Эффект заражения

Мария Норд

После экспедиции в горы Алтая загадочным образом погибает один известный учёный. Дело приобретает международный масштаб когда выясняется, что это – не единственная жертва. Но что стало причиной гибели членов экспедиции? И есть ли шанс остановить новую угрозу, которая уже нависла над миром?

Глава восьмая

Владимир Владимирович Озеров внимательно выслушал доклад Игоря, после чего распорядился вынести на обсуждение с Литвиновым и Мордковичем вопрос об организации поисковой экспедиции.

— Организовать-то мы организуем, — говорил Мордкович, изучая переведённую переписку Игоря с супругой погибшего американца. — Запросов пока не поступало.

— Но если там везде такая картина, — Озеров указал на документы. — То запросов могло и не быть.

— Тогда вопрос, — Мордкович перевёл взгляд на Игоря. — Они его убили и с ума сошли? Или сошли с ума и не заметили, как он погиб? Или ещё что-то?

Игорь машинально потрепал волосы на затылке.

— Маргарита Владимировна назвала бы это изменённым состоянием, — ответил он. — Они понимали, что что-то не то происходит, но не понимали, как действовать. Они могли не заявить просто потому, что им это могло казаться нормальным. На тот момент.

— А потом они одновременно сошли с ума и покончили с собой, — Мордкович снова перевёл взгляд на документы. — А что по предыдущей экспедиции. Ты по Сухомлинскому что-то узнавал?

— Пока — нет, — ответил Игорь. — Переговорим с Ритой.

Мордкович кивнул.

— Ну, что бы там ни было, — продолжил он. — Наши потенциальные «союзники» себя ждать не заставят. Значит, делаем так. Я свяжусь с Москвой. Всё им доложу. Узнаю, не было ли к ним обращений. Товарищ генерал-лейтенант, — он повернулся к Литвинову. — Координировать весь процесс будете Вы. Отчёты мне предоставлять ежедневно. Всеми средствами будете способствовать ведению данного дела. Товарищ генерал-майор, — Мордкович перевёл взгляд на Озерова. — Свяжетесь с МЧС, организуете поисковую экспедицию, назначите координаторов из наших людей. Связь поддерживать постоянно.

— Так точно, — отозвался Озеров.

— Товарищ подполковник, — наконец, очередь дошла до Игоря. — За дело ответственный Вы. Продолжайте работу. Если понадобятся какие-то дополнительные ресурсы, обращайтесь напрямую. Отчитываться будете перед своим непосредственным начальником.

— Понял, — отозвался Игорь.

— И ещё, свяжитесь с местными, узнайте всё про это озеро, — дал последнее распоряжение Мордкович. — Уж вряд ли там духи какие.

— Шаман у них там сидит и всех гипнотизирует, — невесело усмехнулся Литвинов, когда они втроём вышли из кабинета Мордковича.

— Я бы тоже не циклился на духах, если б у нас смерти не происходили одновременно, — согласился Озеров.

Игорь глянул на часы. До конца рабочего дня оставался час, и сегодня он не был намерен задерживаться на работе в сверхурочное время. Слишком много было вопросов, на которые он сам не мог найти ответы. Зато их могла знать Рита.

— Подполковник, ты что скажешь? — послышался вопрос Литвинова.

— По поводу духов? — Игорь отвлёкся от мыслей о разговоре с Ритой. — Не знаю. Горы, вообще, вещь непредсказуемая. И могут с ума сводить не хуже духов.

— Это ты фигурально? Или на себе проверил?

Игорь рассмеялся.

— Ну, отчасти и то, и то. Иногда не знаешь, откуда звуки берутся. Может, там какой ручей под курумом течёт, а ты его в жизни не увидишь, зато кажется, что это чей-то голос. Миражи бывают, как в пустыне. Иногда ощущаешь чьё-то присутствие, хотя, вроде, никого нет. Потом, у каждой горы свой микроклимат, своя экосистема. И это такие моменты, которые теоретически и заочно невозможно предвидеть. Только уже на месте. И кто его знает, что там могло произойти. Горы, вообще, не любят, когда их изучают или не проявляют должного уважения… — Игорь замолчал, поймав удивлённый взгляд Литвинова.

