Песнь экстаза

Лора Таласса, 2016

Все знают, если нужна услуга, смело обращайся к Торговцу. Он может достать все что угодно, но рано или поздно потребует плату. На руке юной сирены Каллипсо – браслет из черных бусин, который невозможно снять. Бусины исчезнут, лишь когда она умрет или расплатится с долгами.

Глава 7

Ноябрь, восемь лет назад

С того вечера на прошлой неделе, когда Торговец пригласил меня прогуляться — и не куда-нибудь, а выпить кофе с пирожными, представляете! — половину вечеров мы проводим в моей комнате, а половину — в кондитерской на другом конце острова Мэн.

Он ведет себя со мной очень тактично и исключительно по-дружески; старается сохранять наши отношения платоническими, несмотря на то, что именно он платит за кофе и миндальное печенье, которые я заказываю в кафе «Дуглас», лучшей кондитерской острова. И несмотря на то, что мы много времени проводим в моей комнате, наедине.

Ситуация в корне неправильная.

Но мне не хочется ничего менять.

— Ну, так ты скажешь мне свое настоящее имя? — пристаю я к нему уже, наверное, в сотый раз. Сегодня мы остались в моей комнате в общежитии. Я лежу на кровати, рядом со мной — ноутбук, по экрану ползут титры фильма, который мы только что посмотрели.

В глубине души я до ужаса боюсь оглянуться и увидеть лицо Торговца. Я уверена, что он чуть не умер со скуки, просидев полтора часа на неудобном складном стуле и пересматривая «Назад в будущее» на крошечном экране.

Но, обернувшись, я вижу на его лице вовсе не скуку, а странное растерянное выражение. На лбу морщины, губы сжаты в тонкую линию.

— Торговец?

— Почему ты убила своего отчима? — спрашивает он, глядя мне в глаза.

Я выпрямляюсь, тело моментально напрягается, кровь стучит в ушах. Прежний страх снова захлестывает меня, отвратительные воспоминания возвращаются. Словно это было вчера: я чувствую на своем лице дыхание этого человека, смесь запахов перегара и дорогого одеколона.

— Почему ты спрашиваешь? — Голос дрожит, и я проклинаю себя за то, что мне не удается скрыть эмоции.

Торговец откидывается на спинку стула, сцепив руки на затылке, закинув ногу на ногу. Выглядит так, словно он расположился здесь надолго.

— Мне кажется, я заслуживаю объяснений, — говорит он, — поскольку я, как-никак, соучастник преступления.

Пытаюсь сглотнуть ком в горле. Нет, не следовало мне звать его сюда, проводить время в его обществе.

Глупая, глупая девчонка.

— Придется тебе обойтись без объяснений, — отвечаю я. И дело вовсе не в том, что я ему не доверяю — наоборот, доверяю, даже слишком.

Просто сама мысль о том, чтобы поделиться этим с Торговцем… сама мысль о подобном разговоре вызывает у меня слабость и тошноту.

Он долго-долго смотрит на меня, потом губы его медленно изгибаются в улыбке.

— Значит, тебе понравилось играть в тайны, маленькая сирена? — В его взгляде мелькает нечто похожее на насмешку, но это выражение тут же исчезает, и Торговец снова становится серьезным.

Он выпрямляется и упирает в колени руки, покрытые страшноватыми татуировками.

— Что бы он ни сделал тебе, это…

— Прекрати. Замолчи. — Я резко поднимаюсь с кровати, задеваю шнур и только в последний момент успеваю подхватить падающий ноутбук.

Торговец знает. С другой стороны, не требуется исключительных умственных способностей для того, чтобы понять, по какой причине внешне безобидная несовершеннолетняя девчонка набросилась на своего отчима.

Я мысленно умоляю его не настаивать на объяснениях. Я прекрасно понимаю, что не умею скрывать своих чувств, что любой, глядя мне в глаза, может увидеть страдающую, истерзанную душу.

Силуэт Торговца расплывается. Должно быть, в какой-то момент, сама не осознавая этого, я заплакала, но замечаю слезы лишь сейчас, когда они застилают мне глаза.

Он чертыхается сквозь зубы, качает головой.

— Я должен идти.

Я моргаю, смахиваю слезы с ресниц.

Как, он уходит? Почему я чувствую себя такой несчастной при мысли о прощании, ведь минуту назад я горько сожалела о том, что попросила его о встрече?

