Пять вариаций с мужьями

Михаил Юрьевич Коломенский, 2020

Происходящее с нами – извечно; меняются только среда и одежды. Пять историй о любви на фоне жизни нашей страны с 1970-х до 2010-х. Это очень разные истории – разной была жизнь, – и жанры тоже разные (от романтической драмы через ромком к гротеску), а общее в них – Он и Она, которым надо – конечно же! – соединиться. Всякий раз на их пути муж, возможный или реальный, и всякий раз исход непредсказуем. Читатель помоложе увидит здесь неожиданные сюжеты, а тот, кто постарше – наверное, загрустит. Да, это драмы – даже когда нам смешно; путь к радости пролёг через отчаянье; и нет здесь смертей лишь потому, что их отводит Любовь. В этой книге она – с большой буквы.

Ряд потрясений в гостинице / 1980-е

Когда человеку хочется есть,

он способен к банальной краже.

Когда хочется есть народу,

возможен переворот. Что, в общем-то, тоже обычно.

Но если голодны двое — никто не предскажет намерений и результатов.

В.Гейзенберг

1.

Таня казалась сонной. Во всяком случае, была она на вид равнодушной, склонной к полноте и неспортивной. Да ещё одета в свитер с длинной юбкой — и, несмотря на её молодость, можно было б пройти мимо, не заметив. Но… что-то как-то цепляло.

Может быть, то, что была она всё же скорее невозмутимой, чем равнодушной, а невозмутимость в женщине — это момент редкого шарма.

А может быть, то, что пила она пустой чай. Ничего на столе перед нею не было, ни крошки. И от такого питья она почему-то испытывала несомненное — и немалое — удовольствие. Даже глаза прикрывала.

И Саша пил чай тоже безо всего. Он был худ, простодушно губаст и, может, даже лопоух. И озабочен какой-то проблемой. Уставившись в точку, он делал напряжённо-регулярные глотки. Поношенный великоватый пиджак и некоторое общее несовпадение со средой выдавали в нём, пожалуй, студента — или просто молодого бюджетника.

Они сидели в гостиничном буфете — в разных его углах — и отличались от всех остальных сидящих и жующих тем, что не жевали.

На неё поглядывали мужчины. На то, как прикрываются её глаза. Как пошевеливаются ноздри.

Вот она допила, промокнула салфеткой губы — и вышла.

Сразу несколько человек посмотрели ей вслед — из-за столиков и из очереди.

(Пользуясь этим, буфетчица мгновенно подменила брошенную ей полусотню десяткой — и с приветливой улыбкой стала ждать, когда покупатель повернётся.)

И только Саша не смотрел ни на кого. Он уставился в стену. Было ясно, что он глубоко задумался и что он вообще такой — склонный задумываться.

Потом он достал потрёпанный блокнот и, запустив пальцы в волосы, начал что-то записывать, то резко ускоряясь, то останавливаясь.

2.

От окошка «до востребования» тянулся хвост.

Продвигались, впрочем, быстро. И никто ничего не получал.

Подошла очередь Тани. Она раскрыла, выставила паспорт.

Женщина за стеклом пробежала пальцами по ящичку — и отрицательно качнула головой.

Таня сжала губы.

Саша опять пил чай в буфете.

Через столик от него пила чай Таня.

Они видели друг друга — но не проявляли интереса. Мерно поднимая стаканы — то поочередно, то синхронно, — они предавались питью.

Они сидели параллельно (если бы их столики были ближе, они оказались бы словно за одной партой), и когда их движения совпадали, это выглядело то ли комично, то ли ужасно загадочно. А может, и подозрительно.

И все в буфете бросали взгляды — уже на них обоих.

Но они никого не замечали.

Саша сидел в своём номере перед телевизором.

Номер был двухместным. Телевизор негромко работал, а сосед громко храпел.

В телевизоре происходила любовная сцена. Очень откровенная.

Взгляд Саши был очень напряжён.

Но смотрел он не на экран, а на тумбочку соседа — где под светом настольной лампы лежала раскрытая пачка печенья.

Саша смотрел на неё долго. Потом осторожно выбрался из кресла, прокрался к тумбочке — и вытащил одно печенье.

И, постояв, — ещё одно.

В этот момент сосед перестал храпеть и заворочался, и Саша замер в невозможной позе.

Но храп возобновился — с такой неожиданной мощью, что Саша даже пригнулся. И не разгибаясь, на цыпочках стал красться в ванную. По пути взял с кровати газету.

В ванной закрылся и начал есть — изо всех сил стараясь не торопиться.

Газету при этом держал перед грудью: в неё падали крошки.

Их он потом с газеты слизал.

3.

За крайним столиком в буфете обжирался толстяк.

Вошёл Саша — слегка ударившись о стену.

— Э-э… Здравствуйте! — сказал он буфетчице.

Буфетчица не ответила.

— Чай есть?

Буфетчица не ответила.

— Пожалуйста… чай, — сказал Саша.

Буфетчица дала ему стакан чая.

Саша взял и стал смотреть, куда бы сесть.

Стакан был горячим. Саша не выдержал и сел за столик, соседний с толстяком.

Начал медленно пить.

Толстяк ел с большим чувством. Чавкал, сопел, агрессивно кусал. Иногда у него изо рта вываливалось, и тогда он ладонью подхватывал и заталкивал обратно. В центре столика стоял стакан со сметаной, а перед ним расположились салаты-винегреты, бутерброды, пирожки, сосиски, булочки, пирожные… всё, что может быть в гостиничном буфете.

Время от времени толстяк переставал есть и, сидя в неподвижности, — икал.

Саша встал и пересел на столик дальше.

Вошла Таня.

— Добрый вечер, — сказала она буфетчице.

Буфетчица молчала.

— Пожалуйста, вон ту булочку. И чай. — Порылась в кошельке. — Нет, булочки не надо.

— Чая тоже не надо? — спросила буфетчица.

— Нет-нет, чай — давайте. — Протянула ей деньги.

— У меня нет мелочи, — сказала буфетчица. — Три чая возьмёте?

— Да. Только завтра. И послезавтра.

Буфетчица равнодушно протянула ей стакан.

Саша пересел ещё на столик дальше от толстяка.

Таня села по соседству с толстяком. Начала пить, но тут же встала и пересела туда, где только что был Саша.

Очень скоро опять встала и — дальше столиков не было — подошла к Саше:

— К вам можно?

Саша с трудом отвлёкся от мыслей:

— Да, да… Да…

Таня села напротив. Теперь они пили чай вдвоём — как обычно, неторопливо-мерно поднимая свои стаканы.

— Закончили! — вдруг крикнула буфетчица. — Буфет закрывается!

— Да ты что, мамаша… — с набитым ртом испугался толстяк.

Изо рта вывалилось; подхватил.

— Я тоже хочу поесть, — сказала буфетчица злобно.

Таня и Саша глянули на неё. Потом друг на друга.

— Э-э… Здравствуйте, — сказал Саша.

— Здравствуйте, — несколько удивилась Таня.

Саша объяснил:

— Вы уже пили здесь чай. Вчера.

— Да, — сказала Таня. — И вы.

— Конечно, — теперь удивился Саша. — Иначе откуда б я знал, что вы… пили.

Таня внимательно посмотрела на Сашу… и что-то в ней изменилось.

— В картишки продулись? Или в напёрсток? — спросила она весело.

— Нет! Нет! Что вы! Нет! — Саша почему-то заволновался. — Просто… меня обокрали. А вы?

— А меня просто ограбили.

— О! А кто?

— Грабители, — ответила Таня очень серьёзно.

Толстяк, сопя, укладывал несъеденное в кульки.

— С работы мужу позвонила, вроде всё понял, уже должны деньги прийти…

Сейчас они были похожи на попутчиков в купе.

— Да… — Саша вздохнул. — Хорошо, когда есть супруг…

— Да, бывает неплохо… И негде занять?

— Уже занимал… на работе у них. Но дали немножко. Ни у кого денег нет, зарплату задерживают. Третий месяц. Да я ещё как-то и не могу… просить. Ну… не умею.

— А ты всё равно проси. Проси и требуй! — рядом с ними возникла старушка — в чёрном, щербатая, со шваброй. — Преломи гордыню! — она елозила тряпкой по полу и быстро маневрировала, чуть ли не перебежками. — Просящему дают. А кто не просит — тому не дают. Вот у девки попросишь — даст. А не попросишь — она не даст. Вот так-то. Вот. Так. Вот так. Встать можешь? Расселся!.. — заорала вдруг на толстяка, шваброй зацепила его стул.

Толстяк с трудом поднялся и направился к двери со своими кульками.

Таня проводила его взглядом.

— Закончили! — снова крикнула буфетчица и похлопала в ладоши.

— Идём? — Таня встала. — Собрат по несчастью.

— Меня зовут Саша, — он тоже встал.

— А я — Таня.

Они стояли. Столик их разделял.

И — глянули друга на друга с каким-то радостным доверием. Молоды были оба.

Но Саша тут же нахмурился.

— Что-то вы, Таня… похудели в последнее время.

— А у вас пиджачок что-то… великоват стал, — ответила Таня сочувственно.

— М-да…

— М-да…

И вышли.

У лифта она сказала:

— Мне вверх.

— А-а… А мне вниз.

Стояли теперь в ожидании. В неожиданной грустновато-задумчивой паузе.

— Вы в командировке? — спросила Таня.

— Да. Послали тут… найти ошибку в программе. А потом наладить. Не могут запуститься. У них есть свои, но уровень не тот. А считается, что тот… Но ничего! Скоро домой.

— Как же вы доберётесь?

— Да билет-то есть, он сразу был… Проблема не в том, чтоб доехать, а в том, чтоб дожить.

— Нет, всё-таки доехать, — сказала Таня.

Саша не понял.

Она объяснила:

— Лифт — опять отключили.

— Вот весь город у них такой!

— Нет-нет, обобщение некорректно. При чём тут город? Лифт — это частный случай. Всего лишь один из лифтов в одной из гостиниц.

— Этот частный случай — проявление закономерности! Этот лифт, этот буфет, эта гостиница, этот город…

— Стоп. Не продолжайте.

— Почему?

— Эскалация негативных эмоций при отсутствии возможности их рационализации приводит к автодеструкции организма.

Саша так растерялся, что замолчал. Потом спросил:

— А… а вы кто?

— Я прекрасная незнакомка, — ответила она с полусонным выражением лица. — До свиданья. До встречи в буфете.

Сбегая по лестнице, он чуть замедлился и глянул вверх.

И она — поднимаясь — скосила взгляд вниз.

4.

А потом она опять стояла у окошка «до востребования».

Почтовая работница протянула ей листок извещения.

Она не успела взять. Работница отдёрнула руку. Всмотрелась в листок, сверилась с паспортом… и сунула обратно в ящик.

В этот вечер народу в буфете было немного. Саша сидел за столиком и поглядывал на дверь. Чай давно остыл, но он к нему не прикасался.

Вошла Таня. Саша обрадовался, привстал, замахал ей — хотя его столик был возле двери.

— Сейчас, — кивнула ему Таня.

