Шанс (сборник)

Наталия Филимошкина, 2013

Общая тема рассказов – детство. И ребенок – подросток, оказавшийся в сложной жизненной ситуации без поддержки и помощи взрослых. Первые мужественные поступки и нравственные открытия сподвигают на внутренний творческий поиск самого себя. Шестилетняя девочка Света из обычной советской семьи и трехмесячный Богдан верят, что родители обязательно их полюбят и исполнят заветную мечту. Легкие незатейливые повествования становятся ближе к финалу настоящей драмой. Потому как постепенно начинаешь понимать и сочувствовать одинокому маленькому человеку. И в то одиночество медленно и упорно загоняют его взрослые. По сути-то даже не драма, а трагедия. Но будущее ребенка непредсказуемо. Нелюдимый глухой второгодник Костя Циолковский войдет в историю, как отец русской космонавтики. Именем полуголодного, но гордого парнишки Уота Тайлера из деревни Браксли назовут восстание, описанное во всех учебниках истории. А благодаря фиванскому мальчишке Тутмосу преодолевшего всевозможные жизненные преграды символом древнего Египта станет бюст Нефертити.

Охота

Дождь срывался редкими каплями. Промозглый осенний ветер крепчал. Нас заставили снять обувь. Я чувствовал, как от босых ног, холод по мне пробирался выше и выше.

Все было против нас.

Мы стояли перед Лордом взъерошенные и подавленные. Нас было трое. Тим, Джеки и я — Уот Тайлер. За каждым — грешок. По нашему мнению незначительный, но по мнению Лорда — преступление. Во время званого ужина Тим пролил вино на белоснежное отороченное беличьим мехом платье молодой жены хозяина. Джеки, на том же чертовом ужине недостаточно хорошо прожарил перепела. Так показалось Лорду, которому якобы пришлось пережить неимоверный стыд перед гостями. Но все в округе знали — наш Лорд не то что стыд, сострадание никогда не испытывал. Ну а моя провинность совсем пустяк. Я не успел вовремя зажечь свечи на винтовой лестнице, из-за чего хозяин со званым гостем Тимом Уолвортом и его сыном Уильямом споткнулись.

Лорд всегда славился крутым нравом. А сегодня он решил еще и гостей развлечь.

Выведя нас во внутренний двор замка, он громко объявил, что каждый из нас совершил преступление, посягнувшее на его честь, а потому мы подлежим самому строгому наказанию. И любой другой, кто надумает посягнуть на честь Лорда, ждет такая же суровая участь.

Из псарни вывели собак, а гостям предоставили лошадей.

Я сразу обо всем догадался.

Для Лорда, мы — пустое место. Наши матери и отцы, братья и сестры — тоже пустое место. Он признавал за людей и считался только с такими же богачами, как и он сам: хозяевами замков, пэрами Англии. Он регулярно насиловал простых девушек, потому как был уверен, они живут для этого; если у кого-то из крестьян появлялся небольшой излишек его тут же отбирали; если играли свадьбу всегда использовал право первой брачной ночи; если семья умирала от голода и просила о помощи, он презрительно улыбался и невозмутимо отвечал: «Бог поможет». Его все ненавидели, но никто и никогда не осмеливался пресечь его дикую волю. За нас, крестьян и ремесленников, некому было заступиться. Даже Король относился к нам, как к пустому месту. Наша жизнь и наше будущее находилось в загребущих руках Лорда. Не знаю как кому, а меня выворачивало от этого. Я хотел принадлежать самому себе.

Нас вывели за ворота замка. Засовы как всегда скрипели.

Сидя верхом на любимом гнедом жеребце, Лорд благодушно нас рассматривал. Лошадь нетерпеливо переступала копытами и фыркала.

Услышав, как Тим всхлипнул, я немного повернул голову в его сторону и прошипел:

— Перестань!

Его лицо было совсем белым.

— Какая замечательная охота нас ждет! — раздался вдруг звонкий мальчишеский голос.

Это говорил Уильям Уолворт^[1], сын званого гостя. Он был немногим старше меня, лет семнадцати. Черный камзол прошитый золотой нитью, красиво сидел на нем. Холеное лицо, руки… От него исходила самоуверенность и безразличие.

Лютая злоба прожгла мое сердце. Молодой богатенький ублюдок!

Лорд раскатисто захохотал.

Да… для них мы не люди… Так, кусок живого мяса…

— Итак, паршивцы, даю слово, если кто выживет, пороть не стану.

И опять захохотал.

Я тяжело сглотнул. Вот ведь мразь!

Но больше всего в тот момент я боялся не смерти. Я боялся, что Тим или Джеки не выдержат, бросятся на колени и будут молить о пощаде. Краем глаза я видел, что у Джеки тряслись руки, а у Тима по ноге сбегала струйка.

Мы все из деревни Браксли^[2] и нам по пятнадцать лет.

Но сегодня наш последний день. «В руки твои, Господи, предаю душу свою». Что за чушь! Я даже не хозяин своей жизни, а от свирепых псов Лорда никто не уходил.

В моих глазах вспыхивали искры ярости, а руки сжимались в кулаки. Я исподлобья наблюдал за Лордом и мог только повторять про себя: «ублюдок! ублюдок! ублюдок!». Как унизительно чувство беспомощности и загнанности, и как противно смотреть на всевластие и безнаказанность богатой мрази!

Но было наивно думать, что Лорд ничего не заметил.

Он неторопливо подъехал ко мне, свысока бросая надменный взгляд.

— Что, хочешь убить меня?