Торговец поднимается со стула, следит взглядом за слезой, которая ползет по моей щеке, и я вижу на его лице сочувствие и печаль. От этого становится легче. Немного.

Я уже думаю, что сейчас он извинится за свою бестактность, но он не делает этого.

Он произносит два слова, которые мне гораздо нужнее любых извинений.

— Десмонд Флинн.

— Что? — не сразу понимаю я. Воздух в комнате дрожит, и фигура Торговца превращается в мираж.

— Это мое имя.

И только после того, как он исчезает, я понимаю, что он не добавил за эти сведения бусины на мой браслет.

Наши дни

Дес не говорит мне, куда мы направляемся, не рассказывает, какое у него для меня задание на сегодня. Когда мы взмываем над океаном, я знаю лишь, что он летит вдоль побережья, а не в глубь материка.

Я немного привыкла к полетам на руках Торговца и уже не жмурюсь, а разглядываю мерцающие звезды и волны, посеребренные светом луны. Несмотря на тьму, вид потрясающий. Я вдыхаю запах соленой воды, ветер развевает волосы. И все это будит в моей душе тоску по прошлому, о котором я давно забыла — а может быть, тоску по тому, что я когда-то потеряла.

Я поворачиваю голову, разглядываю снизу крепкую шею Деса, смотрю на сильную челюсть.

«Эльф уносит меня в ночь». Звучит как фраза из сказок, тех, что я во множестве перечитала в детстве.

Медленно поднимаю взгляд на знакомые, такие прекрасные черты. Он замечает, что я любуюсь его лицом. Глаза его коварно блестят, но то, что он видит в моих глазах — чем бы это ни было, — заставляет его смягчиться.

Сердце уже в который раз готово выпрыгнуть из груди от волнения. Я делаю над собой неимоверное усилие и отворачиваюсь, пока этот взгляд не околдовал меня.

Дес делает вираж, и мы направляемся в открытое море.

Что нам может там понадобиться, с удивлением размышляю я. Немного погодя я получаю ответ на свой вопрос: из тумана появляются очертания острова Санта-Каталина. Сюда, на этот островок, расположенный неподалеку от калифорнийского побережья, местные приезжают на выходные. Большая часть Санта-Каталины необитаема. Мы пролетаем над Авалоном, главным городом острова, и движемся вдоль берега.

Огибаем утесы, и внизу я вижу белый каменный дом; в окнах горит свет, дом сияет в ночи, словно волшебный фонарик. Судя по маневрам Торговца, это и есть наша цель.

Я внимательно рассматриваю особняк. Он стоит на краю высокой скалы, почти как мой собственный дом; позади, на нескольких уровнях, расположен сад, террасы спускаются к границе участка.

Величественное строение из белого камня и стекла стремительно приближается; когда мы описываем круг перед парадным входом, мне удается мельком разглядеть прекрасный ухоженный сад.

Торговец проносится над газоном у крыльца, и, наконец, мы приземляемся.

Я спрыгиваю на землю и оглядываюсь.

— Куда ты меня принес?

Так, или примерно так, выглядит жилище моей мечты, дворец на краю света.

— Добро пожаловать в мой дом, — отвечает Дес.

— Твой дом? — не веря своим ушам, повторяю я. — Ты здесь живешь?

— Время от времени.

Я никогда не думала о Торговце в таком ключе, не думала, что у него есть дом. Смешно, конечно — он довольно часто посещает наш мир.

Я во все глаза разглядываю цветущую бугенвиллею и журчащий фонтан. За фонтаном в полумраке виднеются очертания особняка.

— Невероятно, — восхищенно говорю я. Мое собственное скромное жилище кажется мне жалкой лачугой.

Торговец оглядывается по сторонам с таким видом, словно хочет увидеть дом моими глазами.

— Рад, что тебе нравится. Ты моя первая гостья.

Я не знаю, что на это ответить.

— Правда? — неловко лепечу я.

Сначала он демонстрирует мне крылья. Теперь приводит меня в свое тайное убежище. Невиданные откровения. Не могу разгадать его мотивов.

— Ты чувствуешь себя неловко? — спрашивает он, понижая голос. — Оттого, что я принес тебя к себе домой?

Мне определенно кажется, что он именно к этому и стремится — чтобы я чувствовала неловкость.

И надо признаться, что у него это неплохо получается.

