Кого ты видишь? Я медиум. Книга первая

Марина Зилотина, 2023

Наши дни. Реальность скрывает духовный мир, где обитают сверхъестественные существа и пропадают медиумы – личности, раскрывшие аномальные способности и ставшие заложниками вечного конфликта Тьмы и Света.Лука Гордон – авторитарный бизнесмен, социопат и медиум. Сопротивляясь превращению в вампира, наполовину монстр, наполовину человек, он замуровал демона в себе, приспособился к раздвоению личности и за годы самоконтроля даже выстроил свою бизнес-империю.Юная Камилла Бриг отрицает мистику, но обладает необъяснимым магнетизмом для представителей демонического мира.Сталкиваясь с одержимым медиумом, она становится объектом его зависимости и преследования. Ее появление срывает с вампира все оковы, ломает тщательно продуманную жизнь и обостряет внутренний конфликт: монстр или человек?Справится ли Гордон с хищной натурой, когда узнает в своей жертве не только желанную добычу для демонов и их адептов?

Глава 5. Стратегия

Ночь. В прокуренном тамбуре приглушен свет. Разгрузочные вибраторы железнодорожного вагона вводят в транс. Безымянные веси простынями ложатся за окном, а я пробираюсь к вагону-ресторану. Заспанная официантка неосторожно приоткрыла дверь купе.

— Мне нужен алкоголь. — Прессингующий взгляд в упор. Барьер сломлен. Но амнезию не структурировал. Сработал деликатно. Не дожидаясь приглашения, вхожу в гостеприимно распахнутую дверь. В подсобном купе завозилась сонная охрана — храп, кирзачи, мундир на вешалке, несвежее дыхание, козлиный потный душок:

— Э? Там… Валя? Валь?

Изменившимся фальцетом официантка подала голос:

— Ага, я. Еще рано, — пропуская меня вперед, приветливо ответила. — Выпить? Конечно. Время? Три?

— Почти четыре. Коньяк и закуска. На ваше усмотрение. Только не рыба.

Провожая к столику клиента, официантка ловко поправляет скатерть, расставляет приборы и, подавляя зевоту, задает дежурные вопросы:

— Располагайтесь. Кофе? Только придется подождать.

— Не тороплюсь. Крепкий ристретто⁸. — На край стола выкладываю купюры. Щедрое вознаграждение за бестактность. — Спасибо. Света не надо.

Попыхивая дудкой, медиум провожал взглядом спящие палестины и иронично подводил итог последних месяцев бесславного существования.

Январь, февраль, март — под одним параграфом — «Слежка». Фото, видео, диктофон — весь арсенал наемного детектива или киллера. Вместо снайперской винтовки с оптическим прицелом — сущность монстра. Хищник следовал за жертвой. Когда разуму удавалось достучаться до меня, я заваливал себя командировками.

Вот и сейчас экстренно сворачивал одну из таких экспедиций. Возвращался в истощенном состоянии, как побитая собака. Пригубив коньяк, я закрыл глаза и не без горького конфуза воссоздавал в памяти причину своего позорного бегства.

Первые солнечные дни апреля. Я ехал из загородной вотчины Аркаши Барина. Подросший тигровый кобелек чувствовал себя несчастным. Его папаша принял отпрыска весьма нерадушно и в самой варварской форме указал на дверь. Псов растащили, но Жак не обошелся без отметины — пара дырок от клыков сурового родителя украшали правую брылю. Пес понуро смотрел в окно. Его хозяин тоже не отличался позитивом.

Мое состояние было подобно ретроградной амнезии ⁹ . Словно и не было этих семнадцати лет самоконтроля. Меня отчаянно влекло к недосягаемому субъекту. Ни спорт, ни профессиональная деятельность, ни стимуляторы, ни алкоголь, ни антидепрессанты, ни даже синтетические опиаты не помогали хищнику забыться и отключить агрессию. Я избавился от бонга, конвекционного вапорайзера, кассировал все курительные смеси, наркоту и, сдавшись, следил за жертвой, избрав в качестве декомпенсации криминальные разборки.

Обладатель мокрого носа толкнул в плечо, и пока я выплывал из депрессивного болота, залился воем и уже метался по салону, грозя повредить кожаную обшивку Hummer H2.

— Вандал! Уймись!

