Дикарка в академии драконьих всадников

Мию Логинова (2025)

Во мне течёт королевская кровь, ведь мой отец — кузен самого монарха. Радости от этого никакой, о нашей семье нельзя говорить в приличном обществе. Для всего королевства мы не существовали… до тех пор, пока дракон самого желанного, самого саркастичного и холодного аристократишки во всем Вардене не решил присвоить мою драконицу… Дикую, строптивую, необузданную. Вот только, почему она так легко сдалась чешуйчатому и меня, заодно, цепями к его всаднику приковала?! С первого дня в Академии я мечтал о победе в Турнире, чтобы получить шанс попасть на разведку за Стену. Бестии с проклятых земель забрали у меня брата, лишили лучшего друга и я готов рискнуть жизнью, лишь бы их уничтожить. Только теперь наша слаженная квадра распалась из-за новенькой, чью дикую драконицу поймал и оприходовал мой Рурх. Научить эту дикарку всему за месяц? Что ж, если её драконица сдохнет от усталости, мой дракон будет свободен. А если выживет, то так и быть позволю этой пигалице погреть мою постель в награду.

Глава 4

Тео

В узком, длинном окне отведённых мне для отдыха покоев виднелся кусок старого дерева оливы и серая заплатка неба. Драконы сновали над скалами, как будто ничего, кроме них двоих не существовало в природе.

— Предатель! — я сжал кулак и с силой ударил в стену. В Академии учили, что сознание зверя надо подавить, что дракон должен подчиняться воле всадника, в точности и мгновенно исполняя любой приказ. Теперь понятно, почему.

Я дал Рурху слишком много свободы. И вот мы здесь, на задворках империи. Вернее, я здесь, а эта ящерица крутит свой бронированный хвост перед самкой.

Отец, вероятно, прав, стать таким же сильным всадником, как брат, у меня не выйдет. Хуже того, из-за этой дикарки мой секрет очень скоро может перестать быть секретом. Дружить с драконом… Неуд за первый курс по слиянию разума.

— Дружить? Какой же ты ещё ребёнок, Тео! Дракон — это животное, оружие. Он должен подчиняться тебе, как более сильному.

Адам тогда вернулся домой на первые каникулы. Загорелый, довольный собой. Его красный рубин улетел в горы, едва брат стянул седло всадника.

— А почему нельзя всё это, если дружить? — у меня в то время дракона ещё не было, естественно. Но был пёс — Омут. Мой лучший друг, между прочим. И я не мог понять. Дракон ведь не глупее собаки. Почему с собакой можно дружить, а с драконом только повелевать.

А теперь-то все ясно. Омут никогда бы не бросил меня в трудный момент из-за суки.

Самое обидное, что и попал я в эту ситуацию тоже по дружбе.

Язвительный вопрос Дикарки так и вертелся шилом в сознании. Какого хаоса мы здесь в гон…

За несколько часов до этого

— Солт! Харнут! — амулет связи пульсирует так, как будто сейчас прожжет грудину и проломит рёбра. Сминаю его в руке, стиснув зубы от боли — обратная сторона использования такого сильного артефакта. Мутная картинка плывёт размытым изображением рожи Тархана. За ним Мадина с какими-то сопляками на её драконе.

— Тхар! — над головой у Солта мелькает нечёткая тень. Бестии. — Какого хаоса вас занесло в прорыв?!

Даже не хочу знать ответ, только убить этого идиота! Голыми руками. Злость и беспомощность накатывают удушьем. Рурх на гоне, в изоляторе считай…

Я не могу его забрать… И не могу вот так сидеть, ничего не сделав…

— Тео, мы в драконьей жопе! — хрипит Тархан, поднимая земляной магический щит. И держит с трудом, я ж вижу.

— Беру координаты, тхар! — зубы едва не крошатся от моего рыка.

Ну какого хаоса, а! Почему именно мне в квадру достался этот идиот?! Добытчик, харнут! Такого добытчика разве что за проблемами посылать.

Срываю со спинки стула куртку и, перепрыгивая через ступени, несусь на вышку.

К тхару правила!

У нас с Солтом всегда были сложные отношения, с первой встречи он бесит своей бестолковостью. Вот есть же думающие задницей? Так вот, Солт их предводитель.

Вышка встречает меня тяжёлыми тучами предстоящего ливня.

