Inspiraveris. Верни меня

Лина Мур

Эллиаде. Наш маленький городок, находящийся на земле прекрасной Румынии за высокими стенами, ожидает что-то невероятно плохое… чувствую это. Знаю. Ведь не просто так схожу с ума, слыша его голос, зовущий меня на забытом и мертвом языке – латыни. Мне до жути страшно спать, и там он ворвется ко мне, чтобы забрать к себе. Но то, что мне открылось, заставило меня принять решение, изменившее всю мою жизнь, как и жизнь моего народа. Я верю в то, что стены когда-нибудь рухнут…

Septemdecim

Кажется, что весь город собрался на центральной площади. Яркие огни и палатки с разными сладостями: кукурузой, сахарной ватой, выпечкой, — тут и там. За это мы не платим деньги. Тут нет выгоды, а лишь веселье и желание накормить каждого. Палатка с тиром, где можно выиграть мягкие игрушки, даже поставили комнату смеха. Традиция из года в год. Если в других странах Хэллоуин — это праздник нечисти, то у нас он символизирует чистую ночь, когда в твоих руках есть возможность быть, кем угодно и развлекаться до утра, сколько бы тебе ни было лет.

А сейчас раздаются песни и национальная музыка, огонь светится вокруг площади. Смех наполняет воздух. Улыбаюсь этому ощущению забытой радости. Наблюдаю, как дым от огня поднимается к ночному небу, и вдыхаю вкуснейший аромат бургеров. И да, сегодня можно попробовать хот-доги и бургеры в трёх палатках, как и поужинать мясом на углях и печёной картошкой. Большая семья вышла, чтобы устроить октябрьский пикник в ночи.

— Держи, смотри, сколько кетчупа и соуса достала, — меня пихает в бок Рима, тряся перед носом хот-догом. Её рот весь измазан заправкой, я показываю ей на это и забираю угощение.

— Спасибо. Как же это вкусно, — откусываю, и хочется есть это вечно. Невероятный вкус плохой и запретной еды во рту приносит неописуемый восторг и желание лопнуть от наслаждения.

— Ага, а потом за бургерами. Я там, кстати, Луку в очереди видела, — подруга подмигивает мне. А у меня кусок поперёк горла встаёт. Откашливаюсь, бьёт меня по спине, удивляясь такой реакции.

— Ты чего?

— Прекрати выставлять все, как будто между нами что-то есть, — откашлявшись, раздражённо говорю я.

— Ладно-ладно, а ещё твою маму видела. Она в палатке с ватрушками, помогает, — ищу глазами это место и вижу подтверждение слов подруги. Мама замечает меня, поднимая руку и приветствуя меня. Киваю и выдавливаю улыбку, как-то и есть уже не хочется. Выбрасываю еду, теперь ища глазами Луку. Надо поговорить с ним, это ведь удача встретить его тут.

— Лия! Зачем ты это сделала? — указывает на бак с мусором подруга.

— Хочу оставить место для бургера и сладостей. Пошли, — тяну её за рукав, ища палатку с этим деликатесом.

Длинная очередь из ребят, и ни одного взрослого. Лука выше, чем остальные ребята, но таких ещё пятеро. Один из парней оборачивается и узнаю в нём того самого, что мне нужен. Впиваюсь в него взглядом, заставляя посмотреть на меня, найти в толпе. Удивительно, но он поднимает голову и смотрит точно в мои глаза. Головой показываю вбок, чтобы отошёл. Отвечает что-то своим друзьям и кивает, но уже мне.

— Рима, возьми мне, хорошо? В туалет хочу, — прошу я подругу и, не слыша её ответа, уже иду в толпу, теряясь среди людей. Не знаю, сможет ли Лука найти меня, но уверенно направляюсь к комнате смеха. Лучше, чтобы меня видели, тогда не будет нелепых слухов, которые шепчут тут и там, когда я прохожу.

Останавливаюсь, занимая очередь.

— Привет, Лия, можно с тобой? — облегчённо вздыхаю, слыша радостный голос Луки слева от меня.

— Привет, конечно, — киваю, нарочито громко отвечая ему. Он становится рядом со мной, и я придвигаюсь к нему.

— Я все помню. Буквально все. И тебя, и Петру, и то, как вы заперли меня в церкви. Вэлериу Сакре и его погребение. Мумию и то, что под нами разрушенный город, — быстро шепчу я.

— Не понимаю, о чём ты говоришь. Ты была без сознания, как и мы. Наверное, во сне привиделось. Вот это фантазия у тебя, — отвечает он так же.

— Не понимаешь, ладно. Тогда поймёшь, когда я расскажу об этом маме и кто был со мной. А ещё покажу, что я сделала и где была, — поднимаю на него голову. Прищуривается, блестя яростью в зелёных глазах.

— Я убью тебя, только раскрой свой поганый рот, — шипит он.

— Хороший вечер, да? Как ты себя чувствуешь? — отодвигаясь от него, подхожу к контролёру, осматривающему нас.

— Да уже нормально. А твоя голова прошла? Вот это надо было так упасть? Но хоть разнообразие в жизни, — смеётся он, а глаза остаются такими же острыми и злыми.

— Это точно. Ура, мы следующие. Столько лет обхожу эту комнату, а веселья хочется ведь, — улыбаюсь контролёру, пропускающему нас.

Мы входим в комнату с зеркалами. Он хватает меня за локоть, таща за собой.

— Больно, отпусти, — шиплю, пытаясь оторвать его пальцы.

— Рот закрой. Я не Петру, сюсюкать с тобой не буду, — фыркает он, быстро проходя весь путь до конца, и мы выходим в ночь, оказываясь за этим сооружением. Поворачивает меня к себе, отпуская.