Вдоль дороги разгуливала грациозная мраморная пава. В ступоре я пропустил свой поворот и нарезал круги по Парковой:

— Один лес! На двоих один поселок… Черт! Я просто убью девчонку где-то в этих ебенях. И все из-за тебя, меховой тигровый валенок. — Пес косился на четвероногую подругу и тянул носом воздух. — Жак? Нет! Для меня большая жертва, а для нее — смертельный фактор риска, что я тебя оставил. Если бы не сердобольные Гордоны, я бы тебя съел еще зимой.

Жак сочувственно смотрел в глаза хозяину и робко вилял хвостом. Но стоило подъехать к дому, открыть дверцу, питомец вылетел через водительское сидение и, проявляя завидную прыть, уже карьером рассекал через лес в известном направлении.

— Ах ты паршивец! — Я смирился с тайной страстью, но выдержать официальное знакомство на уровне собаководов был явно не готов. Рванул наперехват, свернул на «запретный» бульвар, и объект резко поменялся. Хищник увидел жертву. Цель зафиксирована. Протокол мутации запущен. Дива еще разворачивалась. Подозрительность на ее лице сменялась удивленным узнаванием. «Стоп!» — внутренний императив плавил мозги, а я несся и стонал:

— Не могу остановиться. Прости девочка, но я убью тебя…

Предчувствуя атаку, мраморная сука встала на дыбы и загородила собой хозяйку. Жак шарахнулся от разъяренной взрослой собаки.

«Спокойно. Просто измени траекторию», — сквозь хаос жажды я ухватился за тихий голос, пробил навылет останки сугроба и неуправляемым снарядом влетел в кучу мусора, собранную санитарной службой. В сознании — туман, перед глазами — рыхлая каша, в носу — вонь талого снега. Ее запах летучим призраком.

— Окурки, пакеты, дерьмо, тухлая трава. А это… Презерватив, пара иголок от шприцев и женская прокладка?! Твою мать! — Заляпанный в грязи, остатках собачьих радостей, птичьем помете и прошлогодней листве, сноб подробно дактилоскопировал содержание среды, в которую влетел, уткнувшись рылом.

— Гордон, ты — клинический идиот. Вместо царственного аромата смакуешь нечистоты?! — Зверь аплодировал, а я поднимался на ноги из тошнотворного месива. Притихший пес брел к униженному хозяину, искоса поглядывая на звезду своих подвигов.

«Ты мне ответишь!» — я скрипел зубами, но после пяти минут бесчестия уже матерился вслух, вымещая зло на собаке:

— Поедешь к Барину. И будешь нюхать задницы коров и бегать за гусями!

Себя не блокировал, агрессия сочилась через поры. Жак попал под раздачу. Рыча непереводимые эпитеты, сгреб бессознательного пса с асфальта и, удаляясь с ношей на руках, терял то малое количество энергии, которое еще осталось у монстра, на восстановление питомца. Я шел по аллее и чувствовал ее взгляд. Придерживая собаку, прима моего спектакля молча наблюдала это скандальное представление. Обернулся — в аллее никого. Ускользающий след исчез, словно окончательный плевок в душу.

Все время командировки хищник злился, но промучившись в изоляции голодную неделю, взвыл, сел в первый же поезд и вернулся к шпионажу.

— Ваш кофе, — официантка услужливо поставила чашку с густой ароматной пенкой, стакан воды и, отступая, прятала глаза. — Не беспокоить, да.

В тамбуре послышалась возня. Двое загулявших пассажиров, не просыхая с Арзамаса, требовали продолжения банкета. Им было отказано в самой некорректной форме. Парни возмутились. По ушам резанули женские децибелы. Я усмехнулся, но так и остался единственным клиентом ночного вагона-ресторана.

Предвкушая встречу, оголодавший вампир сошел на перрон, взял машину со стоянки и проложил прямой маршрут. Часом позже Nissan Patrol бесшумно подъехал к дому Бригов. Конспирация соблюдена, хищник сконцентрировался:

— Не понял. — Бриги общались за столом в гостиной, настороженная Ли несла караул у двери. Сама же причина моего унижения отсутствовала. — Почти полночь! Где она? — Сатанея, двинул по колену. Рисковать машиной у дома Бригов было равносильно суициду. Зверь провоцировал:

— Ты — не ее владелец.

— Да по хрен! Я — аномалия. Какое мне дело до логики вообще? Она — моя!