Взяла чай, села:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте!.. Вот…

Из глубин пиджака он достал маленькую шоколадку и положил перед Таней.

— У них там… в отделе… был день рождения…

— Поздравляю их, спасибо, — сказала Таня.

Неожиданно ловкими текучими движениями она мгновенно развернула и разломила шоколадку и одну половину отправила в рот, а другую подвинула к Саше.

— Нет-нет! Нет! Нет! — запротестовал Саша. — Я там… три штуки съел! Я там вообще поел!

Таня молча придвинула к нему шоколадку ещё ближе.

Потом они ждали лифта.

— Ну, как он сегодня? Придёт или нет? — после чая и шоколада Саша чувствовал себя бодро.

— Загадайте желание, — предложила Таня. — Если придёт — значит, всё будет хорошо.

— Нет, не так. Если опять не придёт — тогда это случай уже не частный.

— Частный. Потому что тогда частным случаем становится эта гостиница.

— Но тогда…

Саша не окончил фразы. Мимо них, совсем близко, едва даже не зацепив, провихляла девица — в очень короткой чёрной юбке, с сочным макияжем, в высоких сапогах, розовом шарфе, куцей меховой курточке и с подбитым глазом. Совершенно было ясно, зачем она в гостинице.

Саша вздохнул:

— А вот она — не голодает…

Таня посмотрела ей вслед. Затем на Сашу — пристально.

Он встревожился:

— Что?..

— Саша…

— Что?..

— Хотите — мы поужинаем вместе? Вкусно и сытно?

Её голос был странно ровным.

— Да! Очень!.. Но…

— У вас есть авантюрная жилка?

Он подумал.

— Когда был студентом — была.

— Может, сохранилась?

— Сейчас проверим. — Саша подтянул рукав и, нахмурясь, стал вглядываться в тыльную сторону ладони. — Да! Вот она. Вот!

Таня тоже вгляделась.

— Вижу. Отлично!

С внезапным шумом раздвинулись двери лифта.

— Поехали, — скомандовала Таня.

— Куда?..

— Ко мне.

— У вас есть ужин?

— У меня есть идея!

Саша стоял.

— Эй! Смелей! — позвала из лифта.

В городском вечернем небе зажигались фонари.

Гудел гостиничный ресторан. Играла плохая музыка. Неровно колыхалась в чаду пляшущая толпа. Официантки с неприязненными лицами возникали то тут, то там.

Саша сидел у себя и смотрел телевизор. На экране тоже были пляски — вприсядку, с показным задором. Сосед храпел в постели.

А Таня шла по гостиничному коридору — в блузке с глубоким вырезом и очень ярко накрашенная. Рядом с ней шёл мужчина — в костюме с галстуком, полноватый, средних лет, весь какой-то средний. В обеих руках нёс кульки.

Прошли мимо столика дежурной, свернули за угол.

Мужчина на ходу взял кульки в одну руку — и, воровато оглянувшись, прижал ладонь Тане к ягодице.

Таня резко прибавила шаг — он потерял равновесие, сбился с ноги, назад стал кулёк перекладывать.

Для этого ему пришлось остановиться. Таня тоже остановилась, ожидая.

Саша, видимо, собрался уезжать: на нём была куртка, в руке чемодан.

Выключил телевизор. (Сосед перестал храпеть.)

И снова сел в кресло. Конечно: присесть на дорожку.

Мужчина и Таня вошли в её номер.

— Сюда, пожалуйста, — Таня указала на стол.

Мужчина принялся выкладывать содержимое кульков. Это была еда.

— Сейчас я подруге позвоню, — сказала Таня. — Чтобы она нам не помешала… — Набрала номер. — Саша?.. — Мужчине, быстро: — Её Саша зовут. — Снова в трубку: — Сашенька, я не приду сегодня. Ты — поняла? Я — не приду… Ну всё, пока.

— Позвонила? — спросил мужчина.

— Да.

Он подошёл к зеркалу и причесался. Продул расчёску, спрятал обратно в нагрудный карман. Снял пиджак, по-хозяйски повесил на плечики.

Таня занималась столом.

Он начал развязывать галстук.

— Ну-ну-ну, — укорила Таня. — Ужинать с дамой — без галстука?..

Он опустил руки и улыбнулся. Все зубы были золотыми.

Сели к столу: Таня в кресло, он на стул. Усаживался долго, обстоятельно.

Усевшись — захихикал.

— Да? — Таня приподняла брови.

— А тебя как зовут? — продолжая хихикать, положил ладонь на её колено.

Таня убрала её. И — игриво:

— А вы попробуйте угадать.

— М-нэ… Э-э… М-м… — Он напрягся, подумал. — Ира!

— Нет.

— М-м… Сейчас… Нина!

— Ну, что вы.

— М-м… М-м… А! Как же я сразу… Наташа!

— И не Наташа.

Мужчина задумался глубоко. И всё равно не придумал.

— Ну ладно, скажи сама.

— Обязательно скажу, но чуть попозже. Если успею.

Мужчина вдруг развеселился:

— Да можешь не говорить! Какая разница!..

С резким стуком распахнулась дверь, и на пороге вырос Саша — в куртке и с чемоданом, брови нахмурены, челюсть вперёд!..

— Ой! — воскликнула Таня в ужасе. — Муж приехал! Это мой муж!.. Это муж приехал!.. Боже мой! Что же делать? Муж! Боже мой! Муж!.. — Перевела дыхание. — Боже мой!..

— Так вот как ты ездишь в командировки!.. — поразился Саша.

Таня заломила руки:

— Прости! Я тебе сейчас всё объясню!..

— Не надо объяснений!.. — взвизгнул Саша. — Я сам всё вижу!.. — Он бросил чемодан и подпрыгнул. — А это кто? — ткнул пальцем в онемевшего мужчину. — Кто это, я спрашиваю?..

Мужчина не шевелился.

— Это… Это…

— Кто-о?.. — ревел Саша. — Я спрашиваю: кто-о?..

Грудь его вздымалась и опускалась.

— Это… Это…

— Кто-о?..

— Это…

— Кто-о?..

— Это…

— Кто-а-а?.. эта-а-а?.. — Саша ревел уже утробно.

Рот его страшно оскалился, глаза выпучились, пальцы скрючились, тело начало дёргаться.

— Иссс… вините… те… — подал голос, наконец, и гость. Вскочил и в странном полупоклоне пересёк комнату, рванул из шкафа пиджак, выпала расчёска, но поднимать не стал; обернулся — тоже с выпученными глазами.

— Иссс…вините… — и бросился вон.

Саша схватил расчёску, швырнул ему вслед. Захлопнул дверь. И запер.

И вскинул руки:

— А-а-а!..

Они ели.

Нет, — пировали!.. Стол превратился в поле битвы. Нетронутой осталась лишь бутылка водки.

— Так много сразу не ешьте, — спохватилась Таня. — А то плохо будет.

Саша отмахнулся:

— Плохо уже было… А теперь хорошо.

— А водку вы не пьёте?

— Водку — пью. Но сейчас не хочу.

Через несколько минут Таня откинулась на спинку стула:

— О-ох…

Ещё через минуту Саша откинулся на спинку стула:

— О-о-о-ох…

— Какие мы молодцы, — сказала Таня с удовольствием.

— Это вы молодец, — расслабленно возразил он. — Ваша была идея…

— В вашем исполнении. Вы, оказывается… артистичны.

— Да какая там артистичность… Я вообще всё забыл. Где я и что я… Я вдруг такую злость почувствовал… не знаю, почему.

— Да… Я даже испугалась. Вы так кричали…

— Это я от страха.

— От страха?..

— Я боялся, что он не уйдёт.

Таня засмеялась:

— А я боялась, что он не придёт…

— Да! Кстати! Как вам удалось? заманить?.. Хоть мы всё рассчитали…

— Вот кáк мы рассчитали, так и заманили. Оделась. Накрасилась. Вышла. Знаете, немного странное ощущение… Как будто смотришь на себя со стороны. Глазами внешнего наблюдателя.

— Любопытно… И что увидел внешний наблюдатель?

— Юбка не такая. Длинновата. Вот на этом был акцент. Но ничего. Чуть постояла — «Девушка…» — «Да. Да, да, да». — «А вы…» — «Я же сказала: да!»

— Но мужик какой-то чудной… Как из прошлых времён.

— И из прошлых, и из сегодняшних. Это реликтовое излучение. Нашей российской глубинки. Там большой ещё запас… многого…

— Откуда вы знаете? Вы кто?

— Вы уже спрашивали. И я уже ответила.

Саша подумал.

— Ага. Вы предлагаете такую систему. Хорошо. А я тогда в этой системе — кто?

— Это ваш вопрос. Но не мой. Я не спрашиваю, кто вы.

— Что-то я запутался… — признался Саша.

— Это я вас запутала. Вернёмся к теме.

— А о чём мы говорили?

— О том, какие мы молодцы.

— Да!

— Мне начало ваше понравилось. Такое… настоящее. Классическое. «Так вот как ты ездишь в командировки!..»

— «Я тебе сейчас всё объясню!..»

Они стали смеяться. От обильной еды оба слегка захмелели.

— У вас сразу всё так… энергично было. И мне передалось.

Саша покивал — и замолчал. Потом поднял голову:

— Хотя всё-таки, наверное, как-то… немножко чуть-чуть слишком.

— Да. Я как раз хотела сказать… Возможно, надо было… помягче.

— Естественней. Проще.

— Да. Естественней. Нам повезло. Чуткий клиент — мог бы почувствовать… перебор.

— Но с другой стороны — он ведь не знает… степень моей ревнивости… агрессивности… крутизну кривой выброса адреналина…

Таня подумала.

— Возможно, вы правы. Да. Вот мой муж, например, в таких ситуациях — он сразу…

И запнулась.

Но Саша запинки не заметил:

— Так вот он я и есть!

— А знаете, что… — сказала Таня, помедлив. — Во мне просыпается совесть.

— Зачем?.. — искренне спросил Саша.

— Человек накупил, принёс… И должен всё бросить и уйти.

— Ну… что ж тут поделаешь. Обстоятельства.

— Но эти обстоятельства — создали мы. По существу, мы его ограбили. Мы его обманули.

— За этот обман, — сказал Саша убеждённо, — он нам всю жизнь благодарен будет!

— Правда? Вы действительно так считаете?

— Простой математический анализ. Клиент собирался истратить много денег. — Саша сделал жест в сторону Тани. — Мы его остановили. Он их — не истратил. То есть мы с вами сделали вклад в его бюджет. По-хорошему, он бы нам должен ещё проценты… Это во-первых. И при этом он — во-вторых — не изменил жене. Ему не придётся лгать близким. Это вообще неоценимо! А если к тому же он верующий? Грех прелюбодейства! которого мы не допустили!.. Мы спасли его душу! Вот что мы с вами!.. сделали!.. с ним!.. Это было в-третьих или в-четвёртых?

— В-третьих, — сказала Таня. — Или в-четвёртых.

Он замолк. И она больше ничего не говорила.

Дело было сделано. План удался. Они получили ужин. И съели.

