Бомжонок

Наталья Бессонова, 2021

За сияющими фасадами столицы, где протекает благополучная жизнь горожан, скрыт другой мир, в котором действуют свои неписанные законы и правила. Молодая мать, ожидающая с детьми поезда на Казанском вокзале, задремала на скамейке. Проснувшись, она не видит рядом сынишки. А он тем временем попадает в совсем иную реальность… В одном из переходов метро мальчик лет пяти в компании девочки-подростка просит милостыню. Вдруг одна из прохожих останавливается и заговаривает с маленькими попрошайками. Малыш напоминает ей сына, погибшего несколько лет назад. Пытаясь разобраться и помочь ребёнку, женщина попадает в непростую и опасную ситуацию… И взрослые, и дети вовлечены в калейдоскоп стремительно развивающихся событий. В романе описаны реальные случаи из жизни беспризорников первого десятилетия нашего века.

Суровые будни среди беспризорников

Егорка проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Мама будила его совсем не так: нежно гладила по волосам, целовала в щёчки и носик, приговаривая: «Просыпайся, мой сыночек, просыпайся, мой птенчик…»

С трудом разомкнув веки, снова увидел бетонные серые стены, толстые жёлтые трубы, ящики из-под посылок и другие, сбитые из деревянных досок, служившие столом и стульями.

Глаза малыша наполнились слезами. Он нехотя поднялся со смятых тряпок. Трубы были тёплыми. Светлые волосы мальчика намокли от пота.

— На-ка вот, съешь бутербродик! — девочка, которая на днях привела его в эту каморку, протянула ему припасённый с вечера кусочек хлеба с тонким ломтиком колбасы. — Это твой завтрак. Маленьким деткам надо есть регулярно!

— Это не жавтак! Это койбаша! — возразил Егорка, однако бутерброд взял.

— Надо же, — послышался чей-то голос. — Давай тогда я съем! Никто утром не жрёт, ему одному, как фону-барону, преподносят! А он ещё недоволен!

— Он сам съест! Правда, Игорёшка?

Егорка расплакался. Обычно он завтракал в детском саду. А дома в выходные дни мама кормила его по утрам манной кашей, блинчиками, творожком с вареньем и другими вкусными вещами. Папа при этом смеялся и говорил, что мужики должны есть мясо, но сам всё равно любил манную кашу. Правда, папа дома бывал нечасто…

— Ну тебя, Генка! Он же маленький!

— Ну и какого… ты его привела? Ревёт ещё! У нас в Саратове такие в ясли ходят!

— Не твоё дело! — огрызнулась Тоня. — Вот сейчас мы успокоимся и съедим бутерброд… Да, Игорёшечка?

— Фу, плакса! Достал уже капризами!

— Мы не будем капризничать! Правда, малыш? — приговаривала девочка. — А что бы ты хотел на завтрак? Кашу? Сегодня купим овсяную кашу в пакетиках…

— Бнинчики… ш ваненьем, — ответил малыш.

— Ух ты! — хохотнул Генка. — Блинчики да ещё с вареньем!

Никого, кроме Тони и вечно недовольного Генки-Саратова, в тёмной теплушке с трубами Егорка не видел.

— Да где же я тебе тут блины буду стряпать? — невесело усмехнулась «нянька».

— А у нас в Саратове блинная рядом с домом была, — вспомнил Генка, и лицо его стало серьёзным. — Только мы туда не ходили. Мамка говорила, что там дорого. Но оттуда так вкусно пахло по всей округе!

— Ну и мы в блинную не пойдём! — весело сказала Тоня. — Там только богачи питаются. Егорка, давай ешь, что дают! Ребята уже разошлись. Сейчас все денежки заработают, а нам ничего не останется! — продолжила уговоры девочка.

— «Давай ешь, давай ешь», — передразнил Генка.

— А ты помолчи! Помни лучше, что тебе Сенька Моряк сказал, — оборвала его Тоня. — Не кради, а то прогонит! И в милицию загребут… И пол мой! Тебе ещё два дня «палубу драить»!

Генка недовольно засопел и стал наливать кипяток из трубы в пластиковое ведро из-под краски. Взял стоящую в углу швабру и принялся сердито тереть бетонный пол…

Тоня вела Егорку через широкий двор, где кто-то ярко-оранжевый заметал облетевшие листья совершенно фантастическим приспособлением, которое малыш видел в каком-то мультфильме.

— Это что жа шущештво? — спросил удивлённый мальчик.

— Это не существо, — пояснила девочка. — Это дворник.

— А он человек или животное? — поинтересовался Егорка.

— Ты что? — засмеялась Тоня. — Дворника никогда не видел? Человек, конечно! Только в оранжевом комбинезоне. Это спецодежда такая!

— А я думал — живо-отное, — разочарованно протянул малыш.

Спустились в переход.

— На поежде поедем! — предположил Егорка.

— Нет, сначала тут неподалёку посидим. Пешочком дойдём.

— А кто такой пешочек? — доверчиво спросил он. — Животное?

— Какой ты забавный! — развеселилась нянька. — Хоро-оший… Пешочком — значит ножками, — пояснила она. — Сегодня в другом месте посидим.