«Ты не появлялся в городе несколько недель. У тебя почти получилось спрыгнуть. Трое бессонных суток в пути. День запоя в вагоне-ресторане. И вместо отдыха ты как бездомный под ее окнами?!» — я сорвался в ночь, навестил пару должников, восстановил «душевное равновесие», снова занял свою позицию…

— Три ночи?! — вампир взревел, распугивая собак и дремлющих ворон на высоченных тополях. Демон забавлялся:

— О, пока мы буксовали, девочка вышла замуж или уехала к себе на юг.

Лежа на штурвале, хищник надрывался в параноидальной горячке:

— Она должна быть здесь! Со мной! — Задыхаясь в припадке, предшествующем мутации, я услышал кашляющий скрежет, как смертный приговор:

— С тобой?! А что ты будешь делать, если она и вовсе не вернется?

Автомобиль рванул в неизвестном направлении.

Вампир остывал под звонким апрельским дождем и матерился. Самые лестные эпитеты предназначались «музе». Но меня настораживала моя реакция:

— Теперь меня ломает без нее?! — я сдался: «Влечение эволюционировало в зависимость». Но я не мог определить причины, нервно перебирая возможные источники. — И с чего меня так плющит? Животный магнетизм? Гипноз? Мои инстинкты? Ее феромоны? От нее идет такое зовущее тепло… Не понимаю, что со мной происходит.

Лихорадило по всем анализаторам. Все сенсорные системы были охвачены: зрение, слух, обоняние. Осязание и вкус вообще были под запретом. Но стоило объекту попасть в зону прямого обнаружения, инстинкты вступали в действие по принципу цепных реакций. Я становился неуправляемым и спасался бегством. Что и доказал позорным пике двумя неделями ранее.

Больше бегать я не собирался.

— Ты не заставишь меня быть слабаком! Эта девица ставит под сомнение семнадцать лет реабилитации! Я принимаю вызов. — Демон посмеивался, здравый смысл был обречен на бесполезность. Неудовлетворенный хищник подъехал к дому, активировал сигнализацию и с чувством выругался. — Вас только не хватало!

Вампир захлопнул дверцу пострадавшего автомобиля, и Гордоны оказались на передовой линии огня. Пока поднимался по лестнице, матушка поспешила в кухню, чтобы накормить внезапно появившегося диктатора. Жак не шелохнулся, притворившись тигровым пледом на диване. Отец срочно уехал на дежурство.

— Не позволю какой-то особе, даже охренительно желанной, разрушать меня! Все! Открытая конфронтация! — раскидывая вещи в коридоре, я пробирался в душ.

— Ну, наконец-то, идем на охоту. Обдумай тактику. Сформируй у жертвы полноценную эмоцию страха. Запусти химические реакции. Тебе нужен гемоглобин, гормоны, глюкокортикоиды, деликатесный адреналин… — Жаждой демона першило глотку. Размазывая гель по щекам, я заплевывал зеркальную поверхность и свирепел. Зверь получил дополнительные возможности для презентации. — Кровь должна созреть. Словно молодое вино — игристое, коварное, живое. Запомни, мальчик, ты должен наслаждаться, а не просто утолять свой голод. Доверься опыту мэтра сомелье. У меня в активе не один десяток тысяч винных карт и дегустаций. Я доведу подачу этого вина до церемонии! — Демон-виночерпий раскладывал аромат желанной крови на составляющие. В солнечное сплетение ударила дрожь жажды. Рука с бритвой дернулась и оставила кровавый подтек над верхней губой. — Не надо смущаться. Ты — вампир. Получай от своей сущности удовольствие. С этим суррогатом ты прилично запаршивел. Плазма, эритроциты, гамма-глобулин. Тьфу! А это, юноша, свежая цельная кровь…

Я ввалился под ледяные струи. Цель — стабилизировать контроль над разумом. Через пять минут инспиратор похотливых галлюцинаций был отправлен на периферию. Но вампиру на стадии перерождения было не до здравых рассуждений:

— Нет, ну это беспредел! — Не сомкнувший глаз за весь свой злополучный караул, с бритвенными порезами на физиономии, голодный, злой и распаленный жаждой, хищник путался в пуговицах рубашки. — Я не буду ни убегать из города, ни прятаться по загородным псарням!

