Крепостные мастера. Книга вторая. Снайпер

Наиль Гельманович Акчурин

В научно-исследовательском институте в потоке обыденной жизни кипят страсти. Они различны и зависят от мироощущения каждого человека: от желаний, от поставленной цели, от отношения к себе и своей жизни. На первый взгляд сплетение различных событий кажется случайным. Но добро и зло, правда и ложь, любовь и измена выстраивают ряд случайностей в жизненную закономерность.

Глава четвертая

Жанна д, Арк

Для любовных встреч со Светланой Михаил снимал однокомнатную квартиру в самом центре города, в пятиэтажном доме с уютным тихим двориком. Обычно они встречались два раза в неделю по вторникам и пятницам. Но иногда Михаил настаивал на дополнительной встрече. Светлана не возражала, она понимала, что для Шохина стало важно не столько любовное свидание, сколько возможность поделиться с ней своими переживаниями и волнениями, узнать ее мнение, выслушать комплименты в свой адрес, которыми Светлана щедро его одаривала. Ей приятно было наблюдать, как он преображается, душа его наполняется восторгом, и этот восторг моментально отражался на его лице.

— Кролик!.. — ласково называла она Михаила, и про себя добавляла: — …подопытный.

Никаких особых требований она к нему не предъявляла. Мужик он и есть мужик. Близко к сердцу Светка подпускать никого больше не хотела. Для удобства жизни есть влюбленный в тебя мужчина — пусть будет. Но, сейчас, глядя в окно третьего этажа в ожидании прихода Михаила, она вновь и вновь ощущала знакомую душевную боль и понимала, что не может она жить наполовину, дышать наполовину, а уж любить наполовину тем более. Чем дольше она встречалась с Шохиным, тем больше мучилась мыслями о своей жизни и дальнейшей судьбе. Ведь ничего радужного в перспективе не просматривалось. Отношения с Шохиным в скором времени закончатся. И снова нужно будет пережить боль расставания, когда жизнь режет по живому, отрезая одну пуповину от другой.

Светлана гнала эти мысли. Но не могла с ними справиться в минуты ожидания и одиночества.

На улице светило солнце. Девять утра. Молодые мамы с колясками, пенсионеры выходили во двор подышать свежим воздухом. Светлана позавидовала их свободе и праздности. В отличие от них она вынуждена сидеть и ждать. А как известно, ждать и догонять — самое неблагодарное занятие. К тому же всю предыдущую ночь она плохо спала. Встреча с Василием всколыхнула забытые чувства, и память непроизвольно напомнила об ушедшей молодости. Она явно переволновалась. Перед глазами отчетливо вырисовывались картинки из прошлой жизни. Светлана ворочалась на кровати, пыталась успокоиться, выпила горсть снотворных таблеток, но ничего не помогало. Лишь под утро она немного задремала. Но еще не было шести часов, когда она словно по сигналу будильника встревожено проснулась. Бессонная ночь давала о себе знать. Светлана чувствовала напряжение во всем теле и тупую боль в голове.

Она решила развеяться, и поэтому почти весь путь от дома до съемной квартиры прошла пешком. Но время не рассчитала, пришла раньше назначенного часа и теперь была вынуждена томиться ожиданием.

Наконец дверь отрылась, и на пороге показался Мишка, но не один. За ним по-хозяйски в прихожую вошли два мужика, от которых разило стойким винным перегаром. Светлана хотела было отругать Мишку за то, что он пришел на свидание не один. И вместе с ним выгнать этих алкоголиков взашей на улицу.

— О, какая дама! И мне кажется, мы уже где-то с ней встречались, — заискивающе улыбаясь, заговорил высокий мужчина с приятным голосом.

Щеки Светланы покрыл румянец. Она узнала Игоря Крымова, как только он вышел на свет из подъездного полумрака. Это был по-прежнему, вальяжный и уверенный в себе супермен. Хозяин жизни, правда, немного поизносившийся. С сединой на висках и слегка одутловатым от алкоголя и бессонных ночей лицом. Хотя он сменил свой традиционный черный костюм на молодежные джинсы, ранний животик, отчетливо выступавший из-под куртки, точно напоминал о возрасте, как кольца спиленного дерева.

Сколько же времени прошло? Больше десяти лет. И знакомство было кратковременным, а отложилось в памяти.

— Жанна д, Арк?! Я даже не сомневался, что обязательно тебя встречу.

Светлана еще больше покраснела. Она бы не возражала против встречи с Игорем, но только не в этой ситуации. И в каком качестве она будет ему представлена? В любом случае Шохину этого она никогда не простит.

