Мой палач

Надежда Олешкевич, 2019

Меня назвали ведьмой и теперь везут на казнь. А исполнит приговор первый палач империи, сильнейший маг, убежать от которого почти невозможно. Но не думал ведь он, что я не стану бороться? Разве кто-то сознательно пойдет на смерть? И пусть я потеряла мужа и дочь, мне по-прежнему хочется жить. К тому же проклятый лес, через который мы поехали, кишит дикими… – О, гуманнейший из палачей, вам не кажется, что на том пригорке видны волки?

Глава 7

Я чувствовала себя неуютно. Пока солдаты слушали приказы и разъяснения Тиррена, затем встречали остальных, также пустившихся на спасение такой важной персоны, как первый палач империи, у меня присутствовало стойкое ощущение гнетущей тяжести.

Мне не понравилась собственная реакция на этого мужчину, пусть и не совсем обычного. Там словно была другая Эйви, распутная и горящая желанием продолжить начатое безумие. За три года я ни одному представителю сильного пола не позволяла ничего подобного, старалась держать всех на расстоянии. Дальше флирта, целью которого являлась собственная выгода, не заходило ни разу. Я приближалась к грани, но не смела ее нарушать. Лишь натянутая улыбка, легкие прикосновения и ничего более. Моими спутниками давно стали миам, одиночество, ткани, вышивка и редкие прогулки по лесу. Я не была затворницей, но и не жила с душой нараспашку — смерть любимых людей вынудила уйти в тень и отдалиться от остального мира.

По приказу палача один из стражников подошел ко мне и положил руку на плечо, заставляя слегка согнуться под ее тяжестью. Из груди почти вырвалось возмущение, но потом я поймала на себе мимолетный взгляд Тиррена и прикусила губу, снова вспоминая его поцелуй.

Он мог посчитать меня развратной девкой, судя по тому поведению, но почему-то для моего странного состояния это сравнение сейчас не выглядело оскорбительным. Я прищурилась и слегка наклонила голову набок, наблюдая за палачом, почти полностью скрытым под черным плащом. Десять лет назад при нашей мимолетной встрече он уже занимал эту высокую должность, выглядел отстраненным, черствым, строгим, но не менее красивым. Помнится, я поделилась своим наблюдением с подругой, а та рассмеялась в ответ, заверив, что такие, как он, всегда остаются одни — рядом с ними сложно и невыносимо.

Разве?

Голос Тиррена был резким и строгим. Я вслушивалась в его звучание, не различая коротких фраз, и улыбалась. Разум пытался успокоить сердце, вторил, что ничего серьезного не произошло, но в груди почему-то зародилась тревога и что-то еще, крохотное, еле различимое, почти неосязаемое…

Силы магические, почему нельзя повернуть время вспять?

Тиррен развернулся, уверенным шагом направился ко мне и одним лишь кивком приказал стражнику убрать руку с моего плеча. Никто не проронил ни слова. Рядом появилась лошадь, палач посадил меня на нее и вскоре расположился сзади. Его движения были четкими, быстрыми, карие глаза даже на мгновение не встретились с моими, хотя я ловила его взгляд и пыталась заглянуть в них, чтобы понять для себя хоть что-нибудь.

«Что ты творишь, женщина? Это безжалостный убийца, палач!»

Разум все-таки взял верх над эмоциями, поэтому я перекинула одну ногу через коня и выпрямила спину, собираясь максимально далеко держаться от мужчины.

Да, недавно было нечто запредельное и восхитительное. И чего уж таить, я бы с радостью согласилась повторить, продолжить, поддаться и подчиниться его силе. Но этому не суждено сбыться. Даже если казни удастся избежать, даже если новый суд докажет мою невиновность, даже если меня отпустят, нам никогда больше не доведется встретиться вновь, ведь мы находились на разных ступенях общественной лестницы.

Я не сомневалась, что, не будь рядом трех стражников, он бы все равно мне не сказал ни слова. Вот так мужчины и подчиняют женщин — заставляют их что-то чувствовать к себе…

Теперь палач держался за поводья двумя руками, однако они все равно не прикасались ко мне. Я впилась взглядом в загорелую кожу, впадая все в большее отчаяние. Меня неистово тянуло чуть откинуться назад и ощутить спиной его грудь, почувствовать на виске горячее дыхание, оказаться в мужских объятьях.

Однако вопреки своим желаниям осталось лишь вздохнуть и покачать головой, отгоняя проклятое наваждение. Нельзя! Люди редко получают то, чего хотят, а чаще всего еще и лишаются того, что имеют и не берегут.

— А теперь вы определились с мнением обо мне? — тихо прошептала я, чтобы нас не расслышали ехавшие неподалеку стражники.