Непонятная пауза затягивалась.

От неловкого движения Тани со стола упала ложка.

Ещё секунду неподвижно посидев, Таня спохватилась, наклонилась за ней; и Саша поспешно наклонился; Таня наклонилась ещё, но Саша уже вынырнул.

Положил ложку перед Таней.

Таня выпрямилась. Поправила волосы.

И опять потянулась пауза.

Таня переложила ложку. И опять поправила волосы.

Саша посмотрел на часы:

— Ого.

— Что? — спросила Таня.

— Да вот… — и смолк.

— Да собственно… — начала она и тоже смолкла.

Посидели ещё.

— Ну, я пошёл, — Саша встал. — Спасибо…

— Вам спасибо, — откликнулась Таня.

Саша взял плащ. Остановился.

— Ну… Что теперь дальше?

Таня не отвечала. Потом сказала:

— Саша…

— Что?

Таня молчала. Саша прокашлялся.

— Я думаю — может, имеет смысл… ещё раз?

— Что? — спросила Таня.

— Ну, вот так… — Саша показал на стол. — В смысле — ещё раз.

— А, ну да. Конечно! Вы так здорово всё объяснили, так облегчили мою совесть… Теперь я спокойно могу принимать по пять клиентов за вечер… Я вам позвоню.

— Ну… да. Если денег — не получите…

Таня, кажется, обиделась.

— Ну, зачем же вы так… Если я получу, я позвоню ещё громче!

— Да. Извините, — сообразил Саша. — Это я… ляпнул.

— Да. Ляпнули. Но ничего.

Он потоптался.

— Ну… спокойной ночи.

— И вам спокойной, — ответила Таня. — Спокойной-преспокойной.

С чемоданом в руке и курткой под мышкой он спускался по лестнице. Не спеша.

Вошёл в свой номер.

Телевизор работал, сосед храпел.

Привалившись спиной к стене, он начал стаскивать туфли — ногой об ногу. Он не мог наклоняться. Он был сыт.

5.

Почтовая работница за окошком возвратила Тане паспорт.

— Ещё раз — проверьте, — попросила Таня.

— Я не слепая! — отрезала.

Таня продолжала стоять.

— Девушка, не задерживайте… Девушка!.. — начали её подталкивать.

Стоявший за ней сухонький старичок в очках оскалил вставные зубы и локтем ударил её в поясницу.

Таня отошла. Остановилась. И пошла к выходу.

Под храп соседа и колыбельную в телевизоре Саша собирался на дело.

Куртка была с поясом — он завязал его, затянул потуже (восточными единоборствами повеяло), оставив куртку расстёгнутой: так он выглядел шире, внушительней.

Взял чемодан, примерил в руке поудобней.

И сел в кресло и стал ждать.

Затарахтел телефон.

Он схватил трубку.

— Алло… Саша?

— Да! Да! — закричал он. — Да!

— Сашенька, я не приду. Ты… поняла?

— Поняла! — обрадовался Саша.

— Целую тебя.

Саша немного растерялся.

— И я… тебя… целую…

Расправив грудь, отставив локоть, бескомпромиссной походкой самурая он шагал к номеру Тани.

Пересёк холл, прошёл мимо дежурной, свернул в другой коридор.

Дежурная — немолодая женщина с характерным лицом — проводила его взглядом.

Ворвался!..

Таня подняла голову. И сказала в пространство:

— Муж приехал. Это мой муж.

Саша посмотрел на клиента №2. Потом на стол.

Клиент №2 был тощ, измождён и старше Тани на тридцать пять лет. Он смотрел на Сашу и растерянно моргал.

На столе были кефир и две булочки.

— Так вот как ты ездишь в командировки, — сказал Саша Тане с недоумением.

— У него диета, — безрадостно объяснила Таня.

Саша расстроился. Кинул чемодан в сторону.

Клиент вскочил — готовый к худшему.

— Жлоб, — сказал ему Саша в сердцах. — Эгоист.

Клиент молчал, пытаясь сориентироваться.

Таня устало отвернулась.

Саша развязал пояс и сел. И тут же встал.

— Вы поняли? — спросила Таня. — Это мой муж.

— Я, знаете, тут это… совершенно случайно! — заговорил клиент сиплым голосом. — Да. Абсолютно!.. Мы в школе вместе учились. Да. В параллельных классах. Вот так вот её вот класс… а вот так вот мой.

Саша смотрел в пол и не перебивал. Клиент осмелел.

— Вообще-то мы — да; когда-то, конечно, да, но — нет! Ничего. Никогда. На переменках, бывало, виделись… так… и всё. — Повернулся к Тане. — А вот я помню, один раз, ты помнишь?.. — Прыснул. — Ну, помнишь, ну?.. Помнишь?.. — Повернулся к Саше. — Забыла. — Снова к Тане: — Я у тебя арифметику списал. И этот… закон Архимеда. — Саше: — А чистописание — это она у меня всегда списывала. Ну, там ещё синус… ке… кесинус… Да. И вот я иду… Ля-а!.. — Изобразил крайнее удивление. — «Ты?» Какая встреча!.. «Ты?» — «Я. А это ты?» — «Я!» Ну, дела!.. Ну, и вот; ну, зашли, так сказать, взяли по такому случаю… — широко махнул рукой в сторону кефира.

— Хорошо, хорошо, — с раздражением сказал Саша. — Достаточно. Идите.

Клиент смотрел на него с сомнением.

— Всего доброго, — вежливо сказала Таня. — Поправляйтесь.

Клиент не уходил.

— Ну? В чём дело? — спросил Саша грубым голосом.

— Кефирчик… можно, возьму?

— Нет!.. — в один голос крикнули Саша и Таня.

Клиент заковылял к двери. С порога обернулся, прохрипел:

— Ну, вы даёте… Чао.

Саша сидел, по-прежнему глядя в пол.

Таня виновато молчала.

— Ч-чёрт!.. — Саша встрепенулся. — Что ж я его отпустил?..

Таня не понимала.

— Надо было — взаймы… хоть немножко… Он бы не отказал.

— Нет, — Таня покачала головой. — Отказал бы.

— Почему?

— Он — безработный. Пенсионер.

Саша не понял.

— Пенсионер — или безработный?

— И то и это. Пенсионер, который не может устроиться на работу. Тут и за кефир спасибо скажешь.

Но Саша был голоден и раздосадован.

— А вы не видели, кого к себе ведёте?.. Зачем нам безработные пенсионеры?..

— Ну, я — попросила… чего-нибудь взять… Он сразу согласился… всё пообещал… А потом уже поздно было.

— Подлец, — сказал Саша после небольшой паузы.

— Ну почему, — возразила Таня. — Нормально. Мужчина обманул женщину… Есть что-то в этом что-то вечное… Фундаментальное…

— Вы что, его оправдываете? — возмутился Саша.

Таня помедлила.

— Вы знаете, я, в общем, догадывалась… Но мне его жалко стало. Он ведь тоже… хочет любви. А для него это проблема. Пенсионеры — они ведь… никому не нужны.

Саша задумался. Ему тоже стало жаль этого худого, хрипящего, ковыляющего.

— Но мы так не прокормимся… — И спохватился: — Постойте… Какая любовь?.. Вы что?.. намеревались… действительно… собирались…

Он был потрясён.

— Я забыла… в какой-то момент. — Таня искренне оправдывалась. — В роль вошла… — Поспешно добавила: — Но потом я вышла.

— Надо быть… академичнее, — с неудовольствием заметил Саша.

— Вы правы. Да. Конечно. Больше не повторится, я обещаю.

— Наш девиз — беспощадность!

— Конечно.

— Ничего личного!

— Разумеется.

— Каким должен быть наш клиент? Здоровым. Богатым. А главное — с хорошим аппетитом. Ни диетчик, ни диабетчик!.. Не пенсионер. Не инвалид. Чтоб… без жалости!

Таня теребила кончики волос — как школьница.

— Я постараюсь…

— Да. Пожалуйста. Это жизненно необходимо.

Вдруг Таня оживилась:

— Ой, а давайте, я ещё раз схожу!

Саша помедлил.

— Вы полагаете — целесообразно?

— Да. Я полагаю — да.

— Нет. Поздно. Тут, кроме вас… есть нормальные девушки. И они уже всех разобрали.

— Ну, может, кто-то ещё остался…

— Вряд ли. Вероятность близка к нулю.

— А должна быть вторая волна. После ресторана — возвращаются в номера…

— Вторая волна… это произвольное допущение. Но дело даже не в этом. Тот, кто возвращается в номер — он не пойдёт никуда за продуктами. Он уже сыт, он пьян, он только что поужинал… это надо учитывать.

— Саша… У вас прекрасное аналитическое мышление. Вы случайно не следователь?

— Я?.. Как вам такое могло в голову прийти? Какое может быть мышление — у следователя?

Таня с трудом сдержала улыбку.

— Извините.

— Ничего, пожалуйста. Да. Так вот…

— А кто вы? — перебила Таня.

Саша секунду подумал.

— Прекрасный незнакомец!

— Вы перепутали, — весело возразила Таня. — Это незнакомка прекрасная. А незнакомец — таинственный.

— Хорошо. Таинственный. Не перебивайте меня. Выходить вам опять — сейчас — неоптимально. Сейчас надо продумать завтрашнего клиента.

— Ну собственно, мы уже продумали…

Саша вскрыл упаковку кефира.

— Здоровый, понимаете? Здоровый! Его функция — быть здоровым. Хотя это не функция, это аргумент. Функция — у нас.

— А какая у нас функция?

— Наша функция — быть безжалостными. И чем он будет здоровее — тем больше у нас будет морального права… на безжалостность!

6.

Бесспорно, клиент №3 был здоров. Очень здоров. Под два метра.

И шампанское он открыл — просто вытащил пробку. Не раскручивал.

Разлил в стаканы. Чокнулся с Таней.

Распахнулась дверь, ворвался Саша — в плаще, с чемоданом.

— Ой! — вскрикнула Таня. — Муж приехал! Это мой муж! Как неожиданно!..

Клиент №3 невозмутимо опорожнял стакан.

— Так вот как ты ездишь в командировки… Та-ак… — зловеще сказал Саша.

Он поставил чемодан, распрямился, начал развязывать куртку. Таня заломила руки:

— Я тебе сейчас все объясню!..

— Не надо ничего объяснять!.. — с театральным пафосом воскликнул Саша.

— Ты прав, — пророкотал клиент.

Он стоял во весь рост. Саша рядом — казался подростком.

Клиент склонился над ним, похлопал по плечу:

— Бывает.

Саша растерянно молчал.

Клиент повернулся, взял бутылку за горлышко и стал пить. Выпил. Бросил бутылку на кровать. Потом взял свою огромную сумку и сгрёб в неё всё, что было на столе.

Застегнул.

— Всех благ. — И вперевалку вышел.

Саша опустился в кресло.

Глянул на Таню — постучал пальцем по лбу.

— Я сейчас тебе всё объясню… — заторопилась она.

— Не надо.

Она отвернулась.

— Ладно, — сказал Саша. — Что будем делать?

