Жги, детка!

Марья Коваленко, 2018

В клиентов влюбляться запрещено! Но как не влюбиться, если Он самый обаятельный хоккеист Лиги, нахал, каких поискать, и главное действующее лицо моих эротических снов? Меня уволят за роман с Ним. Выставят на улицу с позором и без выходного пособия, но как удержаться от соблазна, когда рядом только Он, море и знойный Сочи?

Глава 6. От теории к практике. Раунд первый

Лиза.

Перед вечерней фотосессией Ника меня не мучили никакие плохие предчувствия. Я четко понимала, что клиент достался с фантазией, и легко пресс-кит не дастся. Вы только не подумайте, что на меня снизошло озарение! Четкое осознание перспектив появилось после того, как фотограф Егор, мой хороший друг и партнер пиар-агентства, принес распечатанные фотографии с тренировки Клюева.

Задание отснять материал на площадке и в тренажерном зале я выдала Егору сразу после ухода из кабинета спящей красавицы. Мне как воздух нужны были брутальные кадры с яркими эмоциями, блестящими от пота мышцами и железом. Аккаунты в соцсетях уже были созданы, и следовало начинать их заполнять. Но то, что принес Егор… Это определенно не лезло ни в какие ворота.

Я даже не знала: смеяться или плакать. Полюбоваться фотографиями восходящей хоккейной звезды в мой кабинет слетелся голубой десант агентства, а заодно секретарша босса. Все жаждали лицезреть эффектного молодого мужчину, секс-символа «Северных волков» в его лучшем виде.

Наивные. О том, что внутри бумажного пакета, мне стоило догадаться по улыбающемуся лицу Егора. Как всякий перфекционист, он никогда не был доволен результатом своего труда. За время знакомства улыбку на его губах я видела лишь раз. Было двадцать девятое декабря, новогодний корпоратив подходил к концу, и нанятый для съемки Егор находился в таком глубоком подпитии, что умудрился взобраться на шест и, закрепившись там каким-то обезьяньим способом, радостно делал последние кадры.

«Я придушу тебя, Клюев!» — под это мысленное обещание я открыла конверт и вынула фотографии.

— Ну давай же, Лиза! Что ты так медлишь? — Леночка пританцовывала рядом от нетерпения.

— Да!

— Да…

Николя и Аполлон не дышали.

Егор прижал ладонь ко рту, судя по глазам, пытаясь скрыть улыбку.

— Егорка, — я набрала полную грудь воздуха, — если здесь окажется не то, что мне нужно, ты засядешь за фотошоп и будешь до посинения рисовать правильные картинки.

На лице фотографа отразилось такое отчаяние, что я, больше не медля, словно крупье, веером раскрыла фотографии. Секунду — другую за моей спиной царила тишина. Было слышно, как в кабинете Карабаса играет музыка, его любимый Вагнер. Как кто-то цокает туда-сюда по коридору. Но потом тихие, похожие на сдерживаемый кашель, послышались первые смешки.

Минуту спустя уже все присутствующие сгибались пополам от смеха. Хохот стоял такой, что, наверное, слышали соседи сверху и снизу. Я от него ревела в два ручья. Если бы не водостойкая тушь, сегодня в пиар-агентстве появилась бы своя панда. Но все, кто хоть мельком увидел фото, меня бы поняли.

Нет, такое точно невозможно было представить! Ни одному из моих бывших клиентов подобное и в голову не могло придти. Клюев точно знал, что его фотографируют, хотя я не предупредила. Он с феноменальной точностью улавливал моменты, когда Егор готов был нажать на кнопку спуска… И портил кадры!

На тренировке он, как бешеный пес, которого из милосердия лучше бы пристрелить, высовывал язык и изображал удивление, когда в его сторону летела шайба. А в тренажерном зале, среди уверенно качающих мышцы товарищей по команде и вовсе превзошел себя.

Ник был прекрасен! Благодаря фотографиям я поняла: «а» — у него врожденный актерский талант, и «б» — в природе существует брутальность со знаком «минус». Чего только стоил кадр с женской гантелей в один килограмм на фоне вратаря, жмущего от груди сотку! А каково было видеть самого стремительного форварда команды с развязанными шнурками на велотренажере или спящим по-детски с ладонями под щекой на гимнастической доске?

