Остров с призраками

Михаил Анатольевич Гришин, 2021

Попав на необитаемый остров, Витька Картошкин и его верные друзья Колюня и Вовчик, неожиданно сталкиваются там с двумя взрослыми дядьками подозрительного вида. Опознав в них «чёрных копателей», которые наживаются тем, что торгуют оружием и наградами, безжалостно расковыривая для этой цели воинские захоронения, отважная троица вступает с ними в неравную схватку. Как не сопротивлялись потерявшие совесть «чёрные копатели» да ничего у них не вышло, потому что на чьей стороне правда у того и сила. А уж когда мальчишки приехали на обнаруженном в болоте грозном танке, тут и вовсе «чёрные копатели» сникли: теперь только и оставалось злодеям, что сдаться на волю победителей.

4

А там действительно было на что посмотреть: кончился унылый пустырь, и поезд загромыхал по железному мосту через реку. На пологом берегу паслось пёстрое стадо, несколько коров забрели по брюхо в воду и с ленцой хлестали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых оводов.

На середине реки лёгкой скорлупой качалась лодка с рыбаками. Один из них поднялся и долго из-под ладони провожал поезд.

Вовчик, высунув руку в окно, помахал и обрадованно воскликнул:

— Заметил! Тоже машет!

Тотчас в окне замелькали четыре руки, потому как сообразительный Витька высунул сразу две, перехитрив всех.

От такой несправедливости Пельмень надул свои толстые губы и перешёл на другую сторону, предупредив:

— Чтобы к моему окну никто не подходил. Я один буду всем махать.

И он расселся один, как скряга, захапав целое окно.

Поезд нырнул в сосновый бор, и вагон наполнился запахами хвои и лесных гвоздик. Верховой ветер гулял в вершинах сосен и гнул их вслед проплывающим облакам.

Пельмень тёрся носом о стекло и время от времени быстро оглядывался, опасаясь, что его конкуренты незаметно подкрадутся и тоже будут подглядывать в его окно. Из-за этого сам чуть не проглядел бревенчатую церквушку, одиноко торчавшую на полянке среди леса.

— Церковь! — заорал Пельмень, спохватившись, и, будто никогда не грозился и окна не захапывал, позвал: — Идите сюда! Скорее! Да скорее же!

Витьке и Вовчику, конечно, стало интересно, откуда здесь взялась церковь, и они перебежали на его сторону, крича:

— Где, где?

— Да вон же, вон! — орал возбуждённый Пельмень и тыкал пальцем в стекло.

Дядя Женя отложил газету и тоже посмотрел:

— Это не церковь, — сказал он. — Это часовня над святым источником, — и рассказал предание: — В этих местах когда-то жил святитель Питирим. Однажды, гуляя по лесу, ему сподобилось найти иконку Божией Матери. Когда он её поднял, на этом освящённом месте из земли и забил источник. Вода в нём оказалась целебная, и люди, которые её пили, выздоравливали. С тех пор источник считается святым, и паломники ходят сюда за водой. И так продолжается уже около четырёхсот лет…

— Вот это да! — воскликнули ребята, поражённые древностью источника.

Несомненно, что за четыре века из него пришлось попить ледяной водички и русским богатырям, распаренным славной битвой, и князьям со своими дружинами, пропылённым многодневными походами на неприятеля, и странникам, уставшим после хождения в чужой сторонке, и обыкновенным путникам, и даже святым, которых теперь давно уже и в помине нет, а источник остался и всё так же приносит пользу людям.

От этого ссора показалась настолько мелочной, что про неё вспоминать не хотелось, и остальной путь ребята проехали в хорошем настроении, свободно перебегая с одной стороны на другую, чтобы не прозевать интересное за окном.

При одной такой перебежке тяжеловесный Пельмень наступил своему отцу на больную ногу, и ребята вмиг притихли, а сообразительный Пельмень отсел подальше, чтобы отец не достал ему по шее свёрнутой газетой.

— Я нечаянно, — унылым голосом сообщил Колюня.

Дядя Женя сморщился, потряс головой и хмыкнул:

— Надеюсь. А если бы ты специально наступил, я бы вообще без ноги остался.

И в назидание на будущее нагрузил на своего легкомысленного сынка второй рюкзак, когда объявили остановку, а сам пошёл без всего, едва ступая на ногу, которая распухла до таких размеров, что с трудом вместилась в расшнурованную кроссовку и цвет имела блестяще-лиловый.

На лесном тихом полустанке, где от шпал пахло разогретым на солнце креозотом, путешественников встречал лесник Иван Петрович. Глядя на его длинную согбенную фигуру, никогда не подумаешь, что он мог один, «вступив в схватку с тремя вооружёнными браконьерами, скрутить их», как о нём писала районная газета «Трудовая новь». И только зелёная фуражка, похожая на пограничную, но с кокардой из дубовых листьев, придавала ему нужную солидность.

— Здорово, парни, — сказал лесник и крепко по-мужски пожал всем руки. — Как добрались?

— Нормально, — ответил дядя Женя, но острый натренированный взгляд лесника разглядел расшнурованную кроссовку, и он спросил: — Что с ногой?