Она не отвечала.

— Таня…

Она не отвечала.

— Ну… Извините, — сказал Саша искренне.

Таня повернулась к нему. Смахнула что-то со щеки. Да, — слезу.

— Ничего. Мэа кульпа.

— Что?

— «Моя вина». По-латыни.

Помолчали.

— А юбку вы… я вижу — не укоротили?

— Нет. Вы знаете, не требуется. И так идут.

Раздался лёгкий, но отчётливый стук в дверь.

— Кто это? — вскинул голову Саша.

— Да-да! — громко сказала Таня.

Но никто не входил.

Таня быстро пошла к двери. Открыла, выглянула. Закрыла.

— Никого…

Она откровенно встревожилась — и Саша стал её успокаивать:

— Предлагаю версию. Он перепутал номер. Постучал — и увидел, что перепутал. Если его нет в коридоре — значит, он и этаж перепутал. И побежал к лифту.

— Да… по-видимому, так… Только это была она, а не он.

— Откуда вы знаете?

— Стук был не мужской.

— Вы можете определить пол по стуку? — удивился Саша.

— Вы женский почерк отличаете от мужского?

— Но стук — это не почерк.

— Стук, почерк, походка… дыхание… Саша! Женщины мир ощущают активнее, чем мужчины. Острее, полнее…

— Ну, не знаю. Была у меня одна подруга… В смысле, девушка…

— Да.

— Она не ощущала мир активно.

— А как вы это поняли?

— Случайно. Я ей — цветы, а она — совершенно не видит! что три листика — по стеблю — по спирали — друг от друга — один, запятая, шестьсот восемнадцать тысячных! В соотношении!.. Это ряд Фибоначчи!.. Причём абсолютно точно!..

И Саша почему-то замолчал.

— Ну, и?.. — подстегнула Таня.

— Что?

— С девушкой этой… у вас как?

— Давно уже никак, — Саша махнул рукой. — А вы говорите: острее… полнее…

— А другие девушки — тоже не ощущали? вашего Фибоначчи?

— Ну… по-разному, — неохотно ответил Саша. — Вы понимаете, девушки — это время. Они все хотят времени.

— Хорошо, что вы это понимаете.

— Да что ж тут непонятного… А у меня его нет! И когда они об этом узнают…

— А чем же вы так заняты?

— Не знаю, как вам объяснить… В общем, есть одна задача.

— Всего одна?

Но Сашу уже утомили её расспросы.

— Давайте в другой раз, ладно?

— Конечно, конечно, — сразу же согласилась Таня.

Помолчали.

— Есть хочу, как собака, — признался Саша.

— Я тоже.

— День такой трудный был…

— И у меня. — Таня пошла в ванную.

— Я им тут объясняю, что нужно делать, а они не только не делают, но даже не понимают! что нужно сделать. Но не уточняют. И вот этого — я не могу понять!

— А у меня Красноикрянский, — ответила Таня из ванной, — это тут первый зам… должен заключение подписать, а он не подписывает.

Начала перед зеркалом снимать с себя раскраску.

Саша сел поудобней и вытянул ноги.

Переспросил:

— Как его фамилия?

— Красноикрянский, — ответила Таня из ванной.

Она была без блузки, тёрла ваткой лицо, смотрела на себя в зеркало и при этом разговаривала с Сашей… и разговор их звучал как-то привычно-семейно.

— А что же ваш муж? денег не шлёт?

— Возможно, он выслал. Но я не могу получить.

Саша удивился.

— Почему?..

— Не знаю. Хожу на почтамт каждый день…

— А я ходил — ну, поначалу… что-нибудь разгрузить. И не разгрузил.

— Почему?

— Конкуренция. Берут только знакомых.

Таня вышла из ванной — естественная и похорошевшая:

— А не сходить ли теперь нам вместе — и выпить чаю?

— Чаю!.. Да!.. Хорошо бы… — Саша даже привстал.

Таня открыла холодильник и достала пачку печенья:

— Ловите!

Саша поймал и зажал в руках, не веря:

— О!.. Это откуда?..

— Из холодильника. Память о первом клиенте.

— Как вы сохранили?..

— Женская сентиментальность.

— Сен-ти-мен-тальность!.. — голодный Саша наслаждался этим словом. — Какое прекрасное свойство…

— Да, — подтвердила Таня. — Раздевайтесь.

Саша замер.

— Куртку — снимите. Мы ведь вернёмся.

— А… ну, да…

Саша снял куртку и пошёл к двери.

— Стойте!

Он остановился.

— Отвернитесь.

— Зачем? — спросил Саша глуповато.

— Я переоденусь.

— А… ну, да…

— И не поворачивайтесь.

Саша отвернулся и стал напряжённо смотреть перед собой. Казалось, что он вслушивался в шорохи одежды.

— Всё. Можем идти, — сказала Таня.

Саша не реагировал.

— Саша!

Он вздрогнул:

— А?..

Таня стояла перед ним — в пуловере, с сумочкой, — готовая выходить.

— Подождите… Я тут сейчас подумал… Нам надо разработать выигрышную стратегию.

— Вот и давайте — за чаем…

— Нельзя! Нет! Это — нельзя, чтобы слышали!

— А мы будем шёпотом, — Таня смотрела на Сашу своим невозмутимым взглядом.

— Я должен вам сказать… я не умею шёпотом. Почему-то. Вот знаете, как бывает, вот, шепчутся…

— Да уж конечно, знаю.

— Ну, вот. А я не могу. Сколько раз пробовал — не выходит. И свистеть не могу.

— А вы случайно не левша?

— Левша. А как вы догадались?

— Не знаю. Просто подумала.

— А что, есть связь? Неумение шептаться — и левша?

— Нет, связи нету. Во всяком случае, она мне не известна.

— Но тогда — как же вы догадались?

— Но я же только что объяснила. Понимаете — вы какой-то особенный… Я и подумала: может, вы ещё и левша?

Они шли в буфет и громко разговаривали на ходу.

–…В чем наш принцип? — горячо толковал Саша. — В адекватной интерпретации!..

— Верно. Верно, — соглашалась Таня.

— Отсюда — какой вывод?

— Какой?

— Не падать на первого! Ясно?

Таня чуть помедлила.

— Всё-таки поясните.

— С их стороны — предложение, с нашей — спрос. То есть мы — выбираем…

— Разве? — не поверила Таня. — Ведь это я себя предлагаю. А они — смотрят, подходят… Формально говоря, совершают покупку. Выбирают — они.

— Нет! Это заблуждение!.. как Солнце вокруг Земли! Они вас выбирать не могут, вы одна! Это мы их выбираем! И мы не просто выбираем, мы обязаны делать выбор! Это я вам говорю как математик.

— Вы математик?..

— Да. А вы думали — кто?

— Я думала, вы философ, — сказала Таня очень серьёзно.

Саша даже остановился.

— Я?..

На них пристально смотрела дежурная по этажу — они оказались рядом с её столом, — пожилая и очень на вид неприятная. И смотрела — как-то нехорошо.

За столиком Саша вернулся к теме:

— Вы меня… поразили. Неужели я похож на философа?

— Если честно — я пошутила, — созналась Таня.

— Надеюсь. Философы — они же… как дети!

— Да?.. Почему? — Таня опустила стакан.

— Они живут в плену собственных выдумок. Придумают что-то — и верят. Но поскольку физически они взрослые, то они и других заставляют верить! Чем наносят громадный урон мировой цивилизации.

— А мне казалось… — начала Таня.

Но Саша продолжал:

— Они убеждены — и всех нас убеждают, — что они объясняют мир. Ха-ха-ха. Сколько школ этих… философских… течений всяких… Столько и объяснений. Взаимоисключающих! Несовместимых! И самое главное что? — принципиально недоказуемых! На протяжении тысяч лет! И это называется наукой?..

— Видите ли…

— Нет! Математика!.. только она! отражает реальность!.. Без субъективности! без конъюнктурности! Она… её не купишь! И не заставишь! Она правдива, как сама жизнь! Она и есть жизнь!.. И только на неё и можно положиться. Больше просто не на что. Только она и есть наука. А всё остальное — так, политика…

Таня свой чай уже выпила; он про свой позабыл. Он был во власти движения своей мысли.

— Вчера правда одна, а сегодня уже другая. А тогда — она — где? А? Где правда? Тут или там? Сегодня или вчера? Или, может, она появится только завтра? А может, послезавтра?.. — Сашин голос набирал силу. — И мы всю жизнь проживём в неправде?.. Где же выход? Возможен ли он? Ответьте!

Таня не отвечала.

— Отвечу вам я: да! Существует истина!.. Её нельзя изменить! У правды есть срок жизни, а истина — вечна! Но что есть истина?..

Таня смотрела на него не отрываясь.

И не только Таня.

Буфетчица, считающая выручку, застыла — с пачками денег в обеих руках, — смотрела на Сашу.

Уборщица в чёрном — перестала тереть пол — смотрела на Сашу.

Полукольцом стояли, оставив свою еду — все, кто сейчас был в буфете, — смотрели на Сашу.

А Саша смотрел на Таню. И отвечал на самый главный вопрос:

— А истина — это математика!

Взмахнул рукой, опрокинул стакан. Успел его подхватить. Но чай — вылился.

Оба стакана были пусты.

Потом они снова сидели в её номере, и теперь пил только Саша — но не чай, а просто тёплую воду. И продолжался разговор.

–…Вот сейчас я давно уже занят одной проблемой, — Саша отставил стакан и потёр у себя за ухом. — Математическое описание поведения одиннадцатимерного объекта в двадцатидевятимерном пространстве.

— А есть такие?

— Что?

— Объекты.

— Конечно! Сколько угодно. Только м их не видим. И если я это сделаю… это фурор. Мировой!.. В общем… это моя главная задача.

— А неглавные задачи у вас какие?

— Неглавные задачи — это не математика.

— Ах, вот как.

— Да. Но…

— Что?

— Не хватает озарения. Знаете, ну… Вспышка!.. Которая всё освещает.

— Знаю, — сказала Таня.

— Как правило, она вызывается каким-то потрясением.

— То есть надо, чтобы вас — что-то потрясло? — уточнила Таня.

Саша был серьёзен.

— Совершенно верно. И тогда я смогу потрясти остальных. Но надо, чтобы сильно потрясло. Потому что… ну, сами представьте: увидеть одиннадцатимерный объект… в полном его объёме… но не из нашего пространства, это невозможно, — а из двадцатидевятимерного…

Таня слушала его, подперев щеку ладонью. Настольная лампа освещала комнату мягко и не полностью…

Но Саша вдруг встал и начал надевать куртку.

— Значит, завтра: во-первых, объект… э-э… клиент… должен быть впечатлительный. Нервный.

— Да, я это уже поняла.

— Размеры клиента должны быть сравнимы с моими. Причём сравнение должно быть в мою пользу.

— Я постараюсь, — искренне пообещала Таня.

— Далее. В-третьих. Или во-вторых?..

Таня помедлила.

— Во-вторых.

— Или в-третьих?.. — Саша силился вспомнить. — Ну, неважно.

— Да, — согласилась Таня.