Мишка как будто и не видел ее раздражения. И то, что она знакома с Крымовым, его вовсе не смутило. Ну, правильно, все только думают о себе. Светка уклонилась от его поцелуя. Вот уж не надо нам вашего внимания!

— Светик, ну, пожалуйста, не обижайся… Меня задержали важные дела. Как только мы освободились, так тотчас поспешили к тебе. Мы тут столько вкусных вещей купили. Давай, милая организуй, нам стол, а то мы с вчерашнего дня еще ничего не ели.

От возмущения у Светланы часто забилось сердце, на щеках румянец сменила бледность, и комок подступил к горлу. Кто дал ему право давать ей указания? Важные дела… Давно ты, милый, стал важным человеком?

Она хотела выплеснуть на Мишку все свое негодование, но постеснялась Крымова и его товарища — холеного, упитанного очкарика, который от подъема по лестнице на четвертый этаж покрылся испариной и тяжело дышал. А еще через минуту Светлана справилась с нахлынувшими на нее чувствами, постаралась мило улыбнуться. Зачем понапрасну хороших людей обижать?

— Игорь, проходите… Сейчас мы что-нибудь придумаем…

— Это ваша квартира? — Крымов вошел в комнату и окинул взглядом обстановку.

— Да нет, мы ее временно снимаем, — стесняясь убогости жилища, поспешил разуверить гостя Шохин.

— Вот хотим со Светланой квартиру купить, все никак не соберемся.

— Что-то про квартиру я в первый раз слышу… — начала было Светлана, но в очередной раз сдержалась. Пусть говорит, что хочет. Если уж Шохин начал хвастаться его не остановишь. Обидно за него. Умные люди ведь тотчас разберутся, где правда, а где ложь.

Светлане не составило большого труда организовать домашний уют на столе. Она разложила нарезки по тарелкам, сделала салат из огурцов и помидоров, заставила Шохина открыть банки с консервами и сделала бутерброды. Так что для походных условий сервис был на должном уровне.

— Жанна д, Арк, ты сегодня что у нас пить будешь? — Игорь сосредоточенно открывал бутылку коньяка и как бы между прочим спрашивал Светлану.

— То же, что и все, — Светлана сидела напротив Крымова, внимательно рассматривала его и его напарника.

За десять с лишним лет Крымов, конечно, изменился. На лице морщины и мешки под глазами, а самое главное появилась нервозность в поведении.

— Так водку или коньяк? — переспросил Крымов.

— Коньяк…

— Это по-нашему…

Крымов разлил коньяк по стаканам. Всем по четверти, свой стакан наполнил до половины. Поднял его и произнес тост алкоголика: — Ну, со свиданьицем. — С жадностью залил бушующий в груди пожар, почмокал языком, распознавая вкус напитка, и только после этого выдохнул: — Господи, прими как лекарство.

— Хорошие слова, — Шохин польстил гостю, при этом так же старался оценить вкус коньяка.

Светлана рассмеялась, и настолько громко, что все невольно посмотрели в ее сторону.

— Ну, вот, Жанна, ты еще у нас ничего не выпила, а уже вошла в раж.

— Она не Жанна, а Светлана, — попытался внести ясность Шохин.

— Это для вас она Светлана, а для нас она Жанна, и не беспокойтесь, в нашем департаменте ошибок не бывает.

Светлана состроила гримасу удивления, но возражать не стала. Кому и что в этом мире можно и нужно доказывать? Шохин принял это замечание за чистую монету и задумался.

— Ну, ты колготки себе купила?

Светлана в очередной раз покраснела: ну и память у людей. Такие вещи помнят, о которых сама давно забыла. Похоже, разговор предстоял серьезный и бескомпромиссный. Светлана выпила коньяк, поморщилась и запила лимонадом.

— Купила, а что? Вы мне что-то предложить хотите?

— Да. Партию женского белья из Франции… Годится?

Светлане показалось, что Крымов ее хочет удивить.

— Зачем мне какая-то партия? Фу, вы меня Игорь удивляете.

— Ну, можем партию обуви или контейнер парфюмерии.

— Игорь, это не по адресу, я не торговый работник.

— О, мне эта женщина нравится, — вклинился в разговор очкарик, который усердно поедал все, что было на столе. Аппетитом он явно не страдал.

— Мне тоже, — сказал Крымов.

— Кстати, вы знакомы? Это Леонид. Это Жанна.

— Светлана, — попыталась внести ясность Светка.

— Леня у нас мозговой и финансовый центр, — уважительно представил своего друга Крымов.

— Центр чего? Земли или нападения?

— Центр нашей организации.

— КГБ? — Светлана не выдержала.

— Какого КГБ? Мы давно уже там не работаем. Нас послали осваивать другие горизонты, — с какой-то горечью пояснил Крымов.

