Клятва на пламени

Мила Сангина (2023)

Сильвина была младенцем, когда ее мать поклялась отдать дочь на служение колдунам. Прошло много лет, прежде чем о нарушенном обещании стало известно. Маги явились взыскать долг и в один миг лишили Сильвину семьи. Теперь ее ждет новая жизнь среди чужих людей и по странным правилам. А еще Сильвине не дает покоя один несносный лорд, которому явно нравится ее мучить.

3.

Время в пути прошло незаметно. Сильвина давно не выезжала дальше Околотня, маленького города рядом с родной деревней, поэтому с любопытством выглядывала из окна коляски. Большую часть времени ей приходилось любоваться деревьями и полями, едва оправившимися от зимней спячки. На станциях долго не задерживались: меняли лошадей и снова отправлялись в дорогу.

В последний день путешествия Сильвину и ее спутников настиг ледяной ливень. Ненастная погода вконец испортила настроение, которое после долгой утомительной дороги и так было не слишком хорошим. Экипаж раскачивало из стороны в сторону, колеса увязали в грязи. Сильвина куталась в плащ и все равно мерзла.

Лишь в сумерках на горизонте показались городские башенки, и Сильвина вздохнула с облегчением, за которым последовало странное смущение. Несмотря на просьбу в записке сестры, она никак не могла отделаться от чувства, что вот-вот явится в чужой дом незваной гостьей.

За городские ворота Сильвину и ее спутников пустили без каких-либо расспросов, и коляска неспешно покатила по тихим улицам. Горожане прятались от дождя, прохожих почти не было видно. Сильвина как-то упустила момент, когда ее экипаж оказался на подъездной дорожке, что вела к дому Сваромира, а когда опомнилась, ахнула от восхищения. Размеры нового жилища Велены впечатляли. Самый настоящий замок.

Уже через десять минут распрягали лошадей, а Сильвина ждала у порога, пока один из ее людей негромко говорил о чем-то с невысоким пожилым человеком — слугой Сваромира.

— Пожалуйста, идите за мной, госпожа, — наконец сказали ей, и Сильвина, растирая украдкой ладони, пошла за стариком.

Ее привели в комнату с огромным камином и диковинной мебелью. Лавок здесь не было вовсе, только кресла и диваны. У очага лежал роскошный ковер. Сильвине в целом нравилось убранство, хотя гобелены на стенах казались чересчур мрачными.

Огонь в камине еле теплился, и Сильвина приблизилась вплотную, чтобы хоть немного согреться. Безмолвная тишина и царящий вокруг полумрак мало отвечали ее понятиям о гостеприимстве, вдобавок ко всему, Сильвине очень хотелось есть. Она надеялась на то, что ее людей разместили с большей заботой и угостили хотя бы теплым вином.

Ей пришлось провести в одиночестве больше получаса. Под конец ожидания Сильвина беспокойно ходила по комнате, прислушиваясь к каждому шороху. За это время Велене уже должны были бы доложить о прибытии гостей. Может быть, хозяйки сейчас не было дома? И все-таки…

Когда дверь наконец распахнулась, Сильвина уже успела разозлиться. Вид запыхавшейся недовольной матушки только усилил это чувство.

— Вот ты бестолковая! — начала матушка с порога. — Кто так заявляется, не спросив, без приглашения?

— Меня пригласила Велена, — ровным тоном ответила Сильвина. — Это ведь ее дом.

Матушка замерла на мгновенье. Потом она оценивающим взглядом прошлась по забрызганному грязью дорожному плащу Сильвины, который та не сняла из страха замерзнуть еще сильнее. Сильвина в свою очередь оценила новое платье из бордового бархата, в котором щеголяла мачеха.

— Ты хотя бы переоденься сначала. В таком виде людям показываться…

Сильвина стиснула челюсти и ничего не ответила на это заявление. Ее провели в комнату на втором этаже, где сильно пахло пылью и плесенью. Кто-то из лакеев уже поднял ее сундучок и поставил его возле кровати.

Принесли свечи, и Сильвина принялась приводить себя в порядок. Настроение было похоронное. Холодный прием матушки, с которой она не виделась несколько месяцев, словно подтвердил самые мрачные подозрения. Сильвина припомнила и то, как изнывала в ожидании писем от родных, и пропавший ларец с драгоценностями. Вслух она ничего не сказала, но негодование клокотало в ней, не позволяя нормально дышать.