Было заметно, как напряглись руки палача, но это продлилось недолго.

— Я не формирую мнение о приговоренных к смерти, — сухо проговорил Тиррен.

— Как же… — усмехнулась я, встряхнула головой и посмотрела вдаль, где уже появились очертания Шигарда. Мне не стоило туда возвращаться. Еще тогда, три года назад, когда произошел взрыв, я категорически отказывалась ехать в этот город, но почему-то согласилась с Рэмми, жалея затем о принятом решении чуть ли не каждую минуту.

Фыркнул конь, привлекая мое внимание к двум ехавшим спереди стражникам. Третий сопровождающий держался позади, а еще один остался там, в лесу, отдав нам свою лошадь. В какой-то момент мне показалось, что они были настороже, периодически оглядывались по сторонам, словно целью их являлось не следить за мной, а охранять Тиррена. От этой мысли мне стало смешно и даже слегка поднялось настроение.

Я улыбнулась, ненадолго прикрыла глаза, а затем все-таки отклонилась назад, чуть ли не оказываясь в его объятьях. Маг отпустил правой рукой поводья, прикоснулся к моей талии и попытался мягко меня отодвинуть. Все-таки в прошлые разы его движения были резче, они говорили о презрительном отношении к какой-то ведьме. Теперь же я поймала себя на мысли, что, не будь рядом стражников, палач поступил бы сейчас иначе: не увеличивал бы между нами расстояние, а притянул к себе, обнял, прикоснулся бы губами к шее, прошептал что-нибудь на ухо. В воображении вырисовалась эта картина, тело словно ощутило все то, что появилось перед внутренним взором.

— Перестаньте, — тихо заговорил Тиррен.

— Так я ничего и не делаю. Мне просто неудобно сидеть, — однако стало понятно, что он имел в виду не мое движение назад.

Наверное, тому виной были прикушенная губа, попытка заглянуть ему в лицо и едва уловимое прикосновение подушечек пальцев к его напряженной руке. До меня не раз доходили слухи об этом человеке. В них он никогда не проявлял эмоций, молчал, строго смотрел, беспощадно убивал. Сейчас же появилось ощущение, что Тиррен совсем не такой. А я словно сумела чуть-чуть снять с него маску, которую он отчаянно пытался надеть обратно.

— Эйви Морисон, забудьте все, что недавно произошло, — быстро заговорил он, когда наша лошадь ступила на подвесной мост. — Я не отказываюсь от сказанных тогда слов и с удовольствием продолжил бы начатое. Однако вы и дальше остаетесь заключенной. Я не позволю вам сбежать, и если придется привести приговор к исполнению, то без зазрения совести сделаю все, что от меня потребуется.

С каждой секундой его шепот расслышать становилось все сложнее. Гул людских голосов постепенно нарастал. В Шигарде кипела жизнь, впрочем, как и всегда. Туда-сюда сновали городские жители, пробегали перед самой лошадью, заставляя нас останавливаться. Можно было слезть и пойти пешком, но Тиррен не собирался этого делать. Мы ехали по узким улочкам, иногда сворачивали на широкие, пару раз пригибали головы из-за низких арочных проходов или белья, что сушили местные женщины.

Я рассматривала знакомые виды, и сердце сжималось в болезненном спазме. Воспоминания прошлого тяжестью отдавали в груди. Мне пришлось коротко выдохнуть и сжать челюсти, чтобы отвлечься, настроиться на ближайшую борьбу и не думать о том, что меня ждет в будущем. Теперь появился новый страх. Здесь меня определенно поведут на суд, вынесут приговор официально, с длинным зачитыванием обвинений, совсем не так, как это было в Тервиле. В этом городе все дела проходили именно таким способом.

Внезапно Тиррен громко свистнул, потянул поводья на себя, заставляя лошадь остановиться. Я подняла взгляд и охнула, заметив восстановленный храм. Огромное здание тянулось вверх, на несколько этажей превышая то, старое. От обгорелого предшественника остался только фундамент и маленькие постройки по бокам. Все остальное выглядело новым, красивым, из красного камня, словно в напоминание о случившемся. Храм, казалось, благодаря своим узеньким окошечкам наблюдал за снующими мимо него людьми, выискивал виновника, который непременно однажды должен появиться у его массивных ворот.

Мужские руки подхватили меня за талию, сняли с лошади. А я не переставала смотреть на обновленное здание. Даже без применения магии появились воспоминания, которые мне так хотелось забыть. В голове должны жить только приятные моменты, особенно об умерших, чтобы радоваться, что они появились на моем пути, присутствовали, украшали каждый день. Не стоит очернять свет их улыбки горестными мыслями.

