Санчин ручей

Макс Казаков, 2010

А иногда целую жизнь можно понимать, была та одна единственная юношеская ягода морошки сладкой или нет.

Чего не сделаешь, о том не пожалеешь.

Но иногда, не сделав нужный шаг,

Еще сильнее маешься и тлеешь.

Часть 1

— Морошку будешь?

— Да не узрела она, поди, еще-то. Где шь ты ее возьмешь-то, если предлагаешь? Ан скажу, буду?

— Может еще, где и не узрела. А ты все равно, не боись, скажи. Глядь-ка. — Егор достал из-за спины руку. В ладони было несколько ягод. — Ярче только твои щеки.

Он поцеловал ее в щеку.

— А не больно ли ты горазд, целоваться-то за морошку?! — Отпрянула немного Тая.

— А чьи-то щеки стали еще ярче, — подтрунивал Егор. — Теперь уж такую спелую морошку-то не сыщешь, как твои щеки.

— Ну, дай, попробую, — Тая пыталась увести разговор от красных щек.

— Вот, возьми, крупнее не найдешь, — протянул ей руку Егор.

Она наклонилась поближе, чтоб разглядеть, взяла ягоду и, пробуя ее:

— М-м-м, это самая вкусная морошка, что я ела.

Потом взяла вторую, неожиданно поцеловала Егора в щеку и, смеясь, побежала в лес.

Часть 2

«Че-то Толька долго сегодня, — подумала Тая. — Я уж воды нанесла, овощей собрала на стол… — начала она вспоминать, как во дворе все загремело, захлопало. — Вот она, принеслась буря-то моя. — Увидела его в окошко. — Уже и сам управляется со всем. Когда и рос-то?» Она обрадовалась и успокоилась.

— Толька, ну, так че, есть-то будем сегодня?

— Мамко, ну, будем! Как же. Я разве пустой-то возвращался когда?

— И то правда. Не возвращался. Дак и возвращался скорей обычно. Далеко, поди, ходил-то? Нарыбачился?

— Вот, мамко, смотри сколько.

— Нешто место новое нашел?

— Эт мы опять с Петькой. На старом месте. Петька такую щуку поймал, вот смотри, он мне отдал. А еще Петька…

— С каким Петькой? — перебила мать.

— Ну, с Петькой, че забыла что ли? Это он мне рыбы отдал. То так и много. Так Петька-то с…

«И главное «опять», — подумала мать, отвлекаясь от рассказа сына, — раньше-то и не рассказывал ни про какого Петьку. Да, верно, рассказывал. То я забыла.

Петька, Петька… Уточных что ли пацан? Ну, и хорошо. На пару-то оно лучше, — обрадовалась мать, что у сына все больше друзей становится».

— Ну, давай чистить, да я пожарю. Овощи уже на столе, тебя только и жду. Шаньку спекла тебе, чаю насобирала.

И матери стало радостно, что хоть иногда удается побаловать сына: «Уж не пирожными с района. Куда там! Хоть бы на шанежку иногда получалось. Живем не богато. Да хорошо, рыбалка ему удается, и бегает на реку с радостью. Все полегше. И в доме еды больше».

— А че, Петьке-то рыба не нужна, поди, тебе-то, говоришь, отдал?

— Ну, дак, говорит, хватит-то ему. Он с обеда удит уже.

— Вон как! Ну, да давай уже к столу…

И, как обычно, они сели вдвоем ужинать.

***

Так иногда Толька ходил на рыбалку с Петькой. Как с ним — всегда приходил позже. И как начнет рассказывать.

Они с Петькой и с дерева ловили: больно интересно, сверху видать, как рыба подплывает и клю, клю,… а потом дерг… Как ходили аж на ручей. Больно холодна там водица. Петька говорит: «Оттого и в реке вода холодная, что в ручье бьет ключ из-под земли, и ручей в реку-то и заходит».

— Дак, зашли б-то вместе другой раз, — сказала как-то мать, слушая рассказ сына.

***

А в другой раз и зашли.

Как обычно шум, гам во дворе: ведро с грохотом у порога: «Мамка, это тебе», — удочку на стену, сак мигом в сарай,… собака брешет.

Да брешет иначе, не уймется никак. Тая глянула в окно — никого нет. Видать, уже вошел.

Вышла в светлую — Толька уже докладывает:

— Мамка, это Петька! Рыбалить с ним здорово, помнишь, рассказывал. А раньше-то он не хотел все зайти к нам. Седня вот…

Тая даже подрастерялась от неожиданности. Петька-то оказывается не Уточных мальчишка, а дядька целый. Ну, дядька не дядька, а уж не пацан. Точно. Лет может уже под тридцать будет.

— Вот тебе Петька, — изумленно улыбаясь, выдавила Тая. — Ну, дак проходите все оба, че у порога-то толкаться. А я-то думала, Петька-то Уточных малец. Не угадала самую малость. Ну, я, стало быть, Тая. Прошу, — она пригласила гостя в дом.

— Ну, точно. Тайка! Смотри-ка! — засмеялся Петька.

— Так смотри-ка, коль хошь! — улыбнулась Тая.

— А я и смотрю, смотрю. Только имя не вспомню. Точно! Ты! Тайка-убегайка!

— Я те щас дам убегайку! — Смеясь, она махнула на него тряпкой. — Бугаи-то были будь здоров.

— Вот тебе и встреча! Это шь со школы-то не виделись.

— Да, поди, так и будет. И ничего, что в одном селе-то живем.

— Мамка, кидай рыбу на масло, уж почистил, на сковородку-то наберется, — крикнул Толька, доставая из ведра очередную рыбеху.

— И то да, — задумчиво выдавил Петр. — А и село-то не три избы, — продолжил он. — Живем на разных краях.