— Ты, подполковник, ещё и философ, — заметил Андрей Павлович.

— Только философия не моя, — ответил Игорь. — Так сами жители говорят.

— Ну, им видней, — ни то согласился, ни то подытожил Литвинов.

Игорь вернулся домой не раньше половины восьмого, прокляв все пробки и ремонтников дороги, развернувших активную деятельность в вечерний час пик.

Уже под конец рабочего дня Мордкович снова вызвал всех к себе, чтобы сообщить, что из Москвы получен ответ и в среду прибудет поисковая бригада, в состав которой войдут несколько человек из спецназа ФСБ, а также сотрудники МЧС.

— Они нам не доверяют? — недовольно произнёс Озеров. — У нас группа Самирова уже готова. Отправляются сегодня вечером. Завтра утром приступят к поискам.

— Генерал-майор, ты ж всё понимаешь, — Мордкович развёл руками. — Я им тоже сказал, что у нас группа есть. Ну, вместе поработают, — он перевёл взгляд на Игоря. — Тут другой момент. К нам американцы собираются приехать. Вот тут нужно будет понаблюдать.

— Если нужно будет отправиться, я готов, — произнёс Игорь.

— Ты не торопись, подполковник, — Озеров поравнялся с подчинённым и перевёл взгляд на Мордковича. — Если Москва так хочет своих людей туда отправить, пусть они и наблюдают.

— Что, ревнуешь? — усмехнулся Мордкович. — Я пока ещё никого не назначил. Но мне кажется, именно товарищ подполковник у нас занимался, — он сделал паузу. — Некоторыми вопросами. За что ему машину взорвали. А те, кто взорвали, знали или знают Золотаренко, Савченко и Ерошенко.

— Вы думаете, эти дела связаны? — в голосе Озерова звучала насторожённость.

— Связаны, или нет — не знаю, — честно признался Мордкович. — Но у нас тут мелькает фамилия Каргиль. И товарищ подполковник с ним встречался и знает, чем он занимался. И явно сюда приедет не спецназ из группы «Дельта».

Озеров только молча покивал. Игорь был более чем уверен, что Владимир Владимирович не согласен с генерал-полковником, но вряд ли будет возражать. И он также понимал, почему. Слишком много моментов пришлось бы объяснять, и главным пунктом был Зверь, о чём Владимир Владимирович не хотел распространяться.

Наконец он зашёл домой.

— Как же я ненавижу пробки, — произнёс он, проходя на кухню, где Рита грела ужин.

— Верю, — она, как и всегда, улыбнувшись, обняла его за шею, однако в этот раз её голос прозвучал несколько отстранённо.

— Всё нормально? — поинтересовался он.

— Да, — Рита повернулась, чтобы включить чайник. — Настя звонила. Там довольно интересный случай в клинике сегодня произошёл. Пытаемся понять.

Игорь на мгновение остановился, вытаскивая из микроволновки тарелку с ужином.

— Интересный случай? — эхом повторил он. — Сухомлинский с собой покончил после поездки на Алтай?

Рита подняла удивлённый взгляд на мужа.

— Год назад ездил, — ответила она. — И не с собой покончил, а умер. Но при довольно странных событиях.

Рита пересказала содержание своего разговора с Анастасией Яковлевной, показав Игорю переписку и фото рисунков Сухомлинского.

— Это озеро? — Игорь внимательно изучал рисунок.

— По всей видимости, — кивнула Рита. — А вас чем это заинтересовало?

Игорь рассмеялся. Всеведению ФСБ уже вряд ли кто удивлялся. И Рита даже не спросила, откуда он об этом узнал.