— Пустяк, — отмахнулся дядя Женя.

— В лесу пустяков не бывает, — суровым голосом осадил его Иван Петрович и, присев на корточки, стал осматривать ногу. — Эге, да тут, парень, дела покруче, чем в военных фильмах. А, насколько я понимаю, запасную ногу ты с собой не прихватил, поэтому придётся тебе, Евгений, в город возвращаться… снимок делать.

После короткого препирательства дядя Женя неохотно уступил, сказав:

— Петрович, ты уж тут до моего возвращения пригляди за моими охламонами… Мало ли.

Лесник весело оглядел притихших ребят и подмигнул:

— А чего за ними приглядывать? Они парни самостоятельные!

Витька, благодарный за то, что Колюнин отец оставляет их одних на кордоне, подобрал толстую сучковатую палку и подал ему:

— Вот, дядь Жень, возьмите… Всё легче будет идти…

Дядя Женя повертел палку в руках и хмыкнул:

— Ну спасибо… заботничек!

Когда все отсмеялись, лесник уже на полном серьёзе поинтересовался:

— Ты сам как… доедешь?

— С таким инструментом, — заверил дядя Женя, — хоть на край света! — и он наглядно продемонстрировал, как пойдёт на край света: опираясь на палку, проделал пару шагов в сторону и обратно.

— Ну, смотри! — Петрович хлопнул его по плечу и, обращаясь к ребятам, скомандовал: — По коням, парни!

Насчёт коней он, конечно, пошутил, потому что их не было, а была одна рыжая лошадь, запряжённая в телегу с резиновыми колёсами — наверное, от какого-нибудь трактора. К ней и направился лесник широким шагом. Витька, Пельмень и Вовчик пошли следом, переглядываясь и толкая друг друга локтями.

Вовчик со всех сторон обошёл лошадь, даже заглянул ей под пузо, будто собирался увидеть там моторчик…

— Ты что ж, лошадь никогда не видел? — удивился Пельмень.

— Почему, — пожал плечами Вовчик, — видел.

— Где ты мог видеть? — стал допытываться настырный Пельмень и подковырнул: — Если только в телевизоре!

Но Вовчик на слабоумного Пельменя не обиделся, а честно сознался:

— На картинке.

И в очередной раз, подтверждая свою учёность, отчеканил:

— Лошадь — крупное непарнокопытное животное семейства лошадиных.

— Это точно! Сейчас лошадь только на картинке и увидишь, — разделил Вовчиков взгляд Петрович. — В телевизоре там всё больше меринов показывают. И знаете, каких? — он хитро прищурился.

— Знаем, — ухмыльнулся Витька. — «Мерседес» называется.

— Во, во! Заграничных меринов видим больше, чем своих родных лошадок. Дожили…

Захапистый Пельмень и тут успел захватить самое интересное, заявив:

— Чур, я буду рулить!

— Рули, — разрешил лесник.

Витька, имевший опыт общения с лошадьми (однажды в деревне знакомый дядька подвозил его до бабушкиного дома), авторитетно сказал:

— Лошадью не рулят, лошадью правят.

Но Пельмень сделал вид, что не расслышал, и, усевшись впереди, натянул вожжи, заорав на весь лес:

— Пошла!

Несмотря на его зычный голос, лошадь продолжала стоять, как ни в чём не бывало, будто команда относилась не к ней.

Опозоренный Пельмень смутился и, чтобы окончательно не пасть в глазах лесника, схватил короткий кнут и стал размахивать им над своей головой с такой скоростью, что сидевшие в телеге испуганно пригнулись, чтобы им не досталось по ушам.

— Кому говорю, пошла! — заорал Пельмень ещё громче.

Тогда лошадь презрительно оглянулась на возницу, задрала хвост и выдавила несколько зелёных яблок.

Пельмень перестал орать и, затаив дыхание, отвернул свой веснушчатый нос, часто мигая.

— Это она с перепугу? — развеселился Витька, — что ты её кнутом убьёшь!

В отличие от Пельменя, лошадь оказалась совсем не глупой. Справив своё дело, она безо всякого понукания сама пошла по лесной дороге.

— Дядя Иван, — спросил Витька, — а лошадь как звать?

Лесник таинственно улыбнулся и сказал:

— Имя у неё самое знаменитое. Сивка-бурка! Может, слыхали о такой? — и он, размахивая в воздухе пальцем, наизусть прочёл куплетик из известной сказки Ершова, наверное, запомнив ещё со школьной скамьи:

Сивка-бурка,

Вещая каурка,

Встань передо мной,

Как лист перед травой!

Витька критическим взглядом оглядел едва тащившуюся лошадь и засомневался:

— Что-то не очень похоже.

Лесник, продолжая посмеиваться, пояснил:

— Раньше на ней почту возили. Вот она и привыкла к медленной ходьбе.