7.

Стол в номере Тани был завален множеством разных кулёчков — и в каждом из них была пища. Таня сосредоточенно ела, а сбоку сидел клиент №4 — плюгавенький мужчинка, морщинистый, принаряженный, с платочком в нагрудном кармане. Он неподвижно глядел в пространство. В нём уже чувствовалась жертва, обречённость на заклание.

Это длилось довольно долго.

Дверь будто взорвалась! и появился Саша.

— Муж, — указала ложечкой на него Таня, не прерывая трапезы. — Это мой муж. Неожиданно приехал.

Клиент смотрел на Сашу круглыми глазами. Начала трястись нижняя челюсть.

Увидев хороший стол, Саша сразу воспрянул.

— Так вот как ты ездишь в командиррровки!.. — зарычал и трахнул чемодан об пол. Чемодан раскрылся. Он был пуст. Саша поспешно заслонил его собой. — Так вот как ты-и!.. — сжал кулаки, перекосил лицо. — Как ты ездишь в командиррровки-и!..

Таня жестами показывала Саше, что вот сейчас дожуёт — и ответит.

Клиент вдруг бросился к окну. С безумными глазами рвал неподдающуюся раму.

Саша — за ним, обхватил сзади:

— Вы с ума сошли!.. Восьмой этаж!..

Клиент молча вырывался.

Вдруг обмяк. Саша едва удержал его на ногах.

Таня бросилась Саше на помощь. Вдвоём уложили клиента на кровать.

Глаза его были закрыты.

— Ну, и клиентура у вас… — Саша не знал, что теперь делать.

— То, что заказывали, — хладнокровно парировала Таня.

Плюгавенький мужчинка лежал без движенья и без сознания.

Саша пощупал ему пульс — и развёл руками.

Потом рывком раздвинул на нём пиджак, приложил ухо к груди.

Медленно распрямился…

Таня лила в стакан минералку. Вода в тишине булькала драматично. И проливалась.

Из стакана Таня вылила на клиента.

Клиент посмотрел на Сашу ясным, осмысленным взглядом.

— Не бейте её, — сказал фальцетом.

Саша молчал, приходя в себя. Затем насупил брови.

— Я её задушу. И вас тоже.

— Нет! Нет! Ни в коем случае!..

— Ладно. Вам я оставлю жизнь.

— И ей! И ей!

— Хорошо, я обдумаю. А вы… Встаньте и идите!

— Ей тоже оставьте! Она ни при чём!.. — Клиент приподнялся на локте. — Это я… я её понудил! Я прельстил её… Я давно следил за ней… Она не знала… Она ничего не знала!.. И вот сегодня… Я решил, что это будет сегодня…

Клиент достал платочек и смахнул с себя воду.

— Молодой человек! Вы обладаете сокровищем, которого не цените!.. Эта линия запястья… Эта мочка уха!.. И вот здесь, вот здесь…

Он задрал ногу к Сашиному лицу и костяшками пальцев принялся стучать по лодыжке.

Саша отодвинулся.

— Вам пора уходить.

Но Клиент поудобней уселся в кровати и подложил под спину подушку.

— О-о… Я как бы невзначай пересёк ей дорогу у входа в гостиницу… Она не подозревала… Я опытен… Я очень опытен… Она была обречена… — Клиент всё более воодушевлялся. — Нет женщины, которая смогла бы устоять передо мной! Мой опыт побеждает любую молодость!.. Я её спросил: «Который час?»…

Саша, наконец, разозлился.

— Вы не возражаете, если я вас вынесу отсюда?

— Если позволите, я сам. — Клиент проворно соскочил с кровати. Одёрнул пиджак. Приложил руки к груди:

— Умоляю: не бейте её!

Дверь за собой тщательно прикрыл.

Таня опять налила в стакан минералки — и выпила. Опустилась в кресло. Потёрла виски.

Саша стащил с себя куртку и тоже сел:

— Можно, я теперь поем?

— Приятного аппетита, — кивнула Таня.

Некоторое время она наблюдала, как Саша ест. Потом подвинула ему одну из тарелок:

— Вот это попробуйте.

— А что это?

— Мидии.

— О-о… Когда бы ещё пришлось… Кстати — как там ваш Красноикрянский?

— Не подписывает.

— Почему?..

Таня разрезала апельсин.

— Говорят, он чего-то хочет.

Саша подумал.

— Видимо, да.

— Я сегодня заходила на почту…

Саша перестал есть.

— Санитарный день.

— Значит, завтра будет работать, — убеждённо сказал Саша. — Двух санитарных дней подряд не бывает. Теория вероятностей такие случаи старается даже не рассматривать.

Раздался замысловатый стук в дверь.

Таня и Саша переглянулись.

Стук повторился.

— Это стук мужской или женский? — спросил Саша.

— Мужской. На этот раз мужской… Но какой-то патологичный.

— Да, верно… — согласился Саша не без тревоги.

В третий раз стук был замысловат чрезвычайно.

— Ну, давайте узнаем, — решился Саша.

— Придётся. — И Таня крикнула: — Да-да, пожалуйста!

Вошёл клиент №4.

— Прошу прощения, — сказал он, умильно улыбаясь. — Приятного аппетита.

— Спасибо, — сказала Таня.

Саша кивнул.

— Вы меня простите… Так приятно видеть, что вы — как цивилизованные люди…

Таня хотела ему что-то ответить, и он предупредительно замолк, — но она не ответила.

Саша, напряжённо-исподлобья глядя на клиента, молча жевал. Ему попался ужасный кусок, никак не прожёвываемый, и в конце концов Саша переместил его за щеку и смог спросить:

— Что вам угодно?

— Ради бога, простите… Я бы хотел… в последний раз!.. на вас посмотреть!.. Можно? — он адресовал Тане жалобную гримаску. — Можно?.. — адресовал гримаску Саше.

— Как долго вы намерены смотреть? — недружелюбно спросил Саша.

— Вечность! Вечность!..

Таня и Саша переглянулись. Таня пожала плечами.

— Ну… смотрите, — разрешил Саша.

Клиент уставился на Таню.

Текли секунды. Тане сделалось неловко.

— Может быть, поужинаете с нами?

Клиент замахал руками:

— М!.. М!..

И опять застыл, глядя на Таню.

— Послушайте… — не выдержал Саша.

— Ангел… — прошептал клиент в тихом восторге, не отрывая от Тани глаз. — А сделайте вот так… — Он растопырил пальцы и причудливо изогнул кисть.

— А вот так сделать не надо? — грозно спросил Саша и показал клиенту кулак.

Клиент расстроился.

— Как вы жестоки… Вы! — в голосе зазвучал истерический подъём. — Оценить не способны! То! чем владеете!.. Грубый спортсмен!..

Саша встал.

Клиент с уже знакомой проворностью выскочил из комнаты.

Саша запер за ним дверь.

— А мне его жалко… — сказала Таня. И поспешно уточнила: — Академически жалко.

— Но почему «спортсмен»?.. — Саша снова сел за стол.

Таня оценивающе на него посмотрела.

— Не знаю.

Саша сидел, запустив пальцы в волосы.

— Весь аппетит пропал… Э! Э!.. — встревожился, увидев, что Таня пытается повторить движение кисти клиента.

Таня опустила руку.

— Вы ешьте, ешьте.

— Я ем, ем… — ответил Саша рассеянно.

Но он не ел. Вдруг торопливо полез во внутренний карман пиджака.

— Чёрт!..

— Что такое?

— Блокнот… не взял… Тут… надо записать… Кое-что пришло… Где мой чемодан?

— Вот он, а что?

— И куртка!

— И куртка.

Саша встал, надел куртку.

— А где чемодан?

— Да вот же!

— Спасибо.

— А ужин?

— Ужин?.. Да… Нет… Записать. А то уйдёт…

Он шагнул к двери.

— Саша!

— Что?

— Подождите, я вам с собой дам.

Таня быстро набрала со стола кулёк — и вложила его Саше в руку. Показалось: жена провожает мужа в дорогу… Теперь они должны поцеловаться…

Но — приняв кулёк, Саша повернулся и дёрнул дверь.

Она не поддалась.

— Вы её заперли, — напомнила Таня.

— Я?.. Извините…

Она отперла ему дверь — и он ушёл.

Она медленно вернулась к столу. Села. И долго сидела — ложечкой только поигрывая.

И, может быть, хорошо — или всё-таки жаль, — что они не могли увидеть и потому не узнали, как спустя пять минут их клиент остановился у стеклянной ресторанной двери и принялся неотрывно смотреть в зал. По бокам у глаз щитками держал ладони. И, высмотрев кого-то, одёрнул пиджак и потянул дверь.

Она не поддалась.

По ту сторону двери возник швейцар. Остановился и начал смотреть на клиента.

Клиент достал маленький кошелёк. Слюнявя пальцы, долго в нём копался. Вытащил рубль, показал.

Швейцар открыл.

Приосанясь, клиент вошёл в ресторанный зал. Не глядя отдал рубль швейцару. Повёл плечами — и зашагал вперёд.

8.

Лил дождь, и многие люди шли под зонтами.

Шла под зонтом и Таня.

Обойдя лужу у входа, она сложила зонт и вошла в почтамт.

Окошко «до востребования» было перекрыто картонкой с кривой короткой надписью: ПЕРЕУЧОТ.

Туда-сюда ходили дворники на лобовых стеклах.

Троллейбусы, мокрые, проплывали в уличном каньоне.

Торопливо-неровно стремились по тротуарам и переходам маленькие толпы.

А Таня — стояла. Её огибали прохожие и доставали брызгами проезжающие машины.

Дождило уже несильно, но всё равно было как-то беспросветно. И Таня, стоящая, была одинока.

Клиент №5 был с брюшком и плешью, но подвижен и энергичен. Поставил на стол бутылку вина:

— Ну, давай. Штопор есть?

— А поесть?

Клиент даже как бы не понял:

— Ты голодная?

— Ну, закусить-то. Ты ж покупал.

— Закусим, закусим, — весело успокоил клиент и вынул из кулька батон и ломтик сыра.

— Это всё?

— Штопор, штопор!.. — веселился клиент.

Распахнулась дверь, ввалился незнакомый парень.

— Это мой муж… — привычно начала Таня. — Ой! это не муж!..

— Штопор!.. — по инерции крикнул клиент.

— Тебе нужен штопор? — спросил его парень. — В какое место?

Упала пауза.

— Молодой человек, вы не ошиблись номером? — в голосе Тани не было агрессивности. Напротив: некоторое сочувствие.

— Молчи, я не к тебе. То есть я к тебе — но сначала он.

— Вы что-то перепутали, — сказала Таня по-прежнему мягко. — Пожалуйста, выйдите.

Но парень её уже не слушал.

— Ты, лысый! Вот это вот всё собрал — и давай.

— Вам же уже сказали: вы ошиблись номером! — Клиент был испуган, но старался это скрыть.

— Что: применить силу?

— У вас какие-то претензии к моему гостю? — Таня почему-то не волновалась.

— Претензия одна: чтоб он отсюда свалил.

