Мир Снов. Страна Кошмаров

Даниэль Хио (2025)

Кальт Дриг — семнадцатилетний юноша с необычной особенностью: он не помнит себя до тринадцати лет. После аварии, в которой погибают его родители, жизнь Кальта резко меняется и он, отказавшись от ненавистной реальности, попадает в некогда забытый Мир Снов — мир, придуманный им в детстве. Перед ним встаёт выбор: либо он одолевает своих внутренних демонов и возвращается в родной мир, либо же становится жертвой своих страхов и теряет самого себя. Сможет ли он пересилить самого себя и взять под контроль свои чувства, или же падёт жертвой демонов принятия? И какие ужасы скрывает его разбитый разум? Первая часть истории о том, какими опасными могут быть эмоции.

Сон первый. Смена маршрута

У каждого есть свои мечты, свои страхи, а у многих также есть свои причины ненавидеть реальный мир. К этим самым «многим» и относился Кальт Дриг — семнадцатилетний юноша, который предпочитал суровому реальному миру сладкие грёзы. Простой мечтатель, убеждённый в том, что в реальности главенствует, так называемый, «закон джунглей»: кто сильнее — тот и прав, а сила, к сожалению, по большей части на стороне тех, кто явно того не заслуживает. Куда приятнее погрузиться в бескрайний мир фантазий, где ты можешь быть кем угодно, чем пытаться бороться с реальными проблемами, для решения которых нужно либо обладать достаточной наглостью или же прикладывать слишком много сил, которых у тебя даже нет. Может, кто-то назовёт Кальта слабовольным, слабохарактерным неудачником, но он не против этого. Мысли о будущем чаще пугали его, чем вдохновляли, причём во многих сценариях касательно дальнейшей жизни, прорабатываемых в его голове, даже малейшие надежды на лучшее могли быть разбиты внешними факторами, на которые невозможно повлиять. В реальности слишком много неизвестных и много чего зависит от окружения.

Родители Кальта — Дориан и Сара Дриг — будучи успешными учёными крупнейшей в стране корпорации «SHOCK», занимающейся, в основном, научными исследованиями, должны были поехать в другой город, чтобы помочь тамошним сотрудникам уладить кое-какие проблемы. Их сын делами «SHOCK» обычно не интересовался, но, чтобы не оставлять его дома одного, они решили взять Кальта с собой, тем более что из дома он особо не выбирался. Друзей, с которыми можно было бы погулять, у него не было, особых интересов тоже. Целыми днями он сидел дома, запершись в своей комнате, и рисовал всевозможных чудиков, которых видел в своих снах. Художник из него был такой себе, но сами сны были по необъяснимой причине важны для юноши, поэтому ему хотелось запечатлеть хоть что-то оттуда.

На улице шёл жуткий ливень и, хоть Кальт и любил дождливую погоду, он был рад, что находится с родителями в машине, в тепле и уюте. Устроившись на задних сидениях, юноша по памяти рисовал карандашом очередное существо из своих снов: нечто, очень похожее на человека с несколькими длинными щупальцами за спиной и красными, будто демоническими руками. Оно командовало не менее чудовищными тварями, сражающимися с чем-то наподобие оживших кукол, сопровождаемых чем-то… тёмным. Может, это влияние компьютерных игр, в которые Кальт без конца играл, может, просто последствия разыгравшейся фантазии, но что-то его привлекало в этих существах и вызывало необъяснимую тревогу. В общем-то, как и в самих подобных снах.

Дориан Дриг — чуть полноватый кареглазый мужчина в очках, в чьих тёмных волосах кое-где виднелась седина — глянул на зеркало заднего вида и ухмыльнулся.

— Что, опять рисуешь, мелкий? — сказал он скорее утвердительно. — Не надоело?

Кальт отрицательно покачал головой.

— Милый, отстань от ребёнка, — сказала Сара Дриг — женщина с рыжими волосами средней длины и с голубыми глазами, сидящая рядом с мужем, который вёл машину. — Пусть хоть чем-то занимается. Может, хотя бы художник из него выйдет неплохой, раз учиться не хочет. Кальт, если ты решил не идти в институт, то хотя бы работу найди. У нас как раз набирают новичков, можем тебя порекомендовать.

— А ты уверена, что его возьмут? Сама же знаешь, какой он у нас. Я удивлён, что он вообще школу закончил.

— Ну, никогда не поздно исправиться. Рано или поздно он должен это понять. Реальная жизнь — это не какие-то там глупые выдумки.

Кальт слишком сильно надавил на карандаш, от чего тот чуть не сломался. Ну конечно. Раз уж он целыми днями сидит в своей комнате и никуда не выходит, то из него, конечно же, вряд ли выйдет кто-то путный. Столько намёков, столько разговоров было о том, чтобы Кальт наконец-то занялся хоть чем-то, причём обязательно одобренном родителями. Учёба, наука, компьютерные программы — внимания Кальта ни на что не хватало надолго, из-за чего, естественно, он прослыл лентяем, сидящим на шее у своей родни. Типичная ситуация. Только вот было одно но: чтобы хоть чего-то добиться, требуется для начала уметь взаимодействовать с людьми, а их юноша ненавидел куда больше, чем даже самого себя, слабого и бестолкового.

