Кого ты видишь? Я медиум. Книга первая

Марина Зилотина, 2023

Наши дни. Реальность скрывает духовный мир, где обитают сверхъестественные существа и пропадают медиумы – личности, раскрывшие аномальные способности и ставшие заложниками вечного конфликта Тьмы и Света.Лука Гордон – авторитарный бизнесмен, социопат и медиум. Сопротивляясь превращению в вампира, наполовину монстр, наполовину человек, он замуровал демона в себе, приспособился к раздвоению личности и за годы самоконтроля даже выстроил свою бизнес-империю.Юная Камилла Бриг отрицает мистику, но обладает необъяснимым магнетизмом для представителей демонического мира.Сталкиваясь с одержимым медиумом, она становится объектом его зависимости и преследования. Ее появление срывает с вампира все оковы, ломает тщательно продуманную жизнь и обостряет внутренний конфликт: монстр или человек?Справится ли Гордон с хищной натурой, когда узнает в своей жертве не только желанную добычу для демонов и их адептов?

Глава 9. Конфликт интересов

Жаркий день подошел к концу. Пыль опускается на землю. На уставшем небе расцветает малиновая феерия. Низко летают ласточки. Я вдохнула свежий воздух близкого леса… и спрятала глаза за солнцезащитными очками, отгораживаясь от общества родительского фаворита.

«Да товарищ невменяемый!» — наблюдая неуклюжую пародию на этикет, сделала вывод о его душевном здравии и решила провести в лес прямой дорогой.

Мы подошли к аллее, и Лика напряглась. Сразу за шлагбаумом пара «пограничников» охраняла свои территориальные владения.

Я припустила в обратном направлении. Побег был настолько очевидным, что Княжин вскинул брови, но не отставал. Ли упиралась корпусом и жалобно поскуливала, не сводя глаз с ранее пожеванного кавалера. Мы еле добрались до обочины. На трассе интенсивное движение. «Зебра» в метрах ста. Подросший тигровый кобелек провоцировал мою собаку воплями, но после безуспешных попыток расстаться с новым строгачом сел у ног владельца и душераздирающе завыл.

Я решилась обратить внимание на самого «бога войны». Поймав мой взгляд, он сделал несколько шагов навстречу. Если его рокировка насторожила, то гримаса боли озадачила: «Выглядит нетипично для своего амплуа». Ли дернулась, и призрачное сострадание пропало за прострелом. Я закусила губу, задержала дыхание, а прежний грубиян решительно кивнул. Проигнорировала. Неожиданно мужчина отоварил лбом ближайший ствол. Я даже приподняла очки: «У меня галлюцинации? Или у него мигрень? Но однозначно, у парня не все дома».

— Ну и что за бумер? — Княжин выпятил медвежью грудь. — Твой?

— Что?! — растерявшись от дикой гипотезы, я закашлялась.

Оценивая конкурента, Княжин мрачно уточнил:

— Собаки у вас одной породы. Тусите, значит, вместе.

Ограничившись неясным: «Н-не», — я закрылась от обоих претендентов.

— Чет не понял… — Бас Ивана наливался недовольством. Я независимо фыркнула. Княжин пришел к неправильным выводам и развернулся всем корпусом к владельцу кобелька. Ненамного уступая Ваньке в габаритах, претенциозная персона чувствовала себя хозяином и играла желваками. Напряжение нарастало. Еще в бытность детьми Княжин отличался завидной задиристостью. Мести в моих планах не было. А вот миротворческая миссия неминуемо надвигалась.

Фуры следовали сплошным потоком. Мы оставались у обочины. Пес завывал. Пританцовывая на коротком поводке, Ли оказалась впереди Ивана. Пришлось вынырнуть из-за спины внушительных размеров и… наткнуться на настойчивого типа в метре от меня. С такого расстояния проигнорировать его приветствие не удалось.

— Так ты его знаешь? — В голосе Ивана послышался металл, а за спиной — противный хруст костяшек. — При маневренных действиях малых групп вероятность перехода боя в ближний весьма велика. Рукопашка, клинч — по мне. Я его только…

Я поспешила кивнуть непробиваемому собственнику, спасая нас обоих от одной большой проблемы в лице медведя с палицами вместо рук. Жест был продиктован дипломатическими соображениями. А так же, корыстными мотивами — расстаться с Княжиным в четверг, а не через пятнадцать суток, которые он будет отбывать за свой дебош на почве приступа нервной булимии.

Не отрывая от меня сосредоточенного взгляда, мужчина продолжал пугать признаками психопата. Когда он закусил кулак, Иван по-хозяйски потянул за локоть:

— Старик-то, явно мученик. Вы с ним в разладах, что ли? — Бас над ухом привел в чувства. Я поправила очки, повернула в лес. Иван старался перекричать магистральный шум. — Если чувачок — твой знакомый, я его не трону.