— Мне любопытно, только и всего, — отвечаю я, бросая на него вызывающий взгляд. В конце концов, он бывал у меня в спальне сотни раз, когда я была совсем юной.

Десмонд улыбается уголком рта, и его глаза кажутся мне совсем темными — видимо, он что-то задумал. Он протягивает мне руку.

— Тогда идем, нам нужно многое обсудить.

Я неторопливо рассматриваю холл, отполированный до блеска деревянный пол, сверкающие подсвечники на стенах. Отмечаю, что они не бронзовые и не стальные, а сделаны из какого-то драгоценного металла.

Я непроизвольно хмурю лоб, заметив на стене две венецианские маски. У меня в общежитии в Академии Пил были точно такие же. По коже бегут мурашки.

«Это ничего не значит». Серия панорамных снимков украшает стену холла и гостиную; фото сделаны в самых разных уголках света. Яркие базары Марокко, суровые тибетские горы, красные черепичные крыши Куско. Я видела все это собственными глазами — благодаря Торговцу, который идет рядом со мной.

Я чувствую на себе взгляд Деса, чувствую, что он пристально следит за моей реакцией.

Я неуверенно захожу в гостиную. На лохматой звериной шкуре стоит потертый кожаный диван. В качестве кофейного столика хозяин, судя по всему, использует большой деревянный сундук с потускневшими от времени медными заклепками.

— Скажи, что ты об этом думаешь, Калли.

Я в полном восторге.

Мне хочется ступить босыми ногами на пушистый ковер, почувствовать, как мех щекочет ступни. Мне хочется растянуться на диване, беззаботно болтать с Торговцем обо всем подряд, как много лет назад.

— А я и не знала, что ты живешь почти рядом со мной, — говорю я вместо этого.

Он смотрит на меня, прищурившись — как будто знает, что я не хочу отвечать искренне.

Я вытягиваю шею, пытаясь увидеть, что скрывается в полутемном холле.

— Хочешь, устрою тебе экскурсию по дому? — спрашивает Десмонд. Он стоит, небрежно прислонившись к стене. В джинсах, сидящих низко на бедрах, с волосами, спутанными морским бризом, он выглядит, как… чистый секс, и надо сказать, что это сильно раздражает, когда пытаешься изгнать кого-то из своего сердца.

Не успев подумать как следует, я киваю.

Вот так изгнала из сердца.

Итак, Торговец показывает мне свой дом, начиная от безукоризненной кухни, полной разнообразных современных приспособлений и диковинной посуды, и заканчивая спальней для гостей, которую я на днях обставляла мебелью. Он не пускает меня лишь в две комнаты: в ту, где находится портал в Иной мир, царство фей, и в свою спальню, то есть в две самые интересные комнаты в доме.

В конце концов, мы возвращаемся в кухню, которая, несмотря на почти необжитой вид, кажется мне уютнее прочих помещений.

— Зачем ты привел меня сюда? — спрашиваю я, от нечего делать, открывая медный бидон, стоящий у стены. Сначала я думаю, что в бидоне мука, но когда на белый порошок падает свет, он мерцает.

Какое-то магическое вещество, пыльца фей?

Вместо ответа Дес отнимает у меня контейнер и берет мою руку. Проводит ладонью по браслету.

— Сегодня мне нужна от тебя правда, — говорит он, и в его глазах я вижу озорной блеск. — Расскажи мне, херувимчик, чем ты занималась все эти семь лет?

Когда он произносит эти слова, я чувствую магическое вмешательство, побуждающее меня говорить. Оно не такое настойчивое, как прошлой ночью, потому что торопиться Торговцу некуда, но сопротивляться этой магии невозможно.

— Я училась в Академии Пил еще год, — начинаю я, — именно тогда я познакомилась с Темпер, своей лучшей подругой.

Могу поклясться, что Десмонд вздрагивает, услышав последние слова. Когда-то он был моим лучшим другом, как бы странно это ни звучало сейчас.

— Она помогла мне выдержать этот последний год. — Мне нет нужды уточнять, что выдержать пришлось расставание с ним, Торговцем.

Пальцы его чуть сильнее сжимают мое запястье.

— После выпускного мы с Темпер уехали из Англии. Здесь, в Лос-Анджелесе, мы основали свой бизнес.

— Ах да, это «Детективное агентство Западного Побережья», верно? — говорит он.