В который раз задумавшись об этом, Кальт ещё сильнее надавил на свой карандаш, чудом не разорвав в клочья тонкий лист бумаги, на котором рисовал. В конце концов, юноша отбросил карандаш в сторону и отложил свой рисунок. В таком состоянии рисовать почти невозможно, а потому он решил пока посмотреть в окно, наслаждаясь пейзажем и стараясь не слушать своих родителей.

Они проезжали лес, который в темноте казался особенно красивым. Над ним виднелась полная Луна и на её фоне кончики деревьев образовывали различные фигуры, которые в голове Кальта превращались в причудливые образы. Стекло машины было всё мокрым от дождя, но это не мешало воображению Кальта, а даже наоборот — ещё больше его раззадоривало.

Перестав обсуждать сына со своей женой, Дориан включил радио и в машине сразу же послышался голос диктора новостей, рассказывающего о том, какой же сегодня дождливый день и что всем лучше всего остаться дома и никуда не выходить. Совет, который пришёлся по душе Дригу младшему. Сам он редко слушал новости по радио или по телевизору из-за обилия в них негатива разной степени. Стихийные бедствия, конфликты между странами, забастовки, убийства — обо всём этом так часто рассказывают, что невольно задумаешься о конце света. Причём, по большей части, во всех подобных бедах были виноваты сами люди, отчего Кальт ещё больше их недолюбливал. Кучка идиотов, разрушающих собственный мир ради личных интересов.

— Сначала жалуются на жару, а теперь, когда наконец хлынул дождь, просят быть осторожнее. Какие-то они странные, — заметил Кальт. — Сами не знают, чего хотят.

— Сам посмотри, что на улице творится, — ответил отец. — Ладно, если б какой-то мелкий дождик пошёл, а тут целое наводнение.

— Кстати, вода, надеюсь, из берегов не выйдет с таким дождём?

— Не говори глупостей. Наводнений не случалось уже лет двадцать.

— Ты же сам сказал, что тут целое наводнение.

— Не цепляйся к словам. Я не это имел в виду.

Юноша усмехнулся.

Со временем лес за окном сменился унылыми деревянными домишками, некоторые из которых давно нуждались в ремонте. Парочка домов слегка покачивалась на ветру, будто готовые вот-вот рассыпаться, но, тем не менее, судя по свету, льющемуся с окон, в этих «сараях» кто-то жил. Видимо, это была одна из тех забытых деревушек, где жили либо совсем нищие люди, либо те, кто упрямо не желал покидать своё ветхое жильё. Кальт не помнил, чтобы с семьёй проезжал это место, пока ехал из дома, но, быть может, в тот момент он просто спал.

— Раньше эта деревня выглядела вполне милой, — сказал Дориан. — Здесь пасли коров, поставляли молоко в город. Теперь она больше похожа на какое-то село-призрак. Печально.

— А что случилось? — спросил юноша.

— Слышал о серии пожаров двенадцать лет назад? Вот от них деревня и пострадала. Тем летом много чего произошло, я даже не знаю, что хуже.

— То есть, тогда случилось что-то, что может быть хуже пожаров, от которых гибли люди и сгорали деревни?

Дориан промолчал. Кальт не стал настаивать: раз уж отец решил не отвечать, значит, на то есть серьёзная причина. Быть может, позже всё само выяснится.

Двенадцать лет назад. Тогда Кальту было пять лет. На месте юноши многие бы уже не помнили, что творилось в то время, когда они были маленькими невинными детишками, но он не просто не помнил своего детства — он в принципе не помнил, что творилось с ним до тринадцати лет. Каждый из его знакомых по-разному объяснял подобное явление. Версия родителей звучала так: Кальт просто серьёзно заболел, и амнезия сработала в качестве побочного эффекта. Бред. Юноше эта версия казалась одной из самых неправдоподобных, но раз уж родители решили скрыть от него истинную причину амнезии — это их дело. В любом случае, подобное состояние давало большой простор воображению Кальта, хоть ему и было интересно, что же скрывали его стёртые воспоминания.

Постепенно домов в округе становилось всё меньше. Деревня кончалась и семья уже подъезжала к перекрёстку от которого до родного города было рукой подать. Заметив большой грузовик, ехавший поперёк тому пути, по которому двигался семейный автомобиль, Дориан понемногу стал снижать скорость. Кальт заметил это, глядя в окно, но тут неожиданно машина, издав какой-то странный хлопок, начала стремительно ускоряться.

Юноша почувствовал, как внутри него всё похолодело от ужаса, и взглянул на своего отца. Тот, громко выкрикивая все ругательства, которые только мог вспомнить, со всей силы нажимал на педаль тормоза, однако от этого автомобиль лишь набирал обороты. Мать тоже что-то кричала, но у Кальта от страха настолько всё поплыло в голове, что он перестал осознавать то, что происходит вокруг. Его мысли были заняты одним лишь грузовиком, который вот-вот готов был их сбить.

Парень закрыл глаза, крепко вцепился в сиденье и глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие несмотря на то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Всё наладится. Всё придёт в норму. Это лишь небольшие технические неполадки. Сейчас отец всё починит и…

Яркая вспышка света осветила автомобиль и он, получив мощный удар в бок на полной скорости, после которого Кальт не удержал равновесие и свалился на соседнее сиденье, начал кружиться по скользкой дороге, постепенно отдаляясь от неё. Скованный жутким страхом юноша почувствовал, как на него посыпались осколки стекла с разбитых окон машины, оставляя сильные царапины на его теле. Некоторые впивались в парня, причиняя ему невыносимую боль. Крик ужаса застрял в его горле, и Кальту оставалось лишь ждать, пока движение закончится.

