из окна. Пламя огня стало охватывать деревянное покрытие. Сердце застучало с бешеной скоростью, выбиваясь из груди. По телу прошел холод вместе с дрожью.

— Горит! Дом горит! — услышала я чей-то визг и обернулась.

Баба Маня, соседка…

— Господи, там же Глебушка! Почему ты сидишь?! Надо же его спасать! — женщина кинулась в дом.

Я лихорадочно полезла в карман за своим стареньким телефоном и вызвала службу МЧС…

ГЛАВА 5

Осознание того, что я сделала, пришло не сразу. Сначала я добралась до дома, стащила у матери сигарету и закурила, сидя на крыльце. В голове был туман.

— Я убила его, — вдруг пробормотала я. — Я убила человека… Сожгла заживо. Заживо… — волна ужаса прошлась по телу. — Я убийца… — я прикрыла рот ладонью. — И меня теперь посадят… Меня посадят в тюрьму, чёрт возьми!

Кто хотя бы ночь проводил в местном РУВД, говорили, что даже помойная яма потом кажется райским местом…

От этих мыслей у меня резко закружилась голова. Чувство вины и раскаяние за содеянное отошли на второй план, уступив место инстинкту выживания и жуткому страху перед наказанием.

Сердце колотилось с такой скоростью, что казалось, скоро выпрыгнет из груди и разобьётся на тысячи мелких осколков. Необходимо было что-то предпринимать для своего спасения! Я вошла в дом и попыталась растолкать пьяного отчима.

— Где мой дядька?! — спросила я. — Отвечай!

— Да откуда ж я знаю? Уехал, сказал, что вернётся… Когда — не знаю. Дай поспать, — промямлил он и, одарив меня жутким запахом перегара, отвернулся к стене.

На прикроватной тумбочке лежали ключи от машины. Я резко схватила их и убежала в комнату. Переодевшись в джинсы и майку, я торопливо, не глядя, швыряла в рюкзак одежду и личные вещи. Подковырнув ножом деревянный пол, я вытащила из тайника триста долларов. Засунула их себе в карман и выскочила во двор.

Отчим водил старые, ржавые жигули.

Машинка-то так себе…

Далеко ли уеду?

Я оглянулась по сторонам и недолго думая прыгнула в"старого коня".

Руки предательски дрожали, машина никак не хотела заводиться. Но нельзя было поддаваться панике! Только не сейчас! Я сделала глубокий вдох, медленный выдох, попробовала успокоиться и завести автомобиль ещё раз. И «о чудо»! Машина завелась! Я надавила на педаль газа и рванула с бешеной скоростью в направлении Москвы…

***

Меня гнало отчаянье, боль и страх… Я неслась на всех порах, чувствуя, как лихорадочно бьётся сердце о ребра, выплескивая в кровь огромное количество адреналина. Где-то на полпути, когда уже хорошенько стемнело, я взглянула в зеркало дальнего вида и вскрикнула от ужаса. Мне вдруг показалось, что на меня своими зелёными глазами смотрит Глеб…

Я резко дала по тормозам.

Черт!

Долбанная галлюцинация!

Надо успокоиться… Нервы совсем ни к чёрту. Нельзя вести машину в таком состоянии!

Я промассировала указательными пальцами виски и на мгновение прикрыла глаза. Сделав глубокий вдох и выдох, я решила вновь завести мотор. Но мне это не удалось.

У меня тупо закончился бензин.

Не может быть…

Я заглохла на ночной трассе посреди леса.

Одна.

В надежде, что отчим возил с собой запасную канистру, я открыла багажник. Но не обнаружила ничего, кроме завалявшейся недопитой бутылки водки и ржавой корки хлеба.

— Вот и приехали… — как во сне пролепетала я.

Казалось, еще немного, и моя голова просто разорвётся от перенапряжения и пугающих мыслей.

Я села обратно в тачку в полном замешательстве. Открыв бардачок, я наткнулась на пачку дешёвых сигарет и спички. Недолго думая, взяла сигарету, вышла на улицу и закурила.

Всмотревшись в бескрайнее ночное небо, я тихо произнесла:

— Помоги…

Но навряд ли Всевышний придёт ко мне на помощь. Ему всегда было на меня глубоко плевать.

Вокруг царила тишина, изредка нарушаемая лёгким шумом ночного леса.

Я поёжилась.

Было страшно и холодно.

Да какого чёрта я не дождалась дядьку?! Он бы обязательно мне помог.

Я прикрыла глаза и вдруг вспомнила его слова.

«В тебе очень мощная энергия сидит, Настюха, — говорил он. — Я это чувствую. Она тебя прямо распирает всю изнутри. Это хорошо отражается на твоем лице. Смелый взгляд, жаждущий приключений, красивые скулы, подчеркивающие авантюристку, и большой чувственный рот, готовый проглотить эту жизнь целиком, одним махом, не разжевывая. Если ты свою энергию направишь в нужное русло, то сможешь горы свернуть. Но если поддашься импульсивным порывам гнева… то эта энергия разрушит и сожжёт все на твоем пути. В том числе и тебя… Много боли в тебе сидит и злости, Настюха. Это алхимическая смесь. Трансформируй её и найди ей правильный выход. Иначе она погубит тебя…»

— Как же ты был прав, дядя Паша… Бесконечно прав, — тихо пробормотала я, выдыхая тоненькую струйку дыма в ночное небо. — И что же мне теперь делать со всем этим дерьмом?..

Не успев закончить фразу, я услышала шум мотора приближающегося автомобиля. Меня резко ослепил свет фар.

Неподалёку остановился тонированный здоровый джип, по своим мощным габаритам похожий на танк.

Моя интуиция шепнула, что это далеко не к добру. Я тут же напряглась, резко выкинув противную папиросу.

— Здорово, крошка. Помощь нужна? — спросил мордоворот, высунувшийся из окна. — Какая у тебя крутая тачка, — усмехнулся он, обнажив золотой зуб, — Немудрено, что заглохла.

Дверь заднего сидения открылась, и я увидела ещё двоих неприятных типов. Один был похож на убийцу из фильмов ужасов. Полностью лысая голова, выпирающая челюсть и очень странное строение черепа. Настоящий рептилоид.

Третий оказался кавказцем. Худой, бородатый, сутулый, с бегающими черными хитрыми глазками.

— Садись, малышка, мы тебя довезём, — улыбаясь недоброй улыбкой, сказал водила, ещё раз сверкнув золотым зубом.

— Нет, спасибо, ребят. Мой парень вышел поссать и вернётся с минуты на минуту. Так что удачного вам пути, — хотела выкрутиться я.

Омерзительные типы переглянулись.

— А мне кажется, нет у тебя никакого парня, — язвительно проголосил водила. — Садись в машину, мы тебя довезём, — каким-то уже более угрожающим тоном добавил он.

Я медленно стала продвигаться к дверце жигулей. Есть ещё вариант успеть сесть в этого «старого коня» и заблокировать дверцы.

Незнакомцы просекли мои движения и на раз-два резко выскочили из машины. Мне ничего не оставалось делать, как кинуться бежать в лес.

Ублюдки устремились за мной.

Лес оказался густым и темным, но я не растерялась. Бегала я отлично, и мне удалось вырваться намного дальше от своих преследователей, затем спрятаться за большое кустистое дерево. Быстро отыскав на земле камень, я закинула его как можно дальше вперёд, чтобы враги услышали шум и ринулись на него.

Ночь выдалась темной. У меня были все шансы остаться незамеченной. Я бесшумно опустилась вниз по дереву, прижала к себе колени и прикрылась волосами. Кажется, я даже прекратила дышать.

Услышав шум приближающихся шагов, я сжалась сильнее, ощутив жуткий пронизывающий холод. Сказать, что мне было страшно — не сказать ничего. Сердце колотилось отчётливо, как шаманский барабан.

— От нас далеко не убежишь, сука! — прокричал кто-то из преследователей.

Один за другим они проходили мимо меня.

Лёгкая, еле уловимая волна облегчения прошлась по телу. Но расслабляться было рано.

— Да где же эта тварь?! — услышала я уже где-то вдалеке.

Осознав, что противники на безопасном расстоянии, я не стала терять ни секунды. Осторожно и медленно направилась обратно к дороге, стараясь избежать лишнего шума.

Добежав до трассы, мне ничего не оставалось делать, как прыгнуть в их тачку на водительское сидение в надежде, что из-за спонтанной погони они оставили ключи в коробке зажигания.

— Да! Есть! — воскликнула я, не веря собственной удаче.

Я с лёгкостью завела джип и надавила на педаль газа. Управлять такой машиной мне было крайне непривычно. Но если я справлялась со старыми жигулями, то с навороченным ультрасовременным джипом управлюсь легко. В зеркале заднего вида я вдруг увидела, как эти ублюдки вышли из леса и побежали за машиной. Я высунула из окна средний палец и прибавила скорость.

— Фак вам, уроды!

Через какое-то время, когда чувство паники стало понемногу отступать, я осознала, что мои документы и деньги остались в жигулях! Резко дав по тормозам, я чуть не вылетела в лобовое стекло, но смогла удержаться.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — прокричала я, сильно ударяя ладонями по рулю.

Схватившись за голову, я ещё постонала так какое-то время, но поняла, что это мне ничем не поможет.

Я вышла из машины. Мне необходим был свежий воздух.

Уже светало. Набрав в лёгкие побольше кислорода, я решила подумать, что мне делать дальше. Но мои мысли резко сбил странный шум, доносящийся из багажника. Я встрепенулась и внутренне напряглась. Казалось, в багажнике кто-то был!..

— Этого мне ещё не хватало… — медленно проговорила я, понимая, что мои жуткие приключения никак не хотят заканчиваться, а набирают еще большие обороты.

Не торопясь, я подошла к задней части машины и прислушалась. Шорохи повторились. Кто-то яростно бился внутри багажника и мычал.

Немного поколебавшись, я всё же решила открыть его и посмотреть на пленника. Или пленницу… Кто бы он ни был, но если он находится в багажнике, как минимум он не является другом тех мерзавцев, которые гнались за мной.

Я взяла ключи, сделала глубокий вдох и нажала на нужную кнопку. Багажник медленно открылся.

На меня уставилась испуганными голубыми глазами рыжая девушка. Её руки и ноги были связаны тугой верёвкой, а рот заклеен широким пластырем. Рыжие кучерявые волосы были небрежно разбросаны и спутаны. Ее красивое утонченное лицо, испачканное грязными разводами от туши, выдавало страх и недоумение. Одетая в лёгкое, местами ободранное платье, она выглядела очень нежной и хрупкой. Несмотря на изрядно потрёпанный видок, в ней просматривалась ухоженная аристократичная барышня. По крайней мере, мне так казалось. На вид ей было лет двадцать пять — двадцать шесть… Не больше.

Недолго думая, я отклеила пластырь с её рта. Это получилось не совсем аккуратно, и девица недовольно взвыла:

— Осторожнее! Больно же!..

— Извини…

Рыжая внимательно всмотрелась в моё лицо и в недоумении спросила:

— А ты кто?

Я немного замялась, не зная, как лучше ответить на этот вопрос.

— А ты?

— Я… — девчонка замолчала в нерешительности, её взгляд выражал глубокое недоверие. — Меня похитили… Запихнули в этот багажник… А ты… Ты одна из девочек Вована?

— Нет… Я не знаю никакого Вована. Чую, если бы обстоятельства сложились иначе, то я была бы твоей соседкой в этом багажнике.

Лицо девушки выражало полное недоумение.

Я решила внести некоторую ясность:

— Я не знаю, что именно хотели от меня эти типы, но однозначно ничего хорошего… Я заглохла на своей машине… — стала сумбурно разъяснять я. — Бензин кончился. Вдруг подъехали эти ребята, предложили довести. Я отказалась. Они решили наброситься на меня, но я кинулась в лес… Они за мной… Я сделала круг и вернулась на дорогу. Прыгнула в их джип и… угнала его.

— Вот это да! — присвистнула рыжая. — Как же мне повезло! Мне просто несказанно повезло! Развяжи меня! — воодушевленно приказала она и заёрзала.

— Нет уж! Сначала расскажи мне, кто ты и кем приходятся тебе эти люди. А потом уж я решу, развязать тебя или оставить здесь…

Девчонка недовольно фыркнула.

— Я же уже сказала, что я такая же жертва, как и ты! Я просто шла, прогуливалась… А эти уроды подъехали и силком запихнули меня в тачку. Вот и все! Развяжи меня!

Я тяжело вздохнула и попыталась развязать узлы верёвки, но мне это не удалось. Уж слишком туго они были завязаны.

— Тут без ножа не обойтись, — разочарованно вздохнула я.

— Может, что-нибудь завалялось в машине? — с надеждой в голосе спросила она.

Я порыскала немного в бардачке и, к счастью, нашла довольно острый складной нож.

Взяв вещицу, я подошла к девчонке и обрезала верёвку.

Рыжая с наслаждением потёрла затёкшие запястья.

— Кайф… — медленно проговорила она и потом неожиданно радостно воскликнула, — Какое же это блаженство, быть свободной! Тебя как зовут?

— Настя.

— Спасибо тебе, Настюха! Я Ксюша. Дай руку!

Я протянула свою ладонь. Девчонка дружески её пожала, затем вскочила и, сделав пару «па», побежала в кусты.

— Это не терпит отлагательств! Я думаю, ты понимаешь! — прокричала она.

В багажнике осталась её миниатюрная женская сумка. Поколебавшись какое-то время, я все же взяла её в руки и осторожно открыла… В ней лежали ключи, ничем не примечательная помада, зеркальце, влажные салфетки и телефон.

— А тебе никто не говорил, что копаться в чужих вещах нехорошо?! — послышался недовольный голос у меня за спиной.

Я тяжело вздохнула и обернулась.

— Что-то ты быстро…

— Я забыла салфетки! — Ксюша дерзко выхватила сумку из моих рук и вновь исчезла в кустах.

