98_8. История одной болезни

Мария Ильинична Томич, 2021

Это история девочки, которая пережив рак в 8 лет, заставляет себя забыть этот страшный опыт. Но через 20 лет приходит новый онкологический диагноз. Вторая болезнь вынуждает вернуться к детским переживаниям и внутренний ребенок, тот, лысый и замученный химиотерапией, "просыпается" и начинает говорить.Жизнь взрослой женщины меняется, потому что она идет на диалог со своим внутренним маленьким "я". Запрятанный внутри, страшный жизненный опыт, становится «двигателем» изменений личности – героиня связывает свою жизнь с такими же детьми – болеющими раком, чтобы помогать и вытаскивать их оттуда, куда проваливалась сама 20 лет назад.Содержит нецензурную брань.

1. Какашка

1997

Мы идем с мамой от метро по бульвару к дому. У меня все в семье называют эту дорогу «бульваром», а я не знаю почему. Мне всегда казалось, что слово «бульвар» смешное. Мама плачет.

Я в шапке. Я ее не люблю. Она называется «берет». Мама говорит, что мне идет, а мне не нравится — она постоянно сползает на глаза. Я иду в этой шапке, снова и снова задираю ее наверх. Из-под шапки торчат мокрые волосы, они прилипают к лицу. На улице тепло, но шапку снимать нельзя — бабуля всегда боится, что «продует». Я хочу ее снять, но мама и так плачет. Не буду ничего говорить. Потерплю.

Я сегодня не ходила в школу, потому что мы с мамой ездили к врачу. Я учусь во втором классе. В школе меня называют «Прутик», потому что я самая худая в классе. Это Саша Филимонова придумала, а Каринка подхватила. Им смешно, когда они кричат «Прууутииик!», а я не обижаюсь.

Мы с мамой постоянно ходим в какие-то поликлиники и больницы. Раньше никуда не ходили. А потом я съездила в Одессу в лагерь и после этого стали ходить.

В лагере было все ужасно. Я постоянно плакала и хотела к маме. А еще у меня там сильно болел живот. Медсестра говорила, что я съела что-то грязное. А я не ела грязное, но она мне не верила. Потом я вернулась домой и рассказала маме, что он сильно болел. Она сказала, что пройдет. А он не проходил. Болел и болел. Поэтому мы и стали ходить к врачам.

Оказалось, что когда болит живот, его смотрят на УЗИ. Это когда такой штукой водят и щекотно. УЗИ я не люблю, потому что его делать нужно тогда, когда очень сильно хочется писать. Каждый раз мама дает мне пить много-много воды, и мы сидим в очереди. Ждем. Я всегда пью, хочу писать, а мне говорят не писать и ждать еще. Как-то это все по-дурацки. Я всегда боюсь описаться. Особенно, когда врач сильно прижимает эту штуку к моему животу.

Я не понимаю, почему мама плачет. Она плачет тихо. Ей грустно. Идет быстро и плачет.

Сегодня я тоже боялась описаться.

— Мам, ну скажи, что случилось?

— Ничего… Не переживай, — мне жалко маму, — Врач сказал, что там просто застряла какашка. Все будет хорошо, не бойся.

— Там — это где? — не поняла я. Мама молчит.

Я слышала — врач говорил, что у меня что-то с яичником. Не знаю, что такое «яичник», но это что-то в животе. Значит, какашка застряла в нем. Мама меня очень любит, я знаю, и, наверное, плачет, потому что переживает. Но чего плакать-то? Какашка — это же ерунда.

Мне завтра снова в школу. Мама плачет, а мне смешно думать, что к моему яичнику прилипла какашка. Карина тоже посмеется. Какашка! Это даже смешнее, чем «Прутик», вот точно!

* * *

Мама испугалась, узнав, что у ее семилетней дочери образование в яичнике.

Но мама даже не догадывалась о том, что у ее дочери рак.