Наконец, новое столкновение с неизвестным препятствием заставило машину остановиться. Мысли Кальта путались, голова трещала, будто готовая вот-вот взорваться, а тело, получившее многочисленные ушибы и порезы, как сильные, так и не очень, отказывалось слушаться. Однако, он был всё ещё в сознании, хоть и чувствовал, что ненадолго. Юноша с трудом раскрыл глаза и даже попытался встать, но тут же упал без чувств. Единственное, что он успел разобрать, так это окровавленные тела отца, застывшего в неестественной позе с полуоткрытым ртом и со сломанной шеей, и матери, которая висела на ремне безопасности как тряпичная кукла с торчащими из неё осколками стекла, часть которых пронзила даже её красивые глаза. После подобного кошмара повторная амнезия начала казаться желанным подарком.

***

Кальт очнулся и тут же почувствовал, что что-то не то. Половина его тела, включая левую руку, которой он теперь едва мог двигать, были чем-то обвязаны, а сам юноша лежал на чём-то мягком, уютном, укрытый чем-то тёплым и приятным на ощупь. Прошлое было как в тумане, и даже последние дни оказались забыты, но, несмотря на это, последствия пережитого были понятны.

Больница. Непонятно, как он здесь очутился, но покидать чудесную койку Кальту не хотелось, поэтому открывать глаза он не спешил. На него внезапно нахлынула сильная усталость, и лишь длительный постельный режим мог привести его в порядок. Во всяком случае, так считал Кальт. Единственное, что мешало ему спокойно заснуть, так это странный звук, похожий на шелест книжных страниц.

Юноша всё-таки открыл глаза и увидел над собой белоснежный потолок с небольшими круглыми светильниками. Звук шёл откуда-то слева. Стараясь на всякий случай не делать резких движений, чтобы не дай бог не усугубить своё состояние, парень повернулся и взглянул на источник шума. Этим самым источником оказалась девушка на вид не старше него самого, читавшая книгу, на страницах которой красовались милейшие котята.

Девушка была настолько увлечена чтением, что не заметила, как её сосед, чья койка находилась у противоположной стены, очнулся. На ней была зелёная пижама, частично скрытая под одеялом. Её длинные светлые волосы были откинуты назад, чтобы мешать чтению, а взгляд зелёных глаз не отрывался от страниц. Кальт не знал, как начать разговор, а потому просто наблюдал за ней.

В конце концов, незнакомка подняла взгляд на соседа и улыбнулась.

— Очнулся-таки? Поздновато. Ты пропустил завтрак, хотя, если хочешь есть — столовая всегда открыта.

Для Кальта было настолько неожиданно то, что она заговорила, что он на время потерял дар речи, а потому просто смотрел на неё тупым взглядом. Девушка усмехнулась и, подперев кулаком подбородок, начала смотреть на него в ответ с самым невинным выражением лица.

— Кто ты? — наконец, спросил Кальт.

— Соседка. Зовут Эльза. Попала сюда после неудачного падения, — она чуть убрала одеяло, и юноша смог увидеть её перебинтованную ногу. — Тебя привезли сюда дня три назад, а меня попросили присматривать за тобой. Врач скоро должен подойти. Думаю, он обрадуется, узнав, что ты очнулся.

— Может.

Кальт лёг обратно на койку и направил свой взгляд в потолок, пытаясь вспомнить события последних дней, когда он был в сознании.

— Не знаешь, как я сюда попал? В смысле… что со мной случилось? Что произошло?

— Ну… Точно не знаю, но я слышала, что из тебя вытаскивали осколки стекла. Причём много. Ты чудом уцелел, некоторые считали, что тебя не спасти. Потом, правда, выяснилось, что на самом деле всё не так уж и плохо, но лечение всё равно будет долгим.

Последние слова юноша не разобрал — слишком был погружён в свои мысли. Осколки стекла… он помнил их. Также вспомнил яркий свет, за которым последовал удар… боль… кровь… автомобиль… аварию… родителей. Точно!

Он так резко встал, что напугал Эльзу, заставив её вздрогнуть от неожиданности, но, почувствовав жгучую боль по всему телу, тут же об этом пожалел и грохнулся обратно на койку, крепко стиснув зубы, чтобы не закричать.

— КАЛЬТ! — визгнула испуганная девушка. — Кальт, ты как? Тебе нельзя так резко вставать, нельзя! Прости, надо было сразу об этом сказать. Ты в порядке?

Юноша сделал несколько глубоких судорожных вздохов, стараясь упокоиться и унять боль, и, как только ему это удалось, спросил:

— Как мои родители? Ты знаешь, что с ними?

— Нет, я… я вообще думала, что ты один. Но, уверена, тебе всё потом расскажут, не волнуйся.

От её слов Кальту стало легче, но лишь самую малость (может быть потому, что она была не совсем честна с ним). Боль утихла, и он закрыл глаза. Эльза не сводила с него взгляда, боясь, что соседу снова станет плохо. Чтобы разрядить обстановку, Дриг решил спросить первое, что пришло ему в голову:

— Ты откуда моё имя знаешь? Врачи сказали?

— Что? Нет, не в этом дело. Мы с тобой учились в одной школе, в параллельных классах. Ты меня, наверное, просто не замечал.

Кальту показалось, что последние слова она произнесла с некой обидой, и он усмехнулся.