Такие кадры нельзя было показывать никому. Их следовало удалить сразу после фотографирования, а у всех свидетелей взять подписку о неразглашении. Пиар-катастрофа, а не пресс-кит. Но, как вскоре выяснилось, в сравнении с последним фото, это были лишь цветочки.

Не знаю, как Нику и Егору удалось так «сработаться», этот кадр был шедеврален. Резиденты Камеди душу продали бы за такой снимок! Да что там резиденты — вся наша поп-эстрада мечтала бы о таком фото для своего портфолио. Внимание масс было бы обеспечено надолго и пристально.

Я сдерживала смех дольше всех. Я была единственным серьезным человеком в хаосе общей истерии. Но когда увидела Ника с ярко-малиновым полотенцем на плечах тренирующимся делать дакфейс у зеркала, хохот сам вырвался наружу. Это было выше моих сил. Наверное, даже Карабас растаял бы от милоты.

— Это он? Он? — Леночка хваталась то за сердце, то за живот.

— Этот пупс тот самый хоккеист? — Николя утирал слезы майкой Аполлона.

— Я уже хочу его! Лиза, ты должна отдать мне его. Ну, подружка! — сложив ладони в молитвенном жесте Аполлон тряс ими над моей головой и ржал, как лошадь.

Фиаско! Первый этап сотрудничества, и эпичный провал. Где только этот клоун в мужском тренажерном зале умудрился найти такую махровую прелесть? Не в каждом магазине можно отыскать столь яркий и привлекающий внимание цвет! Но, черт меня подери, Клюев в розовом, с оттопыренными губами, будто гламурная модель соцсетей… Это было сильно!

* * *

После такого финта к фотосессии с «любимой и единственной» я была готова на все сто. Уже немного изучив своего клиента, я не удивилась бы, притащи он на съемку покрытую пирсингом и тату ночную бабочку из какого-нибудь бара или пенсионерку-вахтершу ледовой арены. От Ника Клюева ожидать можно было чего угодно!

Но когда мой «Гольф» притормозил у двухэтажного здания студии, и еще на улице послышались громкие женские вопли, я поняла: погрешность в оценке способностей моего клиента сто процентов. Вахтерша или путана — это была бы еще удача.

— А эта кикимора что здесь забыла?

— Это я-то? Кто тебя сюда позвал?

— Он приглашал только нас! Пошли вон отсюда!

— Сучка! Ты же говорила, что занята вечером.

— Никки мой! Откуда вас столько собралось?!

— Убирайтесь! Убирайтесь все! Я его девушка. Только я.

— Да какая ты девушка! Пробу ставить негде!

— Ну ты стерва! Силиконовая!

— Посмотри на себя! Толстуха!

— А ты… Ты…

Егор, приехавший в студию со мной, вжался в сиденье, словно черепашка в панцирь.

— Лиз, ты тоже это слышишь? — в его лице ни кровиночки не осталось.

Я сглотнула.

— Да…

— Я… я туда не пойду.

Захотелось кивнуть. Уровень сложности нового квеста от Ника Клюева испугал и меня.

— Егорка… — повернувшись к фотографу, я стряхнула с его плеча невидимую соринку, поправила хипстерские очки от солнца на носу. — Это всего лишь девушки, дорогой. Молодые и, скорее всего, очень красивые.

— Не-е, — фотограф покрепче прижал к груди рюкзак, — ты ж слышишь, какие они! Я… я боюсь.

— Тю. Родной, да разве ты, который ежегодно работает на «Мисс города», можешь бояться?

Егор немигающим взглядом посмотрел на меня и еще сильнее вжался в кресло.

Открыть рот, чтобы произнести еще какую-нибудь поддерживающую реплику, я не успела. В подъезде что-то громыхнуло, и из коридора покатилась новая волна воплей.

— Пошла отсюда! Пошла! Быстро! Какая ты ему пара?

— А ты, значит, пара? Нахалка! Патлы тебе сейчас повыдираю!

— Это я тебе все выдеру! Явилась сюда. Королева!

— Ну ты, тварь!

— Сама больная! Психичка!

— Все, я за себя не отвечаю!

— А-а-а! Спасите!

После последнего крика даже я вжалась в кресло. В голове сверкнула предательская мыслишка: «Может, ну ее, эту фотосессию? В фотошопе пририсуем принцу лягушонку, будет знать». Судя по мимикрирующему под трупик Егору, он бы точно не отказался провести часок-другой за рисованием.