— Может быть, вы присядете? И объясните, в чём дело.

— Я не сяду, пока он не выйдет. Я два раза хотел к тебе подойти. И всё время перебивают. И сейчас — вот он. И тогда я решил: ага! И за вами. Зайти, не зайти? Кайф перебить — последнее дело, да. Но он же мне — перебил?

— Я был первый! — клиент перешёл в атаку. — Не надо было опаздывать!

— А я ещё раньше тебя занимал!

— А кто подтвердит?.. А? — наседал клиент. — Кто это подтвердит?..

— Я тебе подтвержу… — Парню мешал стул, он отбросил его в сторону.

Таня, кажется, рассердилась.

— Ребята, ребята… Вы что? Вы мне тут драку устроите?

— Не бойся, драки не будет. Он просто улетит.

— Не приближайся ко мне!.. — завизжал клиент.

— Ну-ка, давайте, уходите оба! — приказала Таня.

Парень мотнул головой:

— Уйдёт только он!

— Оба! Сейчас же!

Клиент был несогласен:

— Я вложился!

— Делай ноги!

— Убери руки!..

— Забирайте всё и оба вон!

— Убери руки!..

Парень обхватил клиента и потащил его к двери. Клиент упирался. Парень пыхтел.

— Счас я его… Ты, красивая… счас вернусь. Ты меня подожди…

Клиент цеплялся за всё, что придётся. Сумел вырваться, отскочил.

— Ах ты, гад… — парень с ненавистью смотрел на клиента. — Ну, сейчас я тебя…

От удара с грохотом распахнулась дверь — это был Саша.

— Ой! Муж! Это мой муж приехал! Боже мой! Муж! Это муж!..

— Так вот ты как… — и Саша оторопел. — А почему два?..

— Так вышло, сейчас я тебе всё объясню…

Вместо ответной реплики Саша молчал, глядя на двух мужчин.

А они глядели на него.

— Сейчас я тебе всё объясню!.. — повторила Таня с силой.

Саша медленно поставил чемодан на пол. Медленно распрямился…

— Не понял… — парень рефлекторно сделал шаг назад.

— Это мой муж!..

Таня села на кровать и закрыла лицо руками. Плечи её тряслись. Парень и клиент стояли в полном замешательстве.

— Так, — сказал Саша. — Быстренько все отсюда! Быстро, быстро!.. А с тобой я сейчас разбираться буду. — И с придыханием добавил: — Сучка!

— Не надо! — вскрикнула Таня.

Саша выпятил грудь и начал развязывать куртку. При этом он шумно дышал и прищуривался — то одним, то другим глазом. И челюсть ходила влево-вправо.

— Ты это… что? бить её будешь? — заволновался парень.

Клиент поспешно прятал в кулёк сыр и вино.

— Ничего не трогать! — приказал ему Саша.

— Это я принёс!

Саша выкатил глаза:

— Контрибуция!

— Ты что, её будешь бить? — не отставал парень.

— Это наше с ней дело! что я с ней делать буду.

— Ты всё неправильно понял!.. — голос Тани был жалобным. Или плаксивым.

— Сейчас ты всё правильно поймёшь!

И Саша начал снимать куртку — демонстративно неторопливо.

Клиент сунул в кулёк батон.

— Я сказал: ат-ставить! — рявкнул Саша.

Клиент вздрогнул и принялся выкладывать всё обратно.

— Ты на неё… поднимешь руку?.. — не унимался парень.

— Не в первый раз, — процедил Саша.

И тут вдруг напористо заговорил клиент:

— А собственно, за что? Мы в гости пришли, за что её бить? Вы же видите — мы вдвоём; если б один, можно было б что-то подумать; а мы вдвоём, по-соседски, мы соседи, мы вашу жену развлекаем; если б не мы, вместо нас бы, может, как раз бы один! Один! И вот тогда — вот тогда бы — вы что сказали? А?

— Послушай мужика, он правду говорит, — поддержал парень.

— Правду, правду, не сомневайтесь. И знаете, что? Давайте, как говорится, за знакомство. Мы соседи, меня зовут Виктор. А он… А вот он…

— Сергей, — сказал парень.

Саша быстро глянул на Таню. Она отняла руки от лица и чуть заметно кивнула.

— Ладно, садитесь, — буркнул Саша.

— Да! Все к столу, к столу! — клиент гостеприимно замахал руками.

Неожиданно дружно все сели за стол. Таня порезала сыр и батон. Парень завладел бутылкой и старался прочитать нерусскую этикетку. Не прочитал, махнул рукой:

— Штопор есть?

— А чё ж ты не взял? Сходи, — ехидно сказал клиент. Он совершенно уже успокоился. — Давай, Серёжа, давай. Сходи.

— Это была шутка! — объявил парень и достал складной нож со штопором.

Поднялся с открытой бутылкой:

— А почему только два стакана?

— Ты наливаешь — к тебе и вопрос, — снова с ехидством сказал клиент.

— А вот ещё чашка есть, — Таня для наглядности её подняла.

— Это три. А нужно четыре.

— Я не буду, — сказала Таня.

— Ну, как это? — энергично возразил клиент. — За знакомство!

— Пожалуйста, без меня.

— Ну, как это? Мы тут все…

— Ну, не хочет она! — перебил парень.

— Хорошо, хорошо, — клиент взял стакан. — Дорогие друзья! Как хорошо…

— Короче, — перебил парень.

— Почему ты меня всё время перебиваешь?

Вместо ответа парень выпил.

Клиент тоже выпил.

И все принялись закусывать.

Тане закуски досталось совсем чуть-чуть. Саше тоже совсем чуть-чуть.

Клиент номер пять и парень — быстро жевали.

— Между первой и второй… — начал клиент.

— Давай! давай! — перебил парень.

Саша отодвинулся:

— Мне больше не надо.

Клиент оказался покладист:

— Как скажешь.

Чокнулись вдвоём, выпили, быстро пожевали.

— Ну, давай, — сказал парень.

— Давай.

Чокнулись, выпили, быстро пожевали.

— А ещё?

— И ещё! — клиент стал наливать.

— А что так мало?

— Всё, больше нету.

— Как?

— Вот так. Кончилось, — клиент показал пустую бутылку.

— Что — всё?

— Да.

— Как это?

— Очень просто. Была бутылка — нету бутылки.

Парень задумался.

— Надо сходить.

Клиент выразил горячее одобрение:

— Да! Давай!

— Что — я?..

— Ну, а кто?

— Ты!

— Да ты что? И эту я, и опять я? Твоя очередь, давай!

— Мужики, вы это… Хватит, — вмешался Саша. Ему это всё не нравилось.

Таня его удержала:

— Саша, они сами разберутся.

— Точно! Да! Ты прально сказала! — парень качнулся. — Счас разберёмся… чья очередь… И у кого…

— Знаешь, что? — сказал ему клиент. — Я бы хотел…

— А кому интересно, что ты хотел?..

— Почему ты меня всё время перебиваешь?.. — клиент тоже уже был нетрезв.

— Потому, что ты мне всё перебил! Гад!

— Это ты гад! Это ты мне перебил!..

— Что ты сказал?..

Парень стал выбираться из-за стола. Выбирался и бормотал:

— И ещё не доливает… Ну, счас ты ответишь… за всё…

Саша забеспокоился:

— Мужики…

— Саша… не мешайте, — Таня провела ладонью по его руке.

— Вставай! — потребовал парень.

Клиент вскочил и отступил на шаг.

— Это ты гад!.. Ты пил моё вино! А теперь…

— Ты!.. — перебил парень. — Ты — это… жлобяра! Ты из какого города? Ты вообще — откуда?..

Он бросился на клиента. Клиент бросился в дверь.

— Стой!..

И — с топотом и грохотом — оба пропали.

Саша тут же за ними запер.

Посидели чуть-чуть в тишине.

— Вы хоть успели поесть? — спросила Таня негромко.

— Ну… так. Номинально. А вы?

— И я номинально.

— Зачем вы двоих привели? Да ещё с таким аппетитом.

— Я привела одного. Второй сам привёлся.

— Как это «сам»?

— Выследил и ворвался. Он тоже меня хотел. Я становлюсь популярной, Саша.

— М-да… С одной стороны — хорошо, конечно… А я думал — приду, поужинаю…

— Ну, что я могла сделать?

— В следующий раз проследите, чтоб за вами не было хвоста.

— Здесь есть некоторая трудность. Как определить: он идёт за мной или просто по коридору?

— Ну-у… Если он идёт за вами долго — значит, он идёт за вами.

— Долго — сколько? Как долго?

— Достаточно долго.

— А достаточно — это сколько? А если он тот, кто идёт за тем, кто идёт за мной, а тот, кто идёт за мной — просто так идёт?

— Да, тут проблема… — согласился Саша. — Однако — как быстро они напились… Я бы сказал — неестественно быстро.

— Нет. Естественно. Именно потому, что быстро.

— Парадокс, — отметил Саша.

— Ничуть. Вы видели, что они — жадные и трусливые?

— Ну, один — да…

— Второй тоже. Они оба были очень напряжены. Они не знали, как повернётся — и боялись. И в этом состоянии торопились всё выпить и съесть. А алкоголь на фоне страха либо подавляет страх, либо усиливает своё действие.

— Да. Наверное, так. Здорово вы разложили… Но вот вы зато — я даже удивился… Вы были такой спокойной… Нечеловечески спокойной.

— Это так казалось. На самом деле я очень нервничала. Я тоже боялась.

Саша не поверил:

— Вы — нервничали?..

— Да. Я ведь тоже не знала, как повернётся. А когда нервничаешь, надо быть спокойным.

Саша обдумал эти слова.

— Вы опять говорите парадоксами.

— Ну, какой же это парадокс! Не поддаваться панике — что тут парадоксального? Хотя в жизни вообще парадоксов много. Она вся из них состоит.

— Да что вы!

— Да. Вы разве этого не замечали?

Постороннему наблюдателю было бы непонятно — они это действительно всерьёз или играют в игру, которую оба и совместно сочиняют по ходу разговора. Возможно даже, что им нравилось, когда игра переливается в не-игру и обратно, им не хотелось разделять игру и не-игру, и это неразделение было смыслом другой игры — более высокого уровня, в которой играют играми, а удовольствие получают как раз оттого, что делают это с абсолютной серьёзностью. Но как бы то ни было, вряд ли бы они стали тратить время на обмен трюизмами.

— Не знаю… — сказал Саша. — Я как-то не задумывался.

— Эх, вы. А ещё математик.

— А вы кто?

— Об этом попозже. Ладно?

— Ну, ладно… Подождите! Значит, когда вы спокойны — это значит, что вы нервничаете?

— Не обязательно. Я могу быть спокойной и тогда, когда я не нервничаю.

— Логично. Но тогда вопрос уже тактический. Или стратегический.

— Отвечу на оба.

— Может быть, их надо было сразу выгнать? И вы бы тогда были спокойной без того, чтобы нервничать.

— Заманчиво, но нет. Было бы много шуму. И непредсказуемость. Они были слишком возбуждены, и при этом у них было физическое превосходство. Надо было просто подождать — и они сами себя выгнали.