— Не обращай внимания, я обычно вообще не обращаю внимания на людей. Такая уж у меня особенность.

— Странная какая-то особенность. А друзья хоть у тебя есть?

— Друзья…?

Юноша задумался. У него постоянно были проблемы с людьми (во всяком случае, сколько он себя помнил). Ему они представлялись стаей жестоких хищников, способных сожрать любого ради своей выгоды. Разумеется, временами ему попадались доброжелательные лица, которые заставляли пересмотреть своё мировоззрение, но они быстро терялись на фоне остальных. Можно сказать, Кальт добровольно стал изгоем, отрёкшимся от общения с людьми, если не считать родичей. Всё бы ничего, но вот было одно но…

— Знаешь, какие у меня были отношения с остальными в школе?

Эльза затихла, и Кальту это показалось немного подозрительным. Он взглянул на неё. Та сидела с поникшим лицом и, похоже, была чем-то расстроена. Дриг не стал акцентировать на это внимание, а потому сменил тему на что-то нейтральное, и вскоре её настроение улучшилось.

Прошло немного времени, прежде чем открылась дверь, и в палату вошёл доктор, чья внешность показалась юноше весьма интересной.

— О, привет, пап! — поздоровалась девушка.

Догадка Кальта подтвердилась: это действительно отец и дочь. Тот же цвет волос, схожие черты лица… только глаза у них были разные: у отца, в отличие от дочери, они были карими.

Врач взглянул на пациента, который совсем недавно ещё лежал без сознания, а теперь сидел на своей койке, и с улыбкой произнёс:

— Наконец-то ты очнулся. Доброе утро! Как вижу, ты уже познакомился с моей дочерью?

— Где мои родители? — сразу же спросил юноша.

Улыбка тут же спала с лица незнакомца. Дочь с тревогой взглянула на него и, надеясь, что сосед не видит этого, чуть мотнула головой. Заметив это, отец вздохнул.

— Может, ты голоден? Я могу отвести тебя в столовую, если хочешь. Хоть ты и пропустил завтрак, но я попросил, чтобы тебе оставили порцию. Про твоих родителей я расскажу позже.

Кальт почувствовал, как внутри него всё сжалось от волнения. Что-то здесь было не то. Либо его родители в очень тяжёлом состоянии, либо…

Дриг встал с койки и взглянул на него, преисполненный решимости.

— Я никуда не пойду, пока вы не скажете, что с ними. В конце концов, я имею право это знать, разве нет? Скажите прямо, что случилось.

— Кальт…, — послышался тихий голос Эльзы.

Её отец задумчиво смотрел на него, взвешивая все за и против, и осознав, что тот не успокоится, пока не узнает ответ на свой вопрос, сдался и тихо произнёс:

— Их не удалось спасти. Когда вас нашли, они были уже мертвы. Их похоронили вчера на местном кладбище. Мне очень жаль.

Ноги Кальта перестали слушаться, и он грохнулся обратно на койку, не обращая внимания на возникшую от резкого движения боль. Перед ним снова возникла та самая сцена, предшествующая обмороку. Отец и мать, нет, их окровавленные тела, сидели на своих местах, проткнутые и избитые всем, чем только можно. Юноша почувствовал, как его глаза быстро стали влажными от слёз. Внутри всё сжалось ещё сильнее и появилось весьма странное чувство, будто вот-вот изнутри вырвется громкий безумный смех.

— Как… как это возможно? — с трудом выговорил Дриг. — Мне…

Он взглянул на медика и твёрдо произнёс:

— Мне нужно в туалет. Где он у вас?

Эльза тихо произнесла его имя и уже собиралась протянуть к нему свою руку, чтобы хоть немного поддержать, но отец её опередил:

— Налево по коридору, третья дверь. Пусть идёт, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд дочери. — Ему нужно побыть одному.

Кальт встал и, чуть шатаясь, под беспокойным взглядом соседки вышел из палаты. Когда он закрывал за собой дверь, то краем уха услышал, как они обсуждали произошедшее.

— Нельзя было так вот просто всё рассказывать. Нужно было его хотя бы подготовить, — послышался голос Эльзы.

— Он уже взрослый парень, всё понимает. Дай ему время, и он успокоится.

Больше юноша ничего не слышал. Он осмотрел белоснежный коридор, в котором оказался. С одной стороны здесь были двери, ведущие в палаты больных, с золотыми номерами, а с другой окна, с которых виднелся вид на двор больницы, освещённый лучами июльского солнца. Тишина и спокойствие царили здесь.

Запомнив номер своей палаты, Кальт направился туда, куда сказал медик. Мысли в голове путались, ноги слегка подкашивались, но Дриг уверенно шёл вперёд. Ему нужно было немного освежиться, ополоснуть лицо в холодной воде, чтобы смыть слёзы и поразмыслить над своими дальнейшими действиями. Новость о смерти родителей оказалась ужасной и неожиданной, а потому нужно тщательно всё обдумать.

Дверь в уборную было легко узнать по значку в виде большой буквы «М». Кальт зашёл внутрь и тут же направился к раковине. Он открыл холодную воду и, несколько раз промыв лицо, взглянул на себя в большое зеркало, занимавшее собой чуть ли не всю верхнюю часть стены.

В отражении на него смотрел худощавый синеглазый парень с тёмными густыми волосами, которые давно следовало подстричь. Одна пуговица на зелёной пижамной рубашке была расстёгнута и на теле виднелись бинты, опоясывающие собой левую руку от плеча до запястья. На лице было несколько заживающих царапин, но в целом Кальт выглядел вполне неплохо для того, кому удалось пережить такую страшную аварию.

