У мести горький привкус

Наталья Ведерникова

Нужно обладать мужеством, чтобы пойти против родного клана и сломать устоявшуюся систему. Быть не таким, как все – это не заслуга, а титанический труд. Главная героиня романа отвергает древние устои, идет своим путем. Она – зло, борющееся с другим злом. В конце концов, это заставит ее мстить, и месть будет очень горькой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Эта ночь выдалась безлунной и очень темной. А еще она казалась бесконечно долгой, будто на смену ей так и не придет новый день.

Шинед искала развлечений посреди шумного мегаполиса. Редкий раз она захаживала в центр, а не бродила по закоулкам и не таилась на крышах высотных домов. Иногда ее тянуло в общество. Не без удовольствия девушка вошла в двери шумного заведения под неоновой вывеской «Рай и ад», откуда доносились ритмичные звуки.

Очутившись в полутемном зале, Шинед с любопытством осмотрелась. Это считался один из самых модных ночных клубов в городе, славящийся зажигательными тусовками и превосходной музыкой. Многие мастистые ди-джеи посчитали бы за честь находиться здесь за пультом и играть музыкальные произведения собственного сочинения. Сейчас гремели такие оглушительные биты, от которых так и хотелось начать двигаться в такт ритмам, забыв обо всем на свете, поддавшись витавшей в воздухе эйфории и всеобщему веселью. Она закрыла на мгновение глаза, и музыка стала казаться еще громче.

Клуб занимал довольно-таки большую площадь. Обстановка тут выглядела весьма впечатляющей. Первый этаж был целиком отдан под танцевальный зал, на втором этаже располагались столики, окруженные мягкими диванами. Для живости интерьера по углам прятались огромные диковинные вазы и деревянные кадки с раскидистыми растениями. У дальней стены имелась сцена, на которой в причудливых движениях, в ярких сценических костюмах извивались танцоры гоу-гоу. За диджейским пультом, в каком-то исступлении размахивая руками и тряся длинноволосой головой, крутил пластинки молодой ди-джей и сам же приплясывал вокруг. С потолка свисали большие серебряные шары, состоявшие из тысячи крошечных дисков, какие можно наблюдать во многих танцевальных клубах. Шары отражали красный, лиловый и голубой свет, лившийся откуда-то из-под потолка и с обеих сторон от высокой сцены. Блики падали на танцующих гостей ночного клуба, выхватывая из темноты какое-нибудь лицо или часть тела.

Зал наполняла самая разнообразная публика. Были тут и солидные особы, чей внешний вид сразу говорил, нет, просто кричал об их благосостоянии. Были и женщины в обнимку с мужчинами, и становилось понятно, кто в этой паре платежеспособный. Были и совсем обычно одетые, но не без внешнего лоска, молодые пары, пришедшие в модный клуб просто потанцевать, а не трясти кошельком.

Шинед смогла разглядеть ближайшие к ней фигуры. Вот белокурая девица, одетая в пестрое облегающее платье, едва прикрывавшее ей зад, извивалась, точно змея, возле высокого смуглолицего парня в белом пиджаке, пытавшегося схватить ее ниже талии. Чуть поодаль два юных создания, наряженные в одинаковые кофточки, отличающиеся лишь цветом, отплясывали так, что сотрясался воздух. Позади девушек пристроился юноша в джинсах и простой майке. На его голове красовалась шляпа с небольшими полями и высокой тульей. Выглядел он весьма самодовольным, широко улыбался, зная, что на него обращают внимание. Еще дальше, в плотной толпе, Шинед заметила трех одурманенных подростков, принимавших какой-то наркотик — точнее, проглатывая какие-то таблетки. Употребив содержимое капсул, все трое стали веселиться и кружиться в диком танце. Они, конечно, сочли, что их никто не видел. Кто обратит внимание на трех юнцов в переполненном ночном клубе с глупо улыбающимися лицами и заливающимися сумасшедшим диким хохотом от любого произнесенного слова?

В этом океане разгоряченных, извивающихся тел легко было затеряться. Шинед стояла у самого прохода, и ее несколько раз толкнули. Когда она вновь почувствовала толчок в спину, то решила протиснуться в глубину зала. Пока она пробиралась к цели, со всех сторон ее неосторожно толкали локтями, наступали на ноги, пытались схватить за какую-нибудь часть тела, на нее без всякого стеснения пялились мужчины, расступаясь и провожая похотливыми взглядами. Когда девушке посчастливилось добраться до нужного места, ее спина побаливала от ударов чужих локтей, а ноги оказались изрядно оттоптаны. Шинед даже слегка прихрамывала.