Галстук был утилизирован. За дверью послышались робкие шаги:

— Ох, все это твое увлечение карьерой и беспорядочная половая жизнь. Твои случайные, просто дикие связи! А последний публичный скандал? Да, явных доказательств твоей причастности не нашли. Но ты вернулся и… Лукаша, мы в замешательстве. Дай нам, хотя бы, надежду… — голос матери дрожал. Движения были неуверенными, когда она завязывала новый галстук под воротом одичавшего потомка, а я сдерживался от ментального влияния на мадам Гордон и, выпроваживая ее из комнаты, прятал глаза во избежание соблазна.

— Еще и замещающая «терапия» не обошлась мне без последствий?! Все! — Я остервенело набивал портфель. Ноутбук и спортивная сумка уже ждали на столе. Потянулся за обязательными темными очками. Один неосторожный взгляд, и я пропал. — Да что ж ты делаешь со мной?! Она же издевается! Даже в скрытый объектив она позирует: «Возьми меня, Гордон!» Нет, ну, нельзя быть такой провокационно соблазнительной… — сдерживая дрожь, расстегнул ворот рубашки, прильнул к монитору ноутбука и уже прокручивал архив последней слежки.

Первый апрельский день. Солнечно. Небо лазуритом. Пустынная улочка в старой части города. Фасады каменных двухэтажных зданий, арка, яичная сырая штукатурка, старые кривые водостоки, растрескавшийся асфальт с первыми побегами зеленой поросли, лужи. Раскрытые окна музыкалки, гаммы, манометр на «престо», скрипка, баян — какофония юных дарований. Городская архаика.

Среди сонного антуража — яркий полыхающий жасмин. Пытаясь определить причину перемены в звучании пантеры, я недоумевал. Трактовка пришла спонтанно. Хищница охотилась за вдохновением, параллельно адаптируясь в незнакомой среде. Треножник с загрунтованным холстом, охапка кистей в руке, запах скипидара и масляных красок фоном волнительного аромата. В моем духе — реорганизация. Вдыхая ее возбуждающий жасмин, я расставался с утомлением, стрессом и апатией. Через полчаса такой ароматерапии, даже несмотря на жажду, меня переполняли чувство собственного достоинства и мобилизация.

Так было до тех пор, пока я не засек рядом с ней увлекшихся велосипедистов, дедулю-педофила с таксой, трех алкашей и десятку с транзитными номерами. Я бесновался, ликвидируя помехи. Гонщики отправились к ближайшему травмпункту отрабатывать скольжение на пегах и прыжки без тормозов. Дедуля вспомнил про геморрой и некормленую таксу. Алкаши решили, что не добрали и покосили в аптеку за настойкой боярышника. Остался только похотливый мужик на стоянке со штрафом за парковку.

А что она? С тем же равнодушным видом гордое светило отгородилась от мира очередными ультрамодными темными очками и, выбираясь из проулка, игнорировала энтузиаста на десятке. Но пока девушка заказывала такси, тот сник от приступа резкой диареи. Всю дорогу я конвоировал ее машину и ревновал. К вечеру того же дня на Парковую,8 пожаловали гости — три пары интеллигентнейших семейств со своими отпрысками с зашкаливающим уровнем тестостерона. Чтобы парней не вычислить по одному, я уехал к Барину.

— Кого я обманываю? — С досады швырнул об стену пульт. Домашний кинотеатр опять остался без дистанционного управления. Я машинально ощупывал новый дефект в штукатурке. — Малейшая провокация, и я ее убью. Это будет правильно. Нельзя заставлять человека так страдать. А монстра и тем более.

Ища кратковременного забвения, медиум уже бросался в профессиональную деятельность и вместо привычной вечерней вахты отрабатывал безупречный баттерфляй. Один на семи дорожках арендованного пятидесятиметрового бассейна.

— Три часа в гидрокостюме, безвкусная отбивная в ресторане, матушкин хваленый протеиновый коктейль, аминокислоты для восстановления — и я снова предоставлен самому себе, — я отсчитывал минуты до полуночи, подавляя желание занять пристрелянную позицию. Плазменная панель внушительных размеров воспроизводила сцены. Жак с преданными глазами вертелся возле ног, вздрагивая и меняя дислокацию. «Эффект присутствия» пес не оценил. Уцелевшие колонки и сабвуфер пугали животное выстрелами, сиреной и взрывами. — Боевик — отстой. Коньяк потерял былое действие. Вместо сна — галлюцинации и бред. Жак, ко мне.

