Сказки темного города. Паутина 2. Мертвый волк

Наталиса Ларий, 2023

Война и мир, любовь и вражда…в какой момент жизни тонкая грань между ними начинает вопреки всем законам логики и смысла трескаться, рассыпаться и рушиться, давая волю чему-то большему…прекрасному…необъяснимому, убирая в тень все, что было понятно и предсказуемо? Что заставляет мир становиться другим, стирает все мыслимые и немыслимые границы истины и лжи, впуская в вены яд, который ставит на колени перед железным пониманием того, что отныне неважно, кто друг, кто враг, лишь бы пути судеб сплелись воедино? Что будет с двумя судьбами, идущими по разные стороны дороги израненной истории, которая заставляет их балансировать между ненавистью и желанием? Любовь, проклятая и необъяснимая, сожжет или озарит она своим теплом сердца тех, кто вопреки всем требованиям и ожиданиям жестокого мира ставит на колени злую сказку, имя которой жизнь?Дизайн обложки: Эмилия Волхова

Глава 2

— Что-то мне не нравится, — пробурчала я, когда длинное платье насыщенно-красного цвета окутало мою тоненькую фигурку. — Рукава просто ужас, — приподняла руку, глядя в зеркало. — Как они такое носили?

— Мода, моя девочка, — улыбнулась мама, повязывая вокруг моей талии тоненький, расшитый бусинами поясок. — Думаю, что средневековые леди были бы в не меньшем ужасе от наших корсетов и шляпок.

— И то верно, — улыбнулась я, сделав глубокий вдох и с наслаждением ощутив свободу движений в этом красивом платье старинного покроя.

— Сопровождать вас с мисс Сари будут двое из охраны отца.

— Мам! — я с негодованием повернулась к ней.

— И не перечь! — отрезала мама, вздернув руку. — Или с сопровождающими, или дома взаперти. Выбирай.

— Вот так всегда, — я недовольно тряхнула тяжелыми локонами волос, ниспадающих мне ниже пояса. — Все будут свободны, а я как на привязи! Что это за праздник, если за тобой по пятам будут ходить двое громил, одним только взглядом отгоняющие всех желающих потанцевать со мной. Да еще и мисс Сари будет весь вечер высматривать в толстенные линзы своих очков кто же ко мне осмелился подойти.

— Все…все не наследницы графа фон Бодегара, — мама строго посмотрела на меня.

— И что с того, что наследница? — зло буркнула я. — Подумаешь, ценность какая. Мари вон тоже дочь одного из богатейших лордов нашего ковена, так ее так не пасут отчего-то.

— Мари не наследница, — спокойно ответила мама и бережно надела мне на шею кулон с рубином. — А ты у нас с отцом одна. Не приведи господь что случится, кто будет продолжать род фон Бодегар?

— Мам, ну мам, — я надула губы и волчонком посмотрела на нее. — Ну можно они хотя бы будут стоять подальше в стороне? Ну чтоб не ходили в метре от меня, как на прошлом празднике? Все смеялись тогда с меня. «Смотри, не ходи ни с кем танцевать. Иначе твоего партнера псы покусают», — прокривлялась я, копируя злобную реплику, брошенную одной из девушек.

— Тебе просто завидуют, — улыбнулась мама, поправив локон моих волос. — Я вообще уже давно против этих общих городских праздников, но отец отчего-то не спешит запрещать тебе выходить на эти старинные гуляния.

— И правильно делает. Мало я у вас здесь взаперти сижу? Как в заточении, ей богу. Если бы не прогулки с Мари, так вообще зачахла бы давно.

— Мы печемся о твоей безопасности, девочка моя, — назидательным тоном проговорила мама. — Столица хорошо охраняется, но мало ли что, а родные стены всегда надежно защищены. Время какое? Мир с лугару по швам трещит и участившиеся столкновения на границе не добавляют мыслей о том, что все вокруг могут быть спокойны о своих жизнях и жизнях своих детей.

— Ну все равно, мам, — я как лиса прижалась к ее щеке. — Ну хотя бы в стороне пусть стоят. Ничего со мной не случится. Обещаю, что буду у них на виду. Клянусь.

Мама протяжно выдохнула и, подумав, проговорила:

— Хорошо. Только из их поля зрения ни ногой.

Я взвизгнула и чмокнула ее в щеку. Мама же улыбнулась и проговорила задумчиво:

— Ты так похожа…, — затем сразу словно опомнилась и замолчала.

— На кого? — осторожно спросила я. — На тетю Тириз?

Мама нахмурила брови и, не ответив на мой вопрос, начала складывать украшения в шкатулку. Я подошла к ней и, присев на краешек стола, проговорила, положив ей на плечо руку:

— Ты скучаешь по ней? Я знаю, что вы в детстве были очень близки, несмотря на то, что она намного младше тебя. Бабушка так говорила.

Руки мамы, держащие жемчужные бусы, на мгновение задрожали, и она выронила их, отчего те с противным скрежетом сползли со стола на пол. Подхватив их, мама проговорила глухим голосом:

— Не скучаю. Мало того, даже знать ее не желаю.

— Почему? — тихо спросила я. — Неужели ее вина настолько велика, что можно вот так отвернуться от единственной сестры? Ну сбежала она в свое время и связалась с лугару, но она ведь потом вернулась. Несчастная, убитая горем, вернулась, а вы ее оттолкнули. Почему не поддержали?

После моих слов мама резко вздернула голову и посмотрела на меня потемневшим взглядом:

— Откуда знаешь? Так и продолжаешь видеться с ней несмотря на запрет?

Я с досадой прикусила губу и опустила голову. Мама же больно ухватила меня за подбородок, заставив посмотреть на нее:

— Марисанта, не смей общаться с Тириз! Это мое тебе последнее предупреждение.

— Почему? — я непонимающе посмотрела на нее. — Потому, что она ведет такой образ жизни и ты боишься, что ее репутация подпортит и мою? Так за то, что я хочу видеться с теткой, не осудит меня даже король!

Брови мамы сошлись на переносице, и она сказала строго:

— Нет, не поэтому, а потому, что Тириз настолько же гнила внутри, насколько блестяща снаружи. И дело не в том, что она управляет тем злачным заведением и ведет такой образ жизни.

— А в чем?

Мама недовольно вскинула подбородок и убрала руку от моего лица.

— По ее вине я уже один раз чуть не потеряла тебя! — зло бросила она.

— Но то был несчастный случай! Тириз не меньше тебя испугалась!