— Вы это всё просчитали?.. — поразился Саша.

— Немножко да. Они друг друга видели впервые, и оба дураки. Сначала они сориентировались, но работать в паре дураки не могут. Но вообще-то я скорее почувствовала, чем рассчитала.

— Я понял! Вы психолог!

Таня засмеялась.

— Саша, прекратите. Как вы говорите — это во-первых. А во-вторых — я не психолог.

— Но если я догадаюсь — вы скажете?

— Конечно. И я очень этого жду.

— Чтоб я догадался?

— Да.

— Зачем?

— Интересно. Сумеете или нет. И если да — то в какой момент.

— А если не догадаюсь?

— Я останусь неудовлетворённой.

— Хмм… — сказал Саша в раздумьях.

— Давайте, лучше я вас похвалю.

— За что?..

— За ваш талант.

— Какой талант?..

— Вы обладает даром перевоплощения.

— Я?..

— Вы, вы! кто же ещё?

Саша откровенно не понимал.

— Да ну… ну, что вы… какой там дар…

— А кто назвал меня сукой? И ещё даже хуже — сучкой?

Саша вспомнил и очень смутился.

— Ой, господи… Откуда это вылезло… Ради бога, простите… Пожалуйста…

— Прощаю. Я с удовольствием вас наблюдала… в состоянии изменённого сознания.

— Моего или вашего?

Таня засмеялась.

— Вашего.

— Да… Сознание изменилось… Причём радикально. Я даже хотел вас ударить.

— Что же вас удержало?

— Не помню, — ответил Саша после паузы.

— Постарайтесь вспомнить.

— Не хочу! Нет! — замотал головой Саша. — Трудно. Очень. Почему-то.

— А как вы крикнули «отставить!» — помните?

— Да. Это — да.

— У вас так это вышло… по-командирски. Вы в армии служили?

— Нет, меня не взяли.

— Откосили?

— К сожалению, нет.

— Почему «к сожалению», если не взяли?

— Лучше бы взяли… В том смысле, что это значит… что это значило бы… что я здоровый.

— А вы больной?

— Да. Язва желудка, — сказал Саша легко.

— О!.. — сказала Таня.

— Ничего страшного, это лечится.

— Так вам голодать совсем нельзя! Вы питаться должны… правильно и ежедневно! И, главное, регулярно!

— Да вот, стараюсь. С вашей помощью, между прочим.

— И нервничать вам нельзя…

— И здесь тоже вы помогаете. Глядя на вас… беру с вас пример.

— А она у вас болит?

— Нет, так… бывает… напоминает. Да ну её к чёрту! Давайте о том, как я крикнул «отставить!».

— Да. Как вы крикнули «отставить»?

— Я очень здорово крикнул «отставить!».

— И вот это удивительно. Вы в армии не служили, а крикнули совершенно как в армии.

— А откуда вы знаете, как кричат в армии? Вы же тоже не служили.

— Я слышала. В кино, по телевизору… Да и вообще — почувствовалась правда. В вашем крике.

— Я тоже слышал. Много раз. В детстве. Сосед вернулся из армии… и он нас муштровал. Строил нас… заставлял честь отдавать…

— И вы ему подчинялись?

— Да. Нам весело было. Это для нас игра была. Я мечтал тогда стать командиром взвода. Не космонавтом, не артистом… Не великим учёным… Командиром взвода! И вот вы сказали: «перевоплощение». Тут другое было… Но не имитация. Воспоминание.

Таня внимательно его слушала.

— Саша, а вы знаете, что вы — очень интересный собеседник?

— Ну… может быть. Не знаю.

— Но поговорить нам всё время не хватает времени, — продолжила Таня. — Извините за каламбур.

— Не хватает, да, — подтвердил Саша.

— Так вот: может, мы себе организуем — такое время? Что называется, выкроим? Хотя бы просто прогуляемся… По воздуху пройдёмся…

— Нет! — неожиданно резко сказал Саша. — Я когда иду — пирожки везде продают… Ну, вы понимаете.

— Понимаю. Ну, что ж…

— Ой, а у меня тут вино в чашке, — обнаружил Саша. — Будете?

— А вы?

— Нет. Я вообще… практически не пью.

— Почему?

— Я когда выпью — сразу нарушается способность… логически мыслить.

— А она… эта способность… вам постоянно нужна? Каждую минуту?

Саша удивился:

— Конечно! — Помолчал. — Да при язве ещё и нельзя вино. — Помолчал. — Но вы извините. Я должен идти.

— Вам опять пришло?

— Да оно давно уже бьётся… как только они убежали… Да даже уже при них… Я бы вам объяснил, но словами трудно…

— А вы нарисуйте.

— Нарисую, да… Но сначала надо себе нарисовать. — Встал. — Извините.

— Ничего, я понимаю, — сказала Таня.

9.

На следующий вечер голодный Саша в куртке и с чемоданом вновь шагал по изгибам гостиничных коридоров. Перед номером Тани прокашлялся. Насупился. Челюсть вперёд — и ворвался!

И обомлел.

За столом сидела женщина мощного телосложения.

Она не отводила от Тани удавьего взгляда и на появление Саши среагировала как бы через силу.

— О! — сказала Таня. — Мой муж! Это мой муж приехал!

Саша парализованно молчал.

— Пусть он уедет, — басом сказала клиентка.

На столе были торт, халва, конфеты, сгущёнка, зефир, мармелад, пастила, шоколад, вафли и банка варенья.

Саша потоптался. Потом всё-таки отставил чемодан и принялся выкрикивать:

— Так вот! Как ты ездишь! В командировки!..

— Я тебе сейчас всё объясню, — неожиданно кокетливо отозвалась Таня.

— Не надо! — одновременно крикнули Саша с клиенткой.

Клиентка посмотрела на Сашу с отвращением.

Он потоптался ещё — и сел.

Стал барабанить пальцами по столу.

— Мужчины грубы и ленивы, — злобно сказала клиентка.

— Это некорректное обобщение, — сказал Саша.

— Что!.. — сказала клиентка с чувством. — Что может женщине дать мужчина?..

— Пойдём от противного, — возразил Саша. — Что ей может дать женщина?

— У-у!.. — клиентка закатила глаза.

— Допустим. — Саша старался удерживать диспут в академическом русле. — Но всё равно ведь всё-таки нужен мужчина.

— Это фольклор, — отрезала клиентка. — Народный обычай.

— Ну, почему? Это — природа, — рассуждал Саша. — Природа так распорядилась…

— И это, по-твоему, хорошо? Удачное распоряжение?

Вопрос был задан с такой силой, что Саша оробел. Посмотрел на Таню.

Она — за спиной клиентки — утвердительно прикрыла глаза.

— Удачное, — ответил Саша клиентке и машинально тоже прикрыл глаза.

— Я полюблю её так… — заговорила клиентка протяжно, — как ты никогда не сумеешь… Что б ты вообще понимал в женщинах?..

— Я её муж, — сказал Саша с достоинством.

— Разведись, — сказала клиентка Тане.

У Саши задвигались ноздри.

— Что значит «разведись»?.. — он вскочил. — Что все это значит?.. Что происходит? тут?.. Это что такое?.. Я сейчас милицию позову!.. В администрацию позвоню!..

— И в конституцию напиши, — прогудела клиентка.

— Я приехал… к жене! навестить!.. А тут… трансцендентная регрессия!.. Хватит! Всё!.. — ударил кулаком по столу. Подумал, ударил ещё раз. — Всё, я сказал!.. Я — вас — выгоняю.

Клиентка молчала. Потом повела головой:

— Упёртый он у тебя… Эх…

Встала. На спинке её стула оказался френч. Подала его Тане.

Таня помогла ей его надеть. Клиентка громко вздыхала.

Пошла к двери.

Обернувшись, сказала внятно:

— Чтоб ты сдох.

И вышла.

— У вас сегодня женский день? — спросил Саша.

— У нас сегодня сладкий стол, — ответила Таня.

Саша снял куртку.

— Как вам это удалось?

— Ну… захотелось сладкого. — Взгляд Тани был невозмутим.

Саша посмотрел на стол.

— Так… Вафли будем макать в варенье и заедать халвой.

— Вприкуску с мёдом и мармеладом.

— Это ужин для Гиннесса.

— Нет. Это ужин для нас. Только я сначала переоденусь.

Саша рывком отвернулся.

Таня, помедлив, начала снимать блузку.

Саша напряжённо смотрел перед собой.

— Вы успели вчера? — спросила Таня.

— Куда? — Саша повернулся. — Ой!.. — отвернулся. — Куда?..

— К вам там что-то пришло… и вы боялись — оно уйдёт.

Саша вздохнул.

— Успел… Но — бесполезно.

Таня аккуратно складывала блузку.

— Почему?

— Понимаете… — опять повернулся к Тане. — Ой! — отвернулся. — В целом всё было правильно, но… недостаточно смело. И потому неправильно. Знаете, в науке нужна смелость.

— И не только в науке…

— Да. Но я верю…

— И я. Я верю, что вы, наконец, осмелеете…

— Да… — он покивал. — Хорошо бы…

— Саша… — сказала Таня.

— Что?

— Там мой пуловер…

— Где? А, вижу.

— Дайте мне его.

Саша взял пуловер и, стараясь не оборачиваться, протянул его за спину.

— Берите…

— Большое спасибо, — поблагодарила Таня.

Взяла пуловер. Надела.

— А как… Красноикрянский?

— Можете повернуться.

Саша повернулся.

— Я на него написала анонимку. — Прошла мимо Саши.

— Вы?.. — поразился Саша.

— Мне так посоветовали, — объяснила Таня в ванной. — И даже продиктовали. И прежде чем отправлять, покажут ему.

— А ему — зачем?.. Смысл?

— Чтоб быстрее подействовало. А то пока дойдёт… Пока там будут изучать…

Ваткой очищала лицо.

Послышался звук: что-то упало. И Сашин голос:

— Ч-чёрт!..

— Что такое? — Таня выглянула из ванной.

Саша ползал у стола среди стеклянных осколков, собирая с пола варенье — носовым платком.

Таня ахнула:

— Что вы делаете?..

— Простите меня…

Он стоял перед ней на коленях, с приподнятыми руками.

Формально, в линиях, картина была классической.

— Оставьте! Что вы! Я сама!..

— Нет… Это я сам… — он вновь принялся вытирать.

— Нет, я сама… Ну, что вы…

Саша отталкивал её:

— Нет… Нет…

Она попыталась поднять Сашу с колен:

— Ну что вы… Ну… ну…

Он сопротивлялся — одной рукой; а другой, сжимая платок, торопливо тёр пол.

— Давайте… — тянула Таня.

— Пустите… — упирался он.

Они убеждённо боролись. Некоторое время слышалось лишь прерывистое дыханье.

— Ой! — вдруг отпрянула Таня.

— Что?.. — испугался Саша.

Она смотрела на его руку. Это было уже не варенье: по пальцам струилась кровь!

Саша стал её стряхивать. Брызги полетели во все стороны.

— Прекратите жестикулировать, — попросила Таня.