Когда она наконец вернулась, я почувствовала неловкость, что залезла в её вещи и попыталась оправдаться:

— Извини. Я просто хотела посмотреть, нет ли чего подозрительного в твоей сумке. Я же тебя совершенно не знаю…

— Да ладно, забыли. На таких, как ты, грех обижаться.

— Это на каких «таких»? — нахмурилась я.

— Судя по твоему видку, ты явно с какой-то деревушки… — Ксюша осмотрела меня с ног до головы. — Простая деревенская баба.

Её слова больно кольнули меня в грудь, но я нашла в себе силы промолчать.

— Да ладно тебе, не парься! — тут же добавила девчонка, хлопнув меня по плечу. — Будешь со мной дружить — сделаю из тебя конфетку! Я-то теперь перед тобой, как-никак, в долгу… Так что погнали!

— Куда?

— В Москву, конечно, куда же ещё! Я тебе другую жизнь покажу — может, понравится. Согласна?

Хм… а всё складывается даже ничего. Как пасьянс. В Москву-то мне и надо. Может, эта мадам поможет мне там освоиться?

— Согласна, — кивнула я. — Но нам сначала нужно вернуться обратно, где я оставила свою машину…

— Ты с ума сошла?!

— В машине остались мои документы и деньги! — в сердцах вскричала я.

— Так… так… так… А как ты намерена их вернуть? Сразишься с тремя здоровыми мужиками?!

— Не факт, что эти уроды ещё там… И у нас есть нож.

— Да черта с два! — на эмоциях перебила меня Ксюша. — Я никуда не поеду! Я не Джеймс Бонд, мать твою! И даже не его девушка! Я не хочу в этом участвовать! Я жить хочу! Мне хватило и того, что я сегодня пережила!

— Ну и оставайся тогда здесь! — зло гаркнула я.

— Не-е-е-т, так не пойдёт! Я что, сумасшедшая остаться здесь одной, на трассе? У меня есть идея получше: по моим связям сдуем тачку — получишь деньги, думаю, не меньше, чем у тебя было. А за документы не переживай! Сходишь в полицию, напишешь заявление об утере…

— Мне нельзя в полицию!

Ксюша в недоумении захлопала глазами.

— Я могу быть в розыске… — ляпнула я.

— Так ты, оказывается, у нас «тёмная лошадка»? — Ксюшины глаза зажглись как факелы в ночи, излучая неподдельный интерес.

— Я… — я прикусила нижнюю губу и осеклась. Не стоит рассказывать этой девчонке о том, что я совершила поджог и угнала машину… То есть уже две машины! Ну и денёк!

— Меня может разыскивать полиция благодаря твоим друзьям, чей автомобиль мне пришлось позаимствовать! Они могут запросто написать на меня заявление…

— Успокойся! Такие, как они, не идут в полицию. Они решают свои дела совершенно по-другому… — "успокоила"меня девчонка. — И если твои документы остались в машине, скорее всего, они их уже нашли. И теперь я бы не советовала тебе вообще домой возвращаться… Да и под настоящим именем тебе не стоит где-то светиться… А то мало ли…

Я мысленно присвистнула. Всего за один день моя жизнь перевернулась с ног на голову и превратилась в полный хаос… Теперь мне нужно было скрываться не только от ментов, но и от бандитов. Дорога домой была перечёркнута двойной жирной линией.

— Ладно, — Ксюша слегка приободряющее хлопнула меня по плечу, — есть тут у меня одна мыслишка… Давай мы тебе новые документы нарисуем? Что скажешь? Выберешь себе имя и фамилию, которые будут по душе.

— В смысле? — я округлила глаза. — Ты предлагаешь мне сделать поддельный паспорт?

— Ну да, — пожала плечами девчонка. — У меня есть один знакомый… Он в самом лучшем виде все сделает! Но, конечно, за такую работу он недёшево берет. Но я помогу.

— И что я буду должна за такую помощь? — странные связи и «щедрость» этой Ксюши вызывали во мне острый приступ недоверия.

— Не волнуйся, ты уже всё сделала, — махнула рукой она. — Можно сказать, жизнь мне спасла! Надо же и мне теперь как-то с тобой рассчитаться…

Я немного призадумалась. За какие-то сутки я уже несколько раз с лёгкостью переступила черту закона и продолжаю это делать. Нет смысла пытаться забрать документы, они теперь мне не нужны. Ничего не остаётся делать, как довериться этой странной незнакомке и шагнуть с закрытыми глазами в пустоту. Это страшно, но другого выбора нет…

— А как ты собираешься продать этот джип? — не смогла не спросить я.

— У меня много интересных знакомств, — загадочно произнесла Ксюша. — Конечно, мы получим за него не так много, как хотелось бы… Машинка эта довольно палевная и замороченная. Но на новые документики, карманные расходы, шмотки и косметику тебе хватит… Превращу тебя из деревенской лохушки в городскую леди!

— Я сама разберусь, что мне делать! — рявкнула я. — Если ты решила мне помочь, это совсем не значит, что имеешь право меня оскорблять…

— Зря ты так… — фыркнула моя новая знакомая. — Ты лучше слушай меня и впитывай все как губка. Я тебе зла не желаю. Вижу, что ты еще совсем «зелёная». Запомни: миром рулят деньги, власть и красота. Если нет денег и власти, значит, надо заниматься красотой. А на красоту притянется и все остальное… Это проверено. Правда, красота без мозгов не имеет никакой силы. А у тебя их, кажется, нет…

— Еще одно слово, и я сажусь в эту тачку и уезжаю одна! — еле сдерживая себя от гнева сквозь зубы процедила я.

— Ну вот, я же говорила, что мозгов нет. Куда ж ты теперь без меня! — весело заявила девчонка и прыгнула в машину.

Недолго думая, я вздохнула и последовала её примеру. Сев в джип, я надавила на педаль газа, и мы помчались в сторону Москвы… В новую, таящую неизвестность жизнь.

ГЛАВА 6

— Вот и приехали! — Ксюша радостно хлопнула ладонями по рулю.

Нас встретил бородатый амбал.

Девчонка ласково поцеловала его в щёчку.

— Принимай! — весело сказала она и махнула рукой на машину.

Амбал разглядел тачку со всех сторон.

— Знаю, чья… Не боишься? — с лёгкой усмешкой спросил он.

— Плевать! Я ничего не боюсь!

— Много за неё не дам… Слишком машинка палевная.

— А ты дай сколько можешь.

— А это ещё кто? — скривив недоверчивую гримасу, амбал махнул в мою сторону.

— Это моя подельница, — засмеялась Ксюша. — Не боись, девчонка проверенная.

Мужчина фыркнул и достал пачку аккуратно сложенных купюр. Девчонка ещё раз поцеловала мужчину в щеку и, обернувшись ко мне, подмигнула.

— Слышишь, Герыч, позвони Гоше, дело есть к нему.

— Что ещё за дело? — мужчина нахмурил брови.

— Документики нам новые нужны, Герыч.

— А что со старыми? Дата рождения уже в них не устраивает?

Ксюша прыснула со смеху.

— Мне ещё рано о таком думать, дурень! Мне всего-то двадцать шесть!

— Кому тогда документы нужны?

— Да подруге моей.

— Той, что в машине сидит?

— Именно! Какой ты проницательный. Натворила дел — надо бы имечко почистить. Или себя от имечка. В общем, надо сделать!

Герыч достал телефон и отошёл в сторону. Переговорив с кем-то пару минут, он протянул свёрнутый лист бумаги Ксюше.

— Вот адрес. Вызовите такси и езжайте сразу к нему. Он вас ждёт.

— Герыч, ты Бог!

Уже минут через сорок мы были в каком-то полуподвальном помещении. Нас встретил худощавый сутулый очкарик с безэмоциональным лицом. Он сфотографировал меня, взял деньги и сказал, чтобы я приехала ровно через неделю в три часа дня и забрала документы.

— И это все? — с изумлением спросила я.

— А что ты ещё хотела?

— Не думала, что так просто сделать поддельный паспорт…

— Да нет, деточка, это всё не просто! — с ноткой обиды и высокомерия заявила Ксюша, прикуривая очередную сигарету. — Ты просто наслаждаешься плодами моих трудов. Чтобы заиметь такие связи, мне пришлось съесть не одну собаку. — Ксюша на мгновение замолчала и её взгляд стал задумчивым и туманным, излучая неведомую мне тоску. Затем она вновь ожила, в глазах зажёгся прежний огонёк:

— Ладно, поехали!

— Куда?

— Домой, куда же ещё!

Москва оказалась для меня каким-то сумасшедшим, новым и удивительным миром. Здесь все куда-то спешили и совершенно не обращали друг на друга никакого внимания. Всё было непривычным и вместе с тем захватывающим.

— Ты первый раз в Москве? — понимающим тоном спросила Ксюша, наблюдая за тем, как я с интересом разглядываю все подряд.

Я кивнула, не переставая пялиться в окно машины.

— То ли ещё будет! Я когда первый раз приехала в Москву, влюбилась в неё в первую же секунду! И эта любовь длится до сих пор!

Квартира Ксюши оказалась большой и просторной. Ультрамодный интерьер, приятные светлые пастельные тона, большие окна, высокие потолки…

— Располагайся! — небрежно бросила девчонка и плюхнулась на мягкий диван, протянув ноги на пуфик. — Ну и весёлый денёк выдался, ничего не сказать! Но я жива! Я дома!

Закурив прямо в квартире, Ксюша достала из сумочки аккуратно сложенные купюры и, отсчитав от них часть, протянула мне деньги.

— На, здесь пятьсот долларов. На первое время хватит.

Я молча взяла предложенную сумму и пересчитала деньги.

— А это адрес Гоши, — Ксюша дала мне лист бумаги. — Заберёшь сама свои документы через неделю.

— Спасибо…

— Тебе спасибо! Если бы не ты, даже не знаю, что бы со мной сейчас было… и где бы я была…

Я подошла к окну и всмотрелась вдаль.

— Красивый у тебя здесь вид…

Меня завораживала высота птичьего полёта, большие здания, видимость автострады с вечно бегущими куда-то машинами.

— А то!

— Это твоя квартира?

— Моя родимая, моя миленькая! Но я долго к этому шла. Пришлось, так сказать, изрядно попахать.

— А ты давно в Москве?

— Пять лет.

— Не так уж и долго ты к этому шла. Такая квартира, наверно, стоит бешеных денег…

— Хочешь жить — умей вертеться…

— Ксюша, а чем ты занимаешься? — не смогла скрыть своего любопытства я.

Девчонка слегка замялась, но все же ответила:

— Я модель.

— А что, модели так хорошо зарабатывают?

Ксюша лукаво сверкнула глазками.

— Такие, как я — да… — загадочно проговорила она.

— А какая ты?

— Я? Я модель высшего класса, детка! И хватит разговоров! Я устала… Дай отдохнуть.

Я изучающим взглядом посмотрела на девчонку. У меня оставался еще один вопрос, который не давал покоя.

— Ксюша, а кто такой Вован? — с осторожностью спросила я.

— Что? — ее глаза резко округлились от удивления.

— Когда я нашла тебя в багажнике, первым делом ты спросила: «Ты девочка Вована?». Что это за Вован такой?

— Да не обращай внимания, — Ксюша махнула рукой. — Я просто была в стрессе и несла всякую чушь.

Я усмехнулась. Рыжая явно что-то не договаривала… Но мне до этого не было никакого дела.

— Ксюша, а можно от тебя позвонить?

Девица вздохнула и протянула телефон.

— На, держи. Куда-то хоть звонить собралась?

— Отцу…

— Везёт! У меня его никогда не было…

— У меня тоже…

Я вышла на лоджию.

Набрав заветные цифры, выученные наизусть, я долго смотрела на них, держа палец на кнопке «вызов». Но так и не решилась её нажать.

Я очень боялась, что он не захочет со мной говорить, что отвергнет меня, так и не узнав. Но отец был единственной надеждой выбраться из всего этого дерьма, в которое меня угораздило так вляпаться…

Я мечтала обрести отца, и время было самое подходящее!

Я в Москве.

Так что пора.

Откладывать звонок на потом не было смысла. Я всегда действовала по принципу, что всё, что можно сделать сейчас, нужно делать немедленно. Именно так меня учил мой дядька.

Набрав в грудь как можно больше воздуха, я нажала на эту страшную кнопку «вызов».

Пошли длинные гудки.

Я затаила дыхание.

Мои ладони тут же взмокли, а сердце заколотилось с бешеной скоростью.

«Успокойся, Настя, — говорила себе я, — это всего лишь звонок…»

Но успокоиться я так и не смогла, потому что от этого чёртового звонка зависела моя жизнь!

— Здравствуйте! Надежда Николаевна, пресс-секретарь Леонида Георгиевича Власова Вас слушает. Чем могу помочь? — чётко отчеканила женщина на том конце.

— Здравствуйте… Могу я лично поговорить с Леонидом Георгиевичем?..

— Скажите, пожалуйста, по какому вопросу?

— По личному…

— Я сейчас уточню у Леонида Георгиевича. Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Настя. То есть Анастасия Распутина… Я его дочь, — вдруг ляпнула я.

— Что, простите?

— Меня зовут Анастасия Распутина… Я… я дочь Леонида Георгиевича, — давать «заднюю» было поздно.

— Девушка, Вы что-то путаете, — насмешливым тоном проговорила секретарь. — У Леонида Георгиевича есть только одна дочь, и её зовут Мария.

— Вы ошибаетесь, — я постаралась сделать свой голос как можно более уверенным, — у Леонида Георгиевича есть ещё одна дочь, о которой, возможно, он не подозревает. И мне бы хотелось как раз с ним об этом и поговорить.

Женщина в трубке нетактично захихикала и, немного отстранившись от телефона, язвительным тоном проголосила:

— Леонид Георгиевич, вас к телефону… Ваша дочь.

— Маша? — где-то вдалеке я услышала мужской бас.

— Нет, Анастасия, — все так же насмешливо говорила секретарь.

