Авиатор: назад в СССР 2

Михаил Дорин (2023)

Серёга продолжает идти к своей мечте стать лётчиком семимильными шагами. Первый курс подходит к концу, полёты всё сложнее, а недруги и завистники всё коварнее и изобретательнее.

Глава 6

Надеюсь, что драться я не разучился. Четыре против одного и плюс за мной девушка — вечно ты из-за женщин встреваешь в передряги, Серый!

Выглядели подручные Баля не то чтобы грозно, но на лицах читалось яростное желание подраться с кем угодно.

Стоящий ближе всех белобрысый крепыш так и выпрашивал своей прыщавой мордой кирпича. Остальные двое — патлатые и в расстёгнутых рубашках — не вызывали у меня ничего кроме смеха. Такое себе войско собрал против меня Баля.

— Так, что нам с тобой сделать, Родин? — ухмылялся он. — Моим товарищам всё равно. Они не поступают и будут тебя мутузить. А я тут в сторонке постою и посмотрю, как они тебя в лазарет отправят.

Я повернулся к Жене, взял её за руку и отвёл в сторону.

— Здесь постой. Мы только поболтаем, — сказал я и вернулся опять к скамейке. Баля уже присел на неё, картинно положив ногу на ногу.

— Ребят, вы разберитесь, а я пойду с девушкой пообщаюсь… — сказал он, но встать с лавки я ему не дал, толкнув его обратно. Баля рухнул на скамью, будучи слегка растерянным. Только не перегибай палку, Серый. Он этого и добивается.

— Насчёт лазарета это ты загнул. У твоих дружков силёнок, только чтоб болт свой подержать. Не более того, — ответил я.

— Ах ты тварь! — вскрикнул белобрысый и выбросил в мою сторону удар правой. Захват и залом его кисти до характерного хруста, главное — не сломать. Прокрутив мальчика вокруг себя, я усадил его рядом с Лешей на скамью. Уверенности на лицах этих хулиганов оставалось всё меньше.

— Попал ты, басота, — прошипел один из патлатых с выбитым зубом и вынул из кармана железный кастет. А вот это проблема… для них. Уже не до сдерживания себя сейчас будет. Следующий этапом, наверняка, станет нож.

— Сейчас подрежем слегка тебя, курсач, — рыкнул третий и полез в карман. Колюще-режущий прибор собрался достать, никак иначе!

— Эу, бойцы! — издалека раздался крик. Этот голос мне стал почти родным за последние три месяца. Майора Нестерова узнаю всегда. Он шел в сопровождении двух курсантов, выполняя обязанности начальника патруля, судя по красной повязке.

— Кастет убери, придурок. А ты держи в кармане, что хотел достать, — шикнул я на своих оппонентов, перекрывая обзор Николаевичу, чтобы он не видел эти манипуляции с сокрытием.

Женя рванула ко мне, до сих пор находясь в нервозном состоянии.

— Успокойся и улыбайся. Сейчас с инструктором тебя познакомлю, — сказал я и обнял свою девушку.

Банда курносого Лёши тихонько начала ретироваться с места конфликта, не издавая каких-то звуков. Прям по-английски, не прощаясь. Однако дырку на своей спине, прожжённую взглядом Баля, я чётко ощутил.

— Родин, как дела? Что от тебя эта шпана хотела? — спросил Нестеров, пожимая мне руку.

— Закурить, а я ж знаете не…

— Врать не умеешь ты, Родин. Приставали? — перебил меня Николаевич.

— Серьёзно, товарищ майор. Кстати, это Евгения Горшкова, — представил я Женю.

— Очень приятно. Держись, Родин. Домашний номер мой не выбрасывай, звони не стесняйся, — сказал Нестеров и пошёл дальше.

— А ты зачем их прикрыл? Они же побить тебя хотели? — спросила Женя, снова присаживаясь со мной на лавку.

— Не сильно и хотели. Это же всё провокация, чтобы меня вывести из себя. Настучи я на них, началось бы разбирательство. Ничего бы не доказали, а они бы меня потом преследовали.

— А сейчас, думаешь, не так будет? — спросила она, прижимаясь ко мне.

— Время покажет. Ты мне только скажи, что у вас было с Алексеем? — спросил я. — Просто он за тебя уцепился!

— Он думает, что я его собственность, а нашим родителям, видите ли, хотелось бы нас поженить. Мы же встречались с ним, но он просто невыносим. Из армии когда приезжал, постоянно приставал. В прошлом году особенно.