Не успела она основательно присмотреться к окружающим, как перед ее лицом возник мужчина в белой футболке, обтягивающей его накаченный торс, и черных джинсах. На его шее висел медальон на тонкой цепочке. На одном из пальцев Шинед заметила перстень с малахитовым камнем, хотя молодой повеса и прятал руки. Он был очень красив и неотразимо улыбался. Но ее невозможно было обмануть — перед нею находился вампир, а не смертный человек. Впрочем, как и все присутствующие в этом клубе.

«Рай и ад» был сугубо вампирским заведением, маскировавшимся под модный ночной клуб, где могли встречаться и с пользой проводить время, почти что открыто, любые вампиры, живущие в этом городе. Конспирация соблюдалась четко, так как ни одна, даже самая малейшая деталь, не должна была вызывать подозрения. Чужаки в этом клубе не появлялись. И танцующая публика, и богачи, с важным видом взирающие со второго этажа на разномастную тусовку, улыбающиеся своим спутницам, одетым в дорогие наряды от известных дизайнеров, и официанты, и охрана клуба — все были вампирами.

Так что иллюзий по поводу парня, так внезапно возникшего рядом с Шинед, она не питала. Нужно всего лишь принять правила игры и почувствовать себя человеком. В людей играли все вокруг.

Призывно улыбнувшись молодому вампиру, еще больше осмелевшему от ее улыбки, Шинед позволила делать тому все, что он захочет. Мужчина прижал ее хрупкое тело к себе с такою силой, что у нее даже перехватило дух. Крепкие руки сорвали с головы Шинед шляпу и впились в ее длинные волосы. От подобного смелого поведения она даже слегка ошалела. Не смея произнести ни слова, она целиком и полностью отдала себя в руки этого красавца.

Когда он приблизил к ней свое лицо, хотя и красивое, но явно испорченное пороками, она ощутила почти что жар, исходивший от его тела. Вампиры не излучали тепло. Неужели Шинед ошиблась, и перед нею находился человек? Но это ведь невозможно! Правда, вскоре все стало на свои места. Когда незнакомец широко улыбнулся, облизнув при этом губы, она заметила привычные удлиненные клыки. Он что-то проговорил ей, но Шинед ничего не услышала — дикий рев музыки все заглушал.

Атмосфера между тем накалялась. Ощущение неудобства и некоторой стыдливости сменилось раскрепощенностью и полной расслабленностью.

Вдвоем они начали зажигательно танцевать, нарочно касаясь друг друга и разрушая все существующие границы. Прикосновения незнакомца будоражили Шинед, она уже едва могла совладать с собою. Общество столь красивого мужчины было ей сейчас очень необходимо, чтобы забыть недавние события, произошедшие на пустыре, когда шайка малолетних искателей приключений пристала к ней и к незнакомому бродяге в пальто. Из ее памяти никак не уходили изумительные жемчужно-серые глаза молодого мужчины, умные и добрые. Она и в этот момент вспоминала его, танцуя с другим, своим соплеменником. Мысли эти не допускались в среде вампиров, считались почти преступными, и речи не могло быть, чтобы бессмертные существа симпатизировали и тем более встречались со смертными.

Закрыв глаза, Шинед старалась забыться в танце. Она позволяла незнакомцу прикасаться к обнаженным участкам своей кожи, но когда тот начал расстегивать пуговицы на ее рубахе, сердито оттолкнула его и зашагала прочь. Никто не смеет делать из нее свою игрушку и заставлять играть по своим правилам.

Расталкивая беснующуюся толпу, подвергшуюся всеобщей эйфории, Шинед направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Мимолетная расслабленность в танце с сородичем, которого она оставила безо всякого сожаления, куда-то испарилась, и девушка полностью контролировала свои эмоции и чувства. Ее не смутил даже какой-то парень, свалившийся под ноги с нижней ступеньки, когда она едва собралась ступить на лестницу. Видимо, он перебрал с напитками или наркотиками.