— Надежда Николаевна, что за шутки? Вы же знаете, что мою дочь зовут Марией.

— А эта девушка утверждает, что она ваша вторая дочь, о которой вы ещё не знаете.

«Смешно этой стерве», — со злобой подумала я. Ей смешно, а меня трясёт от волнения и негодования. Ну ничего-ничего, смеётся тот, кто смеётся последним. Я попрошу, чтобы отец уволил эту суку, как только налажу с ним отношения.

— Здравствуйте, девушка, что за шутки? — я услышала в трубке недовольный мужской баритон, — Вы хоть знаете, кому вы звоните и что вам за это может быть?

Это он…

МОЙ отец…

От волнения перехватило дыхание.

— Я знаю, кому я звоню, — выдохнув произнесла я. — Пожалуйста, выслушайте меня сначала…

— У вас есть минута. И то только потому что я сегодня в хорошем настроении.

— Хорошо. Тогда перейду сразу к делу. Вам имя Нина Распутина о чем-то говорит?

— Как?

— Нина Распутина… из деревни Вёшенки.

— Нет, ни Нина, не тем более какая-то деревня Вёшенки мне ни о чём не говорят!

— Около двадцати лет назад. А точнее, двадцати двух… Вы знали эту Нину… У вас был роман, и она забеременела…

— Браво! И как я полагаю, Вы — тот несчастный внебрачный ребёнок этой бурной мимолётной связи?

— Ну… Можно сказать и так… Если недостаточно моих слов, мы можем сделать анализ ДНК, — быстро проговорила я. — Хотя увидев меня, и так всё станет понятно. Внешне я очень на Вас похожа…

Мужчина не сдержал смех и заголосил лилейно-насмешливым тоном:

— Милая моя, очень много в нашем мире людей, похожих друг на друга. Но это никак не значит, что их скрепляют родственные узы. Я не знаю, кто тебя надоумил мне позвонить, наверняка это мои конкуренты. Но передай им, что им не помешать моей предвыборной кампании! А если будет ещё что-то подобное, я обращусь в суд, и вам всем не поздоровится! В особенности тебе! Так что имей в виду…

На этом мой первый разговор с отцом был закончен. На другом конце я услышала короткие гудки. Он просто повесил трубку.

Не так я себе всё это представляла… Ой, не так…

Да и повела я себя абсолютно безрассудно, сходу заявив «Здравствуйте, я ваша дочь!».

Немного покорив себя за глупость, я решила, что не сдамся на таком незначительном проколе. Мне необходима была личная встреча. Глаза в глаза. Это мой шанс. Увидев меня, он не сможет пройти мимо. Я его дочь, его кровь и плоть. Наше с ним сходство должно зацепить его внимание и растопить лёд в душе.

Если он взял трубку, значит, находится на своём рабочем месте. Я знала адрес его фирмы. Я могу поехать к нему прямо сейчас и застать на месте. Мне нужна была эта встреча!

Вернувшись обратно в гостиную, я отдала телефон Ксюше и спросила, как доехать до нужного мне здания.

— А зачем тебе туда? — слегка удивилась она.

— Там работает мой отец.

— Кем? Охранником?

— Нет, он владелец этой фирмы.

— Ты хочешь сказать, что твой отец — Власов? — недоверчивым насмешливым тоном спросила девчонка. — Крупный бизнесмен и политик?

— Да, именно он.

— Ты себя-то в зеркале видела? Дочка депутата…

Я сильно разозлилась, но ничего не ответила. Придёт время, и я докажу всем, что я из себя представляю! Нужно только набраться терпения и сил. А сейчас не время было показывать свой характер.

— Так как мне туда добраться? — сдержанно спросила я.

— Вызови такси, — безразлично брякнула девчонка. — Но тебе не помешало бы принять хотя бы душ и съесть что-нибудь. А то выглядишь как зомби.

Посмотрев на себя в зеркало, я нехотя отметила, что Ксюша была права. Но времени на то, чтобы привести себя в порядок, было мало. Я боялась, что не успею на встречу, ведь отец мог уехать в любой момент.

Я не стала мыть голову, так как у меня слишком длинные и густые волосы, которые требовали тщательной сушки. Я просто ополоснула тело прохладной бодрящей водичкой и съела небольшой бутерброд, который на скорую руку приготовила Ксюша.

Девчонка посмотрела на меня оценивающим взглядом, достала кепку и натянула мне её на голову.

— Немытую голову надо прятать! И да… На вот, возьми ключи… А то вдруг когда ты вернёшься, меня не будет дома.

Я была удивлена такому доверию и засунула ключи к себе в карман.

— И да… Если меня уже не будет дома… — Ксюша неожиданно меня обняла. — Знай, что я тебе очень благодарна. Адрес и номер телефона человека, который сделает тебе новые документы, не теряй, — Ксюша подмигнула. — А отцу привет. Если он у тебя, конечно, есть…

Я в недоумении уставилась на нее непонимающими глазами, кивнула и направилась к лифту.

Добравшись до нужного здания на такси, я хотела было уже войти в него, как меня тут же остановил охранник.

— Э, девочка, куда это ты собралась? — строго спросил он.

Надо мной склонился высокий молодой мужчина в строгом чёрном деловом костюме и темных очках. Ну прям вылитый Джеймс Бонд… Только хорошими манерами он явно не отличался.

— Мне нужно поговорить с Леонидом Георгиевичем Власовым.

— С самим Власовым? — засмеялся он. — А ты вообще кто? Мадонной себя, что ли, возомнила?

— А что, только Мадонна с ним может поговорить?

— Я не знаю, кто именно с ним может поговорить, но явно не такая оборванка, как ты.

С этими словами охранник вышвырнул меня на улицу как бездомного щенка, не дав больше сказать ни слова. Я чуть не расплакалась от обиды, но вовремя взяла себя в руки.

Я осталась стоять возле входа в высокое здание из тёмного зеркального стекла. В нем отражалась измученная дорогой и стрессом хрупкая высокая девушка, на которую мне было жалко смотреть. Но я собралась с мыслями и решила не отступать. Рано или поздно отец выйдет из фирмы и поедет домой. Конечно, если он уже не уехал…

Рядом со входом была небольшая лавочка, я села на неё и стала неустанно смотреть на входную дверь. Это было изнурительно. Периодически выглядывал охранник и пронизывал меня подозрительным взглядом, пытаясь понять, что я замышляю. А я продолжала ждать.

Часы ожидания тянулись мучительно долго. Пару раз я чуть не уснула. Моё психологическое состояние было нестабильным: надежда и отчаянье сменяли друг друга настолько часто, что я была уже на грани нервного срыва.

Но когда я наконец увидела ЕГО, почувствовала резкий прилив сил и адреналин. Всё внутри возликовало! Я дождалась! Это был мой отец, Леонид Власов… Это точно он. Я не спутаю этого человека ни с кем другим! Так долго я изучала его внешность… Я знала каждую чёрточку на его лице во всех ракурсах. Сердце бешено колотилось в груди. Я мигом соскочила со скамейки. Мне вдруг захотелось кинуться к нему на шею со словами «Папа! Я твоя дочь! Как долго я ждала этой встречи!». Но я вовремя себя остановила.

Мой отец был в окружении молодых мужчин в черных деловых костюмах. Около пяти человек. Наверное, охрана… Набравшись смелости, я решила к нему подобраться.

— Леонид Георгиевич! — окликнула я, пытаясь подойти как можно ближе сквозь гурьбу молодых мужчин.

Один из охранников зло оттолкнул меня, словно я была не хрупкой девчонкой, а каким-то злостным террористом. Я не удержала равновесия и упала прямо на колени.

— Вадик, ты как себя ведёшь? — возмутился отец. — Может, это мой избиратель! Вы ушиблись, девушка? — заботливо спросил он и помог мне подняться.

— Да, немного… — я отряхнулась и посмотрела своему отцу в глаза.

У него были такие же голубые глаза, как у меня. Только без этой странной ярко синей окантовки, которая вызывала у встречавших меня людей удивление.

Я на мгновение впала в ступор и не смогла найти слов, чтобы сказать что-то ещё.

— Чем я могу Вам помочь? — любезно спросил отец.

— Я… Леонид Георгиевич… я… Я — Анастасия. Та самая девушка, которая звонила вам сегодня… Я…

— Что?! Да как ты вообще посмела здесь появиться?! — лицо мужчины мгновенно исказилось и стало разъярённым. — Это уже становится не смешно. Ваши шутки, юная леди, переходят все границы!

— Это не шутки. Леонид Георгиевич, я Ваша дочь!

— Нет, вы посмотрите на неё: врёт и даже не краснеет!

— Моя мать — Нина Распутина. Вы познакомились с ней около двадцати лет назад… Двадцати двух. Она сейчас живет в деревне Вёшенки, — быстро говорила я. — Неужели вы её не помните?

— Я не заводил шашни с деревенскими бродяжками! — взревел он. — В моей жизни была только одна женщина — моя жена! И от неё у меня только одна дочь! И зовут ее Мария! Пошла прочь!

Власов уже собирался идти, но я схватила его за рукав.

— Да что ты себе позволяешь, дрянь?! — тут же одёрнул он.

На лице мужчины появилась брезгливость. Я почувствовала себя настолько ничтожной, что к горлу подступил ком, а глаза предательски заблести от слез.

Власов уже хотел сесть в машину, но я ещё раз схватила его за рукав, цепляясь за последнюю надежду:

— Зачем Вы так со мной? Неужели Вам все равно? Я Ваша дочь! Ваша плоть и кровь! — вскричала я.

— Какая ещё кровь?! Ты сейчас доиграешься! Пошла вон отсюда, ничтожество… И чтобы больше я тебя здесь не видел! Увижу ещё раз — пеняй на себя!

— Вы не можете так со мной поступить! Я могу пойти в прессу и сделать там заявление! — уже со злостью прокричала я.

— Куда ты собралась пойти? — глаза мужчины сначала округлились, а потом резко сузились, вспыхнув яростным гневом. — Эй, ребята, — обратился он к своим охранникам. — Разберитесь с ней. Да так, чтобы я её в жизни здесь больше никогда не видел!

Меня подхватили двое рослых парней и запихнули в стоящую неподалёку машину.

— Отпустите меня! Что вы делаете?! — что есть силы кричала я, пытаясь вырваться.

Третий громила на водительском сиденье надавил на педаль газа.

— Заткнись и слушай меня внимательно, сумасшедшая, — сказал тот, кто сидел рядом по правую сторону от меня.

Это был светловолосый мускулистый парень с острым пронзительным злым взглядом серых глаз.

— Я не сумасшедшая!

— Раз «берега так путаешь» и не думаешь о последствиях, значит, сумасшедшая.

— Или бесстрашная, — подхватил тот, что был слева.

Этот кавказец с карими, почти черными глазами, широким лицом и модно стриженой бородкой, внушал мне большую угрозу, чем все остальные.

— Если бесстрашная, то сейчас проверим, насколько, — договорил он и мерзко заржал.

— Куда мы едем?! Выпустите меня!!! — вскричала я и тут же получила по затылку.

— Заткнись, тебе сказали, — злобно процедил кавказец, который осмелился меня ударить.

Я вжала голову в плечи.

Мне стало по-настоящему страшно.

Куда они меня везут?

Что они хотят со мной сделать?

В голове эхом звенел голос моего отца: «Разберитесь с ней. Да так, чтобы я её в жизни здесь больше никогда не видел!».

От волнения и испуга у меня сильно взмокла вся спина.

Мы ехали довольно долго.

Страх неизвестности кружил голову.

Быть может, меня хотят убить?

В какой-то момент водила резко нажал на тормоза так, что меня бросило на спинку переднего сиденья. Мы остановились на каком-то пустыре. Меня силком вытащили из машины, швырнув на землю как какой-то мешок.

Кавказец достал пистолет.

Я замерла и уставилась на ствол.

— Раздевайся, — резко сказал он.

— Зачем?

— Трахать тебя будем.

Мужчины заржали, как дикие кобылы.

— Что?..

— Ты совсем тупая, что ли, или как?

— Ребят, пожалуйста, не надо… — сквозь слезы взмолила я.

— Хватит тут уже сопли свои размазывать! Раздевайся! Ну! — мужчина пальнул в землю рядом со мной.

Я инстинктивно отскочила.

Тело затряслось мелкой дрожью.

Я медленно стала стягивать с себя одежду. Оставшись в одних белых хлопковых трусах и лифчике, сшитым вручную, который походил на простую утягивающую повязку, я остановилась.

— Вот это нижнее белье, — присвистнул водила. — Ты это у какой бабули стащила?

Мужчины вновь дружно рассмеялись.

А кавказец приказал:

— Белье тоже снимай.

Блондин, что в машине сидел по правую сторону от меня, неожиданно произнёс:

— Э, Карим, может, не надо так жёстко? Девчонка, видать, просто сумасшедшая. Бродяжка какая-то. Попугали и хватит. Босс нам вообще никаких указаний не давал. Сказал только «разберитесь, чтобы она больше не появлялась». Думаю, она все поняла, и больше такого не повторится. Не повторится же? — спросил он.

Я судорожно закивала головой.

— Ну вот видишь, Карим. Поехали уже, поглумились и хватит. И так на это много времени убили. Власов будет недоволен.

— Вадик, я знаю, что делаю, — уверенно сказал кавказец, — Трусы с повязкой на груди тоже снимай.

— Не буду… — еле слышно проговорила я.

Карим ещё раз выстрелил в землю. На этот раз я просто закрыла глаза и даже не шелохнулась.

— Снимай!!! — закричал он.

Я стояла как вкопанная.

Но после очередных выстрелов я всё же сняла оставшуюся одежду…

— А девка-то красивая… — вдруг сказал Карим, — Даже очень. Аж слюнки потекли… Может, мы её и правда, того? Позабавимся, а?

— Ты че, Карим, вообще дебил? Я в отличие от тебя не животное, — произнёс блондин. — Полюбовались и хватит. Поехали.