Саша принялся вытирать пальцы. Но кровь продолжала течь.

Таня молча и неожиданно стремительно потащила его в ванную.

Белизна раковины покрылась алыми струйками крови и бурыми комками варенья.

— Сейчас, сейчас… — приговаривала успокаивающе.

Нашёлся бинт; забинтовала.

— Вы как медсестра, — удивился Саша. — Как-то у вас это всё… умело.

— С вами можно многому научиться, — ответила она очень серьёзно. Настолько серьёзно, что он засомневался в её серьёзности. Но уточнять не решился.

Сели за стол. Забинтованная рука Саши висела на перевязи.

Привычно приступили к делу.

— Пастила, — через какое-то время подсказала Таня.

Однорукий Саша попробовал пастилу.

— Классно.

И посоветовал сам:

— Со сгущенкой её.

— Да, неплохо… А это, кстати, настоящий шоколад. Я уверена, что вы его не ели. Или ели так давно, что уже не помните.

— Это когда же?

— В детстве.

— Не помню… Ну-ка… О-о… Действительно… Здорово! Но почему.. весь шоколад не такой?

— Потому, что его уже не найти.

Саша перестал жевать.

— Если его не найти — то как же он на нашем столе?

— Любовь способна творить чудеса. Вы этого не знали?

— Ну… теоретически. Но тогда получается, что если бы эта женщина вас не полюбила, то есть если бы не чудо любви… как вы говорите… то я — никогда? не узнал бы настоящего шоколада?

— Сегодня точно нет. Но давайте о ваших делах. Мне очень любопытно: как там поживает ваше двадцатидевятимерное в одиннадцатимерном?

Саша поморщился.

— Наоборот: одиннадцати — в двадцатидевяти-.

— Простите. Никак не запомню.

— Вам нужно больше есть сладкого, — наставительно сказал Саша. — Халву закусывать тортом. Очень рекомендую.

— А вы, я вижу… сладкоежка.

— Никому об этом не говорите.

— Хорошо, хорошо. Конечно. Но почему? Это такая страшная тайна?

— Ну, я же не девушка. И не ребёнок.

— Ну, да. Ну, и что?

— Ну, как… Неловко.

— А передо мной — не неловко?

Саша на секунду замер — и отрицательно мотнул головой.

— Почему?

Саша надолго задумался. И ответил:

— Не знаю.

Они смотрели друг на друга: Таня — внимательно-пристально, а Саша — обеспокоенно-растерянно.

Вошёл в свой полутёмный номер.

Негромко бубнил телевизор, громко храпел сосед.

И чемодан, и наброшенная на плечи длинная куртка, и белеющая перевязь делали Сашу очень похожим на вернувшегося с фронта.

10.

Был конец дня.

Город жил обычной своей жизнью. По улицам шли прохожие. И по переулкам. Двигался транспорт. Дождя не было, даже напротив: жизнь украшалась мягким предвечерним солнышком.

С разных сторон к гостинице приближались Таня и Саша.

На их лицах лежала та же печать застывшей заботы, что и на всех других лицах. Они были частью всех.

Они сближались.

Они увидели друг друга.

И лица их вмиг изменились, озарились, заиграли; и они перестали быть частью всех, они стали противоположны всем.

— Привет!.. — Саша взмахнул перебинтованной ладонью.

— Привет!..

Остановились в шаге друг от друга. Показалось: обнимутся… Нет.

— Как-то непривычно… — сказал Саша.

— Что?

— Видеть вас при дневном свете.

— И вас…

— Вы не торопитесь?

Таня отрицательно качнула головой.

Они медленно шли по улице. Они — гуляли. У них был свободный час.

Навстречу им вдруг потекла толпа — из кинотеатра, — и было логично, что Таня взяла Сашу под руку.

Они шли — а на пути попадались хот-доги… мороженое… и прямо на глазах жарились и убийственно вкусно пахли пирожки с картошкой…

— Что-то вы сегодня молчаливый, — сказала Таня.

— Да…

— Это неправильно. Вы обязаны занимать даму беседой.

— Честно сказать… ничего не приходит в голову.

— И даже двадцатимерное?

— Да… даже оно.

— Сильные внешние раздражители, — вопросительно-утвердительно сказала Таня.

— Да, это точная формулировка… — Спохватился: — А вы? На вас как? пирожки не действуют?

— Ещё как действуют! Захотелось поскорее на работу.

— Но вы же… только что оттуда!

— «Работать» — так называется то, чем я теперь занимаюсь… по вечерам.

— Понимаю вас, — Саша важно кивнул.

— Наверно, это нетрудно.

И оба не сдержали улыбок. Да собственно, зачем было сдерживать?

На город опускалась ночь.

Опустилась. Зажглись фонари и фары. В небе одиноко и тревожно висел молодой месяц.

Остановились невдалеке от гостиницы.

— Сначала вы, — сказал Саша.

— Да. Ну… до встречи.

— Ага.

Чуть задержались… и Таня направилась к ярко освещённому входу.

Громко храпел сосед, негромко работал телевизор.

Показывали женский кик-боксинг. Но Саша не смотрел. Он собирался.

Надел куртку. Завязал пояс. Поиграл плечами.

И сел ждать. Взял со стола блокнот.

Сразу углубился. Писал. Зачёркивал. Думал. Снова писал.

Затарахтел телефон. Саша схватил трубку.

— Да! Да! Почему?.. Понял! Иду!..

Бумажки на столе дежурной приподнялись и опустились: это Саша пронёсся мимо. Без чемодана.

Дежурная, прищурившись, смотрела ему вслед.

Не сбавляя скорости, Саша обрушился на дверь.

В номере было пусто.

И стол был пуст.

Закрутился; крикнул сдавленным голосом:

— Таня!

Тишина.

— Таня!.. — заорал.

Скрипнула дверь за его спиной. Он обернулся…

Таня выглядывала из ванной.

— Сейчас, подожди, — сказала спокойно.

Скрылась и появилась вновь — в халатике. В руках несла свою боевую блузку.

Саша сел. Он враз обессилел.

— Что случилось?..

Таня тоже села. В пальцах возникла иголка с ниткой.

Блузка была разорвана пополам.

— Что случилось?..

— Предупреждение случилось.

Он моргал, не понимая.

— От девушек, — пояснила Таня.

— Каких девушек?..

— Проституток.

— Та-ак… — не сразу отозвался Саша. — Пожалуйста, подробней.

— Сказали, что если ещё с мужиком увидят — я стану калекой.

— Вот так и сформулировали?

— Да. Я цитирую.

Продолжала зашивать.

— Может, они — просто пугают?..

— Да, — подтвердила Таня. — Пока только блузку порвали.

Саша помолчал. Потом спросил:

— Страшно было?

— Нет, не очень. Это всё быстро было.

— Та-ак… — повторил Саша.

— Что будем делать?

— Не знаю, — признался Саша. — У вас есть предложения?

— Как математик — вы должны рассчитать… выигрышную тактику.

— Стратегию, — поправил Саша. — В математике это — стратегия.

— Хорошо. Рассчитайте стратегию. При условии, что пространство у нас трёхмерное. А объекты довольно злобные.

— Сейчас. Сейчас…

Сбросил куртку, выхватил ручку и свой блокнот, быстро принялся в нём чёркать.

— Рисуем дерево графов… Два варианта. Первый: прекращаем наше дело. Риск перейти в калеку равен нулю, но вероятность голодной смерти… Ого… Второй вариант: продолжаем. Здесь два варианта. Проигрыш — нападение проституток. Выигрыш — отсутствие нападения. Второй не рассматриваем за очевидностью; первый имеет два варианта… Из них первый… Так…

Замолк, погрузившись.

Таня шила. Было спокойно, тихо. Могло показаться: семейная пара, вечером, дома…

— Есть! — объявил Саша.

— Ну? — Таня отложила блузку.

— Оптимальная стратегия такова. Связи с клиентами — не терять. Проституткам нанести контрудар в виде ответной угрозы, превосходящей по модулю их угрозу, а в случае их не-испуга — вывести их за скобки.

— Каким образом?

Саша потёр лоб.

— Я получил только схему.

Таня перекусила нитку.

— Вам нужно что-нибудь постирать?

Саша растерялся.

— А…

— У меня сегодня стирка. Давайте ваше заодно. Вам сейчас трудно, одной рукой…

— Да в общем… ну… э-э… Спасибо. Нет. — И головой замотал.

— Вам рубашку пора поменять, — мягко сказала Таня.

— Зачем?.. Я к ней привык.

Теперь растерялась Таня:

— Ну…

— Да… — рассеянно сказал Саша. Он уже думал о чём-то.

Начал ходить по номеру. Вдруг взорвался:

— Какое свинство!.. Два бедных человека… не могут себя прокормить… а они на них одежду рвут!..

Ещё походил и сел.

— Что же нам делать? — Таня была серьёзна.

— Да что тут делать… Ясно, что делать…

— Что?

— Всё. Ничего. Это конец.

— Вы так… действительно думаете?

— Возник аргумент с отрицательным знаком, имеющий тенденцию к росту по экспоненте… Допустим, я им — угрожу. Не представляю, чем. А они не испугаются… и действительно вас покалечат. И как я тогда… посмотрю вам в глаза?

Таня молчала.

— А почему они, собственно… — он опять завёлся. — Как вы — одна! — могли им всем помешать?..

Таня пожала плечами.

— Совсем проститутки ни к чёрту!.. — сказал он в сердцах.

— Ну может, не так плохи они…

— А… да, — сообразил Саша. — Конечно. Извините.

Невольно посмотрел на Таню.

— Не хочется сдаваться, — сказала Таня.

— Да.

— Может — не обратим внимания?

— Значит, вы не допускаете, что станете калекой?

— Нет, почему же. Допускаю.

Помолчали.

— Мы — это двое простых незащищённых граждан, — думал Саша вслух. — Всего лишь двое. А их много. Большинство. И они не простые. Они нас — могут. А мы их — нет.

Опять наступила тишина. Отчётливо было слышно, как Саша скребёт ногтем пепельницу.

— Нас не двое, — меланхолично сказала Таня.

— А сколько? — глуповато спросил Саша.

— Они не знают, сколько, — отвечала Таня словно бы в трансе.

— Ну, не знают. Ну, и что?

— Саша! — теперь она смотрела на него ясно и твёрдо. — Нас — много. Нас больше, чем проституток. Примерно в два раза.

Саша не находил слов.

— Да?..

— Да. Это во-первых. А во-вторых — мы их тоже можем.

Саша так силился понять, что даже задвигал бровями.

— Саша! — её голос возвысился. — Объективную силу имеет не то, что объективно, а то, что субъективно. В восприятии этих девушек я — такая же, как они. Это значит, что для них я — тоже не одна. Что я тоже защищена. Значит, мы можем с ними говорить на равных. То есть — с позиции силы!

Она сидела прямо, серьёзна и горда.

Саша встал:

— Гениально!..

— Поруганная вами философия… — сказала Таня с удовольствием, — затмила в данном случае вашу хвалёную математику.

Конец ознакомительного фрагмента.