— И мы так просто сдадимся? — спросила я вслух.

— Да… — пропищало тело рядом.

— И никаких фото?

— Лиз, если хочешь, я готов ему хоть герцогиню Кембриджскую пририсовать, — что и требовалось доказать, Егор уже поставил крест на фотосессии.

— Ишь!

— Серьезно. Уильям опознает. Да что там принц, сама королева подтвердит!

Это, конечно, была шутка, но за принца внезапно стало обидно. Подумать только, какой-то оборзевший хоккеист смеет пускать под откос мою пиар-программу и подставлять других людей. И это сотрудничество?

В мгновение ока испуг сменился злостью.

— Нет, Егор, — решение созрело мгновенно, — не будет никакой герцогини! Клиент такого счастья не достоин. Пусть фотографируется с одной из тех, что притянул сюда сам!

Не знаю, откуда во мне взялось столько решительности, но, уже не мешкая, я распахнула дверь «Гольфа» и взмахом руки указала фотографу на выход.

Возможно, это было поспешное решение. Вероятно, дала о себе знать загубленная влюбленность, но я была даже рада. О чем бы ни фантазировала Лиза-романтик, когда впервые встретила Ника, сейчас разочарование и ревность превратились в топливо для Лизы-профессионала. С новым воплем за стеной закончилась минута слабости, и я готова была действовать, как бы мой клиент ни пытался саботировать проект.

* * *

Знаете ли вы, что такое энсьерро? Нет, к унылой марионетке Пьеро это слово не имеет никакого отношения, впрочем, как и ко всяким «сеньорам» и «сеньоритам». Энсьерро — испанская национальная забава, бег по узким улицам города от выпущенных на свободу быков.

Ни разу в жизни не видела это странное представление вживую, и уж точно никогда не мечтала стать участницей. Само слово вспомнила случайно, скорее всего, способствовал выброс адреналина. Но мой героический пробег мимо разъяренной толпы красоток был поразительно похож на любимое шоу испанцев.

В темном коридоре фотостудии их, быков в обличиях красивых девушек, было много, может, больше дюжины. Считать по головам или знакомиться было некогда. Вдохнуть, и то казалось страшно! Спертый аромат духов, словно рядом кто-то опрокинул витрину с парфюмом, запах никотина и ни с чем не сравнимый душок витающей в воздухе ярости — букет разил наповал. Если когда-нибудь мне понадобится заблокировать куда-то проход, обязательно воспользуюсь трюком Клюева. Враг не пройдет!

Однако куда врагу до разъяренного пиар-менеджера?

Егор упирался изо всех сил. Вначале он попытался «случайно» забыть в машине фоторюкзак. Потом у него отнялись руки, ноги, и мне достался часто моргающий белолицый истукан. Типичный представитель современного сильного пола!

Если бы у меня хватило сил, потянула бы его волоком. Как кавалеры палеолита своих дам — за волосы, и полный вперед. Только откуда в моих пятидесяти пяти килограммах, из которых основной вес — грудь и попа, столько мышечной массы? Чтобы донести до второго этажа пусть и костлявого, но высокого Егора нужно было быть бодибилдиршей или, на крайний случай, толкательницей ядра.

У меня не было ни одного шанса сдвинуть живой монумент нашего фотографа собственными силами. Даже пытаться ни стоило. Потому пришлось воспользоваться подлым и коварным приемом. Пока все извилины Егора трудились над тем, как уменьшить частоту моргания, я неожиданно метнулась к нему и резко выхватила из рук рюкзак.

Можете обвинить меня в бесчеловечном обращении и братьями нашими… творческими. Можете даже настрочить письмо в Гаагу, но, клянусь, альтернативы не было. В первый момент Егор не понял, что произошло. Он широко раскрыл рот и, наконец, перестал моргать. Осознанием тогда даже и не пахло. Но когда я, прижав заложника к груди, ринулась в подъезд, до него, видимо, дошло!

Последовавшие за этим события следовало бы маркировать «Трюк выполняется профессионалами! Пожалуйста, не пытайтесь повторить это дома!» Под страхом увольнения я не совершила бы еще раз свой пробег на второй этаж. Тяжеленный рюкзак, высокие каблуки и узкая лестница — вероятно, тренировка спецназа проходит в более легких условиях.