Глядя на своё отражение, он, преисполненный ненависти, крепко сжал целую руку в кулак и опустил взгляд на бегущую из крана воду. Ситуация, в которой он оказался, была настолько внезапной, что у него просто не было никаких идей касательно дальнейших действий. Из родственников у него осталась лишь двоюродная сестра Сильвия, но она настолько загружена работой, что даже просто связаться с ней весьма проблематично. Оставалось лишь рассчитывать на самого себя. Искать работу, учиться самостоятельной жизни и далее, далее, далее.

Кальт крепко зажмурился и стиснул зубы. Он с трудом верил, что родителей больше нет, и ему больше никогда не придется с ними спорить. Будто всё это чья-то жестокая шутка. Сначала он их ненавидел, а теперь переживает из-за того, что их нет рядом. Кальт даже готов был начать жить так, как они хотели, чтобы их вернуть. Какая ирония.

Юноша поднял здоровую руку, ударил ею по стене с такой силой, что плитка слегка треснула, и поднял яростный взгляд на своё отражение.

— Ну что, доволен?! Всё так, как ты и хотел, теперь ты сам по себе, сам можешь решать, как тебе жить, никто тебе не указ! Правда же здорово?! Правда?! Правда?!

Каждое его слово сопровождалось очередным ударом кулаком о стену. Он чувствовал, как трещат его кости, моля о пощаде, и как от боли всё перед глазами тускнеет. Тем не менее, вся боль, которую Кальт испытывал, была для него желанной. Словно одним лишь этим можно вернуться назад во времени, до того, как произошла авария.

Закончив истязать себя, Кальт схватился за раковину и дал волю слезам. Он всё ещё продолжал кричать на себя, но уже не так громко. Тем не менее, было странно, что никто так до сих пор не прибежал сюда, чтобы узнать, что случилось. Его ненависть к несправедливой реальности была настолько высока, что ему захотелось разорвать себя на куски самым жестоким образом. На время ему в голову пришла идея окончательно сломать свою левую руку обо что-нибудь, но он быстро от неё отказался.

В конце концов, Кальт перестал плакать и взглянул на самого себя. Глаза были красными от слёз, а костяшки сильно болели от ударов. Дыхание сбилось, но, сделав несколько глубоких вдохов, Кальт успокоился. Во всяком случае, он теперь ненавидел всё вокруг не больше, чем обычно.

Дриг ещё пару раз ополоснул лицо. Голова кружилась даже сильнее, чем тогда, когда он узнал о том, что осиротел. Стало так холодно, будто юношу окунули в чан с ледяной водой. Всё плыло в глазах. Ноги перестали слушаться, и Кальту пришлось облокотиться о стену, чтобы не свалиться на пол. Страх. Отчаяние. Ненависть. Боль. Все мысли вдруг перемешались. В избитую руку будто вонзили тысячу ледяных игл, и, не в силах стерпеть столь адскую боль, Кальт рухнул без чувств на пол прежде, чем сделал шаг в надежде успеть добраться до своей палаты.

***

Кальт шёл по улице родного города, сам не представляя, как там оказался. По обеим сторонам стояли высокие жилые дома, а в конце улицы возвышалось огромное здание, шпиль которого, казалось, доставал до самого кроваво-красного неба, освещённого бледной Луной. На этом здании большими золотистыми буквами было составлено слово «SHOCK» и Кальт сразу догадался, что это штаб-квартира корпорации.

Вокруг не было ни души, но юноша всё продолжал идти вперёд, опасливо оглядываясь по сторонам. Наверняка всё это было лишь обычным сном, и не было бы ничего удивительного в том, если б из-за угла на него выбежало несколько чудищ, готовых его сожрать целиком. Потому нужно быть осторожным и тщательно рассчитывать каждое своё действие. Во сне это вряд ли поможет, но Кальт хотя бы будет уверен в том, что сделал всё, что мог, чтобы спастись.

Пройдя половину пути, юноша остановился и почувствовал что-то неладное. Он был не один. Здесь определённо есть кто-то ещё. Кто-то, от которого по спине пробежал холодок.

Кальт взглянул на мужчину в тёмных одеяниях, что стоял рядом с ним и смотрел на здание «SHOCK». Лицо незнакомца скрывал большой капюшон, однако его сверкающий оскал было трудно не заметить.

Незнакомец ухмыльнулся:

— Вид у тебя, конечно, тот ещё, — тихо произнёс он. — Хотя ты был так мал, когда гулял здесь в последний раз.

— Кто ты?

Незнакомец не ответил, и юноша немного напрягся. Что-то было не то в этом мужчине. Откуда он взялся? Кто он такой? Судя по голосу, лет ему было ненамного больше, чем Кальту. В любом случае, сразу было видно, что ничего хорошего от него ждать не придётся.

— Кто ты? — повторил юноша свой вопрос.

— Прими мои искренние соболезнования, — сказал незнакомец, будто не слышал юношу. — Потерять родителей таким страшным образом весьма… прискорбно. Но, поверь, истязать себя — не выход из ситуации. Есть множество гораздо более приятных способов выпустить эмоции.

— Ты так и не назвался. Как я могу прислушиваться к тому, кого не знаю?

Незнакомец повернулся к нему со зловещей ухмылкой.