Мы зашли под сень леса, и я обрушилась на инициативного южанина:

— Как ты вообще здесь появился? А в чем?

Княжин ответил сдержанно:

— Я в гражданском. Спецзаказ. Под мой размерчик. — Я решила, что он похоронил первую часть вопроса. Ошиблась. — Да я не появлялся только потому, что собирал информацию. А когда здесь осели мои родственники, кузен подсуетился, напал на твой след и, — бугай запнулся. — Вы уехали и пропали. Но мне не составило труда найти тебя. Теперь. Я. Здесь!

Снисходительный взгляд нетрезвому медведю не удался. Расставляя шире ноги, он споткнулся о корягу, попятился и влетел в придорожный муравейник. Княжин избавлялся от насекомых, облепивших высокие голенища его облегченных брезентовых сапог, а во мне закипало отвращение: «Так вот кто автор всех цветочных посланий?! Он или его поверенный кузен». Сорвав сиротливый василек, досадливо закусила трубчатый стебель и ни на секунду не пожалела о проявленном равнодушии ко всем букетам за последние два месяца. Единственное, что смущало, так это несоответствие подарков и их дарителя.

Княжин избавился от временного затруднения и смаковал мой румянец:

— Побегала и хватит. — Покровительственная маска превратилась в самодовольную ухмылку. — Ты — моя судьба! Тебе никуда не деться.

Никто не нарушал тишины вечернего леса. Ли трусила у кустов, наблюдая за подозрительным субъектом. Иван благополучно спотыкался через каждые пару шагов, но конфузы не омрачали его самоуверенности. Пока я спускалась со склона, подбирая понятные для оппонента эпитеты, кавалер пытался дотянуться до полевых ромашек. Бестолковое чудо радовалось выдранному с корнем сорняку, а я с тоской понимала, что ошибалась насчет одного кошмара этой ночью. «При таком раскладе они будут мучить меня месяц», — сплюнула разжеванный стебелек и произнесла эпиграф его некролога:

— Ты даже не представляешь, насколько ты смешон.

Создание, шокирующее непосредственностью, отшвырнуло за спину невостребованный сувенир и укоризненно покачало головой:

— Ты не остаешься должной никому ничем. А мне отдать долги не позволяешь.

— И ты посмел представить себя в качестве кандидатуры на роль моего супруга?! — С надеждой предположила. — Ты переболел инфекционным менингитом?

Иван ежился, отмахивался от комарья и блеял:

— Менингитом? Заразное? Это опасно? Влияет на наследственность?

— Нет, на умственную деятельность.

— Аа… Я-то думал, че серьезное. — он выбрался из-под облака мошкары. Я безрадостно оценила оппонента и предприняла еще одну попытку отречения:

— Да как ты посмел играть на чувствах моих родителей?

Собака готовилась атаковать. Иван обладал таким крупногабаритным телосложением, что Ли поставила энтузиаста в щекотливое положение. Впиваясь в него хищными глазами, цербер бесцеремонно уткнулся Княжину в причинное место. Рискуя остаться без наследников, Иван не дышал и даже боялся прибить пару комаров на щеке. Напряжение стало осязаемым. Альпийскую идиллию порвало раскатистое рычание.

— Ли, мальчик погорячился. Прояви немного снисходительности и оставь его в живых. — Все еще рыча, Ли отступала. Княжин стремительно трезвел:

— Ауфф! Завоевать такую фурию — особое удовольствие! — Восхищенно присвистнул, прибил двух кровососов. Казалось, я уже успела покрыться сыпью от одного присутствия аллергена. — Да не могу я забыть тебя. Это как разучиться есть…

Слушать слезные признания от медведя с влажными глазами было выше сил. Я всегда чувствовала себя неловко, когда становилась свидетелем чужой глупости.

— Не продолжай, ты меня не интересуешь!

— Я приехал не с одними только заверениями. У меня есть что предложить. Я расширил семейный бизнес. Отец мною доволен. Теперь я занимаюсь поставками… — Иван совершал хаотические перемещения по полянке, пытаясь уйти из-под облачка мошкары. Наблюдая очередной маневр, я бросила ему аэрозоль от комаров:

— Рассчитываешь на мою меркантильность?

— Я не это имел в виду. Черт! Че они тебя не трогают? Даже гнус и тот против.