Мрак поглощал свет фонарей, которые выглядели нелепо и бессмысленно. Робко прикрытые первой листвой обнаженные деревья. Молодая поросль травы. Горьковатый аромат проклюнувшихся тополиных почек. Штиль…

Весенняя идиллия не действовала умиротворяюще. Настроенный на единственный сигнал, отчаявшийся хищник сканировал эфир и сдерживался, чтобы не разнести тополиную аллею.

Отправляя тугой теннисный мяч в темноту, я рассчитывал услышать галоп и восторженный лай питомца. Ожидания не оправдались. Пес пропал из виду и… с радаров. Из аллеи раздался чужой приглушенный рык. Вдох, и я был атакован.

— Ли? — Грудной голос удивительно низкого для его обладательницы тембра спокойно обращался к собаке. — Будь хорошей девочкой, оставь это.

Я впитывал звуки вкрадчивого контральто с нотами южного акцента, словно мореплаватель, зачарованный пением сирены. Собака фыркнула, и через несколько секунд объявился мой счастливый чайник с мячом в зубах. Я не успел потрепать его по холке, как ко мне приблизилась внушительных размеров черно-белая скульптура. В темноте поблескивали клепки намордника, но зафиксирован он был не туго. Дань формальности. Мраморное изваяние напряглось, шерсть на холке встала дыбом. Моя сущность автоматически ответила оглушением. Собака отступила. Но только для того, чтобы занять оборону перед хозяйкой.

Камилла Бриг. Как она была невинна в своем неведении, а голодный хищник пялился на жертву и не мог поверить, что она реальна. Контузию заглушили инстинкты. Сдерживая конвульсии, я глубоко натянул бейсболку, спрятал фосфоресцирующие глаза под козырьком и старался не дышать.

— Ли, ты сегодня не в меру любопытна. — Обладательница воинственного телохранителя и гипнотического голоса приближаться не спешила. В ее действиях не было и намека на вторжение в наше социальное пространство. Она стояла в тени деревьев и ожидала приглашения.

Меня заклинило. Зверь щедро распадался в услугах некрофила. Перед глазами — все тот же эротический вампирский триллер. Я выругался вслух. Девчонка вздрогнула. Я боролся с кризом жажды. Ни обожание, ни здравый смысл не действовали на животное. Хищник почуял жертву и крался к ней.

— Добрый вечер! — Спасая положение, Камилла взяла инициативу в свои руки. — Насколько я понимаю, мы соседи. Но наблюдаем за вами с расстояния. — Перед глазами всплыли фрагменты сорвавшейся охоты, аутотренинг в загаженном сугробе…

Гнев оказался эффективнее любого депрессанта. Жажда стухла. Зверь лично удалился в карцер. Статуя буравила взрывоопасным взглядом тополиный ствол.

Ее слова доносились эхом:

— Ли без ума от вашего малыша. Вы — добросовестный хозяин. Замечательный владелец. Ваш любимец являет собой откормленное, счастливое создание. Он такой энергичный и непосредственный… — она склонилась над Жаком, но руки к нему не протянула.

Мой подхалим обалдел, не зная, что предпочесть: спать со мной на одной подушке, слизывать с моих бутербродов красную икру, вешать слюнявые шнурки на деловой костюм или стать блохастым ковриком у ее порога?

«Предатель. Будешь диссидентом. Завтра же. У Барина».

Жак пропал за вуалью ее волос. Низложенный диктатор вызывающе шагнул из тени, и тут черноволосый Ангел поднял на меня глаза.

— Вы позволите с ним познакомиться?

В лунном свете радужки зрачков лучились жидким золотом и выглядели неестественно прозрачными. Мерцание пульсировало. Хищник перешел на ночное зрение, и передо мной уже разворачивалось рождение сверхновой.

«Так вот что скрывалось за темными очками?! Ох, смотри на меня, мой Ангел. Только на меня! — ошалело рассматривая в упор ее живое, близкое лицо, я наблюдал за своим внутренним конфликтом и вдруг среди хаоса желаний осознал. — Да я отдам ей все!»

Тремор заявлял о капитуляции, но антидотом послужила ненависть. Я разорвал зрительный контакт и цинично усмехнулся:

— Мы не нуждаемся ни в сомнительных экспертах, ни в дешевой компании. И не подходим к посторонним. Особенно, к навязчивым болельщицам.

Девушка грациозно выпрямилась.