— Игорек, кто послал-то?

— Пал Андреевич Бакатин.

— Что же он вас-то выбрал? Больше некого было?

— Значит, некого. Мы в пятьдесят лет стали пенсионерами органов госбезопасности. С одной стороны, это хорошо. Льготы и все там такое. С другой, грустно и обидно. Грустно потому, что рушат то, что создавалось годами. Обидно потому, что не оценили то, что тобой сделано. И, по сути, вышвырнули за ворота, как последнего щенка. Вот мы теперь в бизнесе, делаем все что возможно. И помогаем строить финансовые империи. Вот и Михаилу хотим помочь правильно распорядиться властью. Грамотно провести приватизацию.

— Что значит грамотно? У нас в институте все делается грамотно.

— Это тебе только кажется.

— Вы, что же хотите принять участие в аукционе?

— Вот именно…

— Напрасно… Наше предприятие к вашему участию не готово.

— У нас вся страна к этому не готова, — усмехнулся Крымов, — однако без нашего участия редко что с успехом акционируется. Капитализм шагает по стране семимильными шагами, народ за ним не успевает, а он ведь никого ждать не собирается, как скорый поезд Москва — Берлин… А мы ему хотим помочь…

— Игорь, а про Вячеслава Андреевича Полковникова вы, конечно, все знаете? — Светлана решила внести в разговор ностальгические нотки, чтобы умерить пыл собеседника.

— Да, знаю.., — задумчиво произнес Крымов, — Только в голове не укладывается, что Славки с нами больше нет. Мы так точно и не знаем, что произошло…

— Инфаркт. Сердце не выдержало. Он очень переживал из-за всех этих перестроечных процессов.

— Да пил он много, а не переживал, — пояснил Шохин.

— Потому и пил, что переживал, — вступилась за память своего бывшего гражданского мужа Светлана.

— А где теперь его дочка? У него, по-моему, дочь была, — поинтересовался Крымов.

— Дочка уже совсем взрослая, вышла замуж, стала мамой и живет в той же квартире. Заходит к нам с Оксанкой в гости.

— Давайте помянем Вячеслава.

Крымов разлил всем коньяк, но теперь уже со всеми вместе, не чокаясь, выпил.

— Вы, мне кажется, были с ним друзьями, придерживались одних и тех же взглядов…

— Что было, то было, — задумчиво произнес Крымов.

— И что с вами стало? Вы потеряли свои рубежи?

— Да ничего не стало, и ничего мы не потеряли. Жизнь изменилась, по иному люди стали смотреть на жизнь, у каждого появилась своя точка отсчета, свои принципы.

— А Вячеслав мне всегда говорил… Да и вы мне по-моему в прошлый раз рассказывали про плебеев и патрициев. Что одни живут без принципов, а у других они незыблемы.

— Да Жанна Д’Арк ты права, всех нас превратили в плебеев.

— Да не всех, а только избранных.

— Согласен! — громко отрапортовал Крымов. Он уже захмелел и не хотел дискутировать.

— Давайте выпьем за успех предстоящего дела, — Крымов решил сгладить намечавшиеся в разговоре углы и шероховатости. — И хватит сегодня о грустном.

Но Светлана за такое дело пить не хотела.

— Я за это пить не буду? Это не дело — это афера.

— Да называй, как хочешь, только в печь не клади.

— Напрасно вы иронизируете. Возможно, вы приватизировали фабрики, заводы, совхозы, колхозы, там работяг можно еще обмануть. Но нашу рабоче-крестьянскую интеллигенцию лучше обходить стороной. Она разрушит ею же созданное, будет голодать, но явного обмана не потерпит. Нужно время, чтобы сломать в головах таких людей стереотипы. А вы хотите одним махом лишить их надежд на осуществление заветной мечты стать собственником предприятия.

— Мы даже и не думали этого делать. Наоборот, хотим помочь стать собственниками.

— Ну да, за этим вы сюда со своим финансистом приехали, чтобы людей осчастливить?

— Вот костный народ… Ты зачем ее сегодня в нашу компанию привел? — Крымов полушутя обратился к Михаилу.

— Это ведь Жанна д, Арк. В ее голове и груди горит факел возмущения. Она готова поднять народ на борьбу. Противоречие и противостояние — основные принципы ее жизни. А мы-то с вами, господа, созидатели…

— Да нет, Игорек, я просто хочу, чтобы вы не потратили свои деньги и время напрасно. Чтобы не выглядели идиотами, на вас не показывали пальцем и вы не получили общественного презрения.

— Да плевали мы на общественное презрение, хватит, наелись этих коммунистических идей и комплексов.