— Да, так испугалась, что удрала обратно в волчий клан, даже не дождавшись, пока ты поправишься! Я держала тебя, почти бездыханную, столько дней у себя на руках, умирая вместе с тобой, а эта вертихвостка соизволила приехать только тогда, когда ты уже поправляться стала! Все, более не желаю слышать даже имя ее в этом доме, в особенности от тебя. Узнаю, что видишься с ней, будешь у меня до самой своей свадьбы дома сидеть! Поняла? — прикрикнула она и направилась к двери, распахнув которую, проговорила: — А теперь иди и от охраны ни ногой! И мисс Сари чтобы слушалась. Я приказала ей, чтобы вы к полуночи уже были дома.

— Как скажете, маман, — огрызнулась я и просто молнией вылетела из комнаты, на ходу едва не сбив свою компаньонку.

Быстро спустившись в холл, я поправила подол платья и, не глядя на мисс Сари, вышла на улицу, где нас ждал украшенный цветами экипаж, а подле него двое всадников из охраны моего отца.

— Слишком дерзите своей матушке, мисс Марисанта, — назидательным тоном проговорила мисс Сари, усаживаясь напротив меня в экипаже. — Сколько можно повторять вам…

— Помню-помню, — оборвала я ее, слащаво улыбнувшись. — Перечить и дерзить родителям — прямая дорога в ад.

— Вот именно, — чопорно проговорила мисс Сари и с видом королевы отвернулась к окну.

«Старая грымза», — мысленно простонала я, бросив недовольный взгляд на свою компаньонку, которой хоть и было лет тридцать пять, не более, но вела она себя так, словно ей уже давно перевалило за семьдесят. Скрестив руки на груди, я тоже устремила взгляд в окно, за которым мелькали фонари ночного города, полностью погрузившись в мысли о маме и тете Тириз. Гнилая внутри настолько же, насколько и блестящая снаружи. Эти слова привели меня не просто в шок, а в ужас, ведь тетя Тириз с того самого дня, как я увидела ее еще когда мне было лет шесть, наверное, ассоциировалась у меня с каким-то неземным эталоном красоты, не менее. Невысокого роста, стройная, с просто идеальной фигуркой, она тогда выгодно выделялась на фоне других дам, стоящих подле озера в парке наместника. Она смеялась, а я во все глаза смотрела на нее, прижимая к себе длинноухого зайца и, раскрыв рот, наблюдала за тем, как она изящно склоняет голову к плечу своего спутника, как грациозно откидывает с плеча свои великолепные волосы темно-каштанового цвета, как смеется, затем игриво прикусывая ярко-алую губку. Эталон красавицы-ведьмы, не иначе, именно такой предстала она передо мной тогда. А когда мама с натянутой улыбкой была вынуждена представить мне ее, ведь Тириз, едва завидев нас, быстро оставила своего кавалера и едва ли не подбежала к нам, то я была вне себя от гордости, что сие чудо женской красоты и грации является моей тетей. Гнилая внутри? Никакая не гнилая. Разве можно так называть только потому, что некогда, когда я была еще совсем маленькой, случилось то происшествие, в котором я едва не погибла по вине Тириз. Но не погибла же! Передернув плечами, я отогнала от себя прочь дурные слова мамы. Тириз очень любила меня, а я ее, и неприязнь мамы к ней была для меня пуста и точка.

Спустя около час езды, экипаж нырнул под ветви необъятных деревьев окраины древнего леса, а где-то минут через десять остановился на обочине освещенной поляны, посреди которой росло огромное дерево, цветущее необычными поблескивающими в ночной темноте цветами. Дерево невест. Один раз в год оно зацветало. На удивление уже тогда, когда холода были не за горами. И именно в этот период сотни и сотни девушек столицы приходили к нему, дабы поклониться и сорвать цветок, которым потом положено было украсить прическу, как свидетельство чистоты и целомудрия, а также готовности с того самого времени вступить в брак.

Улыбнувшись, я просто молнией вылетела из экипажа и бросилась к стоящей неподалеку Мари, которая была одета в темно-изумрудного цвета платье с отделкой вышитой в старинном стиле тесьмой.

— Мисс Марисанта, — послышался в этот момент позади недовольный голос мисс Сари. — Вы не должны…

Резко повернувшись к ней, я улыбнулась ехидной улыбкой и проговорила тихо:

— Мисс Сари, вы знаете еще хоть какие-то слова, кроме этих ваших «должна, не должна»? Может вы хоть сегодня побудете красивой молодой женщиной, а не чопорной каргой, которая только и знает, что читает мне проповеди? Я бы на вашем месте тоже подошла к дереву да сорвала цветок, — кивнула на девушку, которая с радостной улыбкой стояла неподалеку от нас и пыталась закрепить бутон в волосах. — А то так и помрете старой, необъезженной кобылой, — прошептала, склонившись к ней, открывшей от возмущения и изумления рот. — А на вас вон как смотрит подчиненный отца и думаю, что он совсем не прочь снять с вас обет ходить в вечных девственницах, — кивнула на пристально смотрящего на мисс Сари мужчину, который и правда ох как давно пытался выказать ей внимание, но натыкался лишь на холодный отказ. — И я никуда не денусь, — рассмеялась и, подобрав подол платья, побежала к Мари, с удовольствием услышав позади изумленное аханье компаньонки.

— Ну, я же говорила, что бусы как раз для твоего платья, — я с улыбкой окинула взглядом подругу, которая и правда была чудо как хороша в этот вечер. — Ну что, пойдем к дереву, а потом танцевать?

— Да, украшение что надо. Только странное какое-то. От камней все время какое-то тепло ощущается. Даже неприятно как-то. Ну да ладно. Пойдем, — засмеялась Мари и, ухватив меня под руку, потащила к дереву.

Остановившись подле необъятного ствола могучего растения, мы с Мари переглянулись и, взявшись за ветку, склонили ее к себе, враз вдохнув невероятный аромат, исходящий от изумительной красоты цветов. Выбрав себе самый яркий бутон, я осторожно сорвала его и с улыбкой посмотрела на Мари, которая проделала то же самое. Вытащив из прически шпильку, я быстро пристроила цветок на голове и, покружившись вокруг себя, подмигнула Мари, но улыбка сразу же сползла с моего лица, едва только я увидела почерневший цветок в руках подруги, которая растерянно смотрела на него.

— Это плохая примета, — тихо прошептала она и перевела взгляд на меня.

Я всего мгновение взирала на погибшее растение, затем забрала его из рук Мари и швырнула к подножью.

— Глупости, — строго сказала я. — Просто такое бывает. Сорви еще, — кивнула на ветку.

Но Мари лишь покачала головой и даже не притронулась к цветам. Выдохнув, я сама сорвала цветок и украсила им прическу подруги.