Стою.

Ветер продувает насквозь.

Открываю разум. Рурх напряжён и недоволен. Придирчивый, он всегда перебирает самок, как золотоискатель — пески. Лететь он тоже, конечно, не хочет. Но у него, как и у меня там друзья. С бурчанием соглашается встать на крыло.

Адам говорил, нельзя дружить с драконом… А драконы, вот, друг с другом дружат…

— Эрр Венто? — подключение всегда ненадолго выбивает из реальности, и я пропускаю момент, когда слева появляется егерь. Ну хоть Сэм. Он свой. Нормальный.

— Насколько я знаю, Рурх на гоне. — Серо-голубые глаза внимательно следят за моим лицом. Читает.

— У нас экстренная! Разлом.

— И, кроме тебя, вояк нету? — я знаю этот прищур. Тоже слежу. Тоже читаю. Сэм сам прошёл всю эту кухню. Он должен понять. Стискиваю зубы, принимая решение. Сдать причины моего решения сорвать Рурха с Драконьего пика — подставить ребят. А если будет так, как есть, видели только меня. И получу выговор только я. Не облезу, поди… С меня ректор шкуру не спустит, а Солт и Мадина… Мадишке отец голову оторвёт.

— Очень рискуешь, Тео, — Сэм вздыхает, и это читается, как “понимаю”.

Мы киваем друг другу, а в небе растёт чёрное пятно.

Сэм подаёт мне седло:

— Меня здесь не было.

Пожимаю ему руку и отступаю, чтобы Рурх сел на взлетку.

— Удачи вам, — креплю седло, оборачиваюсь. Конечно, он всё понял. Чуть заметно качает головой. Не сдаст. Я знаю, что Сэм поступил бы так же. Он когда-то тоже был командиром квадры. Чуть не погиб сам, в прорыв прыгнул, но свою четвёрку прикрыл и вывел. Приплёлся едва живой, кровоточащий кусок мяса…

Я тогда ещё под стол пешком ходил, не видел сам. Но Академия всё помнит. Каждого своего выпускника. На первом этаже есть зал памяти. Портреты погибших и героев. Аллея смерти и тоски. Зал мести и гнева. Адам тоже там. Третий ряд, девятый слева. Улыбчивый, взъерошенный. Каким его помню.

Не позволю Солту, Исе и Мадине пополнить их ряды. Я должен быть со своими. Даже если рискую драконом и жизнью.

— Давай, — Рурх отзывается на шёпот недовольным рыком. Да знаю я, что ты злой, как тыща голодных бестий. Сам такой же, но нам надо, друг. Сегодня очень надо.

Рурх срывается резко, меня сбивает назад порывом ветра, и только крепежи спасают. Всё вокруг сливается в цветовые пятна, но мне всё равно кажется, что мы плетёмся, как сонные мухи. Вчера Тархан поймал одну такую и потешался над ней, посадив под стеклянный стакан. Потом из служебки вышла Астра и отходила Солта мокрым полотенцем за “разведение антисанитарии в её королевстве”.

Потрясающая женщина.

Сэму повезло… Повезёт ли мне однажды?

Говорят, когда его ранило в той битве, никто не верил, что он выживет. Похоронили уже, считай. Астра не позволила целителям сдаться. Всех подняла на уши, вплоть до командира гарнизона. Такой устроила бабий бунт, чтоб Сэма не снимали с магподдержки месяц! Сражалась, как настоящий боец, и выгрызла его зубами у смерти. Не удивительно, что он не стесняется показывать свою слабость к этой женщине перед всеми. Такой бы и я поклонялся, как святыне.

Рурх заходит на резкий поворот. Амулет пульсирует, зажатый между моей рукой и его холодной, обсидиановой шкурой. Драконы — часть природы этого мира. Они считывают магию телом, не как люди. Они умеют подключаться к магической сети и получать знания напрямую из неё. Нам это доступно только с их позволения. Причем, приручённых, разумных, гораздо меньше, чем диких. История говорит, что дикие — это дети безумной богини. Той самой, что теперь насылает на наши земли смерть и бестий. Домну. Сумасшедшая мать.

В богов у нас не верят. Если они когда и были, то давно отвернулись от своих детей. Их капища засыпаны, а храмы разрушены. Но драконы и бестии остались. И иногда мне кажется, что и те и другие гораздо разумнее нас, людей. И куда более приспособлены выживать в этом жестоком мире.