— Ну и напрасно. Честно сказать, Игорь от вас я этого не ожидала. Шохин может такое выдать. Но вам это не престало. Общественное мнение всегда будет главенствующим. Каким бы оно ни было. Возможно, через какой-то промежуток времени большинство людей будут думать именно так, как сегодня думаете вы. И тогда это мировоззрение будет общественным, и действия ваши будут совпадать с желанием общественности. Тогда эти идеи легко можно будет провести в жизнь. Сегодня общество не готово к тому, что вы им предлагаете.

— А что мы им предлагаем? Ты ведь даже и не знаешь.

— Не знаю… Лишь догадываюсь…

Светлана прочитала бизнесменам выдержки из краткого курса наставлений, составленных ей Альбертом еще в начале перестройки. У нее тогда, как и у большинства, закружилась голова от новых лозунгов и призывов: «инженерная мысль», «трезвость», «качество» и еще «перестройка», «ускорение». Аж, дух захватывало от перспектив. На, что Альберт однажды, сказал ей, усмехнувшись: «Россия сколько существует, столько и перестраивается, но простому народу от этих перестроек лучше никогда не становилось. Все преобразования в итоге сводились к братоубийственной войне. Пока, наконец, к власти вновь не приходил самодержец, который заливал кровью все демократические свободы и инакомыслие. И только после этого в стране наступало поистине всенародное счастье. Так, что насчет всех подобных преобразований ты можешь успокоиться и не переживать».

Время показало, что Альберт, как всегда, был прав. Поэтому Светлана не хотела, чтобы Мишка неосознанно предпринимал шаги, которые привели бы к краху его административной карьеры. С чем пришли эти два доброхота, для Светланы оставалось не ясным, но то, что Крымов так легко отступился от своих принципов и мировоззрения, заставляло задуматься. Наломают дров с этими ваучерами, затем от всего открестятся, и придется Шохину доказывать, что он не верблюд.

И что человеку просто не живется? Что им движет, что с ним происходит? Судьба улыбнулась, сделала начальником отраслевого института — так радуйся и наслаждайся жизнью. Нет! Бесы управляют его разумом, раздирают душу. Он становится не похожим на самого себя, и бросается из одной крайности в другую. Какой тебе аукцион? Сядь в своем кабинете и сиди, не раздражай народ.

— Предполагаю, что вы хотите сделать собственниками института каждого инженера, каждого рабочего. Предложить такие выгодные условия, что ни один работник не захочет и не помыслит свой ваучер обменивать на машину, — иронизировала Светлана.

— О, прямо в точку попала. Ты наши мысли читаешь. Не простой ты человек, Жанна.

Крымов после третьей стопки захмелел, и чувствовалось, что к дальнейшему спору он уже не расположен.

— Зато ты у нас, Игорек, сама простота, поэтому, наверное, и не знаешь, куда свой чемодан ваучеров пристроить.

— Наверное… — согласился Крымов.

— Не трогайте наш институт, пожалуйста.

Светлана от хорошего коньяка тоже захмелела. И все ее мысли вмиг превращались в слова.

— Не нужны нам ваши ваучеры. Мы сами прекрасно справимся с этой перестройкой. Все у нас для этого есть. И научный потенциал, и станки. А если вы сейчас к нам влезете, и все это рухнет?

— Что рухнет-то? Ты что так переживаешь? Все уже давно решено. Не нами, а в высоких московских кабинетах. Так что успокойся и дыши ровно. Слышала, что Чубайс сказал: «Мы как скажем, так и будет»?

— Приказано институт приватизировать. Значит, тому и быть. Кто от этого выиграет? Абсолютно все. Будет хозяин, который будет заботиться о нажитом добре. Будет выбивать для института деньги. Без денег ведь ничего не сделаешь. Зарплату не выплатишь, станок не купишь, железяку тоже не купишь. Так, что иного пути, кроме приватизации, нет.

Крымов уже совсем опьянел. Толстый очкарик Леонид, доедая салат, предложил:

— Может быть, приляжешь, отдохнешь с полчасика, а то нам еще сегодня целый день работать, и завтра.

— Нет, я с Жанной хочу пообщаться. Больно уж она баба продвинутая, такую редко встретишь.

— Фу, баба — как пошло. После этого я с вами разговаривать не хочу.

— Ну, извините, девушка.

— Не извиняю. Может быть, Игорь, вам действительно прилечь?

— Только если с вами, мадмуазель.

— Со мной? Ну, это уже верх наглости.

Светлана жестко говорила нелицеприятные вещи, но при этом улыбалась, чтобы не выглядеть ханжой.

— Ладно, давайте еще по стопочке выпьем, и я пойду спать.

Крымов протер ладонью влажные губы, опрокинул в рот еще четверть стакана коньяка, поморщился, вздрогнул и вопросительно посмотрел на Светлану.