Карим кивнул, засунул пистолет в кобуру и пошёл в машину. За ним последовал и водила. А Вадик остался и жёстко проговорил:

— Если ещё раз попадёшься нам или нашему боссу на глаза, пеняй на себя. Сделаем то, что хотел Карим. Просто так ты больше не отделаешься, усекла?

Я стояла в оцепенении, прикрывая руками своё обнажённое тело.

— Усекла, я тебя спрашиваю? — ещё раз грозно спросил он.

Я кивнула головой, по щеке пробежала предательская слеза.

Вадик сел в машину, и они уехали прочь, оставив меня стоять одну, голую, на пустыре. Придя в себя, я быстро оделась и, не сдержав эмоций, села на землю, подобрала к груди колени и разрыдалась во всё горло. Я плакала от отчаянья, чувства стыда и унижения, от презрительной жалости к себе и зародившейся ненависти к человеку, которого я считала своим отцом. Все надежды и мечты, связанные с ним, рухнули в одночасье как простой карточный домик…

Нарыдавшись вдоволь, я встала с земли и направилась по следам, оставленным машиной. Они должны были вывести меня на трассу.

Я шла очень долго… Устала. На дорогу попала уже абсолютно обессиленной.

Ловить попутку было опасно, но у меня не было другого выбора… Остановилась большая грузовая машина. За рулём сидел пожилой дед.

— Что с тобой случилось, внучка? — добродушно спросил он.

— Беда со мной случилась. Подбросите?

— Подброшу, садись.

Дед был весёлый, душевный и чем-то даже напомнил мне моего дядьку. В его обществе я немного успокоилась и пришла в себя. В Москву мы вернулись ночью. Дедуля довёз меня до дома Ксюши.

Совершенно обессиленная, с дрожащими руками и ногами, я доехала на лифте до нужного этажа. Решив, что будет бестактно открывать дверь своим ключом, я сделала пару звонков. Никто не ответил. Тяжело вздохнув, я достала из кармана ключ и отворила дверь.

Пройдя в квартиру, я удивилась царившему в ней беспорядку. Некоторые вещи были разбросаны так, словно их кто-то специально швырял в ярости. На полу валялся открытый чемодан с кучей скомканного шмотья…

— Ксюша! — окликнула я. — Я вернулась! Ты дома?

Тишина.

У меня совершенно не было сил думать и переживать о том, что произошло в этой квартире и где сейчас эта девчонка. От отсутствия сна и переизбытка стресса я еле держалась на ногах. Мне необходим был отдых.

Быстро скинув с себя одежду, я залезла под душ. Я тщательно пыталась смыть с себя всю грязь, боль и обиду этого жуткого бесконечного дня.

Вытеревшись большим махровым полотенцем, я оглядела своё хрупкое обнажённое тело в большом зеркале. За такой маленький промежуток времени я исхудала и даже как-то осунулась.

Плевать.

В сон я провалилась довольно быстро, как только голова дотронулась подушки…

ГЛАВА 7

…Отец стоял возле школы, облокотившись на шикарный белый лимузин. Он был в дорогом чёрном костюме, высокий, статный, красивый… Я выглянула в окно и крикнула:

— Папочка!

Отец махнул рукой, подзывая меня к себе.

Я как угорелая помчалась к выходу из школы в его объятия. Все одноклассники вышли следом за мной. Я уже спускалась по лестнице, как вдруг девочка с белыми золотистыми волосами опередила меня. Она больно толкнула плечом, и я упала. Девчонка подбежала к моему отцу и кинулась ему на шею. Он приподнял её на руках, прижал к груди и поцеловал в лоб.

— Папа! — крикнула я. — Папа, я здесь! Я твоя дочь! Я!

Отец повернул ко мне голову и посмотрел презрительным взглядом:

— У меня есть только одна дочь. Её зовут Мария. А ты — жалкое ничтожество. Бродяжка без рода и племени.

Вокруг столпилось много одноклассников. Среди них был Глеб. Они смеялись и показывали на меня пальцем. Глеб вышел из толпы и тихо прошептал мне в ухо:"Убийца"…

Проснувшись, я осознала, что плакала во сне. Протерев лицо руками, я сначала не поняла, где нахожусь. Пройдясь по квартире, я осознала, что Ксюша даже не появлялась…

Приняв освежающий душ, я налила себе чашечку бодрящего кофе. Сделав пару глотков, я услышала, как отчаянно заскулил мой желудок.

Вся вчерашняя трапеза — это всего лишь один бутерброд, приготовленный Ксюшей на скорую руку. Так можно и язву желудка заработать…

Открыв холодильник, я осмотрела его содержимое. Колбаса, сыр, кетчуп…

Надеюсь, эта девчонка не обидится, если я немного угощусь.

С жадностью слопав пару бутербродов, я подумала о том, как же сильно голод обостряет аппетит и вкус пищи. Дядька всегда говорил, что голод толкает нас на действия, стимулирует желание обладать… И под голодом он подразумевал не только потребность в еде. Голод может быть по любви, сексу, деньгам и мести… Сейчас я ощущала жутчайший голод мести, который стимулировал во мне энергию жизни. Мне нужно было отомстить… во что бы то ни стало…

Засунув свои вещи в стиральную машину, я включила большой плазменный телевизор в гостиной и плюхнулась на мягкий диван. По телеку не показывали ничего интересного. Стандартный, набивший оскомину информационно-развлекательный набор: второсортные комедии, парочка шоу для олигофренов, немного музыки, много рекламы, чуток романтики и… новости. На новостях я остановилась, затаив дыхание…

«…Сегодня Власов Леонид Георгиевич с семьёй посетил детский приют номер пять…» — говорила широко улыбающаяся телеведущая.

Мой отец, одетый в стильный серый деловой костюм, сверкая своими фарфоровыми белоснежными зубами, раздавал детям подарки.

— Я считаю, что дети — это главное в жизни, — говорил он серьёзным представительным тоном. — У меня у самого есть прекрасная дочь Маша, которая наполняет мою жизнь светом и смыслом. И я готов помочь каждому нуждающемуся ребёнку, потому что в каждом из них я вижу свою дочь…»

Я нажала кнопку"Off".

— Ненавижу тебя!!! — закричала я. — Ненавижу… Ничего-ничего… Ты у меня ещё за всё заплатишь! Я тебя публично разоблачу! Развею в пух и прах весь твой ангельский образ… И твоя любимая дочка Мария мне тоже за всё заплатит…

Чтобы хоть как-то успокоиться, я взяла сигарету и вышла на балкон.

На улице была чудесная погода. Я насладилась сказочным видом и сделала затяжку едкого дыма.

А ведь всё не так-то плохо… — я вдруг"включила"оптимиста, — После всего случившегося я осталась жива и свободна! Через шесть дней будет готов мой новый паспорт, и я перечеркну всё прошлое, начав новую жизнь. С моей внешностью я могла попробовать себя в модельном бизнесе или рекламе… Надо только быть решительней и верить в себя, как учил дядька. Остальное приложится. И позже, как встану на ноги, я обязательно расквитаюсь с отцом… Он ещё обо всем пожалеет, и не раз…

Время тянулось мучительно долго. Ксюша не появилась даже к вечеру. Я слегка запаниковала, но мне ничего не оставалось делать, как ждать. Попробовав себя хоть как-то отвлечь, я нашла на полке единственную книгу и решила её почитать. Книга оказалась жутко тяжёлой. Открыв её, я поняла, что это вовсе не книга, а тайник. В нем лежал пистолет… Я подержала оружие в руке, проверила на наличие патронов и положила обратно.

Спать я легла в жуткой тревоге, но все же ещё надеялась, что эта девчонка появится в своей квартире.

ГЛАВА 8

На следующий день я проснулась более бодрой: сон придал сил.

Ксюша так и не появилась.

Я приняла душ, перекусила и вышла прогуляться по Москве.

Солнце светило очень ярко. День был потрясающим! Несмотря на всё, что со мной произошло за последнее время, я умела отключаться от тягостных мыслей и погружаться в настоящее, храня в себе надежду на светлое будущее.

Город был шумным и людным.

Город был живым.

Бесконечный поток машин, бесконечный поток людей…

Для меня это было движением жизни. Я никогда не понимала тех, кто приезжал в нашу деревню отдохнуть от городской суеты. Зачем вообще нужно от неё отдыхать? Мне никогда не нравилась тишина наших степей. Мне нравится городской шум. Я сливаюсь с ним и чувствую жизнь, я сливаюсь с толпой и ощущаю ни с чем не сравнимый поток энергии.

Мне нравилось бесконечное движение. Я чувствовала его вибрацию и понимала, что никогда уже не захочу вернуться обратно в свою деревню. Уж лучше у меня не сложится жизнь здесь и, возможно, я погибну в этих городских джунглях, чем я буду жить серой никчёмной жизнью в деревне и ждать своего неизбежного конца. А ведь в конечном счёте умрём мы все. И неважно, когда. На самом деле, разница существует только в качестве жизни, но никак не в количестве прожитых лет. А качество жизни — это даже не количество денег. КАЧЕСТВО ЖИЗНИ — ЭТО ЭМОЦИИ. И Москва должна была меня одарить ими сполна.

Я долго прогуливалась по Арбату, бродила по различным магазинам, ценники в которых меня устрашали и отталкивали, но я успокаивала себя тем, что когда-нибудь я обязательно смогу позволить себе всё, что только захочу. И цена не будет иметь никакого значения. А пока… пока можно насладиться вкусным недорогим кофе в уютном кафе и с интересом понаблюдать за этим новым, пока ещё неизведанным мной миром.

***

Ксюша не появлялась уже три дня.

Что делать? Заявить в полицию? Но это же глупо. Я ничего про неё не знаю, даже фамилии. Тем более у меня не было никаких документов, и я вообще могла находиться в розыске…

Чувство беспокойства не оставляло, и я решила провести независимое расследование. Единственное, что пришло мне в голову — это пройтись по соседям. Соседи только отрицательно качали головой: о рыжеволосой девчонке, живущей напротив, они не знали ничего.

В квартире не нашлось никаких документов, только фото. На нем была изображена Ксюша в обнимку с темноволосой кудрявой девушкой. Наверное, подруга.

Вечером раздался неожиданный звонок в дверь. Я вздрогнула и соскочила с кресла, на котором слегка задремала.

Посмотрев в глазок, я испытала чувство лёгкого разочарования и волнения. За порогом квартиры стояла незнакомая встревоженная девушка привлекательной экзотической внешности. Смуглая кожа, длинные чёрные кудрявые волосы. Скорее всего, это она была на фото вместе с Ксюшей!

— Ксюша, открой! — кричала она.

Недолго думая, я отворила дверь.

На меня уставились удивлённые раскосые тёмно-карие глаза.

— Ты кто? — в недоумении спросила она и тут же добавила, — Где Ксюша?

— Проходи, — только и смогла сказать я, немного растерявшись.

Незваная гостья прошла внутрь и, не обращая на меня никакого внимания, стала ходить по квартире, как у себя дома, заглядывая во все комнаты.

— Где она? Где Ксюша?!

— Я и сама не прочь узнать ответ на этот вопрос, — пожала плечами я.

— Боже! Я так и знала… Так и знала… — красавица беспокойно заметалась по гостиной. — Значит, они нашли её!

— Кто её нашёл?

Девушка замерла и всмотрелась в меня недоверчивым изучающим взглядом.

— А ты вообще кто? Что ты здесь делаешь?!

Я тяжело вздохнула. Сложно было объяснить всё в двух словах.

— Может, кофе? — вдруг предложила я. — За чашкой кофе я тебе всё расскажу… А ты мне расскажешь, кто ты.

Мы прошли в кухню. Вместо кофе девчонка по-хозяйски достала из шкафа бутылку виски, налила себе почти полный стакан и выпила залпом. Поморщившись и прикрыв рот тыльной стороной ладони, она произнесла:

— Извини, нервы ни к чёрту. Надо успокоиться. Меня Элона зовут. А тебя как?

— Настя…

Я отошла к окну и задумчиво закурила. Рассказать ей всё или нет? Ведь я даже не имела представления, кто она… Но судя по тому, что она знала, где Ксюша хранит алкоголь и вела себя в этой квартире по-свойски, девчонка здесь не впервые. А если не впервые, наверное, с Ксюшей она была близка… Чёрт с ним, расскажу всё, как есть!

И я рассказала…

Смуглянка внимательно слушала, не перебивала, но всё время нервно тарабанила своими роскошными ноготками по краю стола. От всего услышанного она заметно нервничала и наливала себе уже второй стакан виски. Когда я закончила, она нервно сглотнула и уставилась на меня задумчивым взглядом.

— Не пожалел, значит… — тихо промямлила она. В ее голосе слышалось отчаяние вперемешку с грустью. — А она так надеялась, что он её простит и примет… А я же отговаривала ее, чёрт возьми! Я ей говорила, чтобы она забыла эту долбанную любовь и кинулась в ноги к Черепу! Но нет же… «люблю — не могу»… — Элона тяжело вздохнула. — Теперь остаётся только догадываться, кто из «сильных мира сего» с ней расправился быстрее…

Девчонка прикрыла лицо руками и неожиданно взвыла. Её тело стало сотрясаться от рыданий и всхлипов.

Я не знала, как вести себя в такой ситуации, и просто ждала, когда она успокоится.

— Кто такой Череп? — осторожно спросила я, когда девчонка вытерла слезы и сделала очередной глоток жгучего виски.

Элона посмотрела на меня в упор и спокойно пояснила:

— Череп… это криминальный авторитет…

Я напряглась.

— Нет, не могу так больше… не могу… — пробормотала она, а потом резко перешла на крик, — Осточертела такая жизнь, мать вашу! Осточертела!!! Сколько можно?!

Элона опять заревела навзрыд.

— Я хочу выговориться… — вдруг шёпотом сказала она. — Я могу тебе выговориться? Тебе можно доверять?

Я кивнула.