Я вскинул голову. А что я теряю? Бог давно оставил простых людей, он прислуживает только богатым. А может, выслуживается за их подношения? Последний день живу. Пусть знает, что есть человек, который не боится его.

— Да! — ответил я с вызовом.

Лорд хмыкнул. Но на его лице появился интерес.

— Понимаешь, ты всего лишь сын кровельщика, а это значит — неудачник с самого рождения.

Я вспыхнул и громко выкрикнул:

— Я не стыжусь отца!

Званые гости мой ответ видимо сочли за шутку и весело расхохотались. Хозяин широко улыбался, но интерес исчез с его капризного лица, уступив место надменности и высокомерию.

— А я сын Лорда, а потому все блага жизни принадлежат мне по праву рождения. А вот ты — никто.

И чтобы еще больше задеть меня ехидно добавил:

— Это твоя сестра с большими сиськами и крутым задом? Завтра я и мои гости попробуем ее.

Я зарычал.

Джеки схватил меня за плечи.

— Перестань, Уот! Ты все равно ничего не сделаешь.

Лорд резко дернул за поводья, комья грязи от копыт полетели мне в лицо, он крикнул через плечо:

— А Джеки не такой уж и дурак, как я думал.

Противно завыл охотничий рог, собаки залились лаем.

Охота началась.

Мне было так мерзко от всего происходящего. Я на мгновение закрыл глаза и принял решение. Никуда не буду бежать, пусть рвут на месте.

— Уот! — истошно завопил над самым ухом Тим, — если мы будем бежать, значит, есть шанс. Ведь мы же хорошо знаем эти болота.

Что-то екнуло во мне.

Шанс!

Зачем упускать его? Сейчас он единственное, чем я по-настоящему владею.

Мы бросились к болотам. Это была опасная затея. Но кому-то из нас троих могло и повезти.

Словно вывалянные в саже огромные черные тучи прижимали нас к земле. Холодный ветер усиливался и дул в сторону охотников. Все было против нас.

Если бог и есть, то он, наверное, с удовольствием наблюдал за охотой. Обычное развлечение Лорда. Уже и не счесть скольких людей разорвали его собаки.

Войдя в болота, мы разделились. Попрощались. И пожелали друг другу удачи.

Лорд не счел нужным разделиться с гостями. Он был уверен в удачной охоте. А потому великодушно дал время, чтобы мы как можно дальше ушли.

Черное небо. Грязная земля. Я шел, задыхаясь от болотного смрада. Каждый шаг давался с трудом. Каждый шаг, как надрыв души — с кровью, кашлем, напряжением. Беда была рядом. С запахом гнили, тины и смерти. Но я шел. Ибо господь, через приходского священника учил смотреть только вперед. Это единственное что мне нравилось в боге. И я смотрел. Сквозь туманы, сумрак и вонючую влагу, что проедала глаза и влезала в душу, черной ядовитой змеей — и душила, душила, душила…

Я шел вперед. И по моим следам тоже шли. Меня догоняли. И я знал — уже не вырвусь. Не хватало ни сил, ни желания, ни жажды жить. От напряжения пересохло в горле, от отчаяния сжалось сердце. Меня догоняли. Меня собирались убить. И это еще придавало сил идти вперед. Просто идти. Идти и знать — все равно не дойдешь, все равно смерть будет страшной, все равно мука и боль. Досадно. Но надо идти вперед.

Мокрая осока хлестнула по щеке. От боли и неожиданности я остановился. Холодные капли сваливались на меня одна за другой, одна за другой… Я заплакал. Я плакал страшно, навзрыд.

Черное небо. Грязная земля. Грязный мир, а в нем грязные люди. Холодное молчаливое небо. Оно сморщилось от раздавшегося вдали лая собак. Сморщился и я. Затих. Они рядом. Смерть рядом. Собаки бесились. Еще бы! Они чуяли меня, они предвкушали добычу.

Я тяжело брел вперед. Мне казалось, что прошла целая вечность.

Черное небо. Грязная земля. И между ними я.

Надо идти вперед. Но зачем?

Если бы знать…

Я прерывисто дышал, усталость наваливалась на плечи. А если утонуть в болоте? Все же лучше, чем быть разорванным псами на глазах у Лорда.

Но в то же мгновение что-то изменилось.

Собачий лай стал глуше. Протяжно завыл охотничий рог, возвещая о пойманной дичи.

Я замер, с ужасом понимая — для одного из нас жизнь кончилась.

Осенний ветер разносил обрывки истошных воплей. Собаки рвали плоть пятнадцатилетнего мальчишки. Кто это? Тим или Джеки?

Я судорожно вздохнул, словно тяжелую ненавистную куртку стряхнул усталость с плеч. Я придумал, зачем надо идти вперед. Чтобы вот так же погнать Лорда по болотам. Но достаточно ли это для моей ненависти? И только ли для моей? Таких как Лорд сотни. Погнать бы их всех из Англии!

Кто-то дал мне передышку. Сегодня — шанс действительно в моих руках.

Я сосредоточенно смотрел вперед, берег силы, запрещал себе чувствовать усталость. Кусты, кочки, кочки… Правда пока на стороне богачей, но если я выберусь из этой передряги, она встанет на сторону бедняков.

Где-то далеко позади опять завыл охотничий рог.

Второй. Джеки или Тим?

Но ветер больше не доносил криков.

Я перекрестился.

Примечания

1

В будущем станет мэром Лондона. Один из убийц Уота Тайлера во время восстания 1381 года.

2

Графство Кент.