Сны о другом мире

Маша Че (2024)

Днем Аня — бригадир трудового отряда давно забытого среди бесконечных ветров поселения Великого государства. Ночью она ведет запрещенный дневник, изо дня в день описывая все вокруг и ища ответы на непростые вопросы. Аня живет в полуразрушенном мире, и порой ей кажется, что надежды больше нет. Все меняется в одночасье, когда она вместе с другими членами исследовательской группы отправляется на расчистку законсервированных после эпидемии районов Большого города. Постепенно Аня начинает понимать, что мир не такой, каким казался на первый взгляд, и что этот клубок из странных и шокирующих событий распутать будет катастрофически тяжело. Удастся ли ей теперь найти истину, сохранить жизнь себе и своим друзьям, а взамен обрести нечто более ценное и важное. Сострадание и привязанность, заботу и любовь, — сможет ли это испытать человек, превращенный в маленький винтик огромной трудовой машины и который столько лет ничего не чувствовал? Перед вами не просто книга для любителей постапокалиптической фантастики и историй о неизведанных мирах. Перед вами дневник с сильнейшей человеческой трансформацией главной героини. И он точно никого не оставит равнодушным.

День шестьдесят первый. Ускользающий из сознания

Так странно, что даже не хочется записывать свои мысли. Ведь мы пытались, искали, но ничего так и не нашли.

Сегодня мы ночевали у стадиона. Там неприятно, ветрено, но безопасно. Хотя с первыми лучами солнца я слышала шуршание, практически немое и такое иллюзорное. Матвей предположил, что это птицы. Я предположила, что мертвецы. Вот так общаешься с человеком, а потом понимаешь, что весь мир — это отражение твоей внутренней реальности. И этот же мир включает в себя сотни, а то и тысячи параллельных миров, преобразованных чудаками-оптимистами. Хорошо, что, наверное, встречаются совсем прискорбные и грустные миры. И тогда я в ряду мировой статистики по созданию реальностей зарекомендую себя как весельчака.

Теперь я, правда, тоже смотрю на стадион, и мне кажется, что он не так уж плох и, наверное, при более детальной инженерной оценке сможет выжить на радость нашего правительства.

Но есть другой тревожный вопрос, который состоит в том, что мы, члены исследовательской экспедиции, никому ничего не поведаем, потому что выход так и не образовался. И ни про какой хладнокровный разум теперь никто не говорит. Извилистая субстанция в моей голове отказывается от четких вчерашних указаний и представлений, а входит в новую, совершенно чужеродную для меня стадию абстрактного регулирования.

Например, я сейчас сижу у основания фонаря на проспекте Победы и считаю трупы, которые только способна увидеть своим не стопроцентным зрением. Когда удается насчитать четыре сотни, начинаю думать об их утилизации и вывозе. Сколько для этого понадобиться грузовых машин трудового типа? А военного?

Дальше в голове совсем возникает кисель, и начинаются вычисления погонных метров ткани для кремации. И чтобы окончательно напугать саму себя, я пытаюсь представить суммарную массу пепла, полученного для братской могилы.

И, наверное, Матвей прав. Я слишком пессимистична. А он же видит восторженный восход и пение птиц, диковинно законсервированные дома и целые истории, солидный и нужный потенциал для развития Большого города.

Но его разум пока тоже не может понять, каким образом от нас ускользают огромные железные ворота, через которые мы перешагнули в полную неизвестность пять дней назад. Теперь-то нам все понятно. Разрушенный город, воспоминания и жертвы этой войны зияют открытыми ранами именно здесь, и почему-то это место теперь нас не выпускает.

Наверное, и в этом тоже есть определенный смысл, который предстоит еще понять…