— Тогда дай мне сигарету. Рассказ будет не из лёгких…

Я протянула сигарету, и та блаженно закурила, делая жадные глубокие затяжки и выпуская тоненькую струю дыма в воздух.

— Не курила почти месяц, — призналась она. — Месяц воздержания коту под хвост.

Сделав ещё одну глубокую затяжку, Элона начала свой рассказ…

— Мы с Ксюшей не всегда жили в Москве. Наш жизненный путь начинался почти из трущоб. Самый бедный квартал, нищета, вечное выживание и борьба с миром. Мы были два сапога пара: обе из неблагополучных семей, с большой претензией к миру и желанием вырваться из всего этого дерьма… В Москву мы приехали за хорошей жизнью… Мечтали о блестящей карьере, деньгах, роскошных мужчинах. Но всё оказалось не так просто. Москва не была гостеприимной для двух слишком молодых, наивных девчонок без образования, денег и связей…

Ксюша и Элона приехали в Москву из неперспективного провинциального городка. Денег было катастрофически мало, но они очень надеялись, что быстро освоятся в столице, и их дела пойдут в гору. Ведь они молодые, красивые и амбициозные! У них наверняка всё получится… Но не тут-то было. Юных девчат без прописки, образования и связей не взяли ни на одну хорошую работу. Они выживали как могли, соглашаясь на вакансии посудомойщиц, уборщиц, официанток и нянек.

Денег хватало только на то, чтобы оплатить квартиру, не умереть с голода и раз в неделю зайти в дешёвый бар, чтобы как следует накачаться и снять внутреннее напряжение.

В одной из этих дешёвых забегаловок всё и началось.

— Он был высокий, пухлый, с поросячьим лицом и хитрыми похотливыми глазами, — говорила Элона, смотря куда-то в сторону. Её взгляд становился стеклянным. Она полностью погрузилась в воспоминания. — Костюм от Армани, золотые часы, дорогие кожаные ботинки, начищенные до блеска. И пахло от него дорогостоящим парфюмом, который, смешиваясь с запахом его тела, вызывал странное чувство страха. Этот толстосум искал в баре лёгкую жертву. Он искал тех, кто за кругленькую сумму исполнит его извращённые сексуальные прихоти. Ему не нужны были проститутки. Ему хотелось обычных молодых девчат, честь и достоинство которых он сможет купить и уничтожить. Именно в этом, наверно, и была его блаж. Он наслаждался, наблюдая, как люди падают из-за денег. Угостив нас выпивкой, он предложил извращённый унизительный секс. Мы отказались. Он стал торговаться. Последняя предложенная сумма остановилась на двух тысячах долларов…

Девчонка тяжело вздохнула.

— Мы согласились, — вдруг сказала она.

Элона в упор уставилась на меня, изучая мою реакцию. Я безэмоционально молчала, ожидая продолжения.

Не распознав в моем взгляде осуждения, смуглянка продолжила.

— Никто не собирался ублажать этого морального урода даже за такие деньги. Хотя для нас тогда это была бешеная сумма. Мы придумали план. В те времена на фоне депрессии и стресса я страдала паническими атаками. И врач-психотерапевт прописал мне психотропные препараты, которые он строго-настрого запретил употреблять с алкоголем. Хоть в тот день я не принимала таблетки, но они все равно лежали у меня в сумке. Поэтому план родился быстро, словно сам собой. В гостинице, уже в ванной комнате, мы быстро растолкли таблетки в порошок. Подсыпать их в бокал уроду не составило большого труда. Эффект пришёл быстро. Возможно, мы переборщили с дозой, но тогда нам было плевать. Мы стащили с подонка часы, кошелёк и смылись с этой гостиницы к чёртовой матери. В кошельке мы нашли четыре тысячи долларов! Для нас это был большой куш! Часы сдули на чёрном рынке за 800 баксов. И после уже не смогли жить как прежде. Зачем горбатиться на двух работах и получать копейки, когда можно найти всего одного похотливого козла и получить столько, сколько мы не заработаем и за год? Лёгкие деньги, азарт и адреналин полностью изменили нашу жизнь и нас самих. Мы стали жить и зарабатывать по-другому. Посещали дорогие клубы, кафе, рестораны, где выбирали одиноких состоятельных мужиков. Чаще всего пожилых. И недвусмысленно намекали им на секс. По старой схеме, уже в какой-нибудь гостинице, подмешивали им психотропные препараты. Обчищали как липу, стирали отпечатки пальцев со всех предметов и сваливали. У нас было множество образов. Мы постоянно меняли линзы, макияж, парики, одежду. Такая работа была крайне рискованной, опасной, но безумно увлекательной и интересной. Через этот зашкаливающий драйв и адреналин мы чувствовали жизнь. Для нас такая работа была сродни наркотику… Да, возможно, мы сумасшедшие, но мы кайфовали. Мы были авантюристками от кончиков волос на голове до кончиков пальцев на ногах! Но где-то прокололись… Наверно, рано или поздно это должно было произойти. К нам нагрянули менты и посадили в КПЗ. Срок светил немалый…

Элона налила ещё один бокал виски, руки слегка затряслись. Девчонка выпила содержимое бокала, почти не морщась.

— Мне страшно вспоминать это время… Очень страшно. Тюрьма, холодные серые стены, прокуренные злобные зэчки на нарах, страшная вонь, которая доводила до приступов тошноты и головной боли… Глубокое, душераздирающее чувство отчаянья и страха, от которого хотелось бежать, биться в истерике и кричать звериным голосом… Нам казалось, что жизнь кончена, а впереди только мрак и колючая проволока. Но нет. Помощь пришла. И как ты, наверное, догадываешься, нас спас далеко не Бог. А настоящий дьявол… Череп. Ему нужны были такие, как мы. После выхода из тюрьмы нам пришлось работать на него. Всё поменялось. Мы уже не выбирали клиентов, мы были марионетками в руках криминального авторитета. Он заставлял платить по счетам. В какой-то степени работа была более безопасной, потому что нас прикрывала братва и менты. Как выяснилось, это — одна иерархия… Деньги были, но в меньшем количестве, и мы не были свободны. Несвободны НАВСЕГДА. Единственный способ освободиться от мафии — это сдохнуть. Череп мог давать нестандартные поручения. Иногда нужно было с кем-то переспать… За необходимую ему информацию… И всё бы ничего, пока он не отправил Ксюшу на очередное задание. Она должна была войти в доверие к самому злейшему врагу Черепа, проникнуть к нему в компьютер и скачать важные файлы. Чтобы ты понимала, насколько это было опасно, я поясню… Лютый — это криминальный авторитет, по своей власти и значимости нисколько не уступающий Черепу. Лютый — один из самых могущественных людей в городе, по слухам отличающийся особой жесткостью… Я слышала немало историй о том, как он делает дела. И от многого леденела кровь. Я была уверена, что Ксюша не справится с заданием. Как можно очаровать хладнокровное и безжалостное чудовище, чьё сердце сделано из камня? Но к удивлению, наша рыжая бестия не только вошла к нему в доверие, но и закрутила с ним бурный роман. А ко всему прочему, влюбилась. Ксюша всегда отличалась неординарным выборов своих партнеров. Её привлекала сила Лютого, власть, могущество и его всепоглощающий холод, вперемешку со страстью. Ксюша рыдала у меня на плечах, говоря, что не в силах остановить это роковое влечение. Когда по указу Черепа она должна была выйти из игры… ей это не удалось. Ксюша тайно продолжала встречаться с Лютым. Как ты понимаешь, такая игра не могла долго продолжаться. В один злосчастный момент всё раскрылось. Лютый узнал, кто на самом деле его любовница, а Черепу доложили, что девчонка продолжает путаться с его врагом уже по собственному желанию. В тот день, когда Ксюша пропала, я умоляла её бросить всё и уехать куда-нибудь далеко, спасать свою шкуру. Но эта сумасшедшая не послушалась и поехала прямиком к Лютому в надежде, что он простит её…

Уже пьяная Элона опять залилась горючими слезами.

— Слушай, а как выглядели те ребята на джипе? — немного успокоившись, спросила она.

Я насколько могла подробно описала их внешность.

— Это люди Черепа… — вздохнула она. — Вован и его свита!

— Кто такой Вован?

— Вован — правая рука Черепа. Он сутенёр и очень мерзкий тип. Значит, Ксюшу похитили люди Черепа и хотели сдать её в бордель. Видимо, до Лютого в тот день она так и не доехала… Это даже неплохо…

— Неплохо? — удивилась я.

— Быть элитной проституткой лучше, чем стать просто мертвым телом, лежащим в холодной земле… — Элона горько всхлипнула. — Ладно, мне надо уходить… А тебе бы я не рекомендовала оставаться в её хате. Мало ли что…

Это предупреждающее «мало ли что» комом застряло у меня в горле. От всего услышанного голова шла кругом. Хотелось прямо сейчас бежать из этой квартиры, но идти было некуда.

***

Среди ночи я услышала звук от поворота ключа в замочной скважине.

Сначала я испугалась, потом на мгновение обрадовалась, подумав, что вернулась Ксюша.

Вскочив с постели, я ринулась к двери, но вовремя остановилась и прислушалась.

В гостиной разговаривали двое. Незнакомые мужские голоса…

Я внутренне напряглась.

— Эх, пожрать бы чё-нибудь, — сказал один.

— Посмотри, осталась ли в холодильнике у этой курицы хоть какая-то жратва. Я бы тоже не прочь перекусить.

Я стояла возле двери ни жива ни мертва. Это явно не друзья Ксюши…

— Слушай, так тут ещё тёпленькая картошечка с грибами! В хате кто-то живёт…

Я метнулась к полке с книгой, где было спрятано оружие, схватила его обеими руками и залезла в шкаф.

Через мгновение я услышала, как дверь спальни отворилась.

— Постель разобрана, — шепнул один из мужчин. — Где ты, милая? Или милый, — усмехнулся он. — Выходи, мы тебя не тронем…

Я затаила дыхание.

Сердце колотилось так, что казалось, выпрыгнет наружу.

Сильно сжав в руках пистолет, я готова была ко всему.

Вскоре дверки шкафа отворились.

— Одно лишнее движение, и я нажму на курок! — тут же вскричала я.

Передо мной стоял брутальный амбал. Я узнала его…

Это был водитель джипа, который я угнала в ту злосчастную ночь… Тот самый Вован…

— Опачки… — присвистнул он. — Какие люди… какая встреча!

— Отойди от шкафа, урод, — сквозь зубы процедила я.

— Всего второй раз в жизни тебя вижу, а ты опять грубишь… Нехорошо. Может, нам судьбой предназначено быть вместе?

— А может, тебе судьбой предназначено валяться на полу с простреленной башкой?! Поверь мне, я пристрелю тебя, если ты не отойдёшь на безопасное расстояние!

— Хорошо-хорошо, — мордовороты послушно отошли подальше к стене, и я смогла разглядеть второго. Его я тоже узнала. Худой кавказец с бегающими черными глазками.

— А ты, я смотрю, борзая, — произнёс Вован. — Не боишься, что за такое наглое поведение тебя рано или поздно жестоко накажут?

— Ствол у меня, так что это тебе нужно бояться, урод! Стрелять я умею.

— А ты меня заводишь. Мне такие нравятся.

— А мне такие, как ты — нет.

— Очень жаль, у нас бы с тобой могло всё получиться…

— Сомневаюсь.

— Ладно, девочка, опусти пушку. Ты всё равно не способна выстрелить.

— Я опущу её только тогда, когда вы выйдете из этой квартиры и захлопнете дверь с обратной стороны!

— Да хрен тебе, сука, — кавказец резко двинулся ко мне на встречу, и я тут же выстрелила в пол. Мужчина отскочил в сторону как ошпаренный.

— Ах ты шваль! — закричал он.

— Выметайтесь, — жестко процедила я.

— Ну ладно, ладно… Успокойся… Что поделать, раз ты такая негостеприимная, да к тому же больная на голову… — произнёс Вован. — А могли бы договориться…

— Мне не о чем с вами договариваться, пошли прочь…

Держа мужчин на прицеле, я проводила их до двери.

— Ключи, — произнесла я.

— Что?

— Отдайте ключи!

Вован, тяжело вздохнув, швырнув ключи в пол.

— Мы ещё встретимся, — напоследок сказал он, захлопывая за собой дверь.

— Не сомневаюсь… — с ноткой отчаяния прошептала я.

Конечно, теперь эти бандюганы просто так от меня не отстанут. Нужно было как можно быстрее валить из этой квартиры. Но куда? У меня было ещё немного денег, их должно было хватить на то, чтобы снять какую-нибудь комнатушку. Огорчало, что документы будут готовы только через несколько дней…

Закрыв дверь на все замки, я тут же вышла на балкон и всмотрелась вдаль.

Мордовороты ещё курили на улице. Вован разговаривал по телефону и, заметив меня, помахал рукой. Придурок…

Дождавшись, когда они уедут, я собрала необходимые вещи в маленький рюкзачок, нацепила Ксюшину косынку и очки на пол-лица. На дрожащих ногах, не чувствуя собственного тела, я вышла на улицу.

Было уже почти полноценное утро, румяное, кутающееся в предрассветный туман…

Я оглянулась по сторонам.

Чёрт, тонированная машина у соседнего подъезда…

Надо обойти её стороной.

Сделав глубокий вздох, неуверенным шагом я прошла всего пару шагов… Не успела я даже пикнуть, как кто-то большой и мощный накинулся сзади и заткнул мне нос вонючим платком. Я сопротивлялась совсем недолго. Тело быстро обмякло, и я провалилась в непроницаемый туман. Очнулась на заднем сиденье машины.

— Очухалась? — спросил меня верзила на водительском кресле.

— Что произошло?.. Где я? — сквозь гул в ушах спросила я, — Куда вы меня везёте?!

— К любимому твоему… будешь объясняться.

— Что? — мне показалось, что я совсем перестала что-либо соображать.

— Что хлопаешь глазами? Вскружила мужику голову… Честно, сам в шоке, что такое возможно. Ладно, приедешь — сами во всём разберётесь.