Однако и это не было самым сложным. Куда труднее оказалось преодолеть «линию защиты». Столпившиеся в проходе девушки тут же приняли меня за еще одну конкурентку. Мой немодельный рост и возраст несколько старше восемнадцати их не смутил. Они видели лишь представительницу женского пола и реагировали соответственно.

Вначале на меня обрушились крики.

— А эта еще куда прет?

— Девушка, вам на выход!

— Набор на кастинг завершен!

Потом, когда одним лишь голосом развернуть меня не удалось, в ход пошли меры физического устрашения. Тоненькие, как тростинки, красотки каким-то образом умудрились заполнить все пространство коридора. Больше никто не подпирал стены и не жался к подоконнику. В поразительно дружном порыве они встали плечом к плечу, и у меня не было ни единого шанса проскочить, не задев никого.

Это был настоящий человеческий боулинг, и как же я была рада, что шар для сбивания кеглей все же прихватила.

— Рюкзак! Отдай мой рюкзак! — как мать, лишенная младенца, Егор несся за мной со спринтерской скоростью.

Больше наш интеллигентный фотограф не боялся ни девушек, ни тесноты.

— Лиза, верни рюкзак! — не останавливаясь, он преодолел ступеньки крыльца и завернул направо, туда, где как раз и происходило столпотворение.

Страх за фототехнику оказался таким сильным, что, даже заметив девушек, Егор не сбавил ходу. Он буквально врезался в толпу и, как ледокол «Арктика», проложил путь к лестнице ровно посередине коридора.

Воспользовавшись временным замешательством, я сразу метнулась по освобожденному проходу. Расчет сработал, и дальше по лестнице мы с Егором неслись вместе.

* * *

Забаррикадировавшаяся от красавиц ассистентка Егора впустила нас сразу. Девушки Клюева бежали следом, но им не хватило буквально нескольких секунд. Дверь распахнулась и, после того, как мы преодолели порог, сразу же закрылась на два оборота ключа. Это было чудо!

Впрочем, порадоваться чудесному спасению не удалось. Вышедший из состояния аффекта Егор выхватил рюкзак и принялся возмущаться моими действиями, а его ассистент, рыжеволосая пышка Настя — хныкая, рассказывать, как ей без нас было страшно.

— А если бы ты упала! Хоть примерно представляешь, на какую сумму у меня здесь техники? — Егор любовно гладил черную ткань рюкзака.

— После того, как он пришел, начался такой кошмар! — вздыхала Настя. — Я с трудом уговорила девушек подождать за дверью.

— Лиза, даже если бы ты продала свою машину, расплатиться не хватило бы! — продолжил ворчать Егор.

— А потом начался сущий ад! Они все приходили и приходили, кричали и кричали, — Настя не умолкала. — Такие громкие, разозленные… Я пыталась сосчитать их по голосам, но постоянно сбивалась.

— Здесь только один Хассельблад, — Егор достал один из объективов, — стоит целое состояние. Цейсовские линзы — это тебе не хухры-мухры! Это профессиональная оптика!

— Я думала, это никогда не закончится, — Настя прижала ладонь ко лбу. — Думала, вы не приедете, и мне придется ночевать здесь с ним…

Ни Егор, ни Настя не замолкали. Крики за дверью, возмущение в студии — у меня уже начала болеть голова от этой какофонии. Они словно сговорились свести меня с ума. А ведь эти двое, стоящие передо мной, могли бы и поблагодарить за счастливое воссоединение.

Если бы не я, Егор все еще трясся бы в машине, а Настя ждала подмогу и держала оборону одна-одинешенька. После мысли об одиночестве ассистентки на меня словно ушат холодной воды вылили.

— Настя, ты сказала, что вначале пришел он, — я схватила девушку за руку. — Кто он? — быстро огляделась по сторонам.

Расчувствовавшаяся ассистентка не сразу поняла, о чем ее спрашивают. Я успела взглядом исследовать и маленький кабинет, дверь в который была нараспашку, и само помещение просторной студии. Без толку.

— Так хоккеист ваш! — спохватилась Настя. — Он первым явился.

— Клюев был здесь? — после подлой шутки с девушками явления Его Высочества я и не ожидала.

— Да! Он и сейчас здесь! Хотел уйти, но разве ж по лестнице пройдешь.

Настя нервно хохотнула, но мне резко стало не до нее. Где-то здесь как партизан-подпольщик прятался Ник, и мои руки уже чесались устроить ему хорошую трепку.