— Вот видишь, он не завял, — склонив голову, посмотрела я на погрустневшую подругу.

— Второй раз не считается, — расстроенно улыбнулась она. — Если первый раз цветок срываешь, а он сразу же погибает, это…

— Это значит, что тебе не стоит выходить замуж за того жирного борова, которого выбрал тебе отец в мужья, — отрезала я с видом знатока.

— Дерево не это пророчит, — покачала головой Мари и вытащила из прически бутон, который бережно положила у подножья дерева и произнесла слова благодарности.

— Оно вообще ничего не пророчит, — отмахнулась я и потащила подругу в толпу танцующих. — А вот замуж тебе нужно выйти по любви, а не по приказу отца, — взяла ее за руки и закружила в танце, пытаясь и сама не думать о том, что и правда говорили о почерневших цветах дерева невест.

Спустя около часа мы с Мари наконец смогли отвлечься от грустных мыслей и уже вовсю смеялись, кружась в веселых танцах с другими присутствующими на празднике молодыми парнями и девушками. В какой-то момент, делая очередной оборот, я со всего размаху налетела на одну из молоденьких ведьм, которая словно и не танцевала вовсе, а просто стояла и наблюдала за весельем.

— Ну что ты стоишь! — воскликнула я, потирая ушибленный локоть. — Не танцуешь, так будь добра, отойди в сторону.

Девушка поправила рукав платья и проговорила строго:

— У нее цветок почернел, — кивнула на смеющуюся Мари, которую в этот момент кружил в танце кто-то из парней. — Ей нужно было бросить его в реку, чтобы вода унесла все плохое за собой. Вы разве не знаете этого?

Я нахмурилась и ответила:

— Первый раз слышу о таком.

Девушка хмыкнула, окинув меня взглядом, затем добавила, передернув плечами:

— Конечно не слышала. Ты ж светлая ведьма. Откуда тебе знать об обрядах подавления предначертанного.

После ее слов я окинула незнакомку взглядом с ног до головы и только в этот момент увидела и полыхнувшие огнем глаза, и темный амулет на шее. Отступив от нее на пару шагов, проговорила строго:

— Темным здесь не место.

— А я наполовину темная, — безразлично ответила девушка. — И невестами нарекают не только светлых. Так что вполне себе имею право веселиться, как и все остальные. Да и дерево меня благословило, — она тряхнула своим черными волосами, в которые был вплетен красиво переливающийся цветок. — Ну так что, скажешь ей о том, что нужно сделать? До завтра тянуть нельзя, потом уже не сработает, — она пренебрежительно махнула рукой на Мари.

Я, закусив губу, все-таки решила подозвать подругу. Когда она подбежала к нам, вся раскрасневшаяся и улыбающаяся, я кивнула на девушку и проговорила нехотя, прекрасно зная, как Мари относится к темной магии:

— Она говорит, что черный цветок нужно бросить в реку, чтобы отвести плохое предначертанное.

Улыбка Мари враз сползла с ее лица. Нахмурив лоб, она окинула взглядом девушку и нехотя проговорила:

— Нам запрещено проводить темные обряды.

Девушка хмыкнула и пожала плечами.

— Мое дело сказать, как избежать можно. Ваше же — принимать помощь или нет. Мне-то что, мне дерево не предрекло темную долю, — казала она и развернулась, чтобы уйти.

— Стой, — окликнула я ее и посмотрела на Мари. — Может правда сделаем? Это ведь всего лишь цветок, который нужно опустить в реку.

Мари, помедлив, протяжно выдохнула и проговорила, обращаясь к девушке:

— Это ведь не кровавая магия? Предки не будут злиться?

Девушка хмыкнула и ответила:

— Нет. Пускать кровь в этом обряде нет нужды.

— Но ближайшая река в километре отсюда, — осторожно сказала Мари.

— Полчаса ходьбы туда и обратно, — ответила девушка. — Не так и далеко. Мы вернемся быстрее, чем закончатся танцы, — сказав это, она подняла черный цветок с земли и протянула его Мари.

Та взяла осторожно его в руки и бросила на меня нерешительный взгляд. Я же в свою очередь посмотрела на свою компаньонку, которая на удивление последовала моему совету и вовсю смеялась, разговаривая с моим охранником, который был больше увлечен ею, чем наблюдением за мной. Окинув взглядом территорию и не увидев второго, который, скорее всего, отошел по нужде, я ухватила Мари и девушку под руки и быстро потащила их к кромке леса.

— Пока никто не видит нас, нужно быстро улизнуть, — проговорила я. — Иначе с меня и Мари три шкуры спустят за то, что мы разговаривали с представительницей темных.

Едва только наша троица скрылась в непроглядной мгле ночного леса, мы с Мари облегченно выдохнули.

— А как тебя зовут? — спросила я спустя минут двадцать быстрой ходьбы, то и дело повыше задирая подол платья, которое цеплялось за сухие ветки поваленных деревьев. — В городе не так много ваших представителей, да и те на службе у наместника в основном состоят.

— Вивиан, — ответила девушка. — Я племянница как раз одного из них. Приехала сюда погостить на пару дней, да на ваше чудо-дерево посмотреть. На землях нашего ковена такого дива нет.

— А ты из какого ковена? — спросила я, остановившись и прислушиваясь к звукам природы, пытаясь понять, далеко ли еще до реки.

— Да из того, что на север от ваших земель, — отмахнулась Вивиан. — Пойдемте быстрее, уже недалеко, — она подтолкнула нас с Мари в сторону виднеющейся за деревьями освещенной луной поляне.

— На север? — переспросила Мари. — Ты уверена? Может на юг? Поскольку с северной стороны начинается территория, принадлежащая лугару.

— Да, на юг, — отмахнулась Вивиан, оглядевшись по сторонам. — Перепутала.

Едва только она это сказала, как я дернула Мари, заставив ее остановиться. Затем проговорила строго, обращаясь к девушке:

— Назови, к какому ковену ты принадлежишь?

Вивиан нехотя остановилась и повернулась к нам. Закатив глаза, она скривила губы и ответила:

— Вечно эти подозрительные светлые. Во всем видите подвох.

— Сказала же, назови ковен! — процедила я сквозь зубы.

Девушка выдохнула и протянула нехотя:

— Бальташ. Ковен темных целителей. Довольна?

Сжав крепко руку Мари, я прошептала зло:

— Бальташ не темные целители. Ты солгала нам! Чертова темная ведьма. Зачем ты заманила нас сюда?

Вивиан сощурила свои черные глаза и прошипела:

— Сейчас узнаете.

