Песнь экстаза

Лора Таласса, 2016

Все знают, если нужна услуга, смело обращайся к Торговцу. Он может достать все что угодно, но рано или поздно потребует плату. На руке юной сирены Каллипсо – браслет из черных бусин, который невозможно снять. Бусины исчезнут, лишь когда она умрет или расплатится с долгами.

Глава 4

Октябрь, восемь лет назад

— Опять ты! Ничего себе! — восклицает Торговец, материализовавшись в моей крошечной комнатке.

Я вздрагиваю и невольно делаю несколько шагов назад. Я вызываю Торговца уже не в первый раз, и мне следовало быть готовой к его неожиданному появлению, но, видимо, быстро привыкнуть к такому невозможно.

Мгновение спустя я обретаю дар речи.

— Твоя магия теряет силу. — Вообще-то, я собиралась бросить ему в лицо обвинение, но вместо обвинения выходит жалкая мольба.

Торговец пренебрежительно осматривает мою убогую спальню.

— Мне кажется, я тебя об этом предупреждал, — равнодушно бросает он, подходит к окну и смотрит на темное море сквозь залитое дождем стекло.

Намек звучит весьма недвусмысленно: ни я, ни мои проблемы его не интересуют.

— Я хочу быть уверенной в том, что такого больше не произойдет.

Торговец оборачивается и окидывает меня пристальным, ледяным взглядом.

— Итак, наша маленькая сирена желает заключить новую сделку? — усмехается он, скрестив руки на груди. — Мне не удалось запугать тебя в первый раз?

Я разглядываю его белые волосы, рельефные мышцы рук.

Да, он меня запугал, и это еще слабо сказано. В нем чувствуется что-то от хищного зверя. Хищник, явившийся из иного, таинственного мира. Но в отчаянные времена приходится прибегать к отчаянным мерам.

— Что ты согласна отдать мне? — спрашивает он и сокращает расстояние между нами. — Какими темными и мерзкими тайнами ты готова со мной поделиться? — продолжает он, оказавшись совсем рядом. — Ты ведь слышала о том, что я очень люблю чужие секреты, верно?

Мне хочется попятиться, отшатнуться, но какой-то первобытный страх приковывает меня к месту. Торговец задумчиво рассматривает меня.

— Ради сирены… хорошо, ради сирены я готов сделать исключение. Ты отдашь мне то, чего я потребую — что угодно. Скажи мне, херувимчик, ты готова выполнить любое мое желание?

Это страшное существо стоит совсем близко, и у меня от ужаса перехватывает дыхание.

— Ты сможешь убить, если я прикажу? — очень тихо спрашивает он, и его горячее дыхание обжигает мне кожу, губы щекочут ухо. — Ты готова отдать мне свое тело?

Боже, он что, серьезно? Неужели он и вправду потребует от меня такого?

Торговец скользит носом по моей щеке и, заметив мой страх, смеется.

— Я уже говорил тебе, что не заключаю сделок с несовершеннолетними. Не стоит разрушать свою молодую жизнь, давая невыполнимые обещания.

Воздух вокруг него мерцает.

Да, он напугал меня до смерти, тогда и теперь, но на этот раз я снова в безвыходном положении, под угрозой моя недавно обретенная свобода. Я не могу позволить ему уйти. Все просто. Сирена «всплывает на поверхность», она буквально дрожит под кожей, жаждет вырваться на свободу. Я бросаюсь к Торговцу и светящейся рукой хватаю его за запястье.

— Я согласна на любую сделку, — шепчу я, стараясь вложить в эти слова все свои чары. — Я уже совершеннолетняя.

Это правда: в сверхъестественном мире мы становимся совершеннолетними в шестнадцать лет. Такой закон был принят еще в древности, и с тех пор никто не удосужился его изменить.

В данный момент это меня вполне устраивает.

Торговец некоторое время смотрит на мою руку с таким видом, будто к нему прикоснулись впервые в жизни, и я чувствую мимолетный укол совести. Нехорошо манипулировать чужой волей.

Но что поделать, настали отчаянные времена.

Улыбка исчезает с губ Торговца, брови сходятся на переносице, лицо становится суровым.

Он резко отдергивает руку.