Мы были в дороге около сорока минут, у меня жутко болела голова, и я не могла думать ни о чём, кроме этой звенящей боли. Мы доехали до высоченного узорчатого забора, и машина остановилась.

— Выходим, — сказал водила. — И без глупостей.

Я решила беспрекословно послушаться и вышла. Меня встретила охрана и провела в дом. Хотя домом это сложно было назвать. Скорее, дворец. Длинные коридоры, очень высокие потолки, позолоченные закрученные лестницы, тяжелые красные шторы и какие-то странные антикварные вещицы. Создавалось впечатление, что здесь живёт царь… Просто царь. Всё было вылизано до нежилой музейной чистоты. Было страшно даже случайно до чего-либо дотронуться. Всюду веяло ароматом трубочного табака и дорогим мужским парфюмом.

Водила проводил меня вверх по позолоченной извилистой лестнице и довольно грубо, как собачонку, впихнул в одну из комнат на втором этаже.

— Шев, доставлена, — серьёзным тоном сказал он.

— Это не она… — холодно и безэмоционально ответил встретивший нас статный седовласый мужчина. Он стоял возле камина с гордо выпрямленной спиной. Его белоснежная рубашка была закатана до локтей, обнажая сильные стальные руки. Он бросил в мою сторону всего один взгляд и отвернулся. Но мне хватило и этого мгновения, чтобы почувствовать холодную мощь его глаз, пронзившую меня до костей.

Мужчина был далеко не молод, о чем свидетельствовали его суровые морщины на переносице, на лбу и вокруг глаз. Но несмотря на возраст, он находился в прекрасной физической форме и излучал силу и энергию. В нем чувствовалась жёсткая непоколебимая сталь. Она читалась во всём его образе…

— Как так? — верзила почесал затылок. — По указанному адресу жила именно она.

— Ваня, ты как, тупой или плохо слышишь?! — разозлился седовласый. — Я же сказал тебе понятным и чётким языком: это не она! — Моя Ксюша — рыжая хрупкая девочка со светлой кожей и голубыми глазами.

— Так эта тоже хрупкая и голубоглазая…

— А цвет волос у неё какой?!

— Не знаю… — нахмурился верзила.

— Кого я вообще беру на работу… — вздохнул седовласый и подошел к письменному столу.

Он достал из ящика хрустальную бутылку и плеснул ее содержимое себе в бокал.

— Волосы она могла перекрасить. Бабы же в этом непостоянны… — вдруг решил оправдаться мордоворот.

— Как тебя зовут? — тяжело вздохнув, спросил меня седовласый.

— Настя…

— Настя… Ты мне кого-то напоминаешь, — задумчиво произнес он. — Да, ты очень похожа на одну танцовщицу. Черты лица, фигура… даже во взгляде что-то есть… Удивительно. Но та была расфуфыренная прожжённая сука… И глаза у нее были карие, янтарные, бешеные. Ну да ладно. Это неважно. Настя… Ты знаешь, где сейчас Ксюша?

Я отрицательно замотала головой.

Седовласый сделал пару глотков из стакана и поморщился.

— Мне очень нужна эта девушка… Я буду тебе очень благодарен, если ты скажешь, где она.

— Я правда не знаю… Она пропала несколько дней назад. Я сама за неё очень переживаю.

— А как она пропала? Когда ты видела её в последний раз? Расскажи мне всё, что знаешь.

Я не стала вдаваться в подробности знакомства с Ксюшей. Рассказала только о том, что познакомились с ней совсем недавно, и она разрешила мне пожить в её квартире. А после — пропала…

— Твоя история очень странная… — мужчина почесал затылок. — Надеюсь, ты понимаешь, что за обман я могу наказать? Поэтому тебе лучше еще раз хорошенько подумать…

— Я говорю правду! — уверенно произнесла я. — Мне больше нечего сказать.

— Ладно. Ваня… Отвези девчонку обратно на хату и осмотри ее.

Ваня довольно хмыкнул и облизал губы.

— Как скажешь, босс! Девчонку осмотрю с превеликим удовольствием!

— Да не девчонку, кретин! Квартиру осмотри. Найди какие-нибудь фотографии, документы, записи… Да всё что угодно, что поможет разыскать Ксюшу. А ты, девочка, если что-то узнаешь о её местонахождении, сразу сообщи мне. Я тебя не обижу. За любую информацию — озолочу. — седовласый начеркал что-то на листке бумаги и протянул мне. — Возьми, это мой личный контактный телефон.

Я взяла предложенный листик, кивнула и засунула его себе в карман.

— Я надеюсь, что сейчас меня усыплять ничем не будут? А то знаете, голова до сих пор жутко болит.

— Что? — одна бровь седовласого моментально соскочила наверх.

Мордоворот виновато потер затылок.

— Павел Александрович, ну я хотел как лучше… чтоб не сопротивлялась…

— Ваня, Ваня… За что я тебя только держу? Доставь девушку обратно в целости и сохранности!

— Понял, шеф! Всё сделаю в лучшем виде!

Я облегченно вздохнула. Я уже догадывалась, что передо мной был не кто иной, как криминальный авторитет по кличке Лютый. Хотелось побыстрее закончить эту встречу от греха подальше. Хотя мужчина не казался опасным, но все же статус и кличка говорили сами за себя.

Обратный путь занял больше часа. В Москве оказались жуткие пробки. Мордоворот разговаривал со мной на пустые отвлеченные темы, а я задумчиво смотрела в окно и зачем-то пыталась запомнить дорогу.

Когда машина остановилась у квартиры Ксюши, меня охватила жуткая паника. Наверняка вчерашние бандюганы караулят меня возле подъезда… Или того хуже, они уже обосновались внутри квартиры и преспокойненько ждут, доедая оставленную мной жареную картошку с грибами.

— Вот ключи, — я протянула мордовороту ключи. — А я в машине подожду… Не хочу туда заходить.

— С чего бы это? — нахмурился он.

— Меня там могут караулить…

— Кто?

— Конь в пальто! Не пойду я туда и всё! — взбесилась я.

Не рассказывать же этому мерзкому типу всю эту запутанную историю…

— Хрен тебе, — зло брякнул он, — здесь приказы отдаю я. Шефу я обещал доставить тебя домой в целости и сохранности. Это я это сделал. А сюсюкаться с тобой — не обещал. Так что живо вылезай из машины!

Мордоворот потянулся через меня и открыл дверцу.

— Давай, выходи и топай!

Внутри меня поднялась буря негодования и раздражения. Я нехотя вышла из машины и тут же огляделась по сторонам, выискивая что-либо подозрительное.

— А у тебя есть оружие? — с надеждой спросила я.

— А что?! — удивился он.

— Да мало ли…

Но к моему облегчению, Ваня тут же достал ствол и даже перезарядил его.

— Пошли, — скомандовал он. — Эх, чувствую, пахнет жареным. Мутная ты.

Я нервно сглотнула, но слегка успокоилась.

По крайней мере, со мной был сильный мужчина с заряженным пистолетом. Мои шансы остаться живой и невредимой удваивались, и это радовало.

К подъезду я шла нервной походкой, постоянно оглядывалась по сторонам, и старалась держаться как можно ближе к Ивану. В подъезд мужчина зашёл первым. Я осталась стоять возле двери и тряслась от страха.

— Всё чисто, — произнес Иван, — Только не могу понять, кого мы так боимся?

— Да есть тут всякие… — тихо промямлила я.

В квартире Ксюши тоже никого не оказалось, и тогда я смогла наконец расслабиться и облегчённо вздохнуть.

Выпив на скорую руку чашку горячего кофе, чтобы хоть как-то взбодриться, я помогла мужчине обыскать квартиру. Мы нашли всего пару фотографий, которые я видела и раньше. Мордоворот хмыкнул, взял фото и удалился. Когда я наконец осталась одна, я выпила таблетку обезболивающего и завалилась на кожаное кресло. Конечно, расслабляться было нельзя, но у меня до сих пор жутко болела голова и одновременно тянуло в сон после стресса, бессонной ночи и хлороформа. Я думала полежать всего пару минут, но сама не поняла, как уснула и очухалась только к ночи. Проснулась от собственного кашля…

Квартира окуталась в едкий серый дым.

— Пожар! — воскликнула я и побежала открывать окна, чтобы сделать хотя бы маленький глоток свежего воздуха. Подышав пару секунд, я набрала в лёгкие как можно больше кислорода и стала пробираться к входной двери сквозь непроницаемую пелену дыма.

Отворив замок, я тут же угодила в лапы к отъявленным мерзавцам. Двое рослых бандюганов схватили меня, зажав рот ладонью. Один из них приставил ко мне дуло пистолета.

— Вот и попалась та, которая кусалась, — услышала я мерзкий с хрипотцой голос.

Тыча мне в бок пистолетом, меня вывели на улицу и усадили в чёрную тонированную девятку.

Я посмотрела на похитителей. Дружки Вована-сутенёра, которые гнались за мной в ту злосчастную ночь…

— Тебе лучше молчать и вести себя тихо, поняла? — сказал один из бандитов.

Его голос был настолько холодным, жёстким и безэмоциональным, что не послушаться было невозможно. Взглянув в его такое же холодное и непроницаемое лицо, я ещё больше испугалась. Лицо бесчувственного убийцы, который убивает, даже не задумываясь, без лишних эмоций и мыслей. Лысая голова, мощные скулы с впадинами, жёсткий подбородок и страшный удушающий взгляд.

Это тот самый рептилоид.

Мне конец.

Предательские слезы покатились по щекам.

Я чётко осознавала, что сейчас любое действие будет лучше, чем смирение и ожидание печального конца.

— Слушайте! — наконец произнесла я. — У меня есть деньги! Я вам заплачу!

Мужчины переглянулись.

— Сколько? — спросил худой кавказец, что был за рулём. В его глазах читался хоть какой-то интерес, не то что во взгляде «убийцы».

— Сто тысяч! — выпалила я.

— Сто тысяч чего?

Сначала я хотела сказать «рублей», но что для Москвы сто тысяч рублей? Так, мелочь…

— Долларов!

— И откуда же у такой голодранки столько денег? — усмехнулся кавказец.

— Мой отец — Леонид Власов! — сразу ляпнула я и осеклась.

— Леонид Власов? Хочешь сказать, тот, что сейчас баллотируется в мэры?

— Да… он… — мой голос стал неуверенным и робким.

— А ты, значит, его дочь? — недоверчиво спросил кавказец.

— Дочь.

— А почему же пресса о тебе ничего не знает?

— Я внебрачная дочь…

— Эй, слышишь, Билл, чё девица горланит, — водила обратился к «убийце», — говорит, дочь самого Власова.

— Слышу, не глухой, — ответил «убийца», которого, как оказалось, зовут Биллом. Странное имя. Скорее всего, кличка.

— А она ведь и правда похожа на него, — подметил кавказец.

— Заткнись. Дочь Власова никогда бы не тусовалась на трассе на старых жигулях.

— А может, это и не она вовсе? Может, обознались?

— Не обознались. Она свои документики в жигулях оставила. Мы уже давно навели справки. Жила всю жизнь в какой-то сраной деревушке с матерью-алкоголичкой. В общем, шелуха лимитная, которую и искать никто не станет. А ты говоришь, дочь Власова. «Чешет». А «чешет» зря, мы за такое наказываем.

— Деточка, где джип, который ты угнала? — спросил кавказец.

Я немного замешкалась.

— Я его оставила на въезде в Москву… — ляпнула я.

— Оставить такой джип на въезде в Москву? А ты хоть знаешь, сколько стоила эта тачка?! — почти закричал он.

Я отрицательно мотнула головой.

— Ничего, узнаешь. И эти денежки тебе придётся отработать.

От его слов по моему телу пошли мурашки.

— Почему я должна их отрабатывать? У меня не было другого выбора, кроме как угнать машину!

— Выбор есть всегда, — равнодушно отозвался Билл.

— Пожалуйста, отпустите меня… — заныла я. — Я правда дочь Власова! Приехала в Москву, чтобы встретиться со своим отцом… — моя нижняя губа заметно дрожала, приходилось постоянно её прикусывать, чтобы это не было так заметно.

— Чем докажешь? — спросил Билл.

Я судорожно стала думать и вдруг меня осенило, что я ношу кулон с фото Власова… Я его так давно ношу, что уже совершенно забыла про фотографию, и кулон служил для меня банальным украшением-талисманом. Мне очень нравился сам камень, из которого он был сделан — голубой полупрозрачный топаз, идеально подходивший мне под цвет глаз.

Я открыла кулон и продемонстрировала фото верзилам.

— Вот! Стала бы я носить его фото, если бы он не был моим отцом?!

Кавказец внимательно посмотрел на фотографию, а потом на «убийцу».

— Что скажешь, Билл?

— Я могу сделать фото Мадонны и Стива Джобса и так же сказать, что я их внебрачный сын, — усмехнулся он.

— Ну а вдруг она и правда его дочь? Разве мы можем так рисковать?

Билл, смотря куда-то вперёд, почесал свой жёсткий выпирающий подбородок и произнёс:

— Да, надо проверить. И если это так, мы можем получить за её выкуп неплохие денежки. А если она нам нагло лжёт, мы её беспощадно накажем. Сейчас я позвоню шефу и узнаю дальнейшие инструкции…

Мне завязали глаза. Это даже обнадёживало: значит, меня пока не убьют. Но пугало то, что только пока…

ГЛАВА 9

Казалось, в дороге прошла целая вечность. Меня укачивало и несколько раз даже чуть не стошнило, но чувство самосохранения вовремя меня останавливало и сдерживало приступы надвигающейся рвоты.