Я невольно поднимаю брови в изумлении.

— Ты о нем знаешь?

Он отпускает мою руку.

— Я Торговец, и мне известно все о вашем маленьком бизнесе. — Он говорит это таким тоном, как будто все знакомые и большинство незнакомых людей находятся у него под колпаком. — Похоже, не один я занят выведыванием чужих тайн.

Я не могу сказать, доволен он или раздражен этим обстоятельством.

— Это тебя беспокоит? — спрашиваю я.

— Мне приятно. И меня злит тот факт, что мне приятно. — Десмонд с мрачным видом скрещивает руки на груди. — Я никогда не хотел, чтобы ты стала такой, как я. — Он говорит это совершенно серьезным тоном.

— Не знала, что тебе есть дело до того, кем я стану. — Неужели это горечь в моем голосе? Но почему?

Торговец невесело улыбается.

— Расскажи мне о своей работе. — Сказано это довольно безобидным тоном, но я все равно чувствую, что от его магии не избавиться, и придется отвечать.

— Мы с Темпер занимаемся частными расследованиями. Она с помощью своих заклинаний ловит преступников, находит пропавших людей и… — …и пугает людей до смерти. — И все такое прочее. Я пользуюсь чарами, чтобы заставлять всяких жуликов признаваться в мошенничестве и кражах, либо действовать против своей воли. — Говоря это, я думаю о Микки, своем последнем объекте.

Дес цокает языком.

— Калли, Калли, выходит, в основе твоего бизнеса — нарушение закона. Бог мой, как это знакомо!

Итак, я построила свою жизнь по его образу и подобию. И что с того?

— Подражание — самая искренняя форма лести, — отвечаю я.

Торговец наклоняется ко мне.

— Херувимчик, мне кажется, это немного слишком искренне. Хотя, как я уже сказал, мне это действительно приятно… Надеюсь, ты соблюдаешь необходимые меры предосторожности, чтобы не привлекать внимания властей?

Другими словами: надеюсь, тебя в ближайшее время не арестуют?

И снова Торговец ведет себя так, словно ему это действительно небезразлично, могу поклясться! А между прочим, передо мной тот, кто занимает третью строчку в списке разыскиваемых преступников магического мира.

— Все нормально. — Я придвигаю к себе высокий табурет с мягким сиденьем и устраиваюсь на нем. — Собственно этим я и занималась последние семь лет.

Кручусь на табурете.

— Ты умолчала о некоторых деталях, — говорит он, обходя барную стойку, у которой я сижу.

Он мог бы этого и не говорить: я чувствую магическое принуждение, безмолвный приказ рассказывать дальше.

— О каких именно?

Дес стоит, облокотившись о каменную столешницу, и смотрит на меня немигающим взглядом.

— О своей личной жизни.

Я бросаю на него смущенный взгляд и чувствую, что краснею. Почему он, тот, кто бросил меня много лет назад, интересуется моей личной жизнью? Я всего лишь одна из его бывших клиенток.

И снова чары Торговца принуждают меня продолжать.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе об отношениях, которые у меня были за последние семь лет? Поверь, не о чем говорить.

Он приподнимает бровь.

— Ты все это время была одна?

Господи, это еще хуже, чем обсуждать интимную жизнь с гинекологом.

— А как насчет тебя? — вызывающе спрашиваю я. — Ты с кем был?

— Мы сейчас говорим не обо мне, а о тебе, и ты не ответила на вопрос. — Магия вонзает когти глубже, горло перехватывает.

— Восемь. Понял? У меня было восемь бойфрендов. — Я выделяю это слово интонацией, мысленно ставлю его в кавычки, потому что этих парней с большой натяжкой можно было назвать «моими парнями». Никто из них не продержался дольше шести месяцев.

Длительные отношения у меня не складываются.

Магия Деса по-прежнему не отпускает.

— Ну… и между ними еще несколько увлечений, ничего серьезного, — продолжаю я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Боже, я готова провалиться сквозь землю от смущения, и подумать только, я рассказываю все это объекту своей подростковой влюбленности. И чем дольше мы общаемся, тем сильнее становится моя уверенность в том, что это была не просто детская влюбленность. Нет, чем дольше он смотрит на меня своими серебристыми глазами, чем дольше я чувствую на себе этот взгляд соблазнителя, тем больше трещин появляется в броне, которой я окружила свое сердце. Похоже, эта броня была сделана из папье-маше.