Публика на втором этаже клуба разительно отличалась от тех, кто танцевал в зале под звуки модных хитов. В основной массе тут отдыхали представители так называемой «золотой молодежи», бездумно сорившие деньгами своих отцов. Правда, присутствовало и старшее поколение, отдельные экземпляры, с иным поведением и иными взглядами на жизнь.

Наряды этих гостей клуба также сильно отличались от тех, кто пребывал на первом этаже. Платья из дорогих тканей, россыпи украшений, ладно скроенные костюмы и шляпы. Давно Шинед не приходилось встречать столь изысканное общество, столько представителей благородных семейств в одном месте. Однако вряд ли все эти вампиры пришли сюда потанцевать. Как уже говорилось выше, «Рай и ад» являлся публичным местом для встреч и бесед. Возможно, Шинед сумеет отыскать здесь знакомое лицо.

Пробираясь между столами, за которыми сидели шумные компании, девушка озиралась вокруг, ища глазами свободное место. Увы, все столы оказались заняты. Она уже собиралась развернуться и уйти восвояси, как ее окликнул знакомый голос:

— Шин, дорогая, иди сюда!

Обернувшись, она стала взглядом искать того, кто позвал ее. Лица мелькали перед нею, сливаясь в единую массу.

— Я здесь! Здесь!

Выхватив взглядом из толпы призывно машущую ей руку, Шинед направилась к беспечно проводящей время компании, во главе которой восседал ее младший брат. Она развела руками.

— Вот уж не ожидала увидеть тебя в подобном месте! — заулыбалась Шинед.

Алексис живо расчистил для нее место рядом с собою, прогнав с него какую-то ярко накрашенную девицу вульгарной внешности.

— Ты считаешь, что я не достоин бывать здесь? — полусерьезно, полушутя спросил молодой мужчина, наклонившись к Шинед столь близко, что коснулся своими курчавыми волосами ее щеки.

— Разумеется, я так не считаю, — поспешила заверить брата девушка, все также улыбаясь ему и обнимая за плечи.

Она осторожно взяла его за подбородок и принялась рассматривать, будто давно не видела и уже подзабыла, как он выглядит. Определенно у бродяги, вступившегося за нее в бедном квартале, были с ним схожие черты лица.

«Вот я снова думаю о нем… Эти мысли приведут меня на край гибели…»

— Я знаю твоих друзей? — осведомилась Шинед, переведя взгляд на компанию, собравшуюся за одним столом и в нетерпении ожидающую, когда будет представлена эта очаровательная девушка гостям.

Алексис привстал, отвесил всем присутствующим театральный поклон и, обнимая девушку по-братски, воскликнул:

— Друзья мои! Представляю на ваш суд мою старшую сестру, Шинед. Прошу любить и жаловать!

Подхватывая игру, Шинед церемонно раскланялась. Ей стало немного неудобно за свой не слишком-то женственный наряд, больше напоминавший сугубо мужской, поскольку большинство окружающих женщин, в том числе и за их столиком, были одеты в красивые платья из шелка и бархата, усыпаны драгоценностями и с макияжем на лице. Правда, ощущение неудобства и непохожести на других длилось совсем чуть-чуть. Проведя рукой по волосам, она вдруг вспомнила, как незнакомец в танцевальном зале сбросил с нее шляпу. Наверняка ее чудная шляпа с лентой вокруг тульи лежит там, на полу, затоптанная десятками ног. Подумав об этом, Шинед почувствовала сожаление. Хорошо, что в ее гардеробе полно разных шляп. Правда, эта считалась одною из любимых.

По очереди представив своих друзей — четверых молодых мужчин и двух юных девиц, — Алексис снова обнял Шинед, допуская вольности, не свойственные поведению брата по отношению к сестре. Ей показалось, что он пьян. Да, точно, он явно перебрал с количеством выпитой крови или же ему досталась кровь пьяницы. Лихорадочно блестевшие глаза, в которых мерцал шаловливый огонек, и развязное поведение наталкивали на подобные мысли. Ох, уж этот Алексис с его тягой к веселой разгульной жизни! Он и друзей подбирал себе под стать — веселящихся, задорных, смело обсуждающих самые разнообразные вещи, беспринципных и с полным отсутствием табу, зато с приличным набором самых темных пороков.