— Так присядь к столу пока, обожди штоль минуту. Рыба-то скоро будет. Толька чистит мигом, а я жарю так же, — ответила Тая.

— А ты, когда мы школу кончали, классе, наверное, в четвертом была? Или не так?

— Да так-то.

…

— Ну, вот и рыба на столе. Кто руки не умыл — я не виновата! — сказала Тая и засмеялась. — Умывальник у нас здесь, и полотенчик причеплен.

Эх, Толька, Толька, — сказала она, когда уже уселись. — А он мне все «с Петькой, рыбачили, с Петькой», — она потрепала сына за волосы. — А тут оказывается целый Петр… как вас по батюшке-то? — спросила она у Петра.

— Не смеши рыбу-то. Она все равно жареная! По батюшке!

— А ты чего это его Петькой-то кличешь. Ну, уж дядь Петя-то, поди? — обратилась Тая к сыну.

— Дак я-то че, как он сказал, его так звать? — отозвался тот.

— Тайка, оставь пацана, вишь уплетает как? — вступился Петр. — Я и впрямь ему так назвался. А че тут такого-то?

— Да я так, — улыбнулась Тая. — Для порядку только.

А мы Толя, стало быть, с Петькой-то твоим, в школе учились, знаем друг друга. Только он был в старшем классе, а я только в младшем. Один год всего и попали вместе-то.

— А я смотрю, ты не боишься-то, одного его на рыбалку пускать?

— Уж так и не боюсь! Только угляжу я за ним одна то. Я пока на ферме, баб Поля соседка за ним одним глазком, а сама его не вижу. Да и пока малой совсем был, мы вместе ходили на озеро сюда, потом летом с того года сам стал бегать, удочку только хвать… А как сам стал, так уже и озера ему мало, на реку мотается. Он у меня рыбак бывалый! Самодеятельный не по годам. Что правда, то правда.

***

Иногда они с Толькой после рыбалки стали приходить вместе. Теперь уж не только Толька про Петьку рассказывал до ночи, но и Петька про Тольку. Тая слушала их рассказы и всегда смеялась. Где правда, где выдумка, понять было трудно, но смеялись от души.

***

А тут вдруг раз, другой в магазине встретила Петра. Дак и не ожидала-то.

— Тайка, привет!

— Ой, привет, Петька. С ног сбиваешь, — улыбнулась Тая. — Ты это в нашем-то магазине чево?

— Дак у нас нету…, — начал было что-то плести Петька.

— Чево у вас нету? Так срочно нужно? Митревне шь и заказать можно, привезет через неделю.

— Да Митревна-то да. И на заказ, и еще домой завезет, кому по пути будет. Ну, ты это,… — что и сказать-то? О чем спросить, говорить? И как-то вырвалось: — Тольку-то на рыбалку отпустишь? Завтра?

— А когда я его не пускала?

— Вот и ладно!

— Ну, ладно. Я-то побегу. Мне еще обратно на ферму успеть надо, да ужин…

— Хорошо. Рад был встрече…

Оба засмеялись.

***

На другой день Катерина Михайловна, что продавцом в магазине, завидев Таю, выбежала на порог и, не скрывая улыбки:

— Тайка, иди-ка милая сюда.

Мимо Катерины Михайловны пройти еще никому не удавалось. Либо расспросит, либо расскажет. И, конечно, что-нибудь продаст. «Нужное!»

— Эт что это у нас за новый покупатель образовался давеча?

— Вы о чем, баб Кать?

— Ой! Ну, «Вы это о чем, баб Кать?» Эт я тебя спрашиваю-то, — подбоченясь, и, как всегда, задорно начала свою пытку баб Катя. Так что не всегда и заметишь, как с тебя уже все вытянула, — а не ты меня. Ему на том краю села-то магазина, небось, мало. Митревна хлеба там ему теперь видно не продает, что он какой раз у меня хлеб берёть. Ну не красней, не красней. Это ж Петька Осипа-то, как я помню?

— Дак Петька. Вы всех, баб Кать, помните.

— Ну, то не секрет. У нас в селе со мной и ЗАГС не нужен. Ну, чево ты? Видно, что к тебе парень ходит.

— Да ну Вы, баб Кать, скажете еще! Это он с Толькой на рыбалку ходит. Еще с того лета. Вот на этой стороне села-то и…

— Ой, — перебила ее Катерина Михайловна. — Ты меня никак первый раз знаешь. Ну, ладно, ладно. Никому не скажу. Я шь не такая, как у моего отца дети, всем болтать-то. Ну, зайди, хлебца-то возьми.

— Дак зарплату не дали сегодня. Завтра обещали. Да и дома-то еще краюшка есть.

— Знаю я, как там у тебя дома. Ниче, ниче. Я тебе по тетрадке. Отдашь, успеешь. А то придет кавалер, а дома и крошки нету!

***

Раз на рыбалке Петр промеж делом спросил как-то у Тольки:

— А Толька, отец-то где у вас?

— Дак ушел вроде, — ответил малой через паузу и сделался видом, что дальше говорить на эту тему было бессмысленно.

Петр и не стал пытаться. Видно, что мальчишка не любил таких бесед, задумался о чем-то. А как и разговор-то теперь продолжить, тоже не понятно. Хорошо хоть у Тольки клюнуло:

— Дак подсекай, подсекай. Никак уснул? — крикнул Петр.

Толька рванул удочку.

— Ой, хороша-то! Мамка зарадуется!

— Молодец! Ура! — закричал Петр. — Теперь уже и домой можно! Не только на ужин, и на завтрак хватит! Бежим уже, хватит на сегодня!

Конец ознакомительного фрагмента.