В эту самую секунду что-то огромное промелькнуло метрах в пятидесяти от нас. Затем еще и еще одно. В ужасе поняв, что мы попали в западню, я дернула Мари за руку и заорала:

— Бежим!

Но едва только мы метнулись назад, как нам наперерез вышла тройка высоких мужчин в кожаных одеяниях. Мы с Мари метнулись в другую строну, но и там нас ждали. Отчаянно оглянувшись, мы поняли, что нас окружили.

— Наемники, — в ужасе прошептала Мари, впившись пальцами в мое предплечье. — Это они носят такие нашивки, — кивнула на горящие пламенем древние символы на плече каждого из мужчин.

— Стерва, — я резко повернулась к Вивиан, которая стояла, прислонившись к дереву, и безразлично наблюдала за нами. — Что ты хочешь сделать с нами?

— Я? — хмыкнула она. — Я всего лишь помогаю им. А сделают с вами все именно они, — кивнула на мужчин.

Мысленно заскулив, я посмотрела на Мари, которая была ни жива, ни мертва, затем проговорила срывающимся голосом, наблюдая за двумя мужчинами, которые с каменными лицами двинулись к нам:

— Что все это значит? Не имеете права так поступать с нами! Вас найдут и передушат, как котят!

— Тише, — рыкнул один из них и у меня словно судорогой свело горло, заставив замолчать. Подойдя ближе, он окинула меня и Мари холодным взглядом, затем оттолкнул меня к одному из мужчин, который тотчас же схватил меня просто мертвой хваткой, прижав к себе. Затем подошел к Мари и проговорил, обращаясь к остальным: — Это она.

Мари в ужасе открыла было рот, но не смогла промолвить ни слова так же, как и я.

— Развлекаться будете? — этот явно главный так толкнул Мари к своим подчиненным, что она упала на колени.

— Было ведь приказано не мучить, — бросил один из них.

— Да ей все равно умирать. По разу натянуть разрешаю, — безразлично проговорил он.

— А эту? — спросил держащий меня мужчина. — О второй жертве речи не было.

Главный подошел ко мне и больно ухватил за подбородок, заставив заскулить, чувствуя, как слезы просто рекой льются по моим щекам.

— Вивиан, сколько такая девка будет стоить на землях лугару? — он перевел свой убийственный взгляд с меня на темную ведьму.

Девушка подошла ко мне и, жуя травинку, проговорила, нагло ощупав мою грудь:

— Ну, если девственница, так целое состояние. Если же вы ее сейчас оприходуете, то вполовину дешевле.

Главный наемник вновь окинул меня своим дьявольским взглядом, затем бросил остальным:

— Тогда с вас и одной будет достаточно. Эту продадим. Деньги лишними не бывают, как и удовольствие, — скривил губы в презрительной улыбке и, отвернувшись от меня, двинулся к стоящей на коленях Мари.

Едва только он подошел к ней, как Мари, хрипя и пытаясь выкрикнуть хоть что-то, вскочила на ноги, но главный поймал ее за волосы и, отвесив пощечину, опрокинул на землю. К ней сразу же подошли двое других мужчин. Один из них ухватил ее за ноги, второй за руки. Главный же, словно наслаждаясь ужасом и беспомощностью моей подруги, медленно опустился перед ней на колени и вытащил из штанов свой огромный вздыбившийся член.

— Обычно я люблю, когда женщина кричит. Но здесь недалеко ваши, поэтому полной картины наслаждения получить не удастся, — сказав это, он лег на Мари и резко овладел ею, глядя в ее расширенные от боли и ужаса глаза.

Я же дернулась, пытаясь вырваться, но какое там. Держащий меня мужчина словно тисками сжимал до страшной боли мою талию, да и темная магия давала о себе знать, парализую не только мою способность говорить, но и сопротивляться. Когда же я закрыла глаза, не в силах видеть все происходящее, в мою шею уперлось что-то острое, и зловещий голос Вивиан прошипел:

— Смотри, светлая сахарная девочка. Скоро и ты будешь проходить через такое же. Только твоей подруге, в отличие от тебя, повезло. Они наиграются с ней и отправят к предкам. А ты будешь проходить через такое снова и снова, ублажая волков в одном из самых знаменитых борделей столицы. Такая, как ты, будет пользоваться там спросом. Так что смотри, — гаркнула, отвесив мне пощечину. — Иначе перережу горло прям здесь.

Завыв, я только сильней зажмурила глаза, чувствуя, что готова умереть, только бы не быть свидетелем того, что делали с Мари. Вивиан еще раз замахнулась на меня, но в этот момент держащий меня ведьмак рявкнул, перехватив ее руку:

— Отойди от нее. За сломленную волки ни гроша не дадут. Ты же знаешь.

Сказав это, он развернул меня к себе, заставив уткнуться ему в шею, и прошептал пару каких-то фраз мне на ухо, отчего я обмякла и словно перестала слышать и довольные стоны мужчин, и всхлипы истязаемой Мари. Словно какое-то отрешенное безумие, не иначе, накрыло меня. Остался лишь запах кожаной мужской одежды, в которую я уткнулась носом, не имея сил отпрянуть от держащего меня наемника. Сколько я так простояла, удерживаемая его рукой, не могла понять, но, когда он снова прошептал мне на ухо какие-то слова, я очнулась и в ужасе съежилась, боясь того момента, когда он повернет меня к страшной картине. Но он, все так же удерживая меня лицом к себе, проговорил, обращаясь к главному:

— Лестат. Эта девка тоже будет стоить немалых денег, — кивнул явно на Мари, всхлипы которой я все так же слышала, и они словно ножом по сердцу резали меня. — Ты знаешь ведь, как лугару любят трахать светлых ведьм.

— Ее приказано убить, — проговорил сухо главный.

— Так и убьем. Но не ее, — сказав это, он отпустил меня, и я просто рухнула без сил на землю, повернувшись сразу к истерзанной Мари, которая лежала свернувшись калачиком и подтянув к животу окровавленные ноги. — Убьем ее, — проговорил безразлично он, кивнув на Вивиан. — Я сделаю посмертную иллюзию, и все будут думать, что это та девчонка, — вновь кивнул на Мари.

Вивьен в ужасе уставилась на него, явно думая, что он шутит. Главный же сощурил глаза и процедил сквозь зубы:

— Ты что несешь, Хатэрворд?

— А почему нет? — сухо бросил ведьмак. — Ты сам сказал, что деньги так же важны, как и удовольствие. Почему не продать светлую ведьму, а телом этой прикрыть прореху в заказе? Труп будет как две капли воды похож на девчонку. Почему нет? Не веришь? Смотри, — он щелкнул пальцами, от чего Вивиан и правда стала словно близнец Мари. — А эту на продажу, — скривил он свои губы в презрительной усмешке, наблюдая за тем, как Вивиан тщетно пытается сделать хоть шаг, пребывая в таком же парализованном состоянии, как и мы с Мари.