Тиррен обошел меня и загородил обзор на храм. Он прищурился, о чем-то задумался, а затем завел мои руки назад и связал их, скорее всего, страшась повторения предыдущей попытки залезть мне в голову.

— Эйви Морисон, встаньте туда, где начались воспоминания, которые отразились в омуте памяти, — четко и очень ровно проговорил палач, развернув меня к себе лицом.

Наверное, в моих глазах отразился весь набор эмоций, который я испытала в тот ужасный день из далекого прошлого. Дышать стало трудно. Я сжала челюсти, с трудом сглотнула и с мольбой посмотрела на мужчину.

Казалось, сейчас прозвучит просьба, Тиррен вот-вот повторит сказанное более мягко, однако его губы превратились в тонкую линию, едва он взглянул на находившегося возле нас стражника. Палач опустил руки мне на плечи и повел за собой. Он останавливался в разных местах, слегка приседал, внимательно осматривал окружение. Не сложно было догадаться, что мужчина сравнивал все с тем, что увидел пару дней назад в той дымке.

В какой-то момент маг кивнул, соглашаясь с какими-то своими мыслями, переместил меня в определенную точку и аккуратно сжал мое плечо. Послышался скрежет камней, появилось холодное прикосновение к вискам, и я в одно мгновение перенеслась в прошлое.

— Следите, чтобы никто не попался нам на пути, — откуда-то издалека донесся голос Тиррена, но это уже было не важно…

— Мамочка, — звонкий смех Лилии отвлек меня от странных мыслей.

Я опустила взгляд на свои пальцы, между которыми удерживала зеленую ткань, которую собиралась купить. Но мое внимание привлекла дочурка. Четырехлетняя малышка, перепрыгивая с одного камешка на другой, оказалась возле меня и обхватила ручками ногу, с трудом сдерживаясь, чтобы в ту же секунду не рассказать все, что недавно увидела.

— Она… — начал было говорить только подошедший Рэмми.

— Слишком рано, — мое плечо больно сжали, однако на нем не лежало никакой руки. Да и голос вроде бы принадлежал…

— Там мы видели фанан! — радостно заверещала Лилия, подпрыгивая на одном месте, отчего ее кудряшки, заплетенные в хвостики, забавно пружинили. Солнечные лучи играли в ее волосах, заставляли маленькую головку блестеть, делая из этого человечка настоящее чудо из чудес.

— Фонтан, малышка, — присел возле нее Рэмми, однако дочурка не собиралась сейчас запоминать правильное произношение нового слова.

В ее глазах горели искорки, ей не терпелось поделиться новыми впечатлениями, которые она получила, пока меня не было рядом.

— Мама, еще… — она начала чуть ли не задыхаться от восторга, — я увидела алтиста. Бзлячего, — добавила Лилия, но нахмурилась. — Бязячего! И у него вот такая шапка. Мама, мама! — затопала она ножками, указывая пальчиком на множество маленьких искорок, появившихся возле массивных ворот.

Туда начали стекаться люди. Подобные храмы присутствовали в каждом городе, и мы не раз бывали в Тервильском. Однако этот отличался от остальных. Его построили на источнике, связующем реальный мир с магическим. И если перекрыть к нему доступ, то миамы полностью исчезнут. Я часто задавалась вопросом: почему соединяющая два зависящих друг от друга мира воронка находится только здесь, почему нет иных проводников, каких-нибудь связующих нитей? Только из этого храма исходили пустые магические потоки и возвращались обратно, обогащенные самой жизнью. Это место — центр нашей империи. Поэтому Шигард превратился в огромный город и стал столицей.

Арочный вход уже начал блестеть разными цветами, привлекая внимание окружающих. Миамистры специально призывали людей посещать их храмы. Это был взаимовыгодный обмен. От количества присутствующих зависел объем магического всплеска и раскрытие воронки на ближайшие десять дней. Все храмы империи связывались воедино, в них, словно по устью реки, направлялись волны, которые через пару секунд возвращались обратно. Именно поэтому послушники миамистра каждый раз устраивали восхитительное представление, чтобы появился дополнительный интерес прийти в храм и понаблюдать за завораживающими возможностями их миамов. Именно из-за моих рассказов об их выступлениях муж настоял на этой поездке, желая увидеть и в то же время показать Лилии.

— Рэмми, мне осталось только расплатиться, — посмотрела я на супруга. — Идите пока без меня. Там возле входа справа будет лестница на второй этаж, ее не сложно обнаружить. Поднимитесь по ней и не заходите далеко. А я еще выберу пару кружев и очень скоро присоединюсь к вам. Иначе потом не будет времени.

— Люблю тебя, — поцеловал меня в щеку Рэмми и взял Лилию на руки, а затем торопливо зашагал в сторону храма.

