Валутина гора

Люттоли (Луи Бриньон)

Лишившись отца Анастасия Аврецкая переезжает в имение «Валутина гора», к своему опекуну графу Арсанову. Сын опекуна, ротмистр Пётр Арсанов влюбляется в Анастасию накануне своей свадьбы с Викторией Абашевой, дочерью предводителя Смоленского дворянства. В попытках преодолеть влечение к Анастасии, Пётр Арсанов совершает один дерзкий поступок за другим, бросая вызов отцу и всему дворянству. Он отказывается от своей свадьбы и вынужден драться на дуэли с отцом невесты. Рескриптом Государь-Императора, Пётр лишён всех званий и наград за поведение недостойное русского офицера и отправлен рядовым в пехоту. Начинается война 1812 года. Анастасия находит дневник и узнаёт о любви Петра. С благословения опекуна, Анастасия нарекает себя супругой Петра и одна венчается в церкви.

Глава 8

Ужин был сервирован на троих. За столом сидели Арсанов старший и Анастасия. Младшего Арсанова не было. Анастасия со слов своего опекуна знала о его приезде. Ей не терпелось познакомиться с ним. В душе она приняла его как родного брата. Кроме всего прочего, она испытывала непреодолимое любопытство. Она хотела узнать, насколько схожи отец с сыном. Однако время шло, а он всё не появлялся. А они, не начинали ужин без него. В ожидании сына, старший Арсанов завязал с Анастасией непринуждённый разговор. Он начал рассказывать ей о своей будущей невестке. О том, как она хороша и добра. О том, как долго он мечтал об этой свадьбе. Он сообщил ей, что через неделю у них дома состоится бал. Бал станет прелюдией перед свадьбой. Через две недели после бала состоится свадьба. Сообщив ей эти новости, он начал рассказывать о сыне. О том, каким он был в детстве непослушным ребёнком. Постоянно с кем — то дрался. Отчего лицо у него всегда было в синяках. Он продолжал рассказывать, а Анастасия, услышав эти слова, вспомнила другое лицо, которое тоже было в синяках. А вспомнив, непроизвольно улыбнулась. Незнакомец оставил в её душе неизгладимый след. Он так смотрел на неё, что она пришла в смятение. У неё учащённо забилось сердце при воспоминаниях о тех коротких мгновениях. По происшествию всего дня, Анастасия постоянно думала о нём. Восстанавливала в малейших подробностях черты его лица и надеялась…увидеть его вновь. Пусть ненадолго, но увидеть. Зачем это ей было необходимо, Анастасия не знала. Но она была уверена в другом. Она не понравилась незнакомцу. Он даже не желал смотреть на неё. А позже, когда уходил, выглядел и вовсе хмурым. Он даже не соизволил попрощаться с ней. Почему от последней мысли стало больно. Поток мыслей прорезал громкий голос опекуна, от которого она непроизвольно вздрогнула.

— Пригласите моего сына!

Спустя несколько минут, в столовую вошёл слуга и встав в почтительную позу, сообщил что его сиятельство спит.

— Прикажете разбудить?

— Не надо! Петр, вероятно, сильно устал, раз не смог ужина дождаться. Без него поужинаем.

Анастасия почувствовала лёгкое разочарование, но показывать этого не стала. Пока они оба за столом думали об одном и том же человеке, каждый на свой лад…виновник этих событий беспокойно ворочался в постели. Последние несколько дней изнурили его, но, тем не менее, сон никак не хотел идти к нему. Только Пётр закрывал глаза, как сразу появлялось лицо Анастасии. Лицо, которое он запомнил на всю жизнь. Её глаза…интересно, что она делает? — подумал он, — сидит за столом,…все её движения грациозны и легки. В прелестных пальчиках… наверняка…вилка или ложка. Какие они счастливые! — Пётр тяжело вздохнул и снова перевернулся на другой бок, — они, касаются её рук. Никогда бы не подумал, что буду завидовать…ложке. Мысли накатывали одна за другой. Петру становилось с каждой минутой всё хуже и хуже. Он прилагал неимоверные условия, для того чтобы не вскочить с постели и не броситься вниз. Этого нельзя делать, нельзя, нельзя, — в сотый раз повторял себе Пётр. — Стоит мне её увидеть, как все поймут, что со мной происходит. Она гостья в нашем доме. А у меня есть невеста. Скоро состоится свадьба. Я просто обязан выкинуть её из головы. Пётр сосредоточился на последней мысли. Он попытался, воплотит её в реальность. Закончилась эта попытка протяжным восклицанием.

— Чертовщина какая то. Сказать легче, чем сделать!

— Ты о чём Пётр? — раздался обеспокоенный голос Кузьмы Андреевича. А вскоре над Петром показалось обеспокоенное лицо наставника.

— Всё о том же, чёрт бы меня побрал, — в сердцах воскликнул Пётр и повернувшись к нему продолжал говорить лихорадочно возбуждённым голосом, — ты понимаешь Кузьма слабым я стал. Чуть что становлюсь прямо как девица. Нежности всякие в голову приходят. Лица, голоса мерещиться. Каким — то там несчастным ложкам начинаю завидовать. Начинаю думать об отце — она появляется. О друзьях — опять она. О службе, так вместо приказов Уварова её голос слышу. Битый час пытаюсь, вспомнить лицо невесты…поверишь, нет, ничего не получается. Не помню, какая Виктория. А вот про неё спроси, всё расскажу. Как улыбается. Как смотрит. Как реснички вздрагивают. Как брови взлетают. Как локоны обрамляют дивную шею. Только её и вижу. Только о ней и могу думать.