— Как ты смеешь лезть ко мне со своими жалкими чарами? — Его громоподобный голос заполняет комнату, и я отступаю.

Похоже, идея действительно была неудачной.

— На тебя это не действует? — лепечу я. Неужели хоть кто-то в сверхъестественном мире способен воспротивиться приказу сирены?

Торговец снова шагает ко мне, его подбитые гвоздями ботинки зловеще стучат по полу. Он в ярости, это видно.

Он наклоняется ко мне так близко, что прядь его белых волос касается моей щеки.

— Хочешь спустить свою жизнь в унитаз, заключив со мной сделку? — Он улыбается уголком рта, и в его глазах вспыхивает искорка интереса. — Отлично, я согласен.

Наши дни

— Должен сказать, во сне ты выглядишь так себе.

Я перекатываюсь на постели и протираю глаза. Убрав руку, вижу Торговца — он стоит рядом с кроватью, скрестив руки на груди и склонив голову набок. Он изучает меня, словно экзотическую птицу в зоопарке; в каком-то смысле, так оно и есть.

— Что ты здесь делаешь? — бормочу я сонно.

— Возможно, ты не в курсе, но уже вечер. Я пришел за своей платой. — Услышав тон, которым Торговец произносит слово «плата», я чувствую, как по коже бегут мурашки. Комнату освещают лишь серебристые лучи луны, проникающие в окно у него за спиной.

Я издаю страдальческий стон. Я проспала целый день. Отключилась после телефонного разговора с Эли…

Торговец щелкает пальцами, и одеяло соскальзывает с меня.

— Дес, что ты?..

Он цыкает на меня.

— В этой пижаме ты тоже смотришься не очень, херувимчик. А я-то надеялся, что за столько лет ты научилась подбирать себе что-то более… подходящее.

Подавляя зевок, я поднимаюсь с постели.

— Какая разница, на что ты надеялся, — бормочу я и прохожу мимо, не глядя на него. Вчера появление Деса разбудило в моей душе полузабытую давнюю боль, но сегодня я чувствую лишь раздражение. Ну и, честно говоря, немного влечения, так что сердце сбивается с ритма. Но я стараюсь разжечь в себе именно раздражение.

Иду в ванную, стараясь как можно незаметнее вытереть с подбородка натекшую во сне слюну.

Торговец следует за мной; судя по всему, он получает удовольствие от происходящего и от дурацкого положения, в которое меня поставил.

— Я так и знал, — усмехается он.

Вместо ответа я захлопываю дверь у него перед носом. Наверное, нельзя вести себя так с Королем Ночи, но я чертовски зла, и мне плевать.

Не успеваю я отойти на пару шагов от двери, как раздается грохот и треск. Я оборачиваюсь и вижу Торговца на пороге ванной. Сорванная с петель дверь вот-вот рухнет на пол.

— Я еще не закончил, — спокойно говорит он. Его глаза загораются, когда он скользит по мне взглядом; и он кажется мне одновременно прекрасным и пугающим.

— С тебя новая дверь, — замечаю я.

Десмонд негромко смеется, и я слышу в этом смехе угрозу.

— Прежде чем мы перейдем к тому, что я должен тебе, следует разобраться с твоими долгами.

Смотрю на него с ненавистью: я знаю, что нахожусь в его власти.

— Что такого важного ты хотел мне сказать, ради чего стоило вышибать дверь моей ванной? — спрашиваю я, скрестив руки на груди.

На покрытом татуировками запястье Торговца прямо из воздуха материализуются часы, и он постукивает по циферблату.

— Время, Калли, время. У меня сегодня еще несколько важных встреч. Ты должна быть готова через двадцать минут.

— Ладно.

Я подхожу к душевой кабине и включаю воду. Придется поторопиться.

Обернувшись, я вижу, что Торговец удобно устроился на тумбе рядом с раковиной, оперся спиной о стену около зеркала и вытянул ноги, обтянутые черными кожаными штанами.

— Убирайся, — говорю я.

Он расслабленно улыбается.

— Нет.

— Я серьезно.

Он приподнимает бровь.

— Я тоже.

Я в досаде провожу рукой по волосам.

— Я не буду перед тобой раздеваться.