— Не бойся меня, я друг. Я тот, кто заинтересован в том, чтобы в твоей жизни всё было хорошо. Но для того, чтобы наладить свою жизнь, порой приходится действовать жёстко. Я подарю тебе возможность отдохнуть от всех твоих невзгод и избавиться от этого треклятого мира. Один шанс. Не упусти его.

— И как ты это сделаешь? — нахмурился Кальт.

— Увидишь.

Он коснулся двумя пальцами лба юноши и у того вдруг возникло страшное желание сбежать отсюда.

— Сегодняшняя ночь будет очень… интересной.

Кальт почувствовал, как горло постепенно начинает заполняться кровью, которая затем стала вытекать через рот. Дыхание юноши сбилось. Голова горела, словно в огне, и кружилась так, будто он целый день катался на карусели с огромной скоростью. Он упал на колени, упёршись руками о землю. Перед глазами была лишь тьма, а в ушах звенел хохот таинственного «друга». К счастью, весь этот кошмар продолжался недолго: юноша быстро потерял сознание.

***

Кальт очнулся на своей койке, укрытый одеялом. То, как он здесь оказался, было для него загадкой, но сейчас его больше беспокоило видение и «друг» оттуда, который вёл себя отнюдь не дружелюбно. По крайней мере, кровь теперь перестала течь.

Он повернулся на бок и увидел, с каким беспокойством на него смотрит Эльза. На её тумбе лежала та самая книга, которую девушка читала вчера, раскрытая на той же самой странице, которую она так и не дочитала после пробуждения соседа.

— Ты как, в порядке? — тихо спросила Эльза. — Мы забеспокоились, что тебя долго не было, а потом мой отец нашёл тебя на полу в туалете. Он сказал, что у тебя вся правая рука была красная. Что ты там делал?

— Не важно, — отмахнулся Кальт и сел на кровать. — Лучше скажи, сколько я так пролежал?

— Целый день, — ответила соседка. — Ты так вчера и не поел, а сегодняшний завтрак опять пропустил.

Дриг почувствовал жуткий голод, с которым никак не хотел мириться. Если вчера вся голова была занята мыслями о смерти родителей, то сейчас организм настойчиво требовал еды, угрожая концертом живота, исполняющим арию умирающего кита.

— Отец снова попросил оставить тебе завтрак, так что можешь спокойно туда пойти, — сказала девушка, будто прочитав его мысли. — Она на этаж ниже. Налево до конца, потом спустишься по лестнице, после дальше по коридору, а там увидишь.

— Хорошо.

Кальт встал с койки и уже собрался выйти, но, остановившись прямо напротив двери, повернулся к Эльзе, которая всё ещё выглядела сильно обеспокоенной.

— Я в порядке, — сказал он. — Правда.

Юноша даже попытался улыбнуться, но его улыбка оказалась больше похожей на гримасу. Убедившись в том, что попытка успокоить соседку не удалась, Кальт вышел из палаты и прислонился спиной к двери весь в раздумьях. По какой-то причине Эльза казалась ему знакомой, хоть он и не мог никак вспомнить, где видел её раньше. Создавалось такое впечатление, будто она была важной частью его прошлой, забытой из-за амнезии, жизни. Тем не менее, ему не хотелось видеть Эльзу расстроенной, тем более из-за него самого. Глубоко вздохнув, юноша направился в столовую, надеясь, что еда поможет ему привести мысли в порядок.

Столовая оказалась весьма просторной, хоть и многолюдной, причём немалая часть людей относилась к медицинскому персоналу, задача которого состояла в том, чтобы помочь принимать пищу тем, у кого с этим возникали трудности. Подобные работники назывались синими крестоносцами из-за крестов на своей форме в районе груди. Крестоносцы брали со стоек подносы с едой, которые ставили туда время от времени покидающие пределы кухни помощники поваров, и относили их по назначению. Меж рядами столов было достаточное расстояние, чтобы уместились две инвалидные коляски и какой-нибудь не сильно полный человек, поэтому проблем с перемещением не возникало.

— Доброе утро! Могу я вам чем-то помочь?

Кальт повернулся и увидел девушку, которая стояла за стеклянной стойкой и смотрела на него поверх дисплея перед собой.

— Да…, — неуверенно произнёс Кальт. — Я пропустил завтрак…

— Вы только пришли в сознание? — спросила девушка, проводя пальцами по дисплею. — Кальт Дориан Дриг, верно? Да, ваш врач попросил отложить вашу еду. Сегодня у нас овсянка с кусочками ягод, чай, гренки и яблоко, но, если хотите, можете выбрать что-то другое.

— Нет, меня всё устраивает.

— Вам понадобится помощь при приёме пищи? — спросила девушка, покосившись на его забинтованную руку.

— Нет, спасибо, я сам.

— Хорошо. Присаживайтесь за любой свободный столик, скоро вам всё принесут.

Кальт осмотрелся в поисках свободного места и решил сесть вдали от всех у окна. Как только он сел, то тут же обратил внимание на телевизор, висящий на стене. Сейчас там шла какая-то передача, на которой брали интервью у одного человека, который и привлёк внимание юноши.

— Итак, все вы знаете, сколь многим мы обязаны корпорации «SHOCK» и тем учёным, которые там трудятся, — говорила репортёрша с экрана телевизора, — но это ещё не всё. Её глава — Элиас Вонг — уже тринадцать лет работает над программой «Чистый разум», цель которой — помочь всем несчастным, страдающим психическими заболеваниями. Мистер Вонг, скажите, пожалуйста, что всё-таки подвигло вас на это?

