Ложь и бездействие

Маргарита Сачкова, 2021

Киберпанк-роман в рассказах «Ложь и бездействие» – это «Черное зеркало», перемещенное в российскую реальность. В этом мире смерть побеждает жизнь. В нем самоуправляемые автомобили убивают пассажиров, «Алиса» жонглирует жизнями, а уставшие от обыденности люди сами вырезают себе гробы и хранят в них малиновую настойку, дожидаясь собственных похорон. В мире "Лжи и бездействия" нет правды, есть только безнадежность и предательство. Но помните, каждый рассказ основан на реальных событиях. Мир «Лжи и бездействия» ближе к вашей жизни, чем может показаться.

Под горяченькое

Вы уже скачали «Под горяченькое»? Ну да, то самое приложение. Новая инициатива наших министров сельского хозяйства и здравоохранения. Такая вот межведомственная разнарядка. Мы с вами, товарищи, теперь имеем право питаться только тем (или кем), за чем (или кем) мы следили с момента посадки (или рождения). Так, решили министры, мы будем лучше знать, откуда берётся еда, и более ответственно относиться к своему здоровью и матери нашей природе. Замечательная инициатива.

Я вчера скачала себе на телефон «Под горяченькое». Решила сделать к новому году парадный ужин — запечь молочного поросеночка. И прямо в приложении можно себе ужин выбрать. Оказывается, столько их рождается каждый день, что хоть через день поросями питайся.

Ну вот, я и выбрала одного. В Вологодской области свиноферма.

Он должен родиться сегодня! Можно посмотреть в прямом эфире. Не просто можно — нужно. Без этого им не накормят.

Открываю «Под горяченькое». Ого, ну и толстая же мамаша! А глазки-то какие. Маленькие, но такие грустные. Да, роды дело непростое. И сколько же их у неё? Восемь! Ну даёт мамаша. А вот и мне показывают самого розовенького. Я даже могу его назвать! Чудо-приложение. Ну пусть будет Генкой. Как брат мой. А чё? Хорошее имя. Поросёнок, Геннадий! Добро пожаловать в мир!

На следующее утро меня встречает тревожное сообщение на телефоне. Оказывается, Генкина мать уже слишком стара и непродуктивна, чтобы дальше держать ее свиноматкой, поэтому сегодня утром она отправляется на скотобойню. В добрый путь, Генкина мать. Рано мой праздничный ужин остался сиротой.

Смотрю, как у него дела, у Генки моего. Лежит потихоньку, из искусственной сиси посасывает молоко, вокруг братья да сёстры вперемежку, маленьких загончик и металлическим полом решетчатым. Это, пишут, чтобы не убирать за ними, когда они гадят. Как умно придумано! Подумаешь, что ножки маленькие их скользят на прутиках, мало ли, что им не удобно.

Ну и все они живет в помещении, конечно. Кто будет их на улице выгуливать? Это ж не детский сад какой-то. Тут серьёзное производство. Нужно подходить экономно.

Уже третью неделю смотрю за Геночкой. Он ни разу не видел неба, травы и солнечного света. Может, ему это и не нужно? Он же был рожден моим ужином. Рождённый ужином.

Каждый день я слежу за ним, за его грустными маленькими глазками. Точь-в-точь как у ы. А он даже совсем не знал её. Ее закололи и съели раньше, чем они успели толком познакомиться.

Смотрю, как Гена начал покусывать решетку своего загона. Видимо, совсем скучно и грустно ему там. Потом стал покусывать своего братишку за ухо. В тот же день показали, как и Гене, и брату его эти уши обрезали. Прямо так, без обезболивающего, по живому. Взяли щипцами и обрезали. А как он визжал! Маленький.

Потом обрезали так же его смешной хвостик закорючкой. Тоже по живому. Тоненькая струйка крови потекла из крохотного обрубка, оставшегося от закорючки.

Потом моего Гену кастрировали. Да, да, вы угадали. Тоже по живому. И да, он плакал. Я видела это в прямом эфире. Сердце моё разрывалось. Потом пришло сообщение о том, что так, конечно же, нужно, иначе он станет агрессивным и будет нападать на других поросят. А что ему больно и он плачет — да кому это интересно?

Еще несколько недель мы каждый день «общались» с Генкой. Такой смешной он вырос! Но всё время грустный. Я даже не сообразила, как пришел тот четверг, когда на экране высветилось сообщение, что, мол, ура, ваш обед скоро будет в пути. Сегодня Гена едет на скотобойню!

Мне показали всё. И как его впервые вывели из загона, и как повели на улицу. Надо было видеть его глаза, впервые в жизни защурившиеся от солнца! Его грандиозные носопыры, жадно втянувшие свежий воздух. Так вот ты какой, большой мир!

Потом Гену и его братьев и сестёр загнали в грузовик. Плотно, друг к другу. Так, в давке похлеще, чем на Комсомольской в час пик, они и поехали.

Потом мне тоже всё показали, но пересказывать я это не возьмусь. Я помню его последний взгляд и прощальный писк… Пока, Гена.

И здравствуйте. Вечером ко мне приехал курьер в зелёной кепке и принес пакет.

Пакет с Геной.

«Ваш ужин доставлен, — улыбался розовощёкий курьер — Распишитесь на бланке «Под горяченькое»!»