Небольшой полуостров протыкает морской берег, как копьё воина. Граничит по этой перемычке с Варденом. Туда нам тоже нельзя. До получения значка и официального выпуска курсанты только патрулируют пограничье Тейрана. Остальное — для опытных всадников. За нарушение границ — взыскания, лишение званий.

Куда же тебя бездна занесла, Солт? Что ты там забыл, тхар безродный!

Над перешейком темно, как в гробу. Ещё одна причина, почему бороться с бестиями так непросто. Они в темноте видят прекрасно. Мы — слепые котята. И только драконы нам в помощь. Открываюсь полностью для Рурха, чтобы видеть его глазами. На такой уровень слияния способны только менталисты класса АА и АВ. Впускать в себя зверя настолько крайне опасно. Можно потерять и разум, и жизнь. Но Рурх надёжный. Мы ведь друзья. Он не станет меня выжигать. Я ему доверяю. На свете не так много тех, кому я правда доверяю. Но Рурху — да.

Мир глазами дракона другой. Другие цвета, другие запахи и звуки. Зато темнота больше не кажется непроглядной. Я вижу чёткие контуры бестий, слышу их голодный рык. Бестии ненавидят драконов. Наверное, за то, что мать их за рождение ящеров изгнана в недра земли.

— Тео! — мы с Рурхом синхронно, как одно целое оборачиваемая на крик Мадины.

— Прикрой!

Вот поэтому я должен был прийти. В квадре у каждого своя роль, и выполнять функции другого они не могут физически. У драконов способности зависят от вида, у магов от стихии. Огневик никогда не будет целителем, например. Из земельника всегда хуже атакер, чем из мага огня.

Рурх заходит на крутой вираж и буквально закрывает Мадину и её пассажиров от бестии. Я готовлюсь к удару, укусу, бою, но чернота врезается в нас на полному ходу, и на мгновение я задыхаюсь. Клянусь хаосом, она бы выбила меня, если бы не дракон. Его сознание настолько крепко связано с моим, что нас сейчас разделить можно только хирургически. Буквально выдрав мозг у меня или у него. Никак больше. Руку жжёт. Руны вспыхивают и вгрызаются в кожу.

Всадники называют это прикосновением тьмы. Прямое свидетельство ментального контакта с бестией. Несводимая метка. Повод для гордости, если выжил и вернулся после такой встречи. Повышение в ранге, уважение коллег и прямой наряд за Стену.

Бестии не имеют тел. Они порождение тьмы и вылетают из разломов сгустками первородной силы. Ищут себе пропитание, накидываются на человека, выпивают его душу и порабощают тело. Именно поэтому курсантам запрещено подлетать близко к разлому. Если связь с драконом недостаточно сильна, бестия выбьет сознание зверя и сожрёт всадника.

В голове пульсирует боль. Рурх выжигает чужеродное из наших голов. Обсидиан — камень защитник. Он ограждает от ментального влияния и черноты. Он справится. Почти справился.

Под курткой не видно, но я чувствую, что метка добралась уже выше локтя. Дойдёт до сердечной мышцы и я труп.

Давай, Рурх. Жги ее. Хватит осторожничать.

Я справлюсь.

Нашу внутреннюю битву прерывает крик. Знакомый, родной голос пробивается сквозь рык голодной твари и злое шипение моего дракона. Иса. Наш целитель. Мы с Рурхом дружно срываемся на зов, продолжая сражаться с бестией внутри. Рурх всегда покровительствовал Сапфире, драконице Исы. Вода и огонь создают двойной вихрь вокруг бестии. Она захлёбывается стихийной силой, горит и противно визжит. Дракон, наконец, выдворяет из нашего сознания пиявку хаоса. И я снова могу дышать. Руку перестаёт печь где-то в районе плеча. Тварь. Чуть не сожрала меня.

— Солт, уводи девочек! Уходим! — теперь, когда я снова могу говорить со своими ребятами через рот, главное — уйти живыми. Закрывать разлом — не наша задача. Прорыв светится на всех картах Дозора. Всадники будут здесь с минуты на минуту. А нам пора уносить ноги, чтобы не засветить всю квадру.