— Что ты хочешь? — цедит сквозь зубы.

— Правду. Всю правду. Завтра в обеденное время я готова с тобой и Петру встретиться в том кафе у Андрея. За мной следят, как и за вами. Поэтому сделайте все крайне осторожно, — требовательно шепчу я.

Думает, бегая глазами по моему лицу.

— Хорошо. Завтра в два дня там и только попробуй раскрыть свой рот…

— Да задолбал ты со своими угрозами. Ничего мне не сделаешь, потому что я нужна Вэлериу, — перебиваю его, видя подтверждение своих слов, когда он отходит от меня и кривится.

— Ещё одно. Мне нужна помощь сегодня. Ты на машине? — спрашиваю я.

— Я не собираюсь…

— Собираешься, ещё как собираешься. Теперь я ставлю условия, Лука, и ещё раз спрашиваю: ты на машине? — вновь перебиваю, и мне это чертовски нравится. Эта власть в моих воспоминаниях, в знаниях и услышанном. Я могу их контролировать, полностью подчинить себе.

— Да. На машине брата, — цокает он языком.

— Хорошо, будь на виду. Следи за мной, не отходи ни на шаг. Вход, через который проходили мы, закрыт и там дежурят. Поэтому сегодня я узнаю, где есть другой. И если будете хорошими мальчиками, возможно, расскажу, — довольно тяну я.

— Слушай ты, девица, — резко хватает меня за руку, но я уверенно поднимаю голову, встречая его яростно полыхающий взгляд.

— Руки убрал от меня, урод. Я все сказала, до встречи, — отталкиваю его со всей силы, что он отступает назад и ударяется спиной о дверь. Разворачиваюсь и иду искать Риму, чтобы поесть, а одновременно следить за матерью.

Подруга уже уплетает за столиком свою порцию картошки и бургера, указывая на мою. Сажусь рядом, благодарю её. Нахожу глазами маму, о чем-то болтает с жителями и смеётся от их фраз. Жую свой ужин, а внутри меня трясётся все от нетерпения и страха.

— А Лука смотрит на тебя, — говорит Рима, указывая за мою спину. Молодец, все правильно делает.

— Плевать, — передёргиваю плечами, отодвигая от себя еду.

— Может быть, в тир? — предлагает она.

— Ты иди, а я подойду к маме, — отвечая, встаю и направляюсь к родительнице. Она замечает меня, прощаясь с жителями и желая им хорошего вечера.

— Развлекаешься? — спрашивает она.

— Ага, но уже устала. Когда ты домой поедешь? — интересуюсь я.

— У меня дела. Тебя может подвести кто-то, я сейчас…

— А ну ладно, я тогда ещё погуляю, и папа Римы меня отвезёт, — перебиваю её. — А ты тут ещё долго? Может быть, постреляем?

— Уже ухожу, родная. И ты не задерживайся, у тебя сотрясение, помни о своём здоровье, — произносит она.

— Хорошо, до завтра, — улыбаюсь ей и, разворачиваясь, иду прямо на Луку. Он стоит в окружении парней со своей школы. Показываю ему идти за мной. Бросаю взгляд за спину, проверяя, кто следит сейчас за мной. Никого не вижу и продолжаю идти к деревьям, пытаясь потеряться там. Прячусь за одним. Лука проходит недалеко от меня.

— Садись в машину и поезжай прямо, остановись через метров двадцать и погаси фары. Жди меня, — шепчу я. Останавливается, кивком показывая, что услышал.

Наблюдаю, один ли идёт к парковке? Смотрит ли кто-то за ним? Но не вижу никого. Он садится в машину и проезжает мимо меня. Наблюдаю, как глушит мотор, и тогда бегу к автомобилю. Распахиваю дверцу и забираюсь внутрь.

— А теперь объясни, какого черта ты творишь? — кричит он.

— Закройся. Сейчас выедет чёрный Мерседес. Нам нужно ехать за ним, но только так, чтобы нас никто не видел и не понял, что мы следим. Все ясно? — спокойно говорю я, бросая взгляд назад.

— Не говори мне, что мы будем следить за твоей матерью. У неё единственный Мерседес в городе!

— Не говорю, ты сам обо всём догадался, — пожимаю плечами, все так же смотрю на парковку.

Это единственный выезд отсюда, она должна проехать мимо нас.

— Ты же понимаешь, что нарушаешь правила? — ехидно спрашивает он.

— А, может быть, я решила быть плохой? — в той же манере отвечаю ему.

— Тогда бы я сказал, добро пожаловать к нам, — смеётся он. Придурок.

— Едет, — шепчу я, опускаясь на сиденье и прячась, чтобы уж точно никто не заметил меня.

— Не включай фары, — добавляю я.

— Не дурак, понял, — фыркает он.

Мимо нас проезжает машина, и Лука заводит мотор. Выбираюсь из своего укрытия, следя за движением. Дышу глубже, а сердце так стучит. Боже, мне влетит, если она узнает все. Будет ещё хуже. Может, не надо? Оставить все, как есть? Нет! Аурелия, соберись и продолжай. Ты сама должна узнать, что тут происходит. Сама сделать выводы, основываясь на собственном опыте и том, что увидишь. Никак иначе.

— Она направляется к церкви, — недоуменно произносит Лука.

— А то я не вижу. Значит, вход там, — шепчу я. — Остановись здесь.

— Но до неё ещё идти! — возмущается он.

— Добегу. А ты жди меня тут, развернись и жди. Будь готов, — бросаю, выбираясь из машины.

Вот теперь пришло время нарушать все правила и законы, предавать всех, кроме себя.