Кое-как я всё же доехала до места своего дальнейшего заточения. Меня впихнули в мрачную сырую пристройку и наглухо закрыли дверь на все семь тяжёлых железных замков. Моим окружением стали холодные серые стены и решётка на маленьком, узком как щель окне, через которую просачивался еле уловимый лучик света. Пахло сыростью и чем-то очень неприятным. Как выяснилось, запах исходил от ведра, стоявшего в углу комнаты. Видимо, служившего здесь туалетом для пленных. Очевидно, что не я здесь первая и наверняка не последняя…

Когда глаза привыкли к темноте, я с интересом подошла к стене и стала её рассматривать. На ней виднелись кровавые пятна и следы от пуль… Меня бросило в жар. Я постаралась унять внутреннюю дрожь и хоть немного абстрагироваться от этого жуткого места.

Выйду ли я отсюда живой? Есть ли хотя бы у меня маленький шанс?

«Не относись так серьёзно к жизни, это всего лишь жизнь», — вспомнив слова дядьки, я нервно усмехнулась. Почему-то сейчас я меньше всего хотела воспользоваться этим советом. Я не готова была умирать, даже не успев попробовать эту жизнь на вкус…

Боже, как же чертовски страшно! Меня лихорадило от ужаса.

Господи, да за что мне это всё? В чём я так провинилась?!

Ко мне тут же пришёл образ Глеба… Он предстал передо мной, словно призрак. Я тут же закрыла глаза и встряхнула головой, стараясь избавиться от безумного наваждения. Неужели это расплата? Как быстро… Но ведь он изнасиловал меня, унизил, обесчестил!

Я встала на колени, ладонями прикрыла глаза и разрыдалась, моля о прощении.

— Глеб, прости меня… Прости… Боже, я так хочу жить!

Сев на холодный пол и обхватив колени руками, я стала раскачиваться из стороны в сторону. Мой взгляд остекленел, застыв на одной точке где-то впереди меня.

Оставалось только ждать… А чего ждать, я и понятия не имела. Скорее всего, смерти. Но какой она будет? Долгой, мучительной или легкой и быстрой?..

В какой-то момент сознание отключилось, и я провалилась в сон.

Мне снился Глеб… Его изуродованное пожаром тело лежало в гробу. Над ним плакала его соседка, баба Маня. Я неуверенно подошла к гробу и хотела прошептать"Прости", но труп резко вскочил и погнался за мной через всю деревню…

От кошмара меня пробудил скрежет открывающейся двери.

В «темницу» вошли трое.

Я вскочила и инстинктивно попятилась к стене. Передо мной стоял Вован в обществе тех же самых нелицеприятных бандюганов. Вован улыбался кривой недоброй улыбкой, обнажая золотой зуб.

— Ну здравствуй, Настя, — с усмешкой поздоровался он. — Я же тебе говорил, что мы ещё встретимся… Как тебе твоя новая обитель?

— Телевизора и дивана не хватает… — брякнула я, сама удивившись, как мне еще хватило духа так"пошутить".

— Ты посмотри, что за фрукт… Даже сейчас она умудряется язвить! Дивана и телевизора ей не хватает, блять! Ты совсем тупая или бесстрашная? Ты не понимаешь, с какими людьми ты связалась, и что мы можем с тобой сделать?

Я внутренне сжалась, спина взмокла, но я изо всех сил старалась держаться и не показывать своего внутреннего состояния.

— Не бойся, — вдруг сказал Вован, — Пока мы не выясним, чья ты на самом деле дочь, никто тебя не тронет. Присядь-ка на стул. Нам надо с тобой поговорить.

Мужчина кивком головы указал мне на старую, еле стоявшую на своих четырёх ножках табуретку.

Я осторожно опустилась на неё, понимая, что эта табуретка — моё спасение, так как от страха я не чувствовала ног и в любой момент могла пошатнуться и упасть.

— Умница, — улыбнулся Вован и сел напротив меня на принесённый одним из бандюганов стул. — Сейчас мы наше недоразумение решим всего одним телефонным звонком.

Лицо и голос мужчины оставались абсолютно спокойными, но от этого мне стало ещё жутче.

— Здравствуйте! Это Леонид Георгиевич Власов? — произнёс в телефонную трубку мужчина, не отводя от меня своих пристальных глаз. — С вами говорит знакомый вашей дочери Анастасии. У вас же есть дочь по имени Настя? — мужчина на какое-то время замолчал. — Нет?.. Странно, но вот это юное создание, находящееся рядом со мной, утверждает обратное. Леонид, вы уверены в том, что говорите? Отнеситесь серьёзно к этому вопросу. Сейчас жизнь этой девчонки целиком и полностью в ваших руках. Если она нам лжёт, мы открутим ей голову.

Мужчина поставил телефон на громкую связь, и я услышала на другом конце провода знакомый голос… Голос моего отца…

— Да какого чёрта вы позволяете себе звонить мне?! Что за шутки?! У меня не было никакой дочери, кроме моей Маши! Я завтра же заявлю в полицию и найду тебя, сукин ты сын! Тебя и твою идиотку!

Мордоворот спокойно повесил трубку, не отводя от меня удушающе спокойного взгляда.

К моему горлу подступил ком. Я не смогла сдержать слез.

— Что скажешь, дорогая?

— Он и правда мой отец… — прошептала я и тут же получила оплеуху, от которой я резко упала со стула и отлетела к стене.

— Э, Вован, потише, — вдруг произнес Билл.

— Это ей за то, что угнала мой джип и выпендривалась с пушкой там, на хате, и за то, что продолжает нагло врать. Должен же я наконец научить уму-разуму эту девицу!

"Убийца"опустился передо мной на корточки и помог приподняться. Убрав мою ладонь с лица, которой я держалась за больное место, он даже сочувственно вздохнул.

— Вован, ты испортил девчонке весь товарный вид. Череп велел баб не бить.

— Это был особый случай! — рявкнул мужчина. — Необходимые меры воспитания, — Вован смачно сплюнул на пол и ушёл, громко хлопнув дверью.

За ним последовали и остальные. Я услышала, как дверь вновь запирается на тяжёлый засов.

Я поставила оставленный стул на табуретку, осторожно встала на эту конструкцию и смогла дотянуться до окна. В крошечном отверстии я увидела, как Вован закуривает сигарету.

— Ничего-ничего, — произнес он, — Посидит день-другой, умнее станет. Сломаем. И не таких ломали. Но девчонка, конечно, интересная, — заржал он, выкинул бычок и сел в машину.

***

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как за Вованом захлопнулась эта железная проклятая дверь. Наверное, дня два.

Меня оставили одну без воды и еды.

Когда дверь наконец отворилась и передо мной опять возникла крупная фигура Вована, к своему удивлению, я даже не испугалась. Я дошла до такого внутреннего состояния отчаянья, которое позволило мне смириться со всем, что меня ждёт, вплоть до смерти. А когда ты примиряешься со смертью, страх неожиданно отступает.

Одетый в светлую, не до конца застёгнутую рубашку, которая обнажала увесистый золотой крест и часть чёрной волосатой груди, Вован выглядел бодрым и, как мне показалось, довольным.

— Ну что, соскучилась? — язвительным тоном спросил он и усмехнулся.

Я посмотрела на него безразличным взглядом и ничего не ответила.

— Что хлопаешь глазами, курва? Как дела у тебя?

Я молчу.

— А глазки-то у тебя красивые… — причитает бандюган, — полупрозрачные, с темным ободком, словно отфотошопленные. Да, глаза красивые, а взгляд такой, что сразу хочется дать леща.

Я продолжала молчать, смотря уже куда-то в пол.

— Как дела, спрашиваю?! — разозлился он.

Я перевела на мужчину безразличный взгляд, глубоко вздохнула и тихо произнесла:

— Хорошо… Но было бы ещё лучше, если бы ты захлопнул дверь с обратной стороны. Не хочу видеть твою рожу, она мне противна.

Лицо Вована вмиг перекосило.

— Ты понимаешь, что я могу тебя убить?! — взбешённо рявкнул он. — Ты понимаешь, что я не шучу? Или ты совсем больная?

— Что тебе нужно от меня? — я собрала всю волю в кулак.

— Я хочу, чтобы ты научись разговаривать, тварь! Иначе я не посмотрю на то, что ты и так валяешься как больной недобитый червяк, и всыплю по полной!

Я решила закрыть глаза и представить, как этот неприятный мне субъект просто растворяется в воздухе, и его больше не существует. По крайней мере, в моём пространстве.

— Эй! Очнись, красавица! — Вован больно толкнул меня ногой в бок.

Мне вновь пришлось открыть глаза и посмотреть на этого мерзкого типа.

— Ты начнёшь меня слушать, Грейс? Или мы так и будем с тобой в игры играть?!

— Меня зовут Настя…

Мордоворот сжал мои губы своей грязной рукой и сквозь зубы прошипел:

— Нет, отныне тебя зовут Грейс! Запомни! Это имя я выбрал специально для тебя.

— Нет, меня зовут Настя. Родилась Настей, Настей и умру, — раздраженно и сквозь зубы процедила я.

Мужчина посмотрел так, как смотрят на душевнобольных.

— У тебя, видимо, от жажды совсем мозги отключились. Ладно, так и быть, дам тебе попить водички. А то что-то диалог у нас с тобой плохо вяжется. А то вдруг ещё немного — и пристрелю тебя. А жаль терять такую красоту…

Вован опустился передо мной на корточки. Открыв бутылку воды, он поднёс её горлышко к моим губам и наклонил.

Я с чувством стыда и унижения стала жадно глотать воду.

Пить хотелось безумно.

— Осторожней, не торопись. Не отберу, — засмеялся Вован.

Напившись воды, я сразу почувствовала, как в моё тело возвращается жизнь… Постепенно, капля за каплей появлялось и здравомыслие.

И вместе с тем и страх…

— Признаться честно, я таких, как ты, ещё не встречал… — как-то довольно добродушно заявил Вован. — Откуда ты такая взялась? Бесстрашная! — засмеялся он.

— Странный вопрос… Вы же успели навести обо мне все справки, прежде чем похитить.

— Ты права… Успели. Но я не о том… Я таких, как ты, ещё не встречал… Дикая… Тебя надо оседлать…

Я сморщила нос.

— Хорошо, будешь Настей, — вдруг сказал Вован, — Настя, так Настя… Я тебя, Настя поздравляю, ты принята на работу. Я надеюсь, ты счастлива?

— Очень… Могу я сразу уволиться?

Вован отрицательно покачал головой.

— Единственный вариант уволится — заплатить двести тысяч долларов.

— Всего-то?

— Ты хоть раз держала в руках двести тысяч долларов?

— Я когда-то в руках держала только что родившегося младенца. Это стоило больше двухсот тысяч долларов…

— Ты мне нравишься, — вдруг сказал он.

— А ты мне нет.

— А жаль. Но я надеюсь, что в будущем мы исправим эту ситуацию. И для улучшения наших взаимоотношений я даже готов выпроводить тебя прогуляться на улицу. Тебе наверняка надоел этот сарай. Воздуха свежего не хватает. Я угадал? — Вован лукаво посмотрел мне в глаза.

Я стиснула зубы.

— Или я не прав? Нет, если ты, конечно, хочешь, мы можем побеседовать и в этом чудном месте. Ты только скажи.

Я молчала.

— Ну что молчишь, курва?! — уже разозлился Вован. — Хочешь выйти отсюда свежим воздухом подышать?

— Хочу… — еле слышно прошептала я.

— Громче! Не слышу!

— Хочу, — более отчётливо проговорила я и пронзительным взглядом заглянула в глаза этому ублюдку.

— Так-то лучше… — проговорил он и помог мне встать.

У меня совершено не было сил. Каждое движение давалось с трудом, тело было ватным, ноги не слушались.

Свежий уличный воздух вскружил голову, и я даже потеряла равновесие и чуть не упала. Но Вован"заботливо"поддержал меня за талию и провёл к уличной беседке.

Погода была чудесной. Двор, в котором мы находились, был заброшен, всюду росла кустистая трава и высоченные зелёные деревья. Беседка была старой и облезлой.

Вован закурил.

— Будешь? — предложил он, протягивая мне сигарету.

Я отрицательно замотала головой. Больше всего мне сейчас не хотелось курить. Я мечтала что-нибудь съесть, но попросить об этом не давала гордость.

— Ну и правильно. Курить — здоровью вредить. А ты нам нужна ещё здоровой и красивой. Правда, сейчас ты изрядно исхудавшая, замученная и бледная… Но ничего. Хорошее питание, солярий и косметика всё исправят. Главное — природные данные у тебя хорошие, а всё остальное можно скорректировать.

Я промолчала.

— Перейдём к делу, — Вован вновь посмотрел на меня пронзительным хитрым взглядом. — Ты понимаешь, что ты нехило накосячила, и тебе нужно свой косяк исправлять? Помнишь тот джип, что ты так лихо угнала? Денежки за него тебе нужно отработать…

Я потупила взгляд и уставилась куда-то перед собой.

Вован жёстко развернул мою голову к себе.

— Я предлагаю тебе работу в элитном агентстве Москвы, крошка. У тебя будут хорошие гонорары. Некоторые наши девочки даже успешно выходят замуж за очень состоятельных мужчин, если те, конечно, заплатят нам неустойку. Поверь, перспективы у тебя есть, и очень даже неплохие. Я думаю, ты смышлёная девочка, должна всё понять. Не хотелось бы, чтобы такая, как ты, из-за своего упрямства обошла своё счастье стороной.

— Счастье? — я наигранно хохотнула. — О каком счастье ты говоришь? Быть проституткой в борделе? Это счастье?

— Эх, Настя, Настя… — вздохнул мужчина. — Давай поговорим начистоту. Ты хочешь иметь большие деньги и ни в чём не нуждаться?

— Не таким путем…

— Я тебе задаю вопрос, а ты просто отвечай! — грозно рявкнул он.

— Ну допустим… — выдавила из себя я.

— Вот и прекрасно. Тебе выдалась путёвка в жизнь. Знаешь, что ценится в нашей жизни? За что люди готовы платить бешеные деньги?

Я равнодушно пожала плечами.

— За красоту. Красота — это страшная сила… Деньги, секс, власть и красота — четыре основных аспекта, которые управляют нашим миром.