М-да, не бывает у тебя спокойной жизни, Серый. Чуть на самолёте не убился, нажил себе недоброжелателей в учебном полку, в лице Грабли и Швабры, а теперь ещё и бывший твоей девушки объявился.

Так мы и досидели до того момента, как мне пришлось вспомнить свои навыки в беге. Глянув на часы, я уже понимал, что одним нарядом вне очереди не отделаться. Время было почти девять и близилось время вечерней поверки. Вот так, с красивой девушкой время летит и пролетает, а ответственный по роте на это забивает. Бежал со всех ног, но недолго.

— Родин, мой юный друг! — крикнул командир роты Голубев, встретившийся мне около плаца. — Вы слишком медленно бежите на вечернюю поверку. Объявляю вам два наряда вне очереди!

— Есть два наряда!

— А теперь, где вы были, товарищ курсант? — спросил Голубев, сложив руки на груди.

— На КПП, товарищ майор. Ко мне приходили…

— Судя по отметинам на шее и запаху женских духов, это была девушка, так? — спросил командир роты.

И как он так определил? Ищейка прям. Ему лучше не попадаться после употребления спиртного — учует за версту.

— Так точно, девушка приходила.

— Родин, я же предупреждал, если вам нужно сбросить с себя груз, расслабиться и провести время в компании с прекрасным полом — иначе говоря потра…ся — вы подходите ко мне, и я даю вам увольнение. Но не чаще чем раз в две недели. А вы?

Блин, а и правда, Голубев говорил об этом постоянно. Мимо ушей пропускал ты, Серега, такие объявления.

— Заступите в наряд с понедельника. Теперь шагом марш в казарму!

В понедельник заступил я в наряд. Всё тихо и мирно, особенно когда стоишь на тумбочке, время останавливается. Оно совсем никуда не идёт! В моё время хоть можно было телефон пощёлкать, пока никто не видит. Теперь можно только изучать команды дневального и слушать, как Тёма рассказывает очередную смешную историю от его девушки Светы.

Тут как раз группа под руководством старшины роты Мозгина притарабанила со склада новых досок, чтоб кое-где перестелить пол.

— Курсант Рыжов, — крикнул Мозгин, когда Артём прошёлся мимо открытой двери каптёрки.

— Я, товарищ прапорщик!

— Ко мне… того… ну ты понял! — сказал старшина роты. Артём продолжал глядеть по сторонам и вопросительно смотреть на меня. Если честно, ничего я не понял со слов Мозгина.

Если кого-то надо найти, то все уже ушли. В казарме, кроме наряда ни души.

— Разрешите, товарищ прапорщик, а кого, ну того? — осторожно спросил Артём, не заходя внутрь каптёрки.

— Рыжов, сюда их и быстрее!

Кого только хочет позвать старшина роты, непонятно. Артём уже и к дежурному сбегал, и по всему расположению прошёлся. Никого.

— Рыжов, быстрее с ручника снимись! — торопил его Мозгин.

По выражению лица Артёма было видно, как он растерялся. Кого найти надо? Может, старшина кукухой поехал?

— Товарищ прапорщик, — снова обратился Артём к Мозгину, стоя на пороге каптёрки. — Так это… ушли они. Нет их.

— Как ушли?! Кто увёл? — вскрикнул старшина и выскочил из своей резиденции. Здесь-то и узнал Артём о себе всё самое интересное.

— Рыжов, у тебя голова есть? — спокойно спросил Мозгин.

— Так точно, товарищ прапорщик, — ответил Артём, ощупывая свою макушку и поправляя пилотку.

— Так вот, голова военнослужащему нужна, чтобы думать, а мозги — соображать! — воскликнул старшина роты и указал на большую стопку деревянных досок. — Как дерево может ходить? Я ж тебе сказал, их в каптёрку! Неси, давай!

Не распознал Артём в словах Мозгина указание на доставку досок.

За такими вот эпизодами и пролетело лето. Началась осень и теперь уже мы со стороны наблюдали за принятием присяги первым курсом, хотя сами ещё не были переведены на второй. Сессия-то не сдана.

И как-то всё буднично. Начинает наскучивать однообразие этих «дней сурка». Всё-таки, когда ты на лётной практике, постоянно готовишься к полётам и основное время направлено только на это, время летит очень быстро. Хотя периодически и в такие периоды бывают случаи, которые не оставят тебя равнодушным к происходящему.