— Не раздевайся, — он пожимает плечами. — Принимай душ в одежде, я не против.

Ну, да, конечно!

— Если ты сейчас же не выйдешь, я пойду мыться в другое место.

— В ванной рядом с комнатой для гостей кран не работает, — усмехается Десмонд, разгадав мой блеф. У меня глаза от изумления лезут на лоб, но я вспоминаю, что знать чужие секреты — его работа.

Он не уходит.

— Ладно, — говорю я, снимая футболку. — Наслаждайся стриптизом, потому что больше ты от меня ничего не получишь.

От его смеха я покрываюсь мурашками.

— Не обманывай себя, милая. На твоем запястье еще много бусин, и я намерен получить от тебя многое, очень многое.

Я бросаю на него очередной мрачный взгляд, захожу в душевую кабину и раздеваюсь, не обращая внимания на то, что вода моментально пропитывает ткань. Занавеска полностью скрывает меня.

Я стаскиваю мокрые пижамные штаны и, стараясь поточнее прицелиться в Деса, швыряю поверх занавески.

Он зловеще усмехается, и я понимаю, что не попала.

— Эти детские выходки не помогут тебе уйти от судьбы, Калли.

Ничего, зато настроение у меня немного улучшается. Я бросаю в Торговца спортивный бюстгальтер, потом трусы. Слышу, как влажные тряпки шлепаются на кафельный пол.

— Мокрой твоя пижама выглядит не лучше, чем сухой. Очень жаль.

— Похоже, ты по-прежнему думаешь, что я покупаю вещи с единственной целью — понравиться тебе, — ядовито усмехаюсь я.

Он не отвечает, я тоже молчу.

«Ничего здесь такого уж страшного или неловкого нет», — думаю я, растирая себя мочалкой.

— Зачем ты пришел, Дес?

— Ты знаешь, зачем, — говорит он.

Взимать долги.

— Я имею в виду, почему именно сейчас? Ведь прошло семь лет.

Семь лет полного молчания. И подумать только, ведь когда-то мы с ним были практически неразлучны…

— Ты считала годы, проведенные в разлуке со мной? — с нарочитым удивлением спрашивает Дес. — Если бы я не знал, как ты на самом деле ко мне относишься, то решил бы, что ты по мне скучала.

Мне чудится горечь в его голосе, но я отбрасываю эту нелепую мысль.

Я выключаю воду, высовываю руку из-за занавески и достаю полотенце.

— Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. — С этими словами я заворачиваюсь в полотенце и выхожу.

— Слова не камни — не могут ранить, — усмехается он и спрыгивает с тумбы. — А теперь поторапливайся, ангел. Нам нужно встретиться кое с кем, заехать в несколько мест.

И он выходит из ванной.

Я едва успеваю надеть свое дурацкое белье, когда Торговец бросает очередной взгляд на часы.

Выйдя из ванной, он усаживается в кресло и ждет, пока я оденусь. Он сидит, закинув ногу на ногу, его лицо и поза выражают крайнее нетерпение. Меня не оставляет нелепая мысль: он стережет меня, боится, что я попытаюсь сбежать.

Как будто из нас двоих склонна к бегству я, а не он.

— Время вышло, Калли. — Он встает и идет ко мне. В его движениях есть что-то от хищника.

— Подожди… — Попятившись, я натыкаюсь на комод. С волос капает вода, я даже не успела обуться.

— Нет, — тоном, не терпящим возражений, отвечает он, делает последний шаг и хватает меня.

В последний момент я успеваю открыть ящик комода и вытащить пару носков. И вот Десмонд уже держит меня в объятиях. Он держал меня так когда-то, в те далекие времена… Он прижимал меня к себе и баюкал, пока я рыдала. Потом я засыпала, и он часами лежал рядом со мной, чтобы разбудить, когда мне снова приснится кошмар.

Но до вчерашнего вечера Торговец ни разу не целовал меня — даже не пытался. В юности мне оставалось лишь мечтать об этом.

— Это действительно необходимо? — спрашиваю я, имея в виду то, что он держит меня на руках. Я с трудом подавляю дрожь. Я по-прежнему чувствую покой в объятиях Десмонда, мне снова шестнадцать, и я ненавижу за это нас обоих.

