Куплю тебя, Девочка

Любовь Попова

Глава 2.

Смотрю на него в недоумении. Мне почему-то смешно. Хочется в голос, но я уже и забыла, что такое даже улыбаться.

Этот парень погнался за шлюшкой, ведёт с ней переговоры? Это можно объяснить великой внезапной любовью как в сказке, либо…

— Ты под кайфом?

Судя по всему, да, его слегка шатает и белки глаз с красными прожилками.

— Ну, — он неловко ухмыляется. — Немного виски, дорожка кокса, много твоей чарующей красоты и фантазий о том, что можно делать с твоими…

Тут он запинается и щелкает пальцами, словно вспоминая слово.

— Грудью? — подсказываю, но он перебивает.

— Сиськами, — говорит он по-русски и тут же исправляется на английский. — Грудью, да. Да! Так ждал, что ты лифчик снимешь. Потом в приват за тобой пошел. Парни взяли твоих подружек, а я вот за тобой. Чтобы не скучала…

Он еще нес какую-то чушь про то, что я ему напоминаю кого-то, а я лишь смотрю на то, как двигаются его губы, и осознаю… Медленно… Как больно осознает человек, только что упавший.

Русский.

Он русский. Ещё и богатым себя считает. Или не просто считает?

Ком застревает в горле, и я трясущимися руками заправляю волосы за уши. Сглатываю от страха, такого, когда вот-вот и тебя накажут хлыстом, чтобы доказать, что ты вещь…

Думаю. Думаю…

Если он такой романтичный, может он и есть мой шанс, который я так долго ждала.

— Тебе не по карману, — как там учили. Набить себе цену? Терять мне нечего, иду Ва-банк.

— Ты плохо знаешь мой карман, — ухмыляется он, и словно ждет, что я расплывусь в дебильной улыбке. Сяду на колени и начну отсасывать? — К тому же с утра может ты и сама захочешь мне заплатить.

Он играет мускулами груди, но я не двигаюсь. Оцениваю варианты развития событий. На что я готова, чтобы не быть уличной проституткой. На что я готова, чтобы обрести свободу. Готова ли продать себя первому встречному? Или раньше не стоял вопросы цены.

Я не верю в сказки. А вот в тупых мужиков, готовых прощаться с огромным баблом ради шлюх, очень даже.

— Сколько? — начинает он лезть в карман. Достает пару купюр, которые я и в глаза-то никогда не видела. — Штука?

— Это только, чтобы посмотреть, как я раздеваюсь, — включаюсь в игру, хотя страшно. Он довольно крупный. Решит изнасиловать, придется биться на смерть. Я уже два раза в больнице лежала. Посматриваю по сторонам, пока он переваривает, продолжая рассматривать мое лицо. Мне хочется прикрыть его ладонями, чтобы оно так не пылало.

Он хмурится, потом хочет протянуть руку, коснуться щеки, но я с размаху шлепаю его. Вот еще. Пусть заплатит сначала.

Он хмурится, выгибает бровь.

— А может так? По-дружески. Я же понравился тебе?

Какие мы проницательные. И наглые.

— Кушать мне нравится больше.

Он стискивает челюсти и уже выпрямляется, достает пачку покрупнее.

— Ладно, — судя по всему, я хожу по краю, потому что он теряет терпение. Раздраженно: — Пять? Десять штук?

— Я шла к клиенту, который заплатит мне двести тысяч фунтов, — отшагиваю, он наступает. — Уверен, что сможешь перебить цену?

Вздрагиваю, когда он начинает хохотать.

Его смех разливается по пустой автостоянке и приятными волнами проникает в сознание. Хороший такой смех, мужской, искренний. Наверное, только так и могут смеяться русские люди.

Пытаюсь очухаться от гипноза и дергаюсь, когда его лицо оказывается в пару сантиметрах. Снова вдыхаю смесь запахов алкоголя и богатства.

— Ты ходишь в порванных кроссовках, украденной мужской кофте, но утверждаешь, что тебе платят двести штук. Я похож на идиота?

Ну… учитывая, что все еще здесь. Похож.

— Не я бежала за тобой, — пожимаю плечами. Последний шанс на свободу. Повезет ли? Собираюсь развернуться, но его длинные, с ровными отполированными ногтями пальцы больно впиваются в плечо.

Расслабляться нельзя. Если что, врежу с ноги по уху. Растяжка хорошая. Дотянусь.

— Ты хоть представляешь, что ты должна уметь за такие бабки? И сколько раз это делать?

— Тебе виднее.

Дергаюсь, но он подтягивает ближе, рассматривает лицо, мажет взглядом по губам. Я невольно их приоткрываю, чтобы облизать. Становится не по себе. Потому что, кажется, ему жизненно необходимо меня трахнуть, а мне жизненно необходимо получить за это деньги.

— Хочешь, чтобы я заплатил четыреста штук за шлюшку? — невольно киваю. Мне нужны эти деньги. Половина, чтобы отдать Марсело, и еще… Чтобы жить. Выжить. — Тебе придется сосать мне всю ночь. Глубоко и качественно.

Хочу отвернуться, но другой рукой он сжимает щеку.

— На меня смотри. Тебе придется глотать литры спермы. Подставлять задницу и пи*ду по очереди. Тебе придется терпеть боль, если захочу тебя избить и придушить. Даже если захочу порезать и перевязать как мясо!

— Плати бабки, — мутит меня от всего вышесказанного. — И можешь делать со мной все, что пожелает твоя извращенная душонка.

— Без презерватива, чтобы кончать в тебя, — тут же ставит он новое условие. Я мешкаю. Меньше всего я хочу залететь. Но меня так часто били в живот, что максимум, что получу от него — это сифилис.

— Ладно. Кончай, куда хочешь.

— Еще я могу тебя поцеловать, — выдыхает он и даже вытаскивает свое жало, но что я отклоняюсь. Не скажешь же ему, что я никогда не целовалась.

— Кто целует проституток? — смеюсь, но резко замолкаю. Хочу ли я его поцеловать? Крутится вопрос и жидким металлом стекает по груди вниз живота. В конце концов мне какое дело? — Могу даже за ручку тебя подержать, как подружка детства и обменяться клятвами. На что ты там еще дрочишь.

— И все это до утра. Пока я не усну.

— Деньги наличными. Сразу.

— Сейчас найдем банкомат и снимем, но отдам в номере отеля. По рукам, Лина?

Его имя меня не интересует.

Мне становится страшно от того, на что я согласилась. То, что он со мной проделает, и в кошмарном сне мне не приснится. Хотя, как это все делать в теории, я знаю на отлично.

— Ну?! — злится парень, а я мнусь. Риск был. Но лучше помучаться ночь под извращенцем и получить свободу, чем потерять себя окончательно. Верно? Верно же?

— По рукам… И не трогай меня, ты еще не заплатил.

Он вдруг ухмыляется. Достает бумажку и пихает мне в карман. Затем просто подтягивает к себе ближе. В кулаке стискивает кофту, не давая вырваться.

— Что ты…

— Это за поцелуй. Для начала, — хрипит он и накрывает мой рот губами, бесцеремонно проталкивая язык внутрь.