— А! Ну тогда конечно…

Оттого, что настоящая Сивка совсем была не похожа на сказочную и не летала как чумовая, а шла неторопливо (Витька вспомнил, как у бабушки в деревне скакал верхом на козе Фроське, и прикусил язык), было даже лучше: никакой тебе тряски, дыши в своё удовольствие свежим лесным воздухом, настоянным на диких лесных цветах, да слушай концерт в исполнении лесных музыкантов — кукушки, иволги, дятла, синицы и других не менее талантливых пташек.

Резиновые колёса мягко катились по мокрому песку.

Витька лежал на спине и, свесив ногу с телеги, беззаботно покачивал. Пельмень правил, точнее держался за вожжи, делая вид, что правит, и иногда важно чмокал губами, хотя лошадь не обращала на него внимания и шла знакомой дорогой самостоятельно, мечтая о доме, где её ждала вкусная сочная травка.

Вовчик подсел к леснику, который сидел, свесив ноги на одну сторону, и на правах человека учёного повёл разговор с ним на равных, показывая свою осведомлённость в лесных науках:

— Дядя Иван, а у вас тут в лесу случаи происходят?

— Какие случаи?

— Интересные!

— Интересные? — переспросил лесник и призадумался, потом оживился: — Ну слухай… Есть тут у нас один любитель охотиться на кабанов — Коля Палый. Браконьер он известный, не один раз его штрафовали, а затем и ружья лишили, чтобы, значит, угомонился. Да где там! Стал он баловаться силками — на кабаньей тропе расставлять. Раз попался в силок крупный секач, ну Коля и решил добить его топором. Однако случилась накладка: кабан, не будь дурак, резко рванул в сторону… и обух сбил металлическую петлю с его шеи. Коля перетрусил и, спасаясь от клыков разъярённого зверя, каким-то чудом успел забраться на стоявшую рядом сосну… Да и просидел там часов шесть, дрожа от страха как осиновый листок.. Всё это время кабан грозно хрюкал внизу… Наверное, ждал, когда Палый устанет сидеть и упадёт… И лишь поздним вечером кабан скрылся в чаще… Да и то только из-за того, что я его ненароком спугнул. Тут закоченевший на дереве пленник и свалился к моим ногам… Отогрел я его, ну и само собой в — кутузку…

Смешная история про растяпу браконьера ребятам очень понравилась. А нечего невинных животных ловить, да ещё с топором! Самого бы этого Колю Палого обухом по голове, чтобы поумнел… Ребята в восторге захохотали.

Лошадь запрядала ушами и прибавила шаг, косясь лиловым глазом на ездоков.

Вовчик спрыгнул с телеги и ухарски исполнил дикарский танец, показывая как ему весело. Витька поднялся и, сидя, заколотил себя в грудь кулаками, улюлюкая на весь лес:

— У-лю-лю-лю-лю!

Пельмень, не отставая от своих дружков, небрежно перехватил вожжи в одну руку, а другой залихватски свистнул, сложив средний и большой пальцы в кольцо. Даже суровый Петрович, повидавший всякое, поддался общему азарту — захлопал в ладоши, да так громко, что где-то далеко-далеко отозвалось раскатистое эхо.

И тут произошло непредвиденное: Сивка то ли перепугалась такого необычного шума, то ли проголодалась и заторопилась домой пожевать пахучего сена, только она вдруг поскакала галопом, задрав хвост, так, как, наверное, не бегала с самого детства, когда числилась ещё жеребёнком.

Пельмень от неожиданности выронил вожжи и кувыркнулся на спину, Витька успел испуганно вцепиться в край телеги, а лесник, покачнувшись, только и смог удивлённо воскликнуть:

— Ты гляди-ко! Ожила!

Вовчик перестал кривляться и застыл посреди дороги, в растерянности вылупив и без того увеличенные линзами глаза. Потом спохватился и со всех ног кинулся догонять, выкрикивая:

— Эй, вы куда! Стойте! Меня забыли!

Но Сивка, по-видимому, наслушавшись про своего сказочного собрата, неслась намного быстрее, и в скором времени Вовчик остался далеко позади.

Лесник изловчился и, ухватив вожжи, натянул. Сивка, роняя изо рта пену, заплясала на месте, пару раз поднялась на дыбки и с неохотой перешла на нормальный шаг, а потом и совсем остановилась, дрожа и тяжело вздымая боками.

— Ну что ты, милая, что? — стал уговаривать её Петрович. — Чего ж ты, глупая, испугалась?

И лошадь постепенно успокоилась, даже от стыда за своё недостойное поведение перед гостями прикрыла глаза.

На узкой дороге развернуться было негде, а задом сдавать Сивка не умела или не хотела — пришлось ждать, пока Вовчик дойдёт своими ногами. Минут через двадцать шаткой походкой появился и сам запалённый танцор и ничком повалился в телегу, не проронив ни слова, будто Витька с Пельменем и Петрович были виноваты в том, что лошадь не стала его ждать, а убежала. Может, она до поры до времени нарочно притворялась, что не умеет бегать, чтобы в один прекрасный момент, когда соберётся побольше народу, и показать свою удаль. А сегодня как раз такой прекрасный момент и наступил, по её мнению. Кто может знать, что у лошади на уме!