Макс, как заместитель командира взвода, определил меня, Костю и Артёма в наряд. Как это часто у нас бывало, после отбоя нападает неимоверный «свин». Я, конечно, объяснял своим товарищам, что на ночь есть вредно, однако и сам в этот момент вместе с ними ел коржики из чипка и запивал «Байкалом».

А вот сегодня возникла проблема. Денежное довольствие подошло к концу, в карманах гуляет ветер, а в буфете в долг не дают. Тёмыч там как-то задержал долг, так теперь у нас нет там депозита.

— Ну не вариант голодным спать ложиться. Чё делать-то? — жаловался Артём, когда мы сидели на ужине в столовой. — И в долг ни у кого нет.

— Нашёл, когда спрашивать. Сейчас все на подсосе или к отпуску копят, — сказал я. — Зато в лучшей форме будешь к отпуску.

— Ага, под пальто всё равно кубиков не видно.

— Смотря, как ты собрался демонстрировать их девушке. Если в одежде, то конечно, она ничего не увидит. Можешь мою булочку взять, если тебя это утешит, — поддержал я его.

Ужинали мы после того, как поела вся наша рота. Смотря на голодные и расстроенные глаза своего товарища, я решил спасти.

— Короче, попроси столовский наряд, чтоб картошки притащили. Килограмма два-три. Луковицу, если достанут. Будет тебе поздний ужин. И масла сливочного, если получится.

После отбоя в бытовке собрался целый консилиум, наблюдая за тем, как я занимаюсь изобретательской работой. Хотя, этот трюк весьма прост.

Солдаты должны были знать этот лайфхак с кипятильником из разобранного утюга. В моём окружении подобных Кулибиных, кроме меня, не оказалось.

— Дай мне провод. Ну вон тот, двухжильный, — показал я Косте на части утюга.

— А что с утюгом-то делать, Родя?

— Соберём, если отвлекать не будешь.

Из металлической банки вырезал два приличных куска железа, которые будут выполнять роль нагревателя. Двумя деревянными прокладками, скрепил эти железки и подсоединил к ним электрический провод.

— Сечение должно быть приличным, — сказал я, хотя собравшиеся вокруг совершенно не понимали моих действий. Будто электротехнику не учили!

А дальше дело техники. В большую банку, закидываем картошку и варим. Стеклянный сосуд аж трясся, пока вода кипела.

— Осталось лучок порезать, а потом ещё маслицем смазать, — сказал я, когда заканчивался процесс варки.

— Вечернему жору сегодня быть, — воскликнул Костя, вскидывая руки вверх.

Закончилось это приготовление без происшествий, и замыкания не было. Следующий наряд, подсмотрев наш способ приготовления, решил устроить и себе вечерние посиделки.

Всё бы хорошо, да только варили они картошку полночи, пока не выбило пробки. Утром ротный отправил их на исправительные работы. Им пришлось копать какие-то окопы. Судя по глубине, для стрельбы с лошади стоя.

Сессия окончилась, и нас отправили в заслуженный отпуск. Октябрь так себе время для отдыха, но сама мысль об отсутствии в училище, к тому же на законных основаниях, уже приводит в восторг.

Изначально ехать во Владимирск не хотелось, всё же не такими уж родными стали для меня баба Надя и деда Вова. Я же лишь оболочка их любимого внука.

Однако не могу я обижать стариков. Не видели они больше года своего Серёгу. Надо уважить и порадовать. Одно меня тревожило сейчас — я же оставляю Женю.

— Как я уяснил, родители твои от меня не в восторге, — сказал я Жене, когда мы стояли на перроне железнодорожного вокзала в ожидании прихода моего поезда

— Неправда! Это им Лёша постоянно пургу несёт о тебе, мол, ты разгильдяй, на грани отчисления и всё такое. Не успокоится никак, — отвечала она. — Ты же скоро приедешь?

— Я немного только погощу у родных. Что мне там делать во Владимирске? Меня там ничего не держит.

— Как это? Ты же жил там всё время или нет?

— Так… больше года прошло. Всё могло поменяться. Знакомые сейчас на картошке и в колхозах на уборке. Может, кого и встречу.

— А бывших девушек не встретишь? — спросила Женя. И вот сейчас мне немного закружило голову.

Даёт о себе знать память предыдущего хозяина тела. Об Ане Красновой вспомнил и всё внутри взыграло. Не к добру это.

— Не переживай, не встречу. Все на учёбе и на…

— Картошке, помню я. Сами скоро поедем туда. Девчонки говорят, что там весело. А мне бы как-то пропустить это мероприятие.