Главный сплюнул на землю и подошел к Хатэрворду. Окинув его взглядом, проговорил, ухмыльнувшись:

— Ты страшное создание. Не брезгуешь даже своим пустить кровь.

— Она не относится к нашим, — спокойно ответил Хатэрворд. — Это просто бесполезная шлюха, которая помогла нам выполнить заказ и не более.

Главный хмыкнул и ответил, похлопав по плечу ведьмака:

— И то верно, — с этими словами он молниеносно вытащил из ножен кинжал и вонзил его в горло Вивиан.

Когда она рухнула на землю, захлебываясь кровью и пытаясь зажать рану, главный проговорил, обращаясь к невозмутимо стоящему подле умирающей Вивиан Хатэрворду, кивнув на Мари:

— Ты еще не поимел девку. Давай, мы подождем.

Ведьмак посмотрел на Мари, которая тотчас же еще сильнее сжалась в комочек и закрыла глаза, затем проговорил стальным тоном, переведя взгляд на главного:

— Я предпочитаю быть первым. Но это было твое право, поэтому я воздержусь.

Главный сначала нахмурил брови, потом усмехнулся, проговорив при этом:

— Уважаю. Сам не люблю болтыхаться в болоте, в котором уже побывали другие. Давай, доводи до конца, — кивнул на Вивиан, которая уже смотрела мертвым взглядом на небо. — И по коням. Нужно еще к волкам заехать, выручить деньги за этих девок. А это займет два лишних дня.

Сказав это, он рывком поставил Мари на ноги и потащил в сторону поляны, на которой были привязаны лошади. Хатэрворд же щелкнул пальцами и тело полыхнуло пламенем, затем погасло, оставив нетронутым плоть. Колдовство высшего уровня, я точно это знала. Этим он закрепил свою иллюзию, чтобы никто не смог докопаться до правды. Затем он перевел на меня взгляд и протянул руку. Я же, поняв, что более ничего не сдерживает меня, вскочила на ноги и хотела было бежать, но он рыкнул:

— Хочешь жить? Значит даже не думай убегать или издавать хоть звук. Если не хочешь пройти через то же, через что прошла твоя подруга. Уяснила? — процедил сквозь зубы, рванув меня к себе.

В ответ на это я лишь в ужасе закивала головой, понимая, что все будет как раз так, как он и сказал, если я проявлю непослушание.

Следующие несколько часов мы мчались просто в бешеном темпе через королевский лес. Я сначала сидела на лошади прямо, словно струна, в жутком ужасе боясь откинуться назад и прислониться к везущему меня всаднику, но спустя какое-то время, когда была уже вне себя от страха, боли и изнеможения, все-таки расслабилась и обессиленно прислонилась спиной к сильному телу мужчины, который, казалось, совершенно не знал, что такое усталость. И снова он склонился к моему уху и что-то тихо прошептал, едва-едва коснувшись губами моей кожи, отчего я хотела было дернуться, но лишь погрузилась в какой-то полудрем, интуитивно чувствуя, что могу положиться на силу мужчины и что он не даст мне рухнуть с лошади, даже если я буду крепко спать. Только спать это было громко сказано, ведь действие успокоительного заклинания хоть и притупляло боль, но ужас от прожитого уверенно не отпускал меня, переворачивая все изнутри, особенно когда мой вымученный взгляд падал на серое лицо едущей рядом Мари, губы которой были искусаны в кровь.

Через какое-то время, когда сквозь толстые деревья начали пробиваться лучи восходящего солнца, главный натянул поводья лошади и вздернул руку, приказывая всех остановиться.

— Два часа на отдых. Напоить лошадей, — кивнул на виднеющуюся внизу склона речушку. — И эту привести в порядок, — рывком стащил с лошади застонавшую от боли Мари и толкнул ее ко мне. — Помоги ей.

Я быстро подхватила под руку шатающуюся фигурку подруги и направилась с ней в сторону реки. Мари, сделав пару шагов, застонала и вымученно опустилась на землю, склонив голову и прохрипев:

— Не могу идти.

В этот момент к нам подошел Хатэрворд и словно пушинку подхватил ее на руки. Мари, все еще пребывая в состоянии шока, начала вырываться, но мужчина лишь посмотрел ей в глаза, и она постепенно затихла. Он же быстро зашагал по направлению к журчащей воде. Шмыгнув носом, я засеменила за ним следом, отчего-то пытаясь держаться поближе к нему. Чем это было навеяно, то ли тем, что он не стал насиловать Мари, то ли тем, что пусть и таким кровавым способом, но все же сохранил ей жизнь, то ли бог весть еще чем, но то, что он не такой, как все остальные, я просто кожей чувствовала это.

Спустившись по склону, он осторожно поставил Мари на ноги и проговорил, обращаясь ко мне:

— Помоги ей искупаться. Пусть немного придет в себя.

Я сразу же подошла к подруге. Дождавшись, пока мужчина отойдет в сторону и отвернется, разделась сама и помогла ей стащить платье, затем тоненькую рубашку и повела ее в воду, которая, на удивление, была теплой, словно парное молоко. Зайдя примерно по пояс, набрала в пригоршни воду и вылила ее на спину Мари, которая вздрогнула и, словно очнувшись, посмотрела на меня уже более ясным взглядом. Вытерев нос, она перевела взгляд на свое отражение в воде, и одинокая слеза покатилась по ее щеке.

— Вот тебе и черный цветок, — тихо прошептала она и сделала судорожный взмах рукой, стирая с водной глади свое отражение.

Затем она набрала в пригоршни воду и начала умываться. Снова и снова, раз за разом, с болью, с каким-то душераздирающим остервенением, пока я наконец не ухватила ее за запястья и не обняла, заставив уткнуться мне в шею. Рев. Звериный стон и просто море боли вырвалось в этот момент из губ Мари. Плача, она, словно беззащитный ребенок, держалась за мои плечи, будто я была для нее какой-то спасительной соломинкой посреди океана ужаса. Так простояли мы с ней минут пять, потом Мари резко отстранилась и, еще раз умывшись, сполоснула волосы. Отжав их, заколола шпильками на голове и выпрямилась. Даже не посмотрев на меня, побрела на берег.

— Мари, — окликнула я ее и, когда она обернулась, проговорила тихо: — И мой, и твой отец заставят их заплатить за все, что они сделали.