— ИСА! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! — Она оборачивается, подмигивает, безрассудно и с азартом. Как будто не была только что в шаге от контакта с бестией.

Мадина подрезает наши гляделки виражом, теперь я вижу, что у неё три седока, а не два. И ещё два у Баюна.

— Этот что тут делает? — хотя, я знаю, что. Где Солт, там и кот. Как иначе. Неразлучники проклятущие.

Мы с Рурхом прикрываем отход стеной огня. Голова всё ещё болит от вторжения. Мой первый живой контакт с бестией. И самое глубокое за жизнь слияние. Если верить учебникам, впереди неделя изолятора. Вспышки агрессии, помутнение сознания, слабость, ненависть к драконам и даже попытки покалечить своего собственного. Ненависть бестий заразна, как и их безумие. Целый букет побочек, пока огонь не разъест остатки тьмы. Полёты под запретом, социальные и ментальные контакты тем более.

Разберёмся. Главное, выбраться и увести живыми ребят. Остальное дело десятое.

Не подохли — уже победа.

Дракон Тархана и Баюна летят крыло в крыло. Им достались ящеры одного помёта. Разные по виду, но братья. Никто не удивился тогда. Эти двое сами как братья. И оба без императора в голове. Анархисты чтоб их…

Мы садимся по ту сторону пролива, на берегу Вардена. Мадина отпускает воздушные ремни, которыми держала седоков, чтобы не свалились. Мальчишки сползают с каменной спины, как капли воды. Перепуганные, ошалелые, падают на землю, поцарапавшись об острую чешую, и смеются, как психи.

Мадинка устало приваливается к спине своего зверя. Ещё бы… держать троих воздушными ремнями так долго — высший уровень концентрации. Ещё и от бестий уворачивалась. Внутри теплеет от гордости. Рурх урчит в нетерпении, напоминая, что он здесь быть не желает. У него другие интересы сейчас.

— Надо лететь, — зовёт он в моей голове.

— Бесишь меня! — рычу в ответ. И тут же чувствую его обиду. — Это не я. Прости.

— Знаю, — Рурх нетерпеливо бьёт хвостом.

— Я быстро.

Спешившись, я первым делом подхожу к Солту. Он что-то активно обсуждает с пассажиром Баюна. Дёргаю Тара за плечо и бью в рожу едва оборачивается.

— Чтоб тебя хаос пожрал, харнут!

— Я тоже рад тебя видеть, брат, — Солт отирает рукавом кровь с разбитой губы и умудряется при этом скривиться в своей наглой усмешке.

— Бестия тебе брат! Какого тхара?!

— Это ты у него спроси, — Солт кивает на оборванца ростом примерно мне по плечо. Явно житель улиц.

Привет из прошлого, все ясно… Тархан неровно дышит к беспризорникам и вместе с Баюном ежемесячно отчисляет из своих стипендий на содержание Дома матушки Урус.

— Мы за кристаллами Аутана! Мы всегда туда плаваем. Хорошо идут, — нахохлившись, мальчишка бычит хмурый взгляд. Тархан, размахнувшись от души, отвешивает ему подзатыльник.

— Я тебе сколько раз говорил! Ты ж самый взрослый! А мозгов?

— Как вы все меня бесите, а! Ещё и на ковер завтра за вас. — Слышать про мозги и взрослость от Тара настолько смешно, что даже злость на время отступает.

Усталость, обещанная учебником, безразличием и апатией затягивает разум. Отворачиваюсь и бреду к Рурху, едва переставляя ноги. Тхар! Как в седло-то залезть теперь. Я б такой, что упал прям тут и проспал сутки-двое.

Рурх все активнее таранит сознание нетерпением. Ему надо лететь.

С трудом взобравшись на шипастую спину по поставленному крылу, нахожу взглядом Ису:

— Вернуться на базу. Всем троим и без неожиданных залетов по дороге куда-то еще. Это приказ.

Она сдержанно кивает. Мадина с трудом поднимает голову со спины своего дракона. Взгляд мутный, как у не спавшей неделю минимум.

— Солт! Прикрываешь Мадишку. Она еле держится.

Не успеваю даже крепежи затянуть, как Рурх взлетает. Хватаюсь за гребни на голове, чтобы не мотало, как мешок дерьма в горной реке.

— На базу, Рурх.