— Влюбился? — тихо спросил у него Кузьма.

Пётр молча кивнул в ответ и тихо прошептал:

— Видел лишь раз. Сказали несколько слов друг другу, но…эта встреча всю мою жизнь перевернула с ног на голову. Не знаю, как быть Кузьма. Впервые в своей жизни не знаю.

— Любовь хороша. Она дар божий. Но в твоём положении это грех величайший. Вот уже несколько лет невеста тебя дожидается. О свадьбе вся губерния знает. Откажешься от свадьбы — кровную обиду нанесёшь всему дворянству. Да и батюшке своему глубокую рану. Не простит тебе таково. Не простит Пётр.

— Знаю Кузьма, знаю. И оттого мне так худо. Не видел бы ее, и жилось бы легче. Увидев, забыть никогда не смогу. Сильнее меня это Кузьма. Не одолею сердце своё.

— Ну и не надо. Примирись с участью своей и не показывай истину. Время всё излечит. — посоветовал ему Кузьма.

— Ты прав. Это единственный выход, — вынужден был согласиться с ним Пётр, — иначе никак. Иначе поступить — быть бесчестию. Приготовь ка одежду Кузьма. Покатаюсь на вороном. Авось полегче станет на душе.

Пока происходил вышеозначенный разговор, ужин закончился. Сразу после ужина, Анастасия в сопровождение своей новой служанки Маши отправилась наведаться к своему молочному братцу. Прежде чем отойти ко сну, она должна была убедиться, что у Гришки есть всё необходимое для нормальной жизни.

Охотничий домик стоял далеко позади особняка. Несмотря на то, что у обеих девушек в руках были светильники, им обоим пришлось поблуждать, прежде чем они добрались до места. Ещё издали они заметили слабый свет, струившийся из окон. Анастасию это обрадовало. Не меньше обрадовал и дымоход, из которого во всю валил дым. Они постучали в дверь, прежде чем войти внутрь. Никто не откликнулся. Не дождавшись приглашения, Анастасия вместе со своей служанкой вошли внутрь. Вошли внутрь и замерли от удивления. Гришка был не один. Он стоял на коленях, а вокруг него ходила какая то старуха и что — то шептала. При этом она постоянно обводила руками вокруг головы Гришки, не дотрагиваясь до неё.

— Бабушка, что вы делаете? — решилась прервать этот странный ритуал Анастасия.

На неё никто из двоих не обратил внимания.

— Барыня, — зашептала ей в ухо служанка, — это тётка Авдотья. Она заговорами лечит. С ей надобно знаками сказывать. Она глухая.

— Глухая? — удивилась Анастасия, — как же они понимают друг друга?

Едва она это произнесла, как раздался скрипучий голос Авдотьи.

— Красную рубаху, что дала не сымай. Спи в ей. Попортил тебя дурной глаз, да с помощью матери божией сымем ту порчу.

Гришка с благоговейным видом выслушал ее, а потом громко и с надеждой спросил:

— Слышать то буду? Михайло то, знатно приложился…собачий сын!

— Люди злы бывают, завистливы…вот и напускают порчу! — последовал ответ тётки Авдотьи.

— А ухо болеть не будет?

— Да. Токмо красную рубаху носи!

— Так скоро пройдёт?

— Только на пасху сымай. В этот день сглаз силы не имеет!

— Не дурак. Не поддамся более так близко то. Не достанет меня Михайло!

— Святую правду сказываешь. Как спать пойдешь, помолись заступнице!

— Двадцать пять рублёв пообещал злыдень, вот потому и схватился!

— Утром тоже помолись. Как сон уйдёт. Всполосни лицо и помолись!

Анастасия не выдержала и расхохоталась. Невозможно было слушать этот разговор. Каждый говорил о своём, не показывая и вида что не слышит другого. Она подошла к Гришке и толкнула в плечо. Тот обернулся и уставился на неё удивлёнными глазами. Анастасия знаками показала ему, что бабка, которая его лечит — глухая. Потом она задумалась о том, как объяснить ему, что она лечит сглаз, а не больное ухо.

— Глухая? — Гришка побагровел и перевёл гневный взгляд на тётку Авдотью. — Ты глухая?

— Заговор то он всегда в помощь! — последовал ответ.

Гришка перевёл взгляд на Анастасию. Та просто заливалась смехом. Увидев это, Гришка поднялся и пригрозил целительнице:

— Лучше бы тебе уйтить отсель.

Тётка Авдотья собиралась ещё что то сказать, но не успела. Её под руку подхватила Маша и вывела из домика наружу. Гришка проводил её уход гневным взглядом, а потом снова повернулся к Анастасии. Та перестала смеяться, но всё ещё широко улыбалась.

— Чего это она со мной сделала?

Вопрос вызвал новый приступ смеха у Анастасии.

— Не забудь носить красную рубаху! — только и смогла выдавить из себя Анастасия, покидая охотничий домик. Оказавшись снаружи, она продолжала заливаться смехом. Неожиданно, рядом с ней раздалось ржание лошади. А через мгновение, мимо неё пролетел всадник и помчался в сторону леса. Она не смогла разглядеть лицо этого всадника и тут же забыла мимолётное происшествие. Но всадник сумел разглядеть лицо Анастасии. Да если б и не смог. Её смех…он узнал бы его из тысяч других.