Остров с призраками

Михаил Анатольевич Гришин, 2021

Попав на необитаемый остров, Витька Картошкин и его верные друзья Колюня и Вовчик, неожиданно сталкиваются там с двумя взрослыми дядьками подозрительного вида. Опознав в них «чёрных копателей», которые наживаются тем, что торгуют оружием и наградами, безжалостно расковыривая для этой цели воинские захоронения, отважная троица вступает с ними в неравную схватку. Как не сопротивлялись потерявшие совесть «чёрные копатели» да ничего у них не вышло, потому что на чьей стороне правда у того и сила. А уж когда мальчишки приехали на обнаруженном в болоте грозном танке, тут и вовсе «чёрные копатели» сникли: теперь только и оставалось злодеям, что сдаться на волю победителей.

2

В выходной, когда Витькины родители ушли к отцовой родне в гости, а сам Витька только расположился на кухне как следует подкрепиться, чтобы потом целый день не отвлекаться на такую мелочь, как еда, в квартиру длинно позвонили и тут же без паузы громко забарабанили в дверь. А так как удары раздавались снизу, колотили, несомненно, ногами.

От такой наглости Витька чуть не подавился.

Взрослый человек не станет хулиганить. Значит, колотил кто-то из ребят. Желая проучить наглеца, Витька, когда бежал по коридору, схватил, что попалось под руку, — тапок, и резко распахнул дверь. Последнее, что он успел увидеть, прежде чем опустил тапок на голову, было изумлённое лицо толстого Колюни по прозвищу Пельмень.

Поражённый такой встречей, Колюня, запинаясь, пробормотал:

— Т-ты чего д-дерёшься?

— Дверь не для того сделана, — заорал Витька, — чтобы её ногами пинали… кто попало!

Колюня оправдывался, моргая:

— Я к нему по делу пришёл… А он меня сразу тапком по голове… А ещё друг называется!

— А нечего дверь пинать? Она тебе виноватая? — не мог успокоиться Витька. — Для этого звонок имеется.

Опасливо косясь на разъярённого хозяина квартиры, Колюня протиснулся мимо него внутрь, бормоча:

— Если бы не срочное дело, я разве стал бы ногами стучаться? Нет, конечно!

Действительно, любой человек грохот услышит скорее, чем обычный звонок, и Витька успокоился:

— Ладно… Только поаккуратнее надо, а не так… Каждый тут будет…

Увидев на кухне пирожки с начинкой, которые аппетитной горкой возвышались на тарелке, Колюня повеселел. Хотя и без этих пирожков упитанный Пельмень выглядел основательно, как Илья Муромец в молодости: тугие лоснящиеся щёки, пухлые губы, курносый нос в веснушках, заплывшие глаза и вечно взъерошенные волосы.

Две вещи любил Пельмень больше всего на свете: вкусно поесть, отчего у него живот выпирал, как у беременной тётеньки, и этим самым животом пихаться. Подойдёт к какому-нибудь пацану, который стоит себе смирно, никого не трогая… раз, и летит смирный мальчишка вверх тормашками, хлопая глазами от такой несправедливости.

Дело в том, что недавно по телевизору показывали фильм о борцах сумо, и после него Колюня так проникся симпатией к своим толстым собратьям, что стал всем без разбора демонстрировать силу. А так как обладателем такого выдающегося живота числился один Пельмень, то и равных ему не было. От этого он сильно загордился и обнаглел до такой степени, что даже осмелился вызвать на поединок старшеклассников. Только старшие ребята не захотели с ним связываться, меряясь силой таким необычным способом, а дали ему простого пинка под его жирный зад, да ещё вдогон несколько раз по шее, чтобы особенно не задавался и не имел привычки по всяким пустякам приставать к уважаемым старшеклассникам.

Но Пельмень на это нисколько не обиделся, посчитав за слабость противника, и осмелел ещё больше, не давая никому расслабиться во время своего пребывания в школе. (От такой жизни кое-кто даже подумывал перевестись в другую школу). Правда, на этаж к старшеклассникам Колюня ходить перестал, а при встрече с ними предусмотрительно обходил стороной.

Пельмень по-богатырски развалился на табуретке и как должное принялся с тарелки таскать пирожки, заглатывая их, как крокодил.

Срочное дело, о котором он пришёл сообщить, выглядело следующим образом: его отец, вечно занятый на работе, в кои годы собрался отдохнуть — махнуть на рыбалку на Митяев кордон, где жил его знакомый лесник Иван Петрович. Неподалёку от кордона протекала широкая река Студенец, и этот самый лесник знал на ней все заветные места, где водятся щуки, налимы, окуни и другая полезная для организма рыба. Отец, давно мечтавший отведать пахнущей дымком ухи, до того был рад предстоящей вылазке на природу, что разрешил Колюне прихватить с собой кого-нибудь из своих дружков. А так как самым закадычным другом считался Витька, который, не разобравшись, сразу начал драться вонючим тапком, за что, Колюня на него, впрочем, совсем не в обиде — друзья всё-таки, — он решил прихватить с собой Витьку. Поэтому завтра прямо спозаранку Витьке предстояло явиться на железнодорожный вокзал…

Колюня доел последний пирожок, облизал пальцы и разочарованно протянул:

— И это всё-ё?