Пока медведь был занят умащением своей персоны инсектицидным спасительным средством, на вершине склона появился знакомый силуэт с собакой. Предвидя очередной демарш Лики и Княжина, я потянула незадачливого влюбленного за рукав, увлекая подальше от собственников. Иван расценил жест превратно. Ли отвлеклась на Жака, а Княжин плюхнулся передо мной на окорока:

— Я пахал, чтобы быть готовым для создания семьи. И я мечтаю только о тебе. С того момента, как начал осознавать себя мальчишкой, — южанин сокрушался. Но когда моя непреклонность уже начинала таять, склоняя на сторону компромисса, Княжин вдруг вскочил с колен, принимая боевую стойку. — ОК бумер, ты меня достал! Да! Иди сюда! Я тебя гуманно так… по правой ключице-е…

— Иван! — Я схватила разъяренного медведя за локоть. Он рефлекторно сбросил руку. Жест оказался роковым. Я пискнула, наклонилась вперед, проклиная про себя обоих типов, по причине которых опять сорвала позвонки. Выступили слезы. Перепугавшись, Иван потерял интерес к конкуренту и зачастил:

— Прости, прости. Я… я же не задел… Звездочка? Что? Где? Скажи…

— Спина, — успела только выдохнуть, а он уже заголосил на весь лес.

— Что это? Корсет?! Когда ты повредила позвоночник? Почему мне никто не говорил? Все, забираю тебя из этой дыры! Женюсь и увезу лечиться! Нет, сначала увезу, вылечу, потом женюсь и заставлю рожать детишек… Двойнями! — Огромные ручищи пытались придать мне вертикальное положение. Но я мечтала только о жесткой горизонтальной поверхности и полной изоляции.

— Иван, пожалуйста, потише. Я не хочу, чтобы мои проблемы становились достоянием всего поселка с твоей бестолковой подачи и участия. Прошу, заткнись. Прекрати меня лапать. Вантуз, угомонись! Уймись! Кому сказала?!

Игнорируя язвительные выпады, Иван продолжал суетиться, сражаясь с Ликой за право участия. Оставаясь безмолвным очевидцем моего конфуза, статуя не покидала форпоста. Восседая рядом с вкопанным хозяином, Жак не проронил ни звука. Приступ стал ослабевать. Я разогнулась и, сгорая от стыда, безмолвно пошла вниз по склону. Иван — рядом, причитая:

— Все? Прошло? Больше не болит? Пойдем домой. Ну, его, этот лес. Звездочка, не хочу рисковать твоим здоровьем. Иди ко мне. Вот так. Я понесу тебя.

— Я в порядке. Неудачно потянулась. — На случай обострения его подозрительности позволила громиле взять меня на руки и жестом указала направление. Иван понесся к Камелоту семимильными шагами, не замолкая:

— Видишь. Ты без меня не можешь. Уже ушиблась. Не упрямься, не напрягай меня еще больше. Да, не нравлюсь. Но мы это утрясем…

Едва мы оказались у обвалившейся стены, сбросила руки твердолобого ухажера. Нервы были перетянуты. Я уже предчувствовала новый курс лечения. Поэтому не скупилась ни на комплементы, ни на лестные выражения:

— Я не нуждаюсь в патронаже. Ты мне ничего не должен. Как же вы меня достали! — Заламывая руки, фурия металась по площадке Камелота. Иван не унимался и, почти наступая на пятки, басил в затылок:

— Не геройствуй. Знаю, тебе трудно. Я готов. Я! Я стану для тебя надежным…

— Стоп! — Резко развернулась. — У меня своя жизнь. Своя!

Иван отмахнулся и по-отечески протянул огромные ручищи:

— Да в курсе я всей твоей жизни. Владею информацией. — Заявление, сделанное пренебрежительным тоном, заставило меня горько пожалеть о прежнем смущении.

— Считаешь, я плакала по тебе все это время? Объясню пошагово для тех, кто в танке. Меня не интересуешь ты, твоя жизнь и все, что связано с тобой! — я дерзила, раздумывая о приемлемом виде когнитивной терапии для незадачливого кавалера, ну или саперной лопаты, чтоб не мучился.

— Я чуть не отъехал от тоски. Осунулся. Не сплю, не ем. Почти. Даже на охоте не был! Пашу, как проклятый, чтобы не завалить кого… — Бас резал по ушам. Юноша, действительно, страдал. Товарищ с детства отличался самобытностью, а такое помешательство вообще не лечится. Мои ноги отбивали нервное стаккато. — Прости за понты. Я реально ссу. Да, Звездочка, трясусь, что ты исчезнешь снова. Ну не могу я! Помогиии… — Иван взревел, и мое сердце дрогнуло.

Ночью, с тревогой ожидая сна, я представляла море. Море было единственным, о чем я позволила себе скучать. Сердце обнаружило себя острой захватившей болью и вышло из спасительного ступора. Я сломалась. Рыдания заглушила подушка. Уже проваливаясь в сон под сытый храп из соседней комнаты, я угадывала над собой голубоватое свечение двух софитов и хриплый баритон сквозь морок сновидения: «Тише, Ангел мой. Я рядом. Спи».