Губы Мари тронула горькая, какая-то жестокая улыбка, и она ответила:

— Да мне-то теперь что? Я жить не хочу, Марисанта. А ты живи, живи, — она сощурила глаза и лишь едва уловимым движением головы указала на воду.

Сказав это, она вышла на берег и начала одеваться. До меня же наконец дошло, что она имела ввиду. Бросив растерянный взгляд на реку, я проглотила комок в горле. Река. Плавала я отлично, не зря отец с самого детства учил меня держаться на воде. Река метров сто шириной и течение не такое уже и сильное. Переплыть под водой — раз плюнуть. И никто из ведьмаков не успеет даже сообразить. А там берег весь в камышах. Зарослях и ветви склонившихся деревьев скроют надежно. Уплыть и черта с два поймают. Растерянно обернувшись, я посмотрела на Мари, которая уже была одета и глядела на меня пристальным, приказывающим взглядом. Выдохнув, я закусила губу, решаясь на такое, но в какой-то момент мой взгляд зацепился за высокую фигуру наемника Хатэрворда, который также смотрел на меня. Едва только мой взгляд скрестился с его, он едва уловимо покачала головой, явно поняв, что я хочу сделать. Нахмурившись, я вновь посмотрела на Мари, которая лишь губами, беззвучно прошептала мне: «Плыви». Снова на Хатэрворда взгляд и по его хищному выражению лица стало понятно, что далеко я от него не уйду. Да и Мари, я точно знала, что если убегу, то они ее без сомнения замучают в отместку за то, что упустили меня. Закусив губу, я вытерла щеки и, отвернувшись, умылась, затем нехотя побрела на сушу. Уже на берегу Мари прошипела:

— Какая же ты дура, Марисанта. Река для тебя — игрушка. В два счета бы выбралась.

— Это вряд ли, — шмыгнула я носом. — Думаю, этот дьявол плавает лучше и быстрее меня, — кивнула на Хатэрворда, который снова отвернулся, давая мне возможность одеться. — Да и с тобой что бы тогда было? Одну я тебя не оставлю, — проскулила, ощутив, как дрожат от нервного перенапряжения мои руки.

— Со мной уже более ничего страшного случиться не может, — хрипло бросила Мари. — А вот с тобой…

— Хатэрворд, хватит им уже плавать, — словно гром послышался жестокий голос главного. — Веди их сюда.

При звуке его голоса Мари вздрогнула и сжала пальцы в кулак. В этот момент к нам подошел Хатэрворд и проговорил стальным тоном, посмотрев на Мари:

— Они больше не тронут. Чтобы тебя продать подороже, нужно чтобы ты была в хорошем состоянии. Поэтому иди и не бойся, — кивнул на дорожку, ведущую вверх по склону. — А ты стой, — дернул меня за руку, когда я двинулась следом за Мари.

Съежившись в комочек под хищным взглядом мужчины, я лишь беспомощно посмотрела на него.

— От нас сбежать невозможно, — рыкнул он. — Ни от кого из нас. Мы не просто наемники, девочка, но еще и охотники. Поэтому даже думать не смей об этом. Иначе твоя подружка ляжет в землю как то и было ей предначертано этой ночью.

— Почему вы это делаете? — прошептала я. — За что и кто хотел смерти Мари? Она же просто целитель и не более того. Да, ее отец лорд — весомый советник при наместнике, но она при чем?

Мужчина сощурил глаза и проговорил сухо:

— Тебе этого никто не скажет, девочка. А теперь иди и более не задавай мне таких вопросов.

Сказав это, он подтолкнул меня к тропинке. Спустя несколько минут я уже сидела на поваленном бревне в сторонке подле смотрящей в одну точку Мари и отщипывала кусочки от краюхи хлеба, при этом наблюдая за наемниками, в особенности за Лестатом и Хатэрвордом, ведь первому я точно знала, что когда-то отомщу, а вот второй…что-то в его внешности и энергетике не давало мне покоя. Высокий мужчина, красивые губы которого, казалось, никогда не улыбались…темно-платиновые глаза с каким-то смертоносным отблеском, который то и дело вспыхивал, когда к нему обращался кто-то из других наемников…красивые, строгие точеные черты лица с властным выражением на нем, словно именно он был главным в этой шайке наемных ведьмаков-убийц или же было что-то, отчего он чувствовал себя настолько уверенно, что даже положение подчиненного головореза не могло понизить планку его статуса…даже величественная осанка его идеальной фигуры хищника, не иначе, была какой-то особой, совершенной, но словно отчеканенной не в рядах этих падких на деньги убийц, а где-то, где ваяли искусных воинов, призванных защищать жизнь, а не губить ее. Слегка удлиненные волосы, пряди которых падали на его высокий лоб, отдавали редким как для темных ведьмаков серо-пепельным переливом, поскольку те обычно были все черноволосыми и по идеально иссиня-черному оттенку всегда становилось ясно, какая кровь взяла верх в венах того или иного представителя магии, даже если он полукровка, имеющий мать и отца из разных течений магической стороны мира. Что в нем было не так? Что? Он был какой-то другой…или это просто во мне теплилась надежда на то, что раз он не тронул Мари, то он и есть не такой…что он защитит.

Я так засмотрелась на этого мужчину, что, когда он резко повернулся и нахмурил брови, явно заметив, как я за ним наблюдаю, то даже хлеб из рук выронила. Придя в себя, отвела взгляд и подняла краюху с земли. Затем вновь посмотрела на наемника, который уже не обращал на меня внимание, внимательно слушая главного. Спустя пару часов, когда все немного отдохнули, главный скомандовал и наша треклятая процессия снова выдвинулась в путь. По приближающимся далеко на горизонте горам было ясно, что еще сутки в пути и все, будет пересечена граница земель, принадлежащих лугару, а там нужно будет сделать все, чтобы сбежать. И это точно получится, ведь если подле меня и Мари не будет этих чертовых темных, уж кто-кто, а я сумею вытащить и себя, и ее на безопасную территорию, а потом домой. С этой мыслью я уже более спокойно облокотилась на Хатэрворда и попыталась по максимуму запомнить путь с территории наших земель, до земель волков.

Остановились на следующий привал мы уже ближе к полуночи, когда ночную тишину прорезали разве что протяжные крики сычей да волчий вой где-то поблизости, слыша который, лошади то и дело недовольно ржали, обеспокоенно вскидывая головы. Когда Хатэрворд стащил меня с лошади, я уже едва могла переставлять ноги, в ужасе думая о том, как себя чувствует бедная Мари, которая, как только ее ноги коснулись земли, едва не рухнула, но была подхвачена Лестатом, который тут же со злостью встряхнул ее, заставив прийти в себя. Я сразу же подбежала к ней и помогла сесть подле огромного дерева, бережно натянув пониже на ее тоненькие ноги подол платья.