Она протянула микрофон высокому мужчине лет сорока. Его серые волосы, лёгкая бородка и фиолетовый костюм были тщательно ухожены, а сам он выглядел отстранённо и казался лишённым всяких чувств. Если бы Элиас не начал говорить, то точно оказался бы спутан с каким-нибудь манекеном.

— С детства, — начал он, — меня очень интересовал человеческий мозг, все секреты которого мы, несмотря на стремительный подъём в научной сфере, так и не смогли разгадать. Что скрывается в глубинах нашего разума? Чего способен достичь человек одной лишь силой мысли? Какие возможности, какие миры он способен нам открыть? Когда я стал главой такой масштабной корпорацией, как «SHOCK», многие полагали, что я не справлюсь с возложенными на меня обязанностями, поскольку был слишком молод для такой должности, но вскоре их мнение изменилось. Нам удалось достичь много, но даже тогда меня больше интересовал человеческий разум. Как вы все знаете, в наше время стремительно растёт число людей, страдающих психическими заболеваниями, и это натолкнуло меня на мысль начать программу «Чистый разум», чтобы найти новые эффективные методы их лечения и одновременно заняться изучением мозга. Я начал спонсировать «Джелтру» — одну из известнейших психиатрических лечебниц в мире и теперь каждый больной может получить достойное лечение. Больше не будет каннибалов, разгуливающих по улицам города, бедолаг, застрявших между реальностью и миром своих иллюзий или же возомнивших себя предметами быта. Каждый имеет право стать достойным членом нашего общества. Каждый имеет право на нормальную жизнь.

Кальт фыркнул и перевёл взгляд на двор за окном. Нормальная жизнь… Что же он подразумевает под этой своей «нормальной жизнью»? Всем известно, что в «Джелтре» уже несколько лет пропадают пациенты, и никто даже не интересуется, куда же они деваются. С этой, так называемой, «программой» явно что-то не то.

Во дворе было полно детей, которые бегали друг за другом с радостными криками и лазали по детской площадке под присмотром взрослых. Кальт наблюдал за игрой с грустной улыбкой. Теперь в его жизни всё будет по-другому.

Один из мальчиков вдруг споткнулся и упал на землю, чуть не разбив себе нос. Девочка, игравшая неподалёку с куклами, заметила это и тут же подбежала к нему, чтобы помочь встать. Улыбка Кальта стала чуть шире. Эта сцена казалась ему жутко знакомой, но он никак не мог понять почему. Должно быть, это была одна из тех тайн, что касались его прошлого.

Неожиданно, юноша заметил в воздухе небольшую чёрную точку, которая постепенно приближалась к нему. Когда расстояние меж ними уменьшилось, Кальт разглядел в этой точке красивую чёрную бабочку, которая стремительно летела к нему. Наконец, бабочка приземлилась на окне, возле которого он сидел, и сложила бархатные крылья. Дриг с недоумением смотрел на неё. С чего это столь прекрасному насекомому приближаться к человеку?

— Ну,… привет, что ли, — не совсем осознавая, что делает, произнёс юноша.

Бабочка немного похлопала крыльями, будто приветствуя его в ответ, и улетела в сторону деревьев. Кальт в полной растерянности проводил её взглядом.

— Доброе утро! Вы не против, если я здесь сяду? — вдруг послышался чей-то голос.

Кальт повернул голову и увидел старика, стоящего перед ним с тростью в руках. На вид ему было лет шестьдесят, но выглядел он вполне бодрым. Держался он прямо и явно не нуждался в своей трости. У него были короткие седые волосы и серые глаза, в которых искрилась жизнь. Внутри он явно чувствовал себя ещё совсем молодым.

— Нет, я… не против, но почему вы решили сесть именно здесь? Здесь же ещё полно свободных столиков.

— Просто я не люблю есть один. К тому же, я слышал о вашем горе и решил, что вам может потребоваться какая-нибудь помощь.

Кальт удивлённо сдвинул брови. Из-за этого странного старика все мысли о чёрной бабочке мигом вылетели из головы. Последнее знакомство вышло неудачным, но на этот раз ничего подозрительного, вроде как, нет. Хоть поведение старика и может показаться маленько странным, но выглядел он вполне безобидным, и у Кальта не было причин сомневаться в его искренности.

— Я в порядке, спасибо, — сказал Дриг. — Помощь мне не требуется, но, если хотите, то присаживайтесь.

— Благодарю.

Он сел напротив и отложил свою трость, облокотив её о спинку стула. Кальт вновь начал наблюдать за детьми, но не мог спокойно усидеть, чувствуя, как пристально на него смотрит старик. Сначала юноша пытался это игнорировать, но после, решив, что так продолжаться больше не может, заговорил первым:

— Как вас зовут?

— Теодор де Сан. Я работаю психологом и в данный момент лечу здесь своё больное колено. Из-за одного пулевого ранения, которое я получил в молодости, мне каждый год приходится обследоваться у здешних врачей.

— А где это вы умудрились пулю получить?

— Скажем так, в молодости у меня была очень насыщенная жизнь.

— С перестрелками?

— Именно так, — улыбнулся Теодор.