Я так и не освободилась от него. Когда солнце бьет в глаза, я вижу на тротуаре его тень. Когда наступает ночь, меня окутывает тьма, которую он породил. Когда я засыпаю, во сне мне снова и снова является его лицо.

Он повсюду, он всегда со мной, и я знаю, что все мужчины мира не смогут заставить меня забыть его.

Дес смотрит на меня сверху вниз, и взгляд его серебристых глаз слегка смягчается. Может быть, он тоже вспомнил прежние времена, вспомнил ночи, проведенные рядом со мной, когда он нежно обнимал меня…

— Да, — это все, что я слышу.

Я неловко надеваю один носок и роняю второй; он падает на пол, и я вполголоса чертыхаюсь.

В следующую секунду носок взлетает с пола и падает мне на живот.

— А обувь можешь подать? — непринужденно прошу я.

Торговец находит взглядом мои ботинки — они стоят у раздвижной стеклянной двери, которая ведет во двор. Словно зачарованная, я смотрю, как ботинки взлетают и плывут ко мне по воздуху. Я ловлю их.

— Спасибо, — я искренне улыбаюсь. Сотни раз я видела, как Торговец проделывает свои фокусы, и все равно изумляюсь, словно ребенок.

Мне кажется, что рука, обнимающая меня, дрожит. Торговец некоторое время смотрит на меня, слегка нахмурившись, потом поднимает голову и идет к выходу.

Сам собой щелкает замок, стекло отъезжает в сторону. Торговец переступает через порог, и прохладный ночной ветерок обдувает лицо.

— Правда или действие? — спрашивает он в тот момент, когда я заканчиваю зашнуровывать второй ботинок.

Ноги и руки наливаются свинцом. Калли, не забывай: платить по счетам придется, несмотря ни на что.

Еще утром, еще совсем недавно, когда он меня разбудил, я была к этому готова, смирилась с этой мыслью, но сейчас страх перед неизвестностью снова одолевает меня. Торговец так и не ответил, почему после стольких лет выбрал именно этот день, чтобы вернуться в мою жизнь. И почему он так неожиданно бросил меня, если уж на то пошло. Но я прекрасно знаю, что требовать объяснений бессмысленно. Выудить из Десмонда Флинна даже самый крошечный, незначительный секрет гораздо труднее, чем искупать кошку.

— Правда.

— Ты сказала «действие»? — переспрашивает он, приподнимая брови и насмешливо глядя на меня. Сегодня волосы его не собраны в хвост, и белые вьющиеся пряди обрамляют узкое лицо. — Вы, сирены, действительно знаете, как добавить пикантности в отношения.

Я не даю себе труда ответить. Торговец — существо бесчестное до мозга костей, и его слова нисколько не удивляют меня.

Однако меня удивляет то, что он делает дальше, и еще как удивляет!

Я вижу какие-то волны в воздухе у него за спиной, потом эти волны сливаются и образуют два сложенных крыла. Крылья растут из спины Торговца.

Дыхание перехватывает от изумления.

Гнев, боль, обида — все отходит на второй план, когда я вижу эти крылья.

Темная кожа, отливающая серебром, натянута между костями; она такая тонкая, что я вижу сеть кровеносных сосудов. По краям крылья обрамлены белыми блестящими когтями, самый длинный из них — размером с мою ладонь.

Я видела крылья Десмонда только раз в жизни, и то лишь потому, что он на какое-то время утратил контроль над собой. Но сейчас это не случайность; он сделал это намеренно. Я даже представить себе не могу, почему именно теперь он решил показать крылья, причем не кому-нибудь, а мне — мне, изо всех людей на планете!

Я протягиваю руку ему за спину и осторожно провожу кончиками пальцев по гладкой коже крыла. Он сжимает меня крепче, я чувствую, что он затаил дыхание.

— Они прекрасны, — шепотом говорю я. Я хотела сказать ему это много лет назад, но у меня не было такой возможности.

Взгляд Торговца скользит по моим волосам, щекам и, наконец, останавливается на губах.

— Рад, что они тебе понравились. Сегодня тебе предстоит любоваться ими довольно долго.