— У нас тоже был странный случай.

Игорь пересказал все события ночи и рабочего дня, подробно описав то, что увидел на видеозаписи.

— Если тебе не сложно, то, может, приедешь завтра, вместе посмотрим, — завершил он. — В общем, мы тоже не понимаем, что произошло. Я ещё думал, может, какие наркотики. Или внушение. Но тут год разрыва, а картина такая же.

— Или почти такая же, — согласилась Рита. — А что про пещеру известно?

— Ничего, — Игорь пожал плечами. — Хотя место должно быть печально известным. В интернете информации нет. У местных только спрашивать. Ну, вот, группа поехала, будут узнавать.

Рита устало вздохнула.

— Я забивала имя «Яркынай», — произнесла она. — Во всяких вариациях. И «Яркынай фольклор», и «Яркынай пещера», и «Яркынай озеро». Тоже ничего. Может, это местное божество, или хозяйка пещеры?

— Яркынай? — повторил Игорь.

— Да, Сухомлинский называл это имя. Но я о такой ничего не слышала.

Игорь молча покивал. Сказать, что Рита любила Алтайский фольклор — ничего не сказать. Она помнила все сказания, впитывала все поместные рассказы о горных духах, изучала историю и топонимику Алтая. И если для него горы, в первую очередь, были местом отдыха, проверки себя на прочность и источником приятного адреналина, то для Риты они были другим миром. И это был мир легенд и мифов, укрытых туманами тайн, мир вдохновения, преображения и средством бегства от реальности. Она словно растворялась в свежем дыхании гор, впитывая всем своим существом непостижимую строгую и таинственную прелесть дикой природы и становясь её неотъемлемой частью. «С первого момента, когда я увидела Алтай», — говорила она. — «Моё сердце осталось в горах». И это сложно было назвать преувеличением. Если бы Бажов писал «Сказы» на Алтае, он мог бы взять образ Риты для описания своей Хозяйки. И если уж Рита не знала ни про Яркынай, ни про пещеру, это означало, что место могло быть очень таинственным.

— Ладно, будем узнавать, — покивал Игорь. — А, как думаешь, что это вообще? Ну… — он неуверенно посмотрел на Риту.

— Проклятье богов? — Рита усмехнулась, озвучив его догадку. — Не думаю. В горах много из-за чего можно сойти с ума.

— Ну, с этим я согласен, — Игорь энергично кивнул. — Но, это что? Массовое помешательство?

— Похоже, конечно, — Рита на мгновение задумалась. — В литературе описаны случаи психических эпидемий. Пляска святого Витта, святого Иоанна. Люди выходили на площадь огромными массами и начинали танцевать, каждый под свою музыку. Потом, судорожные эпидемии в монастырях, например, Луденская эпидемия, Шинонская, эпидемия в Лувье. Когда монашки утверждали, что к ним по ночам приходит дьявол. Что они видели призраков в монастырях. При этом они часто пребывали в кататоническом состоянии. Неподвижном и очень напряжённом, — быстро пояснила она. — Как окаменевшие. Либо извивались в судорогах, богохульствовали, говорили, что видят демонов, которые ими обладали. При этом имена демонов были одни и те же. В частности, Бегемот, Асгарот, Дагон, Левиафан, Исаакорум и так далее. При этом, не сговариваясь. Бехтерев говорит, что это — внушение, самовнушение, плюс эффект заражения. То есть, наиболее восприимчивые члены сообщества могли вообразить, что они одержимы. Потому, что они этого боялись. Это как заставить себя о чём-то не думать. Невозможно. Когда ты вытесняешь страх или навязчивую идею из сознания, она, во-первых, переходит в подсознание, во вторых, становится только сильнее.

— Согласен, — Игорь кивнул.