— Вот на диване располагайся.

Светлана разложила диван, достала из шкафа подушку и легкое покрывало. Крымов тяжело встал со стула, сделал два шага и буквально рухнул на приготовленное для него ложе. А уже через минуту он сопел, уткнувшись в подушку.

— Ну что, Шохин, рассказывай, как докатился до такой жизни?

Светлана вернулась и села к столу. О чем разговаривать с этим толстячком, она понятия не имела. А ведь как хозяйке дома ей предстояло его развлекать.

— А до чего я докатился?

Мишка не понимал игры ее слов.

— Как, до чего? До ваучерной приватизации, — Леонид внес свои коррективы и пояснения. Толстячок, насытившись бутербродами, принимал правила игры. Хочешь, не хочешь, а коротать время приятнее в дружеской компании.

— Шохин, если ты на этом аукционе сделаешь ход конем или что-нибудь подобное, знай, что мы с тобой расстанемся.

Светлана не обращала внимания на присутствие финансиста и высказывала в ультимативной форме то, что думала. Толстячок под очками нервно захлопал глазами. Такая семейная разборка явно не вписывалась в его рабочую программу. Он приехал контролировать процесс перехода государственной собственности в частные руки, при этом должен нести ответственность перед уполномочившими его людьми. А тут в его присутствии происходит вопиющее безобразие, срыв намеченных планов. Это неожиданное препятствие он обязан был устранить. Это, в конце концов, его работа. Самое надежное дело позвонить в Москву, вызвать «техническую» помощь по устранению ненужного объекта. Тут ведь снайпер и не нужен. Достаточно двух бравых парней, чтоб они бейсбольными битами этой летунье голову размозжили.

Леня усмехнулся, изобразив на лице милую очаровательную улыбку отличника, примерного в поведении на улице и дома.

— Как же тяжело с вами, женщины. Все в нас, мужиках, вас не устраивает. Мы вас на руках носим, деньги даем, а любите вы тех, кто вами пренебрегает, а порой бьет вас почем зря и издевается. Почему такая несправедливость?

— Ну, еще не хватало, чтобы меня кто-то бил.

— Ну, разве я об этом. Мне вот, я считаю, с женой повезло. Ни в какие дела она у меня не лезет. Живет своим миром. Занимается физкультурой под музыку, ходит в театры с друзьями, на вечеринки с подружками. Правда, денег берет из семейного бюджета не меряно. Но здоровье семьи, я думаю, этого стоит.

— У нее, наверное, и любовники есть, — решила слегка уколоть толстячка Светлана.

— Не исключаю, но согласитесь разве можно удержать в наше время женщину от каких-либо необдуманных поступков. Тем более, если это касается удовлетворения ее плоти. Для этого нужно, чтобы она получила должное воспитание в семье, чтобы общество придерживалось определенных взглядов. Но разве в жизни мы с этим встречаемся. Конечно, нет, более того, у нас поощряется свободная любовь. Я, увы, ни Донки Ход, чтобы бороться с ветряными мельницами. И вы знаете, нервы себе по этому поводу трепать не собираюсь. Я просто говорю своей жене: «Дорогая, я тебе верю». И этим живу.

Леня, действительно, этим жил. После того, как два ухажера его супруги попали под машину и умерли, не приходя в сознание, его жена Люда стала безоговорочно верить, что родилась роковой женщиной. А после того, как мужики стали обходить ее стороной, она стала этот свой имидж усиленно поддерживать, находя в нем особый шарм.

Очень часто встреча и сближение с тем или иным человеком резко меняет наше мироощущение, изменяет наше душевное состояние, наши поступки и мысли. Свою жену Людмилу Леонид разглядел двадцать пять лет назад при поступлении в Харьковский политехнический институт. Они столкнулись, когда сдавали документы в приемную комиссию. Леня тогда подумал: надо же, дурнушка, а какая холеная. И как держится!

Затем он обратил на нее внимание на экзаменах. Ну, обратил и обратил, это еще ничего не значило. Но вот они оказались в одной группе и за одной партой. Похоже, это уже судьба. Леня ведь никогда не был обласкан женской половиной, поэтому расценил череду событий как знамение, не стал судьбу искушать и сдался. Любовь, вспыхнувшая в их сердцах в студенческие годы, за двадцать с лишним лет прошла через чудодейственный дуршлаг житейских испытаний и отложилась в твердый душевный осадок, похожий на перегнившую навозную кучу. Леонид для себя определил, что кучу лучше не ворошить. Побеги на ней растут и так быстро. Самое главное выбрать нужное семя. Леня предпочитал различные сорта счастья, семейного благополучия, успеха и здоровья. Иногда позволял себе расслабленность. Весь негатив он научился истреблять в душе в стадии зарождения.