— Вы на карантине? Что у вас? Гельминты, паразиты или бешенство?

— Что? У меня?! — Я был похож на перекалившийся чайник со свистком — пар из ушей, из ноздрей, безумные глаза и все дерьмо наружу через клапан. Противная девчонка закусила губу и, сдерживая усмешку, взяла собаку на поводок:

— У вас, надеюсь, нет. Я имела в виду вашего щенка.

— Это моя территория. Здесь я — хозяин! — Теряя ко мне интерес, Камилла уже разворачивалась, а я рычал, задетый ее невозмутимостью. — Пасись где угодно, но только попадись мне на глаза…

Она проигнорировала «пощечину» и, не удостоив взглядом психа, пошла по аллее. Ликуя в своем триумфе социопата, я подбирал теннисные мячи с земли.

Но выдержки не хватило у моей собаки. Я наклонился за последним мячом, а массивный тигровый боров рванул за ней, оттолкнулся от земли и с разбега припечатал хрупкую фигурку к тополиному стволу. Пес водрузил на ее светлый плащ грязные передние лапы и только успел лизнуть лицо, как мраморная сука уже зажала морду между передних лап и, избавившись от намордника, вгрызлась в холку нарушителя. Началась собачья потасовка.

Команды раздавались одновременно:

— Ли! Фу! Ко мне! — она оставалась хладнокровной. Я сатанел. Ночную аллею оглушал собачий рык, лай, взвизги, окрики, а в моей крови бурлил адреналин:

— Жак?! Да твою мать! — Собаки кубарем метались между стволами, ломали ветки, сминали под собой кусты и заходились пеной. Однако потешаться мрачному джокеру пришлось недолго. Ее тепло разгорелось яркой доминантой — глотку обожгло, солнечное сплетение парализовало. Я рухнул прямо на сцепившихся собак.

— Все, Ли, достаточно. — девушка оттаскивала собаку, придавившую к земле габаритным корпусом моего чайника, и волновалась. — Как он? Вам нужна помощь?

— Ты думаешь, я соглашусь на помощь?! Да она его порвала! Ему всего-то восемь месяцев! — Восстанавливая дыхание, я матерился и приподнимал дрожащую собаку. На самом деле, доги своеобразно развлекались. Ли только проучила бесцеремонного щенка, оставив пару дырок на лопатке.

Девушка побледнела, но ответила с тем же достоинством:

— Очень жаль, что так получилось. Но действия моей собаки оправданы. Она — телохранитель. Вы должны были его держать.

— А вы — ходить с намордником.

— Вам тоже он не помешает. Лично вам.

— Что ты сказала? Мне?! Заносчивая стерва! Проваливай, пока я сам тебя не отымел! И больше никогда не появляйтесь на нашем горизонте! — Я еще осматривал обмусоленную холку пса и угрожал ей. Ли зарычала. Жак дернулся, но уже в кусты. Я обнажил оскал. — Теперь. За последствия. Отвечаешь. Ты.

Я принципиально не провожал ее дефиле, чувствуя каждый шаг спиной, но внезапно поймал фрагмент безмолвного отчаянного зова: «Где ты? Так больно. Помоги», — узнал этот тихий голос и, ошеломленно определяя адресата, обернулся. Никого. Лишь фантомный след. Во мне зарождалась паника: «Девочка, кто ты?»

Не сводя виноватого взгляда с аллеи, Жак сел у ног и завыл. Я втянул остатки ее тепла… И разум поглотило демоническим контролем. Кровавой волной накрыла жажда. Оглушенный аномальным штормом, я скорчился на земле, вцепившись в присмиревшую собаку: «Что это?»

Внутри зашипела ржавая гадюка:

— Твое нутро, мой мальчик, твое голодное нутро. Ты — животное, которое не признает законов ни нашего мира, ни своего, не подчиняется духовной иерархии, плюет на субординацию и бунтует даже против своей природы. А девочка — катализатор. Она усугубит кризис и доведет до взрыва. Пфф… и трансформация.

В слепую цепляясь за кусты, я поднимался на трясущиеся ноги:

— Я не стану монстром. Не убью ее.