И правда, все эти поездки на уборку урожая, как я слышал, обладают определённой долей шарма. Посиделки у костра, вино и закуска, песни под гитару и прогулки под луной… Опять начинаешь ревновать, Серый? Начинают тебя одолевать опасения по поводу верности Женечки!

— Ты главное — не волнуйся, Серёжа, — сказала она и обняла меня.

Ох, сколько я раз слышал подобное! Что тут сделаешь, если девочку кто-то охмурит? Ты и не узнаешь об этом, хотя могут и донести до тебя эту информацию. Но и это может быть неправдой. Положит кто-нибудь из студентов глаз на твою Женю и будет всеми силами её добиваться, пока ты во Владимирске.

— Я тебе верю и не переживаю за твою верность, — сказал я. В этот раз убедительно получилось соврать.

Пока ехали с Костей в поезде, очень многое вспоминали событий за произошедший год. В плацкарте на боковушке возле туалета сильно не поспишь. Бардин больше представлял себе будущий отпуск и то, как он в нём отдохнёт. Как пойдёт покрасоваться в школу и на танцы.

— Может, и Капустину встречу, — произнёс Костя, забрасывая в рот купленное нами на развес желтое драже «Горошек». Он мечтательно взглянул на мелькающие поля в окне поезда. — Как думаешь?

— Не отпустило ещё, Кость? Так тебя и манят её округлые формы? — спросил я, хотя этот вопрос был скорее риторический.

— Когда это ты стал таким умным, Родя? Я помню, что в школе ты только на уроках мог разговаривать у доски. И то, тебя ещё надо было потеребить. А сейчас, ты уму-разуму всех учишь. Откуда взялся этот…

— Взрослый взгляд на происходящее? Книжек много почитал. Помогает рассуждать не как подросток, — перебил его я, отдирая друг от друга слипшиеся конфетки.

Передо мной стояла железная банка с узорами, стоимостью рубль тридцать, в которой и лежали те самые знаменитые «Монпансье». В моём времени такие уже редко встретишь.

— Значит, я, по-твоему, подросток? — спросил Костя, однако сейчас он был сдержан в своих эмоциях.

Ещё год назад он мог сразу вскипеть от такого намёка в его сторону. Сейчас стал выдержаннее или проще относиться к критике в свою сторону. Взрослеет мальчик!

— Нет. Просто, если не я тебе скажу, кто тогда скажет правду?

— Я помню, как ты мне сказал про отца. Если честно, это реально помогло. Спасибо! — сказал Костя, пожав мне руку.

— Для этого и есть друзья и товарищи. А по поводу Капустиной, если ты так сильно хочешь с ней увидеться или написать — дело твоё. Я знаю, каково это. Внутри непреодолимое желание как-то на себя обратить внимание девушки, чтоб она просто была рядом. Такое у тебя?

— Вроде того.

— А когда ты, наконец, получаешь от неё письмо, то уши и щёки начинают гореть. И неважно, что там написана всякая чушь и она не говорит тебе, что скучает. Это, друг мой, привычка. Мелкая влюблённость, которая проходит, когда встречаешь другую. И с ней начинается всё заново — горящие уши и щёки, желание быть рядом, — сказал я, похлопав его по плечу.

— И когда-нибудь это пройдёт, как думаешь?

— Да. Этот момент называется взрослением. Ты поймёшь, что любовное чувство со временем притуляется, а на смену приходят взаимоуважение и взаимопонимание. И всё равно, тебе будет хотеться утром бежать на работу, а вечером торопиться домой. Вот тогда пройдут и горящие уши у тебя.

Философские размышления закончились только глубокой ночью. Утром мы уже стояли на платформе Владимирска.

Одетые в парадную форму, мы стали объектом пристального внимания со стороны девушек нашего города. Даже в автобусе не избежали вопросов о том, с какого мы училища. Кто-то фыркал, а кто-то восхищался.

Вышел я на одну остановку раньше положенной, чтобы немного пройтись. Тротуары уже застилал жёлтый ковёр из листьев, а хмурая серость неба имела свою определённую степень привлекательности. И уже промчавшаяся пара МиГ-21 не так завораживала, как раньше, когда ты следил за каждым манёвром самолёта. Ты не пытаешься представить себе действия лётчика с органами управления. Тебе уже кажется, что ты можешь и сам так летать. Но ещё рано. Впереди много всего, что нужно изучить и чему научиться.

Конец ознакомительного фрагмента.