— Всё, — сказал Витька, сам успевший съесть всего один, да и тем чуть не подавился.

— А почему вы так мало готовите? — удивился Колюня.

— А зачем нам готовить много? — тоже удивился Витька.

Колюня самодовольно похлопал себя по животу, который раздулся у него ровно на два десятка Витькиных пирожков, и сказал:

— А у нас мать много готовит. Один раз они с отцом целый день возились — гостей ждали. А я возьми и всё поешь… Пришлось им снова готовить, чтобы знакомые не обиделись, что просто так в гости приходили…

Витька посмотрел на опустевшую тарелку и вздохнул:

— И куда в тебя только помещается?

Колюня, примериваясь было задремать, потёр глаза и, зевая во весь свой широкий, как у лягушки, рот, вяло сказал:

— В меня… помещается.

…Проживать в чужой стороне поначалу всегда трудно. Это известно любому исследователю. Потому что там другой климат и другие люди, а уж без знания местных обычаев можно запросто угодить в какую-нибудь глупую историю. Поэтому в команде отчаянного Витьки и бестолкового увальня Колюни просто необходим был человек рассудительный, способный мыслить необыкновенно.

Пришлось взять с собой Вовчика — человека умного, хоть и дохлого, к тяжёлым походам не приспособленного.

На вокзал Витька явился первый, как самый дисциплинированный. Каково же было его удивление, когда под часами, где накануне была обговорена встреча, он увидел многолюдную толпу — люди оказались совсем не глупыми и тоже часы выбрали как место наиболее приметное.

Солнце только что вышло, грело ещё слабо. По перрону «бродили» голуби и пили из не просохших после ночного дождика лужиц. Гудел маневровый паровоз.

Появился Пельмень, нагруженный вещами, как вьючное животное и даже хуже… Он подошёл к ожидавшему Витьке и с печальным лицом пожаловался:

— Вообще-то мать, собирая всю эту муру, рассчитывала на отца. А не успели мы зайти за угол, как он всё на меня перегрузил. Говорит, чтобы с малолетства привыкал ко всяким трудностям, и чтобы жизнь мне мёдом не казалась.

Витька, неизвестно чему ухмыляясь, спросил:

— А сам он где?

Колюня махнул в сторону вокзала:

— Газету покупает.

Вдалеке показалась тщедушная фигурка Вовчика в громадной шляпе, видно, надетой им, для того чтобы не напекло в голову и не повредились мозги. Под тяжестью рюкзака его нещадно кидало из стороны в сторону. К тому же сползавшая всё время на глаза шляпа доставляла дополнительные неудобства. Не видя, Вовчик сталкивался с прохожими и с необыкновенной быстротой перемещался вслед за своим рюкзаком, чудом удерживаясь на ногах.

Витька с Колюней с интересом стали наблюдать за его зигзагообразным передвижением, гадая — хватит ли у Вовчика сил преодолеть весь путь на своих ногах или последние метры придётся ползти.

Но Вовчик не опозорился и, плюхнув рюкзак, отдуваясь, сказал:

— Дошёл.

Витька пнул его рюкзак и, почувствовав что-то твёрдое, поинтересовался:

— У тебя чего там?

— Книги.

Витька с Колюней удивились:

— Зачем столько?

Вовчик разъяснил:

— На свежем воздухе читать намного полезнее, чем в доме… От этого прочитанное усваивается быстрее… Потому что усталость выветривается и голова находится всё время в свежем состоянии.

Новый метод по усвоению книжных текстов, изобретённый учёным Вовчиком, Пельменю показался больно сомнительным и он, почесав затылок, спросил:

— А вот знания твои… Они вместе с усталостью не выветрятся?

Вовчик подумал и сказал:

— Знания, они не в голове, они в мозгах. А у меня что в мозги попало, уже никогда не выветрится, хоть бей по голове, чем ни попадя.

Но проводить маленький эксперимент со своей головой, как предложил пребывающий в сомнении Пельмень, не захотел, сказав, что знания всё равно останутся, только голова пострадает, а она тут ни при чём, чтобы по ней лупили. И привёл такой сильный пример, против которого не поспоришь:

— Вот в древние времена для чего учёных на кострах сжигали? Потому что ничего поделать с ними не могли: как ни пытали, как ни колотили по головам палками, а знания всё равно в мозгах оставались. Вот инквизиторы и придумали их вместе со своими знаниями сжигать, чтобы они больше ими не хвалились… А пепел развеивали по ветру.

— Это мы знаем, — согласился Колюня. — Учили.

И даже вспомнил одного такого учёного астронома, пострадавшего от своих несвоевременных знаний, но всё равно от них не отказавшегося, — Джордано Бруно.