Я на пару секунд задержала на нем взгляд, потом снова вернулась к зеленой ткани, собираясь уже поговорить с продавцом и обсудить цену. Однако стоило мне поднять голову, как события начали лететь перед глазами с ошеломляющей скоростью. Там появилось лицо пожилого мужчины, его протянутая рука с монетами, три медяка, падающие мне в ладонь, и мой испуг. Видение… А в следующую секунду я с полной уверенностью, что сейчас произойдет взрыв, пробиралась к храму, расталкивая бежавших навстречу людей.

Вдруг все остановилось, даже я почему-то не могла пошевелиться. В носу защекотало от запаха дыма, но это был лишь маленький отголосок. Узкие окна храма почему-то хорошо освещались изнутри, хотя обычно выглядели черными мрачными полосками. Меня тянуло сделать шаг вперед, продолжить движение, отодвинуть стоявшую передо мной женщину, однако тело находилось в оцепенении.

В районе висков зародилось леденящее покалывание. Этот холод окутал сознание, начал распространяться по венам. Появилась возможность двигаться, однако мною словно управляли, вели не вперед, не к храму, а в совершенно противоположную сторону. Изо рта не вырвалось ни звука, хотя я пыталась запротестовать, возразить, закричать, в конце концов. Там Лилия, там Рэмми…

Толпа постепенно редела, людей обходить становилось все проще. Меня тянуло обернуться, разобраться в происходящем, однако и это мне не удалось. Дыхание значительно затруднилось, словно само нутро противилось тому, что сейчас происходило.

— Расслабьтесь, — раздался возле самого уха знакомый голос, однако поблизости никого не было.

Возмущения рвались наружу. Я попыталась остановиться, не идти к фонтану, где застыл тот самый бродящий артист, которым и восхитилась недавно Лилия. Ее смех врезался в память, я со всей ощущаемой злостью сжала руки в кулаки и развернулась, не сделала больше ни шага, собираясь направиться в нужную именно мне сторону.

— Эйви, пожалуйста, — где-то совсем рядом прошептал невидимый мужчина, — не сопротивляйся. Скоро все закончится.

По телу пробежала крупная дрожь. Меня неистово тянуло к храму. Однако как бы я ни пыталась двигаться именно к нему, неведомая сила не пускала. На плече периодически ощущалось чье-то прикосновение, словно там лежала рука. Раз за разом появлялся тихий шепот. Паника!.. Она завладела разумом, не позволяла трезво мыслить, оценить сложившуюся ситуацию и понять, что сейчас происходит.

Я открыла рот, чтобы закричать, однако пространство вокруг не пронзил мой голос. Казалось, мне удалось сбросить что-то с себя, вырваться на свободу, лишиться странных оков.

В висках больно кольнуло. По венам вдруг разлилась обжигающе-холодная волна, отчего руки заходили ходуном. Но все прекратилось так же неожиданно, как и началось.

Солнце продолжало заливать своим светом площадь, отражаться в застывших брызгах воды фонтана, блестеть в окнах многочисленных домов. Тишина. Спокойствие. Жизнь вокруг будто навеки замерла.

Меня медленно развернули и заставили идти вперед. На сопротивление не осталось сил. Вскоре я увидела русоволосую девушку, на лице которой застыл испуг. Ее голова была повернута в сторону храма, но ноги уже несли незнакомку в неизвестном направлении. Она застыла на полушаге, однако по частично парящей в воздухе юбке и согнутым в локтях руках было понятно, что двигалась она очень быстро. Мне показалось это лицо смутно знакомым, далеким, неясным. Ухватиться за воспоминание, связанное с ней, никак не удавалось.

Я хотела обогнуть ее так же, как и всех остальных людей, которых приходилось обходить, но мне не удалось. Вдруг в висках появился успокаивающий холод, и люди начали очень медленно оживать. Девушка посмотрела себе под ноги, потом устремила взгляд вперед и продолжила бег. Вскоре она добралась до темного переулка и скрылась в нем.

Меня же все это время заставляли следовать за ней, но в какой-то момент появился мерцающий барьер, от соприкосновения с которым в голове зародилось легкое щекотание. А в следующую секунду пространство озарила яркая зеленая вспышка и раздался оглушительный взрыв. Меня резко толкнуло вперед, но та же преграда не пропустила сквозь себя.

Вдохнуть оказалось слишком трудно, в легкие не поступал воздух… Я встряхнула головой, ничего не понимая. Все резко изменилось. Из-за ярких солнечных лучей пришлось прищуриться, гул людских голосов стал невыносимо громким, отчего я сразу же прижала руки к ушам.

Конец ознакомительного фрагмента.