Наконец-то подали еду, и Кальт вместе со своим новым знакомым смог приступить к трапезе. Теодор показался Кальту обычным ветераном, которые любят поболтать о былом, поучить молодёжь уму-разуму и похвастаться своими боевыми заслугами. Юноша и сам порой любил побеседовать с подобными людьми, но, пока они ели, старик не проронил ни слова. Безобидный, но очень странный.

Покончив со своей едой, Теодор вытер рот салфеткой и наконец-то заговорил:

— Я знал твоих родителей, Кальт. Хорошие были люди. Жаль, что они вот так вот умерли.

Услышав своё имя, юноша поперхнулся. Раз уж старик знал его родителей, то уж конечно мог каким-то образом узнать Кальта, но слишком это было внезапно.

— Вы потому ко мне сели?

— И да, и нет. Я на самом деле хочу помочь и, если я хоть что-нибудь могу сделать…

— Не беспокойтесь, я в порядке. Мне просто… нужно время, чтобы осознать всё это, — он вздохнул и уставился на свою тарелку. — Даже не думал, что что-то такое может случиться.

— Это нормально. О подобных вещах мало кто на самом деле задумывается.

— Это уж точно.

И снова молчание. Нарушилось оно лишь тогда, когда Кальт наконец доел свой завтрак.

— Ты не против сходить со мной кое-куда? Хочу показать тебе кое-что в этой больнице, что может тебя заинтересовать? — спросил Теодор.

Кальт поднял на него удивлённый взгляд.

— Нет, конечно. Только вы о чём?

— Увидишь, — ответил старик с таинственной улыбкой. — Но обещаю тебе: это будет словно переход в другой мир.

С этими словами он встал, схватил свою трость и повёл юношу в сторону выхода.

***

Тем, что Теодор хотел показать, оказалась большая библиотека — чуть ли не единственное место, где можно скоротать время в этой больнице. Кальт, которого, на радость Теодору, обрадовало наличие подобного места, тут же взял себе пару книг и, расставшись со своим новым знакомым, вернулся в свою палату, где его ждала Эльза. Заметив, что сосед уже окончательно успокоился, она заметно повеселела и большую часть времени они провели за тем, что болтали на различные отвлечённые темы, наподобие последних новостей или котиков.

Наступила ночь. Кальт сидел у окна и читал одну из книг, что взял в библиотеке. Время было уже за полночь, поэтому уставшей Эльзе, которая никак не могла заснуть при свете больничных ламп, любовь соседа к позднему чтению явно не нравилась.

— Ляг уже спать, наконец, — ворчливо произнесла девушка после того, как в очередной раз повернулась с одного бока на другой, пытаясь заставить себя заснуть. — Уже час ночи, все здесь давно спят, один ты сидишь, полуночник.

— А я что? А я ничего, — улыбнулся Кальт. — Знаешь, что общего между столом и чашкой?

— То, что и то, и то, я могу спокойно в тебя кинуть, если не выключишь свет. Хватит чушь нести!

— Я серьёзно, что общего? Попробуй просто забыть на время о сне и подумай. Две совсем непохожие друг на друга вещи, которые, тем не менее, что-то может объединять. Ответь мне, и я обещаю, что отстану от тебя.

Соседка скорчила гримасу, чутка поныв, но всё-таки встала с койки и задумалась.

— Да не знаю я, что их может объединять! Ну… не знаю. Можно подумать, ты знаешь.

— Может, и знаю. Только сейчас понял всю прелесть подобных загадок. Ответов на самом деле много, но я бы, наверное, ответил, что кофе. Есть ведь кофейные чашки и кофейные столики. Хотя я, если честно, и сам не уверен, можно ли считать этот ответ.

Эльза устало закатила глаза.

— Только не говори, что начитался той самой книжки. В Страну Чудес попасть хочешь? Неужели тебе здесь не хватает психов? Хотя кому я это говорю…

— Ой, да ладно тебе, — усмехнулся юноша. — Неужели тебе никогда не хотелось попасть в какой-нибудь другой мир, где нет страха, боли и печали?

— Меня пока и этот мир вполне устраивает. По крайней мере, устраивал до тех пор, пока тебя сюда не поселили.

Кальт взглянул в окно, за которым была непроглядная тьма.

— А вот меня что-то не очень, — тихим голосом произнёс он. — Знаешь…

— УУУУУУУ!!!

Эльза села и посмотрела на него злобными сонными глазами.

— Ты обещал отстать от меня! Можем это завтра обсудить после того, как проснёмся.

— Ты действительно так сильно хочешь спать?

— ДА! ДА-ДА-ДА!

Сказав это, она прыгнула обратно на кровать, тут же накрывшись одеялом с головой.

— Ладно, подожди пару минут, — улыбнулся Кальт.

Несмотря на тьму, он снова заметил ту же чёрную бабочку, что видел во время завтрака. Она мелькала прямо перед окном, будто бы дразня Кальта своей способностью летать. Наконец, ей это надоело, и она приземлилась прямо на окне. Не зная почему, юноша прислонил ладонь к стеклу.

— Забери меня отсюда, — еле слышно прошептал он. — Унеси куда-нибудь, где нет боли и смертей. Прошу тебя.

Будто бы услышав его слова, бабочка взмахнула крыльями и улетела прочь, растворившись в темноте. Юноша ещё долго наблюдал за тем местом, где она скрылась, пока Эльза снова не начала на него ворчать. Будто бы очнувшийся ото сна, Кальт встрепенулся и, выключив свет, лёг спать в надежде, что завтра всё будет лучше, чем сегодня.