Лицо Деса каменеет. Я немного волнуюсь при мысли о том, что его расстроил мой рассказ о бойфрендах и «несерьезных увлечениях».

— Ты любила кого-нибудь из них? — спрашивает он.

Я слегка наклоняюсь к нему.

— Это тебя не касается, — бормочу я растерянно, забыв рассердиться.

— Напротив; пока ты передо мной в долгу, это меня касается напрямую.

— Ты действительно собираешься заставить меня сказать это? — Это риторический вопрос, потому что я буквально чувствую, как Дес при помощи магии вытаскивает ответ у меня из глотки.

— Нет, никого из них я не любила. — Наконец-то! Щупальца магии разжимаются. — Ты доволен?

— Нет, херувимчик, — жестко бросает Торговец, и по его непроницаемому лицу я не могу понять, о чем он думает. — Я недоволен.

Я окидываю его оценивающим взглядом. Вся эта «расплата» с самого начала была самым настоящим фарсом. Поцелуй, покупка кровати, пара невинных признаний. Это все, о чем он просил меня до сих пор.

Я собственными глазами видела, как Торговец заставил политика изменить закон сверхъестественного мира в качестве расплаты за долги. Я видела, как он добивался признаний от людей, которым тайны были дороже собственной жизни.

Я опираюсь локтями о гранитную столешницу.

— Зачем ты вернулся в мою жизнь? Только не говори, что ты ни с того ни с сего решил, что и для меня настало время платить по счетам.

Он наклоняется ко мне так, что наши лица почти соприкасаются.

— Я решил вернуться не «ни с того ни с сего», как ты выразилась, Калли. Это было тщательно продуманное решение. — Он произносит эту фразу так многозначительно, словно открывает страшную тайну.

Я пристально смотрю на него.

— Почему, Дес?

Он какое-то время молчит, и, наконец, я вижу, как маска соскальзывает с его лица, и во взгляде мелькает нечто такое… не гнев, не горечь, не равнодушие… Сейчас всесильный Торговец кажется мне… уязвимым.

— Мне нужна твоя помощь, — в конце концов признается он.

Десмонд построил свою империю на чужих тайнах и долгах. Что я могу предложить ему такого, чего он не может получить от других?

— Знаменитый Торговец нуждается в моей помощи? — спрашиваю я с иронией в голосе. Но на самом деле я заинтригована.

— В Ином мире происходит нечто странное, — продолжает он, — и причину этих событий не могу выяснить даже я.

Иной мир. При упоминании о нем по спине бегут мурашки. Так называют потустороннее царство фей, эльфов и других волшебных существ, не знающих сострадания, царство тех, кому нет места на Земле. Все, у кого есть сверхъестественные способности, знают о нем, а те, у кого имеется хотя бы крупица здравого смысла, его боятся.

— Понятия не имею, чем я могу тебе помочь, — говорю я, и в этот момент холодильник у него за спиной открывается. Я заранее боюсь услышать ответ.

Из холодильника появляется бутылка сидра. Дверца закрывается, и с дальнего конца стола к нам скользит бутылка вина. В следующее мгновение открывается шкафчик с посудой, и из него медленно выплывают два бокала. Четыре предмета опускаются на стол перед Торговцем, и он наливает нам выпить.

— Мне нужно, чтобы ты выведала информацию у нескольких моих подданных.

Он подталкивает ко мне бокал с шипучим сидром. Я смотрю на напиток с опаской, но делаю небольшой глоток.

— А почему ты сам не можешь их допросить? — растерянно спрашиваю я.

Он качает головой, глядя куда-то мимо меня.

— Я могу, но лишь до определенного предела. А если перейти черту… они умрут.

— Умрут?

Господи, да о чем он говорит?

— Как и ты, я могу подчинять других своей воле. Но между твоими и моими способностями есть существенное различие.

Между нашими способностями есть множество различий. Дес, например, не светится всякий раз, когда использует их, и не пытается поиметь объект, как это делает живущая во мне сирена, похотливая сучка.

— Твои чары не дают жертве возможности отказаться от выполнения приказа, — продолжает он. — Когда тебе нужно, чтобы человек заговорил, он говорит. Если тебе понадобится, чтобы человек станцевал на улице нагишом, он это сделает. Только так и никак иначе.

Торговец покачивает в руке бокал с вином.