А дядька всегда говорил, что любовь правит миром… — вдруг вспомнила я, и перед глазами возник образ любимого дядьки… Как же мне сейчас хотелось прижаться к его родному плечу и поплакать на его тёплой широкой груди, попросив спрятать меня от этого жестокого страшного мира…

Ком подступил к горлу, и я еле сдержала нахлынувшие слезы.

— Почему люди так падки на красоту? — не обращая на меня внимания, продолжал философски разглагольствовать Вован. — Красота — это наркотик. Когда мы смотрим на что-то красивое, у нас активизируются клетки головного мозга, которые отвечают за удовольствие. Эти же клетки активизируется и тогда, когда мы принимаем наркотики. Улавливаешь суть? Мы все — наркоманы красоты, только эта зависимость у всех развита по-разному. Обладание красотой отчасти правит миром… И у тебя есть этот козырь… Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю? Ты можешь стать настоящим наркотиком! И станешь им, если научишься правильно использовать свой природный дар. А если добавить к нему внутренний шарм и обаяние, которым, я уверен, ты не обделена, то ты сведёшь с ума любого мужика. Ты уж поверь. Даже я проникся к тебе, когда впервые увидел твои чудесные губки и смазливое личико… А я-то повидал немало баб. Разных, красивых, сексуальных…

Вован провёл тыльной стороной ладони по моему лицу, опускаясь вниз к шее, а затем к груди. Я сморщилась, резко отшвырнула его руку в сторону и отодвинулась немного дальше.

Но Вована это нисколько не смутило, он продолжил:

— За такую красоту, как твоя, Настя, состоятельные люди готовы платить хорошие деньги. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю?

Я понимала, о чём он говорит. О проституции. Но эту самую проституцию мне хотят преподнести на красиво оформленном блюдце с золотой каёмочкой. Только суть от этого не менялась.

— Почему ты молчишь? Я беру тебя в своё элитное агентство, несмотря на твоё хамство, ложь и кражу. Поверь мне, я делаю тебе отличный подарок. А мог бы просто пустить пулю в лоб — и дело с концом. И я не предлагаю тебе быть дорожной шлюхой или проституткой в борделе. У нас девочки только высшего уровня. Других не берём. Поэтому ты должна осознавать, какая тебе выпала честь. Клиенты агентства — только состоятельные люди, тщательно проверяемые. Ты можешь быть уверена, что мы заботимся о своих девочках и не даём их в обиду.

Я стиснула зубы, пытаясь быстро осмыслить варианты, какую тактику поведения лучше подобрать, чтобы остаться в дальнейшем живой и невредимой.

— И речь не идёт о проституции в чистом виде, — продолжил своё Вован, — Я предлагаю тебе эскорт-услуги, приятное времяпровождение в обществе солидных мужчин, не без интима, конечно, но ты и не маленькая девочка. Так что радоваться этому должна! Может, так и мужика себе нормального найдёшь. У тебя будут такие клиенты, которые смогут позволить тебе всё, что угодно, если, конечно, сами захотят. А чтобы они захотели тебя осчастливить, нужно просто хорошенько постараться. На то она и работа… Ну так какой твой ответ?

— У меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, деточка… — глаза Вована сверкнули недобрым блеском, а золотой зуб обнажился в неприятной скверной улыбке. — Если ты отказываешься от подаренной чести работать в агентстве, то мы продадим тебя на трассу или в любой другой дешёвый бордель. А там долго не церемонятся: сажают на наркоту и пускают по кругу. Кладут под всех, у кого есть член. Зато в этом есть большие плюсы: год-два такой жизни, и ты уже на пенсии, если, конечно, не успеешь сдохнуть раньше. Наркотики и трах без передыха портят не только внешность, но и здоровье. Потом ты уже никому не будешь нужна. Ни родственникам, ни подругам, ни даже самой себе. Как тебе такая перспектива, Настюха? Вижу по глазам, она тебя не прельщает?

— Можно мне ещё воды… — еле слышно произнесла я, почувствовав, как от волнения вновь пересохло горло.

Вован заботливо открыл бутылку и протянул её мне.

Я сделала пару неспешных глотков и посмотрела на мужчину.

— Твой ответ? — сурово спросил он.

Я молчала, но потом, тяжело вздохнув и уставившись куда-то в пол, еле слышно произнесла то, что хотел услышать от меня этот мерзкий тип:

— Хорошо. Я буду работать в твоем агентстве.

Вован довольно улыбнулся, а я подумала о том, что он меня еще плохо знает… И мое согласие не означало ничего, кроме того, что у меня теперь будет больше возможности сбежать, если меня выпустят из этого сарая и дадут хоть чуточку свободы. Главное — чтобы возможность побега появилась раньше, чем меня пустят по кругу…

ГЛАВА 10

Меня привезли в огромную квартиру, в которой жили девочки, работающие на Вована. В целом, человек пятнадцать…

— Что, новенькая? — недовольно спросила черноволосая девица с силиконовыми губами. — Артур, у нас тут и так табун целый, куда нам ещё?!

— Заткнись, — произнёс кавказец, которого, как оказалось, звали Артуром.

Он бесцеремонно, как собачонку, пропихнул меня внутрь.

— Осторожнее… — тихо и сквозь зубы процедила я и ещё как можно тише добавила, — Козёл…

Глаза кавказца вспыхнули яростным блеском.

— Что ты сказала, шлюха?!

— Я не шлюха…

— Вы здесь все шлюхи!

Артур схватил меня за шею и прижал к стене. Я попыталась вырваться, силы оказались совершенно неравными, но я не растерялась и ударила в пах. Хватка кавказца тут же ослабла, он согнул ноги в коленях и схватился руками за мужское достоинство.

Времени на размышления было мало. Я кинулась к входной двери, надеясь на побег, но меня тут же остановил другой, стоявший в подъезде качок. Его я не видела раньше. Этот мордоворот взял меня как щенка за шкирку и зашвырнул обратно в квартиру, где на меня тут же вновь накинулся разъярённый кавказец.

— Убью суку! — заорал он.

Мне показалось, что это конец. Настолько у моего противника был бешеный и неадекватный взгляд, что вопреки своим правилам я просто закрыла глаза от страха и сжалась в комок.

Меня неожиданно спас тот самый качок, который не дал мне сбежать. Одним махом он откинул от меня разъярённого кавказца.

— Артур, ты что, совсем озверел? — в недоумении спросил он.

— Жека, отвали! Эта тварь мне по яйцам ударила! Я сейчас разорву эту суку на части!

— Вован не велел! Хочешь такую красоту испортить? Вован сказал, чтобы к ней по-особому относились и сегодня же стилистов и визажистов прислали. А ты её изуродовать хочешь. Тебе что, мозги давно на место не вправляли?

— Этой суке надо мозги вправить, раз такое себе позволяет!

Переведя на меня взгляд, Жека с усмешкой спросил:

— Это за что ты его по яйцам-то треснула?

— Он на меня накинулся и хотел придушить… — оправдывающимся тоном пролепетала я.

— Артур, ты совсем с дуба рухнул?

— Я её хотел уму-разуму научить, чтобы язык бестолковый лишнего не трепал!

— Ты просто с девушками не умеешь обращаться, вот они тебе грубостью и отвечают. Правильно? — Жека подмигнул мне одним глазом.

Я кивнула.

— Артур, научись сам себя вести нормально, и по яйцам ты больше получать не будешь.

— Да пошёл ты! — зло выкрикнул кавказец, — Сам разбирайся с этой бабой! Но учти: ещё раз такое повторится — я оторву ей её никчёмную голову и буду пинать, пока из неё не вышебутся все мозги!

Дверь громко захлопнулась с обратной стороны.

Жека, тяжело вздохнув, подошёл к двери и закрыл её на ключ.

— Это на всякий случай, а то смотрю, ты девочка шустрая. Не угляжу — сбежишь, не дай Бог, а мне потом расхлёбывай.

— Да зачем мне сбегать? — наигранно удивилась я и захлопала своими длинными ресницами, — Мы же с Вованом обо всем договорились! Так что я здесь не пленница, я здесь по доброй воле…

— Мне Вован дал указание тебя хорошенько проконтролировать. Когда полностью в работу включишься, только тогда контроль отпущу. А то вы девушки хитрые: говорите одно, делаете другое. Непредсказуемые! Никогда не понять, что у вас в голове. Но к моему разочарованию, даже самые недотроги становятся прожжёнными суками, когда начинают чувствовать вкус денег. Деньги вас сильно меняют…

Я внимательно и с интересом осмотрела стоящего передо мной мужчину.

Жеке было на вид лет тридцать-тридцать пять. Он был накаченным и очень высоким. Этакая большая непробиваемая стена. Даже кавказец с таким связываться не захотел. Наверняка если этот Жека захочет, может размазать противника одним ударом…

Несмотря на то, что он был довольно пугающих габаритов, лицо у Жеки, в отличие от кавказца, было не злым. Глаза были добрыми. Может быть, слегка лукавыми, но всё же добрыми…

Интуитивно я почувствовала, что с ним возможно договориться…

— Мадлен! — позвал он кого-то.

Перед моими глазами появилась всё та же черноволосая девица с накаченными губами.

— Ну-ка, Мадлен, займись девчонкой… Покажи ей тут всё, расскажи, — приказал Жека.

— А что сразу я?! — возмутилась она.

— Ну ты вроде как самая старшая тут. Давай, не вредничай. Сама знаешь, со мной лучше не спорить.

Девица фыркнула и бросила на меня презрительный взгляд.

— Пошли, — без какого-либо энтузиазма произнесла она.

Мадлен провела меня по квартире. Квартира оказалась двухъярусным пентхаусом… Такие дома я видела только по телевизору… Высокие потолки, окна от пола до потолка, всё новое, современное, модное. Две ванные комнаты, в одной из которых стояло джакузи. На шкафчиках ютилась куча различных баночек, бутылочек и флакончиков. Промелькнула мысль, что здесь живёт не человек пятнадцать, а целый табун.

— Что рот раскрыла? Никогда такой ванны не видела? Всю жизнь, наверно, в каком-нибудь сарае прожила?

Я промолчала.

Мадлен подошла к полке с кремами, взяла баночку и показала её мне.

— Это мой крем. Залезешь в него хоть раз своим пальцем — убью. Поняла?!

— Да больно он мне нужен, — фыркнула я.

— Ладно, смотри у меня. Моё дело предупредить… Пошли, покажу спальни.

Мы поднялись на второй этаж по извилистой лестнице. Наверху оказалось несколько комнат. Мадлен открыла мне одну из них.

— Вот здесь ты будешь спать, — девица рукой указала на одну из кроватей.

В комнате их было всего четыре, на одной из них лежала девушка с длинными белыми волосами, в короткой, еле прикрывающей попу юбке и красном лифчике.

— Опять Юлька напилась в стельку, — зло буркнула Мадлен. — С таким образом жизни она скоро потеряет товарный вид и здесь будет никому не нужна. Но это её дело. — Немного помолчав, Мадлен вдруг спросила, — Жрать хочешь?

Я вспомнила, что сегодня практически ничего не ела. Аппетита не было, но поесть было необходимо, чтобы набраться сил и подумать, как выкарабкаться из всего этого дерьма.

— Хочу, — кивнула я.

— Ну тогда пошли.

Мы прошли в кухню.

Кухня была огромной, просторной, напичканной современной техникой. Посередине стоял большой стеклянный стол, вокруг множество стульев.

— Есть одно правило, — строго сказала девица, — пожрала — убери за собой, здесь прислуги нет. Ясно?

— Ясно.

Мадлен наложила себе и мне спагетти в томатном соусе.

— Давно ты здесь, Мадлен? — осторожно спросила я.

— Почти пять лет.

— А как ты сюда попала, если не секрет?

— Моделью хотела стать, — усмехнулась девица. — Пришла на кастинг. Кастинг прошла… Потом первый экскорт… Сама не поняла, как оказалась в постели с клиентом. Подмешали что-то. Вован заснял всё это на камеру и стал шантажировать. Ну так и закрутилось.

— И за все эти пять лет ты не пробовала сбежать?

— Зачем? — из горла Мадлен выскочил смешок. — Я что, больная? У меня здесь бесплатное жилье, я бабки приличные зарабатываю. А то, что мужики имеют, так они везде нас имеют. Это жизнь, деточка. Пару раз в день ноги раздвинуть и получить удовольствие мне не в напряг. А ты, я смотрю, ещё совсем глупая и малая. Что, боишься свою девичью честь и достоинство потерять? — Мадлен противно заржала.

— Ну а как же спать с мужиками, которые тебе совершенно не нравятся? Это же могут быть и толстые, лысые, старые, хромые… — я вдруг почувствовала приступ тошноты и отодвинула от себя тарелку со спагетти. Видимо, и сегодня поесть нормально мне так и не удастся.

— Когда я сплю с клиентом, я вообще, в принципе, уже не задумываюсь, какой он: старый, молодой, толстый. Я делаю всё на автомате. Это вырабатывается со временем. Я могу представить себе кого угодно, если мне нужно. Хотя бывают и такие мужчины, что и представлять никого не надо. Не забывай, клиенты нашего агентства — не абы кто, не люди с улицы, это состоятельные мужики. И многие из них ухожены и неплохо выглядят. Бывают, правда, с причудами… и что греха таить, и извращенцы голимые бывают. Но за это неплохо доплачивают, так что всё не так уж и плохо. Ну а в редких случаях, если попадаются совсем мерзкие типы, у меня в запасе всегда есть несколько приёмов, которые способствуют тому, чтобы клиент как можно быстрее кончил. Не волнуйся, тебя этому всему научат! Прежде чем тебя снимет твой первый клиент, тебя обучат различным техникам секса, эротическому массажу, вумбилдингу и стриптизу. Здесь тебе не какой-то обычный сраный бордель. Вован требует, чтобы всё было на высшем уровне!

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • Пролог

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Я не знаю собственное я предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я