Как бы там ни было, Шинед искренне восхищалась своим младшим братом, любила его больше остальных родственников. С Алексисом ее связывали не только родственные узы, но и крепкая дружба, построенная на взаимном доверии. Естественно, у них имелись общие маленькие тайны, и это еще больше сближало их друг с другом. Но ничего предосудительного не было, так небольшие секреты, известные им обоим.

Повиснув на шее сестры, Алексис вдруг помрачнел, как туча, и шепнул ей на ухо:

— Судя по всему, наш отец решил избавиться от меня.

Шинед недоверчиво уставилась на него.

— Ты о чем, Алексис? С чего ты это взял?

Губы младшего брата находились слишком близко к лицу девушки, он даже касался ими ее шелковистой кожи.

— Я говорю тебе это, и ты должна мне верить, — упрямо настаивал он. — Он запретил мне покидать дворец, решил сделать меня затворником и лишить всех прав. Но я, как видишь, не послушался его…

Алексис тихо засмеялся нервным, каким-то истерическим смехом. Шинед же, напротив, сохраняла суровый невозмутимый вид.

— Если это так, ты сильно рискуешь, нарушив волю отца.

— А мне все равно! — махнул рукою Алексис, и в этом жесте брата присутствовало столько отчаяния, что Шинед даже испугалась. — Наш отец ненавидит меня, зато обожает тебя, моя куколка, и других своих детей. На меня, последнего в семье, его огромной любви просто не хватило. Все потому, что к тому времени, когда родился я, отец уже успел разлюбить нашу мать. Я ни за что не забуду, как он унижал ее в последние годы… Знаешь, я ведь нарочно так веду себя, досаждая отцу. Для меня это в радость. Я не хочу быть таким, как он, соблюдать законы, которые он придумал, и играть по правилам, по которым он заставил играть всех других.

— Законы придумал вовсе не отец, они более древние, чем он сам, — заметила Шинед.

— Под его дудку пляшут все, даже ты, моя сестра, — продолжал Алексис, совсем не слушая девушку, не придав значения ее словам. — Когда я стану…

Он внезапно умолк. Шинед догадывалась, о чем он хотел сказать — о том, что когда-нибудь станет Принцем Темного Собора. В обход двух старших братьев, Сэта и Нила. Это была несбыточная мечта.

— Может, выпьешь? — предложил вдруг Алексис, меняя тему разговора.

Шинед согласно кивнула. Отвлечься от тяжелого разговора было необходимо. Как по мановению волшебной палочки, на столе появились очередные бокалы с напитками, и теперь бокалов стояло на один больше. Алексис передал наполненный на две трети хрустальный бокал сестре и точно такой же взял себе. В посуде покачивалась темно-алая жидкость. Характерный запах ударил Шинед в ноздри, и у нее даже немного закружилась голова. Лишь тут, в клубе, вампиры могли открыто пить человеческую кровь, не скрываясь от посторонних глаз в страхе быть застигнутыми врасплох. К тому же кровь вполне могла сойти за невинный напиток людей — красное вино.

Поднеся бокал к губам, Шинед на время замерла, не торопясь вдыхая аромат, а потом начала пить. Мир вокруг нее стал меняться, когда она почувствовала, что голод и жажда постепенно оставляют ее. Окружающие лица стали казаться чуть ли не родными.

Затем были новые порции крови, еще и еще. За столом взлетали бокалы и шумно произносились тосты. Раздавался оглушительный смех, задорный и заразительный. Кто и, главное, о чем говорил, Шинед не запоминала. Она пребывала в странном ощущении эйфории, и это чувство не отпускало ее ни на миг. Она сбилась со счета в количестве выпитых бокалов. Мозг ее был затуманен, будто кто-то распылил в воздухе дурман — газ, из-за которого Шинед потеряла способность мыслить здраво. Это беззаботное ощущение сиюминутности и беспричинного веселья продолжалось, казалось, целую вечность. Но всему приходит конец, и мозг Шинед со временем прочистился, став ясным, как прежде.

Оглянувшись по сторонам, девушка осознала, что посетителей клуба резко поубавилось. Заведение что, скоро закрывается? Может, уже наступил солнечный день?

Мозг у нее стал девственно чистым, но вот голова беспощадно раскалывалась на части, доставляя ужасные мучения. Внезапно ей подумалось, что в кровь, должно быть, добавили какой-нибудь наркотик, поэтому-то Шинед и чувствовала себя сейчас такой несчастной, такой разобранной по частям, будто детали конструктора, такой больной… В ночных клубах такое практиковалось часто. Лицо Шинед приобрело молочный оттенок. Неужели это все проделки ее непутевого брата-гуляки? Алексис позволил подмешать в ее бокал какую-то гадость! А что, если бы ей стало очень плохо? А если бы она отравилась?