Когда она закончила переодеваться, в коридоре послышались громкие шаги, а спустя мгновенье в комнату влетела Велена.

— Ты здесь!

Сестра порывисто обняла Сильвину. Когда она отстранилась, ее глаза гневно заблестели.

— А мне только что сказали! Я увидела повозку во дворе и… Ну, главное, что ты здесь! Идем со мной, а твои вещи пока отнесут в другую спальню.

— Зачем это? — недовольно сказала матушка. Она стояла в дверях и, поджав губы, следила за воссоединением сестер. — И тут хорошо.

— Нет, — отрезала Велена. — Я для Сильвины другую комнату готовила. А здесь воздух затхлый! Сильвина, идем.

Сильвина не успела и слова молвить. Велена схватила ее за руку и решительно потащила прочь.

— Матушке это не понравится, — вполголоса сказала Сильвина, когда они спустились с лестницы.

— И пусть! Будто я не знаю, что она задумала…

В тот вечер Сваромир и Велена принимали гостей. В большом светлом зале в южной части дома были накрыты длинные столы. Велена усадила сестру на почетное место рядом с собой. Сваромир принял Сильвину вполне радушно, даже удостоил ее короткой беседой. Постепенно царившая между ними неловкость исчезла. Если в качестве невесты Сваромир Сильвину не разглядел, в роли свояченицы она ему вполне подходила.

Отец тоже был рад ей, что Сильвину почти удивило. Она подошла к нему за благословением перед ужином и тут же передала письма от ключницы и старосты деревни. Отец быстро пробежал послания глазами, после чего потрепал Сильвину по щеке и сказал:

— Вот и хорошо, что приехала. Твоя мать совсем меня извела. Наконец появился повод домой вернуться.

Сильвина не верила в то, что воевода не смог бы приструнить жену, если бы захотел. Верно, дело было в другом — в привязанности к родной дочери, раз уж он не спешил вернуться в собственный дом и остаться там с женой и падчерицей.

Когда после ужина Сильвина с сестрой устроилась на кровати в отведенной ей комнате, Велена подтвердила ее подозрения.

— О, конечно, она хочет здесь жить. Сравни деревню со столицей! А еще она хочет быть хозяйкой в моем доме! Когда слышу как она отдает приказы, так и хочется ей…

— Она наша мать, — перебила Сильвина. — Потерпи.

— Не собираюсь терпеть! И никакая она нам не мать. Я с мужем уже говорила на эту тему. Его родители никогда в наши дела не вмешиваются. Его мама такая утонченная! Я уже пару раз намекала нашей тетушке, что она загостилась. Вот только она в такие минуты будто глохнет. Ничего, мой Сваромир добрый, но однажды и его терпение закончится.

За эти месяцы Велена мало изменилась. Она все так же страстно говорила и много жестикулировала. Разве что во внешности было что-то непривычное. Если девичьи наряды Велене очень шли и подчеркивали свежесть лица, то пышные платья замужней дамы словно заставляли ее казаться меньше. Она напоминала ребенка, облачившегося в одеяние матери. Да и сложная прическа из взбитых локонов не слишком подходила тонкому личику Велены.

И все же сестра теперь была взрослой женщиной. Хозяйкой собственного дома.

— Ненавижу ее, — закончила Велена свою пылкую речь.

Сильвина устало покачала головой.

— Не говори так. Наверное, она просто хочет помочь. Ты ведь совсем молодая жена.

— Мне ее помощь не нужна. Пусть возвращается домой. А вот ты останешься со мной. Мы сошьем тебе новые платья. Целый сундук! А потом друзья Сваромира за тобой в очередь выстроятся! И мы выберем самого храброго и богатого!

В мечтах о будущем успехе старшей сестры Велена немного успокоилась. Они еще долго говорили, обсуждали новости, пока Велена не заметила, что у Сильвины слипаются глаза, и объявила, что той пора отдохнуть с дороги.

Под монотонный шум дождя Сильвина уснула довольно быстро, и даже редкие раскаты грома не беспокоили ее. На новенькой перине спалось очень даже сладко. Однако в ту ночь Сильвине приснился странный сон. Она поднималась вверх, скользила все выше к небу, а потом вдруг оказалась в лучах нежного солнца. Несколько восхитительных мгновений она словно в колыбели лежала в этом золотистом сиянии. Потом кто-то крепко взял ее за руку и потянул вниз. У Сильвины перехватило дыхание, когда она начала стремительно падать, и от страха она проснулась.