В семье Людмилы очень ценили свою родословную и с удовольствием показывали своим знакомым дореволюционные фотографии прадедушек и прабабушек с одухотворенными лицами. Леня сразу понял, что человеческое достоинство в этой семье превыше всего, а его всегда тянуло к достойным людям. Только позже он понял, что его к таким не причисляли, в этой семье ему отводилась роль лакея. Особо он не переживал, ну и пусть лакей, но ведь за тебя все решают и даже иногда заботятся. В институте работать оставили, кандидатскую диссертацию написали, ежегодные выезды на сочинские пансионаты в бархатный сезон сделали постоянными. Живи и радуйся. Он и радовался. И даже не заметил быстрого переустройства общества. В их семье происходящее расценивали как очередной блиц-пиар коммунистов. Но когда их научные программы перестали финансироваться, и стала отчетливо вырисовываться перспектива остаться на всю жизнь подметальщиком улиц или ларечным работником, Леонид вынужден был проститься со своими сокровенными мечтами и желаниями, должен был проститься со сладкими муками творчества. Ведь очень неприятно выглядеть в глазах любимого человека неудачником. Пришлось выбирать новую специальность. Леня немного подумал, почесал затылок и поступил на ускоренные бухгалтерские курсы.

Через год, когда он научился исправно экономить деньги в одном харьковском кооперативе и получать зарплату выше среднего, угрозы развода со стороны жены переросли в уважение. Оскорбления типа «неудачник, ученый муж, научный работник», произносимые раньше с особым сарказмом переросли в лесть и подхалимство.

Ну а затем, после того, как директор кооператива, вместе со своими подельщиками с большой суммой денег скрылся за границей, Леню ждала камера предварительного заключения и все вытекающие отсюда последствия тюремной жизни. Чтобы не покончить жизнь самоубийством, либо не оказаться в сумасшедшем доме, он сознательно все воспоминания о тюрьме стер из своей памяти. И если они вдруг всплывали, говорил сам себе: «Это было не со мной, а с кем-то другим».

И еще он отметил для себя: до чего же скоротечна жизнь. Как дорого может стоить один единственный шаг, необдуманный поступок. И до чего же неисповедимы пути Господни!

От долгосрочного заключения Леню оградили родственники жены. Это им стоило, как они считали, глубокого нравственного и духовного падения, поэтому их семья ничего общего с уголовником больше иметь не хотела. Здравствуйте вам, а, как и на что он должен был удовлетворять непомерно быстро растущие потребности их принцессы-дочки.

Эту интеллигенцию ему никогда не понять. Их время кончилось. Вся страна смеется, слушая их галиматью. А он что, из другого теста сделан? Хватит, пора открывать новый чистый лист своей судьбы и сделать следующую запись.

Леня отправился в Москву, потому что в Харькове все двери для него были закрыты. И вот тут произошло невообразимое. Его Людмила вопреки наставлениям родственников, как жена ссыльного декабриста, последовала за ним. Жила вместе с ним на съемной квартире. Первое время, после работы в институте, подрабатывала уборщицей в супермаркете. Вдохновляла его. Заботилась о нем. И разве после этого она не стала его частью?! И мог ли он после этого с кем-то ее делить? И дело было не в ревности, хотя этим чувством он не был обделен. У него появилось право собственника. Собственника, который холил и лелеял свою вещь. Рискуя своей жизнью и здоровьем, с любовью он вкладывал все время и средства в программу под названием «семья». Это ему удавалось не без труда. И вот тут может появиться какой-то хлыщ и одним махом разрушить его храм? Такого Леня позволить себе не мог.

Он много раз слышал суждения типа: да все сейчас так живут.

Пусть живут. Когда в обществе рушатся все нравственные барьеры, не так еще живут. Только он так жить не хотел. Сегодня кто-то пожелает любить твою жену, а завтра еще чего-нибудь захочет. Где гарантия, что жена не влюбится? Амур ей в сердце выстрелит, а бес в голову. А он из-за своей мягкотелости должен делить своих детей и добро. В КПЗ за десять дней его многому научили. Но один принцип он особенно хорошо усвоил: свое не отдавай, чужого не бери.

А у этой мокрощелки, по-видимому, никаких принципов нет. Какое ее дело, есть у моей жены любовник или нет? Какая невоспитанность! Да и вообще это последнее дело, когда женщина лезет в мужские дела.

