Мои (чужие) дети

Марина Вуд (2024)

Я чуть не сбил на дороге беременную женщину, которая ждала скорую помощь. В таком критическом моменте решил самостоятельно доставить её в больницу. Вскоре она родила здоровых двойняшек. И что оказалось неожиданным — они были от меня! И теперь мне предстоит завоевать её доверие и любовь.

2.

Давид

Веселое выдалось утро, ничего не скажешь. Замечаю в углу кофейный автомат и понимаю, что это именно то, чего мне не хватало. Выпью сейчас кофе и поеду домой. Надо отдохнуть от вчерашнего, да и от сегодняшнего тоже. Встаю с дивана.

— Эй, мужчина! — машет мне рукой медсестра, придерживая плечом телефонную трубку.

— Что еще? — спрашиваю я, параллельно ищу по карманам бумажник.

— Подойдите, пожалуйста. Это вы полчаса назад девушку привезли?

— Я, — киваю, все еще туго соображая своим воспаленным мозгом.

— Я нашла мужа, — тихо отвечает она кому-то по телефону. — Все, Кать, давай. — И отключает вызов. Кладет передо мной бумаги и начинает их заполнять. — Рентген есть?

— С собой нет. А вообще есть, — отвечаю я, глядя в сторону кофейного аппарата.

— Фамилия, имя, отчество? — требовательным тоном спрашивает девушка.

— Мои? — переспрашиваю на всякий случай.

— Свои я и так знаю, — отвечает она с психом.

— Эм… Чернов Давид Алексеевич, — диктую, совершенно не понимая, что вообще происходит. А она быстро выводит шариковой ручкой каракули.

— Туберкулез или другие инфекционные заболевания имеются?

— Нет, — мотаю головой.

— Хорошо. Рентген принести сможете?

— Вам?

— Да! Вот лично мне! Как я вообще живу в этом мире без вашего рентгена?! — зло фыркает она.

— Могу. А что, собственно, происходит? — наконец-то задаю правильный вопрос.

— Происходит, собственно, то, что супругу вашу прооперировали.

— Мою? — округляю на нее глаза.

— Ну не мою же! — Бросает ручку на стол и выходит из-за стойки. — Идемте. — Берет меня под руку и ведет к двери, над которой висит табличка «Родильное отделение», открывает, заглядывает и кричит, заталкивая меня внутрь: — Александровна, принимай мужа!

— Ой, как хорошо, что вы не уехали, — начинает причитать одна из женщин. — Эпидуральная анестезия не подействовала. Доктору пришлось общую вводить. Но не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Я не волнуюсь, — отвечаю я, и меня тут же перебивает вторая:

— И правильно. У нашего врача золотые руки! А деткам сейчас очень надо ваше естественное тепло, — тараторит она.

— Мое тепло?

Тут я вообще перестаю соображать, потому что ко мне сразу же подбегают еще две женщины. Они заставляют меня разуться и снять верхнюю одежду. Дают рубашку и штаны, чем-то напоминающие пижаму, в придачу вручают одноразовые тапочки и полотенце и отправляют в душ. Не знаю почему, но чувствую, что сопротивление бесполезно. Тщательно исполняю все по данной мне инструкции: буквально в считанные минуты моюсь, вытираюсь, переодеваюсь и выхожу. Далее эти две женщины ведут меня в какую-то светлую, теплую комнату и велят расстегнуть рубашку и лечь на кровать. Послушно выполняю, потому что детям ведь нужна моя помощь. Правда, каким детям — мне пока не ясно. Не понимаю, зачем каким-то детям мой голый торс. Но это же дети! А я тоже врач, хоть и стоматолог. Я ведь не могу отказать в помощи тем, кому она требуется. Я, в конце концов, тоже давал клятву Гиппократа. Ложусь на кровать и смиренно жду. Чего именно, пока не знаю, но женщины уверяют меня не волноваться и говорят, что все будет хорошо.

Распахивается дверь, и в комнату входит акушерка, толкая перед собой кувез с двумя маленькими свертками.

— Ну вот, принимай, папаша, — задорно говорит она и, разматывая детей, кладет их на меня. — Это зовется контактом кожа-к-коже. Пока там вашу маму зашивают, вы будете делиться естественным теплом. — Берет одеяло и накрывает всех нас сверху.

Деваться некуда, лежу. Боюсь глубоко вдохнуть и лишний раз пошевелиться, чтобы ничем не навредить малышам, поэтому дышу через раз. Детей разглядеть не могу, вижу только их макушки в цветных шапочках. Часов в палате нет, а достать телефон не с руки. Сколько нахожусь в таком положении — не знаю. Постепенно начинают затекать конечности. Дети под одеялом время о времени шевелятся. Я придерживаю их руками, чтобы не скатились. Они же совсем маленькие. У меня такое странное чувство, будто я в состоянии аффекта. Это похоже на фильм, который я смотрю со стороны, вот только все в замедленной съемке. Мне бы встать и уйти, но я не могу! Детям надо помочь!

Спустя еще какое-то время в палату влетает все та же акушерка, забирает детей и почему-то начинает передо мной слезно извиняться:

— Простите ради бога!

Заматывает детей и кладет их обратно.

— Куда вы их забираете? — Мне резко становится холодно, и не только физически. Душу как-то тоже сквозняком протягивает.

— Маме на кормление. Она уже пришла в себя после наркоза. Простите еще раз, мы сразу не разобрались, что вы не их отец.

— Да нестрашно. Главное, что я помог, — говорю я и окидываю взглядом комнату в поисках своих вещей.

Акушерка увозит детей, а я нахожу свою одежду аккуратно сложенной на стуле. Переодеваюсь обратно и выхожу из отделения в сопровождении извиняющихся медработников. На улице хорошо, свежо! Морозный воздух заполняет легкие.

— Ну что, родила? — спрашивает сбоку то ли санитар, то ли врач.

— Угу.

— Поздравляю! — говорит он.

— Спасибо!

— Закурить хочешь? — Протягивает мне сигарету.

— Можно, — киваю я, пытаясь переварить все, что со мной только что произошло. — Спасибо. — Зажимаю сигарету зубами и подкуриваю из рук парня.

— У меня самого уже трое. Вот четвертого ждем. Не поверишь, но каждый раз волнуюсь, как в первый.

— О, Чернов! — слышу позади. Оборачиваюсь и вижу, как по ступенькам быстрым шагом поднимается мой друг. — Какими судьбами? — Протягивает для приветствия руку. — Ты ко мне? Почему не позвонил?

— Да нет. Я тут случайно.

— Ты же не куришь. — Лёха оценивает мой ошалелый, растрепанный вид. — А ну-ка, пойдем. Расскажешь, что тебя сюда привело.

Я молча тушу сигарету и выбрасываю окурок в урну.