Куплю тебя, Девочка

Любовь Попова

Глава 13.

Мужчины мне не знакомы, но вот женщины. Красивые, статные. Судя по стилю одежды — успешные. А судя по тому, как близко стоят к мужчинам, счастливые.

Я бы могла позавидовать, если бы не знала, что за все хорошее нужно платить. Мне очень часто об этом напоминали.

Женщин я знала. И если рыжую я припоминала смутно, то блондинку ростом примерно с меня, знала хорошо. Почему-то торможу, становится боязно, что и эти люди будут относиться ко мне столько же предвзято. И почему-то легкое касание пальцев по коже Никиты не успокаивает.

Все зависит от него. Я полностью в его руках и меня это пугает до дрожи…

Он проходит вперед и вот тут-то квартет нас замечает. Мужчины открывают глаза шире, словно женщину в первый раз увидели. Но при этом я не чувствую волн возбуждения.

Они просто не ожидали увидеть меня такой.

А какой, интересно?

Молчание стягивает мне горло, особенно некомфортно от взгляда мужчины, что, судя по форме челюсти и корневому росту волос, был отцом Никиты.

Неверие ко всему роду женскому у них в крови? Тогда, что пережила рыжая, чтобы заслужить помилование?

— Алена, — слышу голос блондинки, и я с благодарностью выдыхаю. Теперь бы только с русским не облажаться. Одно дело мысли, слова это другое. — Ты меня не помнишь…

Да как же. Мужское имя у девушки запомнить несложно…

— Вася. Василиса. Вы были в гареме. Вас сложно забыть, — пока я складываю слова в предложения, она победно улыбается Юре. И в его взгляде появляется намек на оттепель.

— Тебя, судя по всему, тоже, — неловко смеется Вася. — Никита сразу тебя узнал?

Этот вопрос простой, но он поднимает в душе бурю. Воспоминания заполняют сознание. Но не о первой встрече, а той ночи, что повергла меня в шок. Порочная, грязная, она отголосками возбуждения всегда внутри меня.

— Нет.

— Да…

Разнобой ответов приводит в недоумение присутствующих. Мы с Никитой переглядываемся, и я сразу про себя оговариваюсь. Не мы. Мы не вместе. Есть клиент, есть шлюха, пусть не ждет от меня смены отношения.

— Ладно, погнали, — высказывается мужчина, уже взявший Васю за плечо. Сразу ясно, кто в доме хозяин.

— Я вернусь, и мы поговорим… — кричит мне она, пока ее как на аркане тащат в сторону самолета.

Его уже успели заправить. И пока они поднимаются по трапу, мы идем в сторону машин. БМВ. Довольно высокого класса. Но, что смешнее всего, дешевле моего тела.

Стоит гордиться, но я лишь злюсь. И на помощь Никиты, который по-хозяйски тронул меня за талию, не отвечаю. Наоборот, огрызаюсь голосом ниже шепота:

— Четыре дня.

Он садится спереди, тогда как я оказываюсь сзади с его матерью. Странно, но я помню эту женщину, но еще помню, что за короткое знакомство она так и не упомянула, что мать Никиты.

Спрашивать неудобно, но и атмосфера в автомобиле не сказать, что дружеская. Так что я молча рассматриваю пейзаж за окном.

Мы прилетели к полудню, так что яркое солнце дает полный обзор изменившейся за пятнадцать лет Родины.

В сердце ничего не екает. Хотя я все детство и юность мечтала сюда попасть. Особенно в Санкт-Петербург. Говорят, там редко бывает солнце. А мне оно после пустыни как кость в горле.

— Алена… — начинает разговор мать Никиты, и я полностью к ней поворачиваюсь.

Рассматриваю волосы цвета меди и добрые глаза. Но добрые глаза зеркало души. Очень часто в этом отражении ты видишь лишь себя, но заглянуть внутрь не можешь.

— Меня зовут Мелисса. Это мой муж Юра. Ну а с Никитой ты уже знакома, — неловко смеется она, и сын быстро мелькает ухмылкой матери.

— А меня Алена.

— Ты могла не догадываться, но мы тебя искали.

Я бросаю быстрый взгляд в дернувшийся затылок, который на ярком солнце отливает медью…

— Твой след пропал в Ираке, — рассказывает муж Мелиссы, сосредоточенно ведя машину. — Но там начались боевые действия…

Меня как током прошибает.

В голову стреляют крики женщин, детей, мужчин. Взрывы. Мне кажется, я снова возвращаюсь в детство, когда бежала под пулями, сама не зная куда. Просто от страха и ужаса я не соображала. Особенно, когда рядом убили мужчину, а на саму меня нацелилось дуло.

Не хочется это вспоминать. Еще меньше хочется рассказывать.

— Я не знал, — слышу сиплый голос Никиты и хочу рассмеяться. Он ведь и сам был ребенком. Потерянным. Найденным. Его не посвящали в подробности. И мне хочется погладить его по голове, подсесть ближе, чтобы поблагодарить, что не забыл, что потребовал моих поисков.

— Получается, вы думали, что она умерла, — выносит он вердикт, и Юра сжимает челюсти. Бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.

— Как ты спаслась. Вас было девять девочек во взорвавшемся фургоне.

— Я плохо помню. Только, что вылезала в окно, потом бежала, потом меня кто-то подобрал…

— Потом Гарем? — спрашивает Никита, снова на эмоции. Напридумывал себе опять. И я поддаюсь.

— Да, Никита, потом гарем. Извини, что не попала под перекрестный огонь. Они палили по взрослым, а дети успевали прятаться.

— Алена, — вдруг берет мою дрожащую руку Мелисса. Улыбается так тепло, как могла бы улыбаться моя мама. Та, которую я никогда не знала. — Теперь все позади. Ты дома и в безопасности. Тебя никто не обидит… Обещаю.

Мне хочется заплакать, но я лишь киваю. Хотя и понимаю, что Никита вряд ли оставит меня в покое.

— Я счастлива это слышать. Спасибо, что вырастили такого замечательного сына. Он спас меня…

— Можно без сарказма.

— Но ты правда меня спас… — наивно хлопаю глазками, пока он скрипт зубами, смотря на меня из-за кресла.

— А про замечательного…

— Мне кажется, — смеется Мелисса, расслабляя атмосферу. — Что ты сам должен решить, замечательный ты или нет.

— Самый лучший!

Вот уж самомнение здесь точно замечательное, кривлю губы.