По большому счету этот институт — не самый лакомый кусок. Это не нефтепромысел, не газовое месторождение, не металлургический комбинат и даже не ликероводочный завод. Какая-то наука. Что с ней делать-то? Нервы мотать? Леонид умел анализировать и понимал, что ничего в этом мире просто так не бывает. Главное правило, по которому он жил: меньше знаешь, лучше спишь. Поэтому он не хотел забивать голову проблемами глобального масштаба. Он всего лишь добропорядочный исполнитель и ни в какие конфликты вступать не намерен.

Суть происходящего его волновала так: нельзя допускать сбоя в работе, одна неудача незамедлительно приводит к следующему провалу. Леонид всегда держался гребня успеха, и сейчас он должен был сделать все от него зависящее. Эту ситуацию необходимо обсудить с коллегами и обязательно сообщить об этом в Москву. С этой гейшей он, конечно, спорить не будет. Спасибо ей за обед. Леня чуть было не поперхнулся. Чем она тут его накормила? Он посмотрел на спящего Крымова. После такого обеда можно и не проснуться, не то, что куда-то сообщить. Эта амазонка глазом не поведет — отраву подсыплет. Что-то он с этим непутевым Крымовым расслабился. Вот дали ему в помощь телохранителя! Его самого оберегать надо. Разве можно в наше время кому-то доверять, тем более бывшему кагебешнику?!

— Леонид, вы, может быть, тоже приляжете?

Светке показалось, что ее гость выглядит уставшим и несколько удрученным.

— Да нет, что вы, я не привык спать в гостях.

— Да вы не стесняйтесь, мы люди свои. Я с Крымовым знакома более десяти лет. А с моим бывшим мужем они знакомы и того больше.

— А кто ваш бывший муж?

— Заместитель начальника института по кадрам. Его сослуживец.

«В таком случае, ты здесь, в каком качестве? И что здесь делаешь?» — хотел у нее спросить финансист, но сдержался.

Он смотрел на Светлану преданными масляными глазами ловеласа, тем самым пытаясь доказать свою искреннюю симпатию. При этом мысли его скакали в голове, но одна искрилось, точно короткое замыкание двух оголенных проводов: эту суку надо убивать, иначе она все планы сорвет.

Ему бы только выйти отсюда. Только бы остаться живым и невредимым.

— Леня, вы, когда к нам ехали, о чем думали? — Светлана задала прямой и откровенный вопрос, от которого толстячок в испуге вздрогнул.

— Вы не дурак, понимаете, что приехали отнимать у людей их хлеб.

— Вы знаете, Светлана, я об этом как-то, честно говоря, не задумывался.

— А вы бы подумали.

— Я ведь финансист, а не политик, оперирую цифрами, а не эмоциями. — Леонид мило по-дружески улыбнулся. — А цифры упрямая штука, их магическая сила принадлежит богам. Как сказал Пифагор, числа правят миром.

— И как же они правят!? — ехидно спросила Светка.

— Число — это фундаментальная категория. — В глазах Леонида появилась серьезность и сосредоточенность. — Вместе с пространством и временем оно определяет в той или иной степени сознание человека. С помощью цифр можно описать реальные физические процессы в природе. Они содержат кодовый язык, на котором записаны тайны мироздания.

— Ну… — еще раз ехидно улыбнулась Светлана оппоненту.

Но Леонид, казалось, не обращал на ее ехидство никакого внимания и увлеченно продолжал, переводя взгляд на Шохина.

— Вот возьмите простые числа — один, два, три. Если их сложить, то получится шесть. Но если их перемножить, тоже получится шесть. Возьмем цифру два, проведем с ней те же действия, и в том, и другом случае получим цифру четыре. Все простые числа лишь на первый взгляд кажутся простыми, а если поближе приглядеться, то каждое имеет магическую силу. Например, сумма любого количества последовательных нечетных чисел дает точный квадрат. Сумма кубов натурального ряда чисел равна квадрату суммы этих чисел…

Леня пересказывал занимательную историю цифр, чтобы снять напряжение беседы. Честно говоря, эта шарада набила оскомину, он ее жутко не любил, но при случае использовал, чтобы сбить с толку собеседника. Много лет назад ему ее поведал в КПЗ один преподаватель математики, которого обвиняли во взятке. Неприятные ассоциации с тем далеким временем Леня настойчиво перебарывал, куда деваться, может быть, эта «колыбельная песня» успокоит разбушевавшуюся амазонку.

— Цифры завораживают, подчиняют себе человеческий разум. Мы ведь не задумываемся, а ведь все в этом мире подчинено им.

— Ну да, если придерживаться вашей теории, то человеку незачем иметь совесть.