— С перерождением ты просто тянешь время. А девочка обречена. Не ты один по ней глотаешь слюни. Тебя опередят другие. Эфир для всех. Твой нюх, хоть, и аномально развитый, но еще не совершенный… — Зверь по-отечески отчитывал мятежного адепта. — Ты чувствуешь лишь запахи, читаешь мысли. А я, мой мальчик, — дух. Знаю и времена. И сроки. И знамения…

Контуженый металлическим скрежетом, я взревел, напугав собаку:

— Не отдам! Она — моя! — Во мне боролись жажда и человеческое начало. И в данный момент, захлебываясь в ревности, человек не уступал монструозной натуре.

Зверь фыркнул:

— Хищник не может находиться вместе с жертвой — это биологический закон.

— Я буду исключением. Парадоксом. — Уровень адреналина падал. Я повис на стволе и четко осознал весь груз ответственности за свою карательную акцию: «Заносчивая стерва?!» — В какой же я клоаке! Исправить! Немедленно исправить. Я ж загибаюсь без нее! — Безотчетно пролетел в формации¹⁰ аллею. Демон подгонял:

— Ты агрессор! Убей ее! Утверди свой ранг! Или ты решил продать свое княжеское первородство? Пренебречь инстинктом?! — Я выпал на ее бульваре, демон зло отрезал. — Смирись! У такого социопата нет шансов.

Мы брели с Жаком понурые и надломленные раскаянием. Фонари отключены, дождь усилился. Собака прижимала глубоко купированные уши и ежилась от сырости. А я молился, чтобы снова не сорваться на Парковую,8. В голове заноза: «Больно. Ей было больно?! Ну почему я ее не просканировал? Кого звала? Кого просила?» Добрался до дома. Промок, классически в грязи и со слюнявыми разводами на джинсах, куртке и физиономии. Жак — не в лучшей форме. Нас ждали душ и четыре скрепки на лопатке и груди. Через час пес соскочил с дивана и, отряхиваясь, попытался расстаться с нашивками на шкуре.

— Жак, гордись, нить для пластической хирургии. Даже не останется следа. — Налил коньяку, сходил за лимоном, сел к камину. Жак получил пару сосисок в качестве успокоительного, убил за считанные минуты и заметался перед дверью. — Приспичило? Что ж у тебя за анатомия такая? Сквозная кишка или прямая? Сразу на выход, даже негде не задержалось? Ну, идем…

Приоткрыл дверь. Жак пронесся мимо, отпихивая меня тяжелым задом. Я усмехнулся и подставил лицо ночному крапу. На душе погано. На улице сыро. Темень. Два часа ночи, а мне не до сна. Жак унюхал возле самой ограды какую-то гадость и возвращаться не собирался. Я только удовлетворил аномальную натуру парой контейнеров жидкого транквилизатора. Пришлось действовать стандартно.

— Жак, ко мне. Фу! Плюнь. Что ты там нашел? — Избавил питомца от старого пакета из-под чипсов, который он уже успел натянуть себе на морду, взял на поводок, медленно побрел к дому. Автоматически потянул носом воздух, настроился на ее образ и вместо щекочущего нервы, тремора получил под дых.

— Она — не катализатор!

— Ты меня пугаешь. — Зверь закашлялся. Жак все еще брел прежним курсом, но тут же дернулся, прикованный к «свае», одиноко вкопанной на брусчатке. А я усваивал шокирующую информацию:

— Я в шаге от окончательного превращения. Хожу по краю который год. И в этот момент появляется она — самая совершенная провокация для монстра! Зачем?

— Чтобы сделать событие торжественным, а сам процесс незабываемым.

— Сдохни, тварь! — я двинул по лбу, абстрагировался от демонического присутствия. — Я сопротивляюсь. Значит, у меня есть выбор. Кто я? Монстр или человек? Камилла — шанс. Последний шанс остаться человеком! — хищник смеялся в небо. — А я хотел ее убить? Убить вмешательство свыше в мое существование?! — Распугивая округу диким хохотом, я продвигался к дому. Собака прижимала уши и тревожно косилась на хозяина. — Этот хрупкий человечек — мой путь назад. Идеальный стимул, чтобы бороться дальше. — Удержавшись от звонка, открыл фотогалерею в телефоне, впился глазами в ее образ. — Обещаю, я не сдамся.

Камилла

Примечания

8

Разновидность густого эспрессо.

9

Отсутствие воспоминаний о событиях, непосредственно предшествовавших бессознательному состоянию или иному психическому расстройству.

10

Формация — аномальное перемещение, режим, в котором медиумы передвигаются с огромной скоростью в нашем измерении.