В переходе метро Тоня достала из-за киоска с выпечкой картонные коробки, развернула их и разложила на бетонном полу, как коврики, умостилась на одной из них, прислонившись спиной к стене. Рядом поставила пустую банку из-под печенья, а около неё — квадратик серой толстой бумаги с какой-то неровной надписью.

— Садись! — скомандовала она.

Мальчик смотрел, не понимая.

— Ты что, правда, фон-барон? Тебе подушки подавай? — засмеялась Тоня. — Устраивайся поудобнее!

Она с силой дёрнула паренька за руку, тот не удержался и плюхнулся на картонку рядом с Тоней, обиженно сквасив губки.

— Не реви! Посидим сейчас, денежку заработаем, — как умела, успокоила девочка подопечного.

Мимо спешили люди. Кто-то бросал на детей равнодушный взгляд и тут же отворачивался, кто-то неодобрительно качал головой, а некоторые кидали в коробку монетки. Егорка молча наблюдал за прохожими.

Время от времени девочка пересыпала звонкую мелочь в свою потёртую кожаную сумку, оставляя зачем-то несколько монет лежать на донышке.

Мальчику не нравилось сидеть на жёстком бетонном полу, хоть и на подстеленной картонке. Он всё ждал, что вдруг появится мама, но она не приходила.

— Мне холодно! — пожаловался наконец Егорка. — Я к маме хочу!

— Подожди, скоро пойдём, — пообещала Тоня.

Малыш поднялся и стал прыгать на месте.

— Хочу к маме! — захныкал он. — Хочу к маме!

— Что ты опять ревёшь? Ты же мужик! Сбежала мамка твоя! Не дошло ещё? Такое бывает… Моя вон давно меня бросила! Я же не ною! — авторитетно заявила девочка. — Что, не нравится здесь? — спросила она.

— Нет, не нъявича! — признался малыш.

— Ну, завтра в другое место отправимся! Сенька не велит подолгу на одной точке светиться.

— Я есть хочу! И в туалет…

— Сейчас…

Девочка выгребла из коробки накопившуюся мелочь, собрала и поставила на место все картонки, деловито взяла малыша за руку.

— Пошли! — скомандовала она.

Когда свернули на лестницу, Егорка увидел женщину в серой вязаной шапке и в каком-то бесформенном мятом пальто, с маленьким ребёнком на руках. Вернее, ребёнка видно не было: женщина держала свёрнутое розовое одеяльце, но Егорка знал, что так носят грудных детей, когда вынимают из коляски. У него тоже была маленькая сестрёнка, которая теперь потерялась вместе с мамой…

«"Грудничок" — значит, недавно родился и питается только маминым грудным молоком», — объясняла как-то мама любопытному сынишке…

Женщина с «грудничком» на руках сидела на ступеньках, а рядом с ней стояла такая же картонная банка, как у Тони. Малыш хотел посмотреть, есть ли на дне монетки, но девочка крепко держала его за руку. Она отвела малыша не к маме, а в ближайший пункт быстрого питания.

Сводив Егорку в туалет, потянула его к выходу.

— А кушать? — не понял он.

— Есть в переходе будем. Здесь нам дорого, — пояснила строгая «нянька».

Вернувшись на прежнее место, она оставила Егорку ждать на картонке, а сама ушла.

Малышу надоело сидеть. Потеряв всякое терпение, он поднялся и хотел было пойти искать маму, раз его нянька так долго не возвращается, но вдруг показалась Тоня с бумажной тарелкой, на которой дымились пластиковые стаканчики с горячим чаем и аппетитно желтели кусочки какого-то плоского пирога с розовыми кругляшками. Мама таких не пекла…

— Эй, Воробышек, ты куда? Ну-ка, садись обратно! — приказала она строгим голосом. — Пиццу любишь?

— Не жнаю, — ответил он.

— Не знаешь? Ну, сейчас узнаешь!

Малышу понравилось новое для него блюдо, правда, чай оказался слишком горячим, и девочке пришлось поить Егорку из пластиковой ложки…

После обеда снова сидели в переходе, и опять Тоня несколько раз пересыпала монетки из коробочки в свою потрёпанную сумку.

Вдруг подошла женщина «из-за угла» — та, что была с ребёнком, завёрнутым в розовое одеяльце.

— Тонька, здорово! — сказала она охрипшим голосом.

— Здрасьте, тётя Ира.

— Чего это ты мимо проходишь? Кто это с тобой? — удивлённо спросила дама.

— Игорёшка, — ответила Тоня. — У Ленинградского вокзала нашла. У перехода… Мать, видно, бросила…

— И что ты с ним делать собираешься? — полюбопытствовала незнакомка.

— Да вот, вместе будем, — неопределённо ответила девочка.

— Эх, замаешься ты с ним! Отдай кому-нибудь!

— Нет уж! Я уже к нему привыкла, — заявила Тоня.

— Я вот свою с утра беру из дома малютки, а вечером возвращаю, дык и то… это… снотворное в питьё подмешиваю, чтобы спала…

— Ну, ваша-то совсем маленькая, а этот уже мужик! — засмеялась девочка. — Да, Игорёха?

Мальчик молчал. Ему не нравилась ни эта тётка, ни её серая, криво надетая шапка, ни красный нос…

Конец ознакомительного фрагмента.