— А что такое совесть? Это лишь ощутимый результат определенных действий. Результат, заложенной в человеческий мозг формулы. Меняется формула — меняются действия, меняются составляющие этой формулы — меняется результат. Но все составляющие, хочет этого человек или не хочет, можно объяснить простыми цифрами. Да и вообще, чем больше человек познает самого себя, тем для него становиться очевидней, что он совершенная модель компьютера. Высоко технологичный робот, в который заложен определенный ресурс энергии, различные программы действий, и что самое главное — ему дан выбор. Каждый человек строит свою жизнь, будто раскладывает карточный пасьянс. Если он каждый свой шаг осмысливает, подходит к нему ответственно, продуманно, то у него значительно больше шансов выиграть в этой игре под названием жизнь. Но ведь согласитесь, мы в большинстве своем склонны к авантюрам, надеемся на русское авось. Вот из-за этого авось, наши конечные результаты бывают отрицательными.

— А может быть, они заранее были заложены отрицательными.

— Нет, любой творец, проектируя свою машину, закладывает различные действия, кроме самоуничтожения, поэтому отрицательный результат, это всего лишь сбой работы той или иной программы. Кстати, из личного опыта, если вы получили отрицательный результат, то необходимо вернуться к истокам действа и устранить ошибки.

— Как же это вернуться?

— Я уже вам говорил, как в пасьянсе. Положить карты на место и сделать следующую попытку достичь нужного результата.

— Как же их положить, если поезд уже ушел?

— Поезд через определенное время обязательно возвращается. Вы просто никогда на это не обращали внимание. Он ведь тоже подвержен магии чисел.

— А если машинист был пьян и поезд с рельсов сошел?

— Значит, это не ваш поезд и не о чем сожалеть.

— А как же любовь? По-вашему, это тоже программа?

— Абсолютно, причем больше других она подвержена влиянию компьютерного вируса. Сейчас вы сами знаете, сколько шаманов развелось: приворожу, верну в семью мужа, отлучу разлучницу. Такой кудесник всего лишь программку поставит или, проще, мозги прочистит: живи и радуйся дальше. Конечно, если он добрый. А может «по ошибке» и другую программку поставить, тогда будет еще веселей. Поэтому я вам рекомендую научиться самим ставить антивирусные программы, самим чиститься, самим выбирать дорогу. Это ведь намного интереснее, чем доверять кому-то свою судьбу.

— Ну, вы-то, конечно, куете свое счастье не отходя от кассы, — попыталась вернуть разговор в нужное русло Светлана. — И точно знаете, что нужно делать, какую программку поставить, как прочистить мозги населению всей страны.

— Пожалуй, все человек знать не может. Могу лишь предполагать. А чтобы прочистить мозги населению, для этого есть специальные политтехнологи. У кого это лучше получается, тот выигрывает в политической борьбе, а значит, получает власть над страной. Я думаю, для вас это не секрет. А по поводу того, что я приехал хлеб отнимать, так вам скажу: каждый получает то, что он заслуживает.

— Конечно, вы заслуживаете, а мы не заслуживаем, — съязвила Светлана.

— Нет, я так не думаю, как раз вы-то свое никогда никому не отдадите. А если у вас отберут, вы отберете это у другого. Разве это не так?

— Нет, я никогда ни у кого, ничего не отбирала и отбирать не буду.

— Это вам только кажется, или вы хотите, чтобы так было. Но, к сожалению, мир устроен иначе. Каждое мгновение, кто-то кого-то подавляет, притесняет, уничтожает. Постоянно идет борьба двух противоположностей. Мир, благодаря этому, находится в равновесии и развивается. Слабые особи умирают, сильные остаются. И другого не дано. Вот вы, общаясь с Михаилом, постоянно подавляете его, подавляете его волю, ущемляете его права, его желания. В этом нет ничего особенного…

— А вы что же хотите, чтобы я равнодушно смотрела, как он предает своих товарищей?

— Да нет, я вообще ничего не хочу. Я просто констатирую факт. И хочу вам объяснить, что если человек владеет чем-то не по праву, либо не правильно этим распоряжается, то это у него обязательно заберут. Таков закон.

— Чей закон?

— Жизни. Не может вся экономика страны жить на дотациях. Такая экономическая система не жизнеспособна. Все об этом знают, все с этим согласны, если вы говорите об общественном мнении. Все уже давно готовы сдаться капиталистам. Одна беда: никто нас никогда никуда не возьмет. Потому что кроме своих нефтяных, газовых ресурсов, мы никакого интереса не представляем. Зимы у нас холодные, большая часть земельных угодий находится в зоне рискового земледелия, народ дикий и подлый, а главное ленивый, так что выгоднее всего использовать нас как скотомогильник. Слава Богу, территория у нас большая. Есть возможность дерьмо со всего света привозить. Так что вы со своим институтом не загоняйтесь. Коммунизм закончился, наступила демократия.

***