— Укройтесь, — Хатэрворд бросил нам свой отороченный мехом плащ, явно сжалившись над нами от вида того, как мы с Мари сидим и едва не стучим зубами.

Я вымученно улыбнулась, затем накрыла и себя, и Мари тяжелой шерстяной тканью, от которой едва уловимо пахло какими-то травами. Почувствовав тепло, подруга сразу же откинулась на ствол дерева и спустя четверть часа мирно задышала, заснув крепким, измученным сном. Я же все никак не могла уснуть, отрешенно наблюдая за тем, как наемники разожгли костер и уселись подле него, разделив между собой еду, мешок с которой швырнул перед ними Лестат. Бросив на меня пристальный взгляд, Хатэрворд поднялся на ноги и отошел от костра. Опустившись напротив меня на корточки, он протянул флягу с вином и полотняный мешочек с парой кусков хлеба и ветчиной.

— Поешь сама и ее накорми, когда проснется, — кивнул на спящую Мари. — Завтра поесть не удастся, нужно будет до восхода выдвинуться в путь, чтоб миновать до обхода караула приграничный район, а к обеду уже будем в столице. Так что ешь, силы понадобятся.

Я неуверенно взяла из его рук еду и едва не заревела, лишь кивнув в знак благодарности. Когда он отошел от нас, я жадно съела свою долю хлеба и ветчины, запив при этом вином, которое было таким крепким, что у меня даже дух перехватило. Закашлявшись и едва не разбудив Мари, я тихонько отложила мешочек с едой в сторону и укуталась посильнее в плащ. Едва только закрыла глаза, желая уснуть, как раздался стальной голос Лестата:

— Ты говорил, что предпочитаешь быть первым, Хатэрворд. Я разрешаю тебе побаловаться с девчонкой, с которой ты так носишься.

Испуганно открыв глаза, я посмотрела на мужчин. Лестат сидел, откинувшись на ствол дерева и, сощурив глаза, смотрел на Хатэрворда, в руках которого застыла кружка с вином, которую он спустя секунду медленно поставил на землю и проговорил сухо:

— Девчонка будет стоить больших денег, если останется нетронутой, Лестат.

Главный скривил губы, окинув меня хищным взглядом. Затем проговорил с насмешкой:

— Она и так будет стоить немалых денег независимо от того, объездил ли ее кто или нет. Красивые ведьмы всегда в цене. Так что не неси пургу, Хатэрворд. Ты сам знаешь, что я прав. Не хочешь ты, значит отдам кому-то из них, — кивнул на других наемников, которые сразу оскалились в предвкушении. — Они точно не будут раздумывать над тем, трахнуть эту малышку или нет.

Хатэрворд сощурил глаза и спокойно проговорил:

— Отдашь им, и я сниму заклятие с тела той шлюхи, которую мы оставили в лесу вместо девчонки. Потом к тебе, как к главному исполнителю, со стороны хозяина будет очень много вопросов, Лестат.

Главный сомкнул губы в угрожающей полуулыбке и проговорил с предупреждающими нотками в голосе:

— Я тебя потом прирежу за такое.

Хатэрворд же, не меняя своего спокойного тона, ответил:

— Попробуй. Ты силу мою знаешь. Не даром ведь ты лично отбирал меня в свою свору. Я стою шестерых наших, — он кивнул на остальных. — Кто-то из нас двоих да погибнет. Вопрос в том, я это буду или ты, — повел бровью и, взяв кружку, медленно, не сводя глаз с Лестата, допил вино.

Тот, сплюнув на землю, процедил сквозь зубы:

— А теперь серьезно. Ты никогда не участвуешь в наших развлечениях, Хатэрворд. Мне это не нравится не потому, что я не уважаю твое отношение к женщинам, а потому, что я хочу отдать руководство одной из своих групп тебе. Но мне нужен некто, чьи моральные устои будут стоять на втором месте после жестокости, иначе группа будет провальной, если будет подчиняться такому благородному, — он недовольно скривился, глядя на Хатэрворда, — вожаку. Трахни девку, — кивнул на меня, — и из столицы волков ты уже выйдешь не как мой подчиненный, а как равный мне. От моего слова зависит, дадут ли тебе такие полномочия, ты знаешь. Трахни ее и подчиняться будешь только напрямую главе нашей лиги, — убийственным тоном проговорил он и замолчал, сверля взглядом Хатэрворда. — А нет, так я и правда рискну. Посмотрим, кто кому рожу начистит.

Меж бровей Хатэрворда враз пролегла складка и он перевел свой стальной взгляд на меня, заставив отчаянно затрясти головой. Помедлив, он поднялся на ноги и двинулся ко мне. Я же закусила губу, чувствуя, как по щекам потекли слезы, и вскочила на ноги, прижавшись в ужасе к стволу дерева. Когда мужчина подошел ближе, я заревела:

— Пожалуйста, не надо. Вы же не такой, как они. Вы же не такой.

Хатэрворд же лишь, молниеносно ухватив за руку, дернул меня и потащил за собой. В этот момент позади раздался насмешливый голос Лестата:

— И я хочу, чтобы она кричала от боли, Хатэрворд. Не жалей малышку, пусть запомнит тебя на всю жизнь. Исполни мою просьбу, будь добр.

Хатэрворд повернулся к нему и проговорил стальным тоном:

— Я трахну ее так, как того хочу я, а не ты, Лестат.

С этими словами он потащил меня, кусающуюся и царапающуюся, вглубь леса. Когда мы отошли от поляны метров на двести, Хатэрворд развернул меня к себе. Я же, словно кошка, что есть силы вцепилась в его кожаный жилет, пытаясь вырваться, но, когда поняла, что мне этого сделать не удастся, заскулила и поникла, чувствуя, как меня просто трясет от ужаса. Хатэрворд ухватил меня пальцами за подбородок, заставив посмотреть на него, и проговорил жестко:

— Сыграть хорошо сможешь?

Услышав это, я непонимающе уставилась на него и судорожно вытерла зареванный нос.

— Ч..что? — проговорила срывающимся голосом.

— Две секунды на размышление. Хочешь, чтобы я не тронул тебя — значит сыграй так, чтобы те, кто там слушает сейчас, а может захочет и подсмотреть, — кивнул в сторону мелькающего между деревьями огня, — были на все сто уверены, что я вдоволь с тобой наигрался. Ну? — рявкнул, встряхнув за плечи.