— А что касается моей магии, — продолжает он, — то существо, по отношению к которому я ее применяю, способно выбирать. Он или она в состоянии отказаться выполнить приказ — но это равносильно смерти. Иными словами, мой объект, при желании, может выбрать смерть в одежде вместо танцев голышом в общественном месте. Или может умереть молча, не выдав своих секретов.

Вот как. Не знала этого…

— Но в конце концов ты заставляешь говорить всех, — замечаю я.

Прежде чем ответить, Торговец делает большой глоток вина.

— Большинство разумных существ хотят жить.

Я некоторое время обдумываю сказанное.

— Значит, твои подданные отказываются выдавать тебе секреты, предпочитая умирать?

Он кивает, пристально рассматривая свой бокал.

Ничего себе. Даже представить не могу, что за тайна в этом мире может быть дороже жизни.

— В твоем плане есть изъян, — говорю я. — Я не могу очаровать фей и эльфов.

Торговец поднимает голову и смотрит на меня.

— Я не прошу тебя очаровывать фей.

Это сбивает меня с толку.

— Тогда чего же ты просишь?

Его глаза, сверкающие в свете луны, загадочны, как всегда. Видимо приняв какое-то решение, он обходит стол, берет второй табурет и придвигается ко мне.

— В Ином мире что-то… неладно. — Его голос становится тише, он выбирает слова осторожно, желая смягчить сказанное. — В моем королевстве начались волнения, и в соседних королевствах тоже. Жители исчезают — многие, очень многие. Воины пропадают бесследно. Только женщины… вернулись. И мне необходимо выяснить, что с ними произошло.

— А почему они сами не расскажут тебе об этом? — в недоумении спрашиваю я.

— Они не могут. — На лице Деса написано страдание.

— Они мертвы?

Он отрицательно качает головой.

— Не совсем. Но и не живы.

Я начинаю, в свою очередь, вертеть в руках бокал с сидром.

— Я все-таки не понимаю, чего ты хочешь от меня, Дес?

— Феи не станут говорить со мной. — Я вижу, как старательно он подбирает слова. — Но феи — не единственный народ, населяющий Иной мир.

И внезапно я все понимаю.

— Подмененные дети, — едва слышно говорю я. Люди, похищенные эльфами, уведенные в Иной мир. Большинство из них становятся рабами.

— Я обязан защитить свое королевство.

Я замираю. В свое время мне чрезвычайно редко удавалось вытянуть из Деса даже пару фраз о его другой жизни, о той жизни, где он вовсе не бандит и ночной кошмар. О той жизни, где его называют королем, и где он правит всеми этими существами, пугающими людей по ночам.

— Значит, ты хочешь забрать меня в свое королевство, — уточняю я. — И хочешь, чтобы там я очаровала твоих рабов…

— Они не рабы, — недовольно перебивает он.

— Не стоит считать меня полной дурой, Дес. Они никогда не знали другой жизни, но это вовсе не значит, что они выбрали ее добровольно.

— Никто из нас не выбирает, где и когда жить, — говорит он и смотрит мне в глаза так, словно пытается заглянуть мне прямо в душу.

— Ты хочешь, чтобы я силой вырвала правду у людей, живущих в твоем королевстве, несмотря на то, что это совершенно аморально и, возможно, будет для них хуже смерти.

— Если не ошибаюсь, до сегодняшнего дня тебя не слишком волновали вопросы морали при использовании чар, — усмехается он.

— Потому что те, против кого я применяла чары, не были жертвами. — Все они были преступниками, крупными или мелкими.

Я продолжаю:

— А тебе не приходило в голову, что если Король Ночи, со всеми его чарами, обещаниями и угрозами, не может вынудить этих людей говорить, то следует просто оставить их в покое?

— Калли, — шепчет Дес, наклоняясь ко мне. — Феи умирают. Люди умирают. С Иным миром что-то происходит, и происходит прямо у меня под носом.

— А что, если я откажусь? — спрашиваю я.

Стиснув зубы, он несколько секунд внимательно смотрит на меня.

— Я заставлю тебя. Несмотря ни на что.

Ну конечно, так я и думала. Он предпочел бы добровольное согласие, но воспользуется моими способностями в любом случае.

— Значит, у меня просто нет выбора, — говорю я. — Я сделаю это.

Вот так и вышло, что я снова имею дело с Торговцем.