Ярость душила ей горло. Клокотавший внутри нее гнев ничем нельзя было унять, он лишь нарастал, как костер, в который подбросили свежую порцию дров. Ее ладони непроизвольно сжались в крепкие кулаки. Окажись брат рядом, она непременно устроила бы ему головомойку, однако за столиком Алексиса не было, отсутствовал он и поблизости.

— Кто-нибудь знает, где мой брат?

Друзья Алексиса чуть ли не хором ответили, что не знают. Они и сами давно не видели его и начинают беспокоиться.

Шинед скользнула по их суровым лицам, искаженным от мук — похоже, что они также недавно вышли из одурманенного состояния, и теперь испытывают те же неприятные ощущения, отягощавшие их разум, что и она.

Надо поскорее найти брата. Алексис любил впутываться в различные неприятности, вернее, он сам притягивал их к себе, точно сладость, на которую слетаются мухи. Вот где он сейчас? Опять во что-то впутался? Шинед охватила широким взглядом весь второй этаж. Гостей клуба оставалось немного, но среди них Алексис не присутствовал. Тогда девушка решила спуститься вниз, в танцевальный зал. Правда, в толпе танцующих тел она вряд ли сможет разглядеть брата.

К удивлению Шинед, танцевальный зал был практически пуст, за исключением нескольких танцоров, самых выносливых, сбившихся в небольшие группы. В одной из таких веселых групп Шинед заметила Алексиса, смешно извивавшегося телом под легкие ритмы музыки в компании трех женщин. Шинед почувствовала, как ее накрывает новая волна гнева. Вот в этом весь ее младший брат — гуляка, бунтарь и плейбой!

Быстро спустившись вниз, Шинед буквально подбежала к танцующей компании.

— О, моя сестренка явилась! — пребывая в отличном настроении, воскликнул Алексис. — Может, потанцуем? Присоединяйся к нам!

Но Шинед вовсе не хотела танцевать. Она испытывала лишь одно желание — поскорее увести брата из этого ночного клуба и никогда здесь больше не появляться, по крайней мере, в его обществе. Она схватила младшего брата за руку и потащила к выходу, как маленького набезобразничавшего ребенка. Алексис, естественно, упирался, но Шинед относилась к ситуации безразлично, ей даже было наплевать на то, какими глазами на них обоих смотрели друзья Алексиса.

— Ты с ума сошла? — разозлился младший брат, мгновенно протрезвев. — Не нужно обращаться со мною, как с малышом! Ты мне не мать!

Шинед сожалела сейчас, что не была ею. Оливия, их мать, сейчас устроила бы ему «развеселую» жизнь.

— Идем, — буркнула она. — Не заставляй тащить тебя за собою, как жертвенное животное. Если не хочешь, конечно, потом объясняться и краснеть перед своими друзьями…

Несмотря на бунт и ураган, бушевавший внутри, Алексис вынужден был подчиниться и добровольно пойти с сестрой прочь из клуба. Он не хотел становиться посмешищем в глазах окружающих, хотя понимал, что уже слишком поздно, и его нравственное падение не осталось незамеченным.

На улице пока еще продолжалась ночь, но, судя по обстановке, царствовать ей осталось совсем недолго. Шинед встала у обочины и поймала такси. Всю дорогу до дома Алексис угрюмо молчал, уставившись перед собою в одну точку. Молчала и Шинед. Она почти что уже простила брата за его выходку с таинственным зельем, подмешанным в ее бокалы с кровью, и даже начала сочувствовать ему, видя, как он мучается от головных болей и терзается внутренней борьбой. Она читала своего милого младшего брата как раскрытую книгу. Она знала, о чем он думает и о чем печалится.

Такси подъехало к особняку Аростидов, когда на небе уже высветились первые лучи солнца, и само небо стало багряным. У таксиста от удивления вытянулось лицо. Он не понимал, почему девушка и парень так сильно спешат к громадному и величественному дому-дворцу, окруженному большими деревьями с раскидистыми кронами, и при этом от их тел исходит едва уловимый дым.