— С..сыграть? Как? — прошептала испуганным голосом, больше думая, что он издевается, а не говорит правду.

— После того, что ты видела прошлой ночью в лесу, мне еще и учить тебя надо? — процедил он сквозь зубы.

— Нет, — я затрясла головой, вспомнив ужасную картину насилия над Мари.

Хатэрворд кивнул и, взяв мое лицо в ладони, проговорил тихо:

— Я не трону. Правда. Но нужно сделать все, чтобы они поверили. Поэтому кричи, кусайся, отбивайся, остальное на мне. Готова?

Я проглотила комок в горле и кивнула. Едва только сделала это, Хатэрворд повалил меня на траву и одним рывком задрал на мне подол платья. Я же, после секундного замешательства, отвесила ему пощечину и начала отбиваться, крича на весь лес так, словно он и правда пытался меня изнасиловать. Хотя кричала я, по правде говоря, еще и потому, что правда боялась, что это так и будет, ведь мужчина вел себя так же, как вели себя и те, кто издевался над Мари. Его губы, жестокие поцелуи были везде — на моих губах, шее, груди, плечах. Руки сжимали, словно тиски, то и дело блуждая по моим бедрам и между ними, срывая на мне белье и оставляя на коже болезненные ласки. Когда я почувствовала его обнаженное тело между своих ног, так и вовсе взвыла, хоть на интуитивном уровне знала, что этот мужчина правда сдержит слово и не обидит меня. Сколько длилось такое постановочное сражение между нами, трудно сказать, но в какой-то момент, когда я уже готова была умереть просто от усталости, ведь сопротивляться такому, как он, было очень и очень тяжело, Хатэрворд зарычал и придавил меня всем весом своего тела, хрипло прошептав на ухо:

— Все. Перестань. Думаю, что этого достаточно.

Я облегченно, вымученно заскулила и затихла. В этот момент где-то неподалеку раздался хриплый смешок и шорох удаляющихся шагов. Наблюдал. Лестат наблюдал как то и предвидел Хатэрворд. Когда шаги затихли, Хатэрворд приподнялся на руках и посмотрел мне в глаза. Убрав волосы с моего лица, проговорил мягким, с виду каким-то несвойственным ему тоном:

— Испугалась? Извини, по-другому нельзя было.

— Н..ничего, — дыша, словно загнанная лань, пискнула я, ведь даже будучи не сведущей в таких делах, ощущала, что тело мужчины было более чем готово к тому, чтобы проделать все то, что нужно, по-настоящему. — Может отпустите меня? Вы же…я, — прошептала и почувствовала, как мои щеки просто запылали.

Мужчина, помедлив, произнес наконец:

— Трудно не реагировать на такую близость красивой девушки. Даже в такой ситуации. Будь все иначе, я бы тебя не отпустил, — после этих слов он провел пальцем по моим губам, от чего я просто едва не умерла от страха, затем поднялся, едва скрыв улыбку от того, с каким ужасом я окинула взглядом его обнаженные бедра и огромный член.

Пока он поправлял одежду, я, поднявшись на ноги, тоже молниеносно привела себя в порядок и обхватила руками, пытаясь унять так дрожь в теле. Хатэрворд, окинув меня взглядом, проговорил строго:

— И не забывай, для всех тебя только что изнасиловал головорез. Веди себя соответственно этому. Не стоит смотреть на меня так, как то ты делала на протяжении всего времени. Теперь ты готова убить меня. Помни об этом каждый раз, когда твои глаза будут устремлять свой взгляд на меня. Я не прекрасный рыцарь, я — тварь из преисподней. Запомнила? — рыкнул, явно видя, что я смотрю на него, как на какого-то и правда героя-спасителя.

— Запомнила, — шмыгнула носом, вздрогнув при этом, и внезапно спросила, тронув его за руку, едва только он кивнул мне, приказывая идти вперед: — Кто вы?

Мужчина нахмурил брови и смерил меня непонимающим взглядом.

— Кто вы? Вы же не только темный ведьмак. Полукровка, скорее всего. Да и не в этом дело. Я не чувствую в вас жестокости, присущей тем, остальным наемникам.

— Значит я не ошибся. Ты эмпат? — помолчав, строго бросил он наконец, окинув меня пристальным взглядом.

Я вымученно скривилась и проговорила нехотя:

— Никудышный эмпат, скорее всего так. Считывать внутреннее состояние и то могу через раз, а уж про то, чтобы поглощать эмоции, усиливать их, уравновешивать по щелчку дисбаланс в душе кого-то — так это для меня вообще катастрофа. Или сама потом больная хожу, или наоборот не излечу, а наврежу. Поэтому мама с папой плюнули на мою магию, перестав ее развивать. Уж очень болезненно я все переносила. Наставница в детстве говорила, что так бывает. Не все из нас великими ведьмами вырастают. Так и я.

— Странно, если честно. Ведьмы вашего ковена очень способные. Особенно если это эмпаты, — сощурил он глаза, окинув меня взглядом.

— На мне магия решила отдохнуть, наверное. Ну так что, я не ошиблась? — проговорила, заглядывая в платиновые глаза. — Вы не такой?

Губы мужчины в ответ на это тронула жесткая улыбка и он ответил, проведя пальцами по локону моих волос:

— Ты права. Плохой из тебя эмпат. Я не трахнул тебя только потому, что завтра собственноручно продам тебя, не тронутую, в бордель, который принадлежит одной моей старой знакомой. Она даст мне за тебя баснословные деньги, а с ними, — кивнул в сторону раздающихся противных голосов наемников, — я поделюсь долей цены, которую дали бы за тебя, если бы ты уже была объезжена кем-то. Так что никакой жалости или человечности, девочка. Чистый расчет. Ты стоишь таких денег, что я смогу еще очень и очень долго покупать себе опытных шлюх, с которыми предпочитаю проводить время. Лестату нужно было доказательство того, что я могу быть жестоким, я его ему дал. Мне же нужны деньги, полученные за то, что у тебя между ног. Так что прекрати смотреть на меня с таким наивным восхищением. Я такой же дьявол, как и они, может даже хуже. А теперь пошли, — на удивление грубо подтолкнул меня, хищно усмехнувшись. — Завтра вставать рано.

Когда он потащил меня в сторону поляны, меня словно ведром ледяной воды окатили. Закусив губу, я окинула его разочарованным взглядом, вздрогнув при этом, настолько мне стало противно от услышанного и от понимания того, насколько я еще несведуща в этой жизни. Как там говорила Тириз? Мир — страшная сказка? Так оно и было. Не более и не менее. И чем меньше ты видела этот мир, тем она страшнее.