— Так вот, — продолжала Рита. — Если они старались об этом не думать, именно эта мысль или страх накрывали их с головой. Начинался истерический припадок. Девушка считала, что она одержима. А её сёстры по несчастью путём самовнушения могли убедить себя, что они тоже одержимы. И начиналась повальная истерия. Прибавь к этому религиозный фанатизм того времени и отсутствие дополнительной информации, а также продолжительную депривацию, закрытое сообщество и определённые условия жизни — да, можно легко получить эффект заражения.

Игорь откинулся на спинку кресла.

— Звучит логично, — согласился он. — Но тут такой момент. В монашки, ну, всё равно, примерно с одинаковой психологией идут. Не каждая девушка побежит в монастырь, тем более добровольно. А тут учёные. И люди разные.

Рита улыбнулась.

— Иногда у них не было выбора. Да и ты сам сказал — учёные. Ещё не каждый учёный — спелеолог.

— Но обычно учёные скептики и не верят в духов.

Рита улыбнулась.

— Во-первых, я не говорю, что это именно так и что я абсолютно права. А, во-вторых, разве сложно не поверить в любую мистику, когда находишься там?

— Ну, тоже верно, — Игорь никому не рассказывал о случае на Каракольских озёрах, который произошёл с ним несколько лет назад. Тогда он расположился в верховьях пятого озера, подальше от турбазы. Высокий берег представлял собой древний курумник, некогда обрушившийся в реку, но теперь поросший лесом. У самого основания прямо на берегу озера можно было увидеть множественные гроты, образованные навалившимися камнями, под которыми протекала некогда полноводная река Каракол. Теперь на поверхности были лишь ручьи, соединявшие собой озёра, в то время как основная масса воды текла под камнями. И мелодию капель воды, стекавшей по камням, можно было услышать, стоило лечь на землю. В ту ночь был несильный дождь. Игорь лежал в палатке, отдаваясь блаженной дрёме в тёплых объятиях спальника и растворяясь в мелодии горной тайги. Вдруг до его слуха донёсся детский голос:

— Мам, а дождь скоро закончится?

— Скоро, — прозвучал женский голос. — Надо подождать.

Решив, что это туристы с базы, которые остановились неподалёку от его палатки, чтобы переждать дождь под густыми кронами сосен, Игорь только плотнее закутался в спальный мешок. Снова послышался голос ребёнка.

— Мама, а спой мне.

Женщина ничего не ответила. Но через секунду над озером, подобно нежной предрассветной дымке, поплыл мелодичный подобно флейте светлый голос, чарующий, завораживающий, полный нежных переливов. Игорь прислушался. Женщина пела на незнакомом ему языке, но речь, почему-то, казалась ему понятной. Она пела о жизни, о смерти, о прощании, о светлой надежде, о солнце, которое будет освещать Землю.

Дождь всё так же стучал по тенту над палаткой, шум реки, словно аккомпанемент, рассыпался мощной мелодией по древнему руслу. А голос незнакомки плыл над озером, и от его звучания становилось тепло и спокойно. Игорь уже едва растворился в мелодии, как вдруг его поразила мысль — почему он понимает эту незнакомую ему речь? И почему женщина с малолетним ребёнком ходит по горам ночью?

Решив понять что происходит, он поднялся и выглянул из палатки. Мелодия песни ещё звучала в воздухе, растворяясь подобно призраку. Но рядом с палаткой никого не было.

Спустя два дня, прогуливаясь вдоль озера, он наткнулся на старую могилу. Кроме иссохшего деревянного креста на ней ничего не было. Игорь не стал связывать своё наваждение с призраками древних могил, но мысль эта долго не оставляла его в покое. Что это было? Призрак? Дух? Галлюцинация? Он готов был связать песню со звуками воды в гроте, над которым стояла его палатка. Но как можно было объяснить разговор? Он не разрешил эту загадку, но пришёл к выводу, что горы были куда более таинственным местом, чем ему казалось ранее, и к ним нужно было проявлять уважение.

Конец ознакомительного фрагмента.