Русалочка и китобой. Роман в стихах

Лилла Джая

…Доброе сердце сильнее стихии.Может любовь, где не ждёшь ты, застать.Встретив русалку, глазами другимиСтанешь на мир ты привычный взирать.Сказки и яви сотрутся границы,Время назад сумеет пойти —И невозможное может свершиться,Если сердца открыты любви.

Иллюстратор Лилла Джая

Благодарность Дмитрию Алымову

Изображение для обложки предоставлено сайтом look.com.ua

© Лилла Джая, 2021

© Лилла Джая, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4490-6554-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Шторм

Русалочка морская, о чём ты загрустила?

Смеяться разучилась, улыбку позабыла,

Знакомых сторонишься, в плену тоски глубокой

Плутаешь в толще вод, вздыхая одиноко.

Ты — юна и прекрасна, о чём же горевать?

В догадках потерялись совсем отец и мать.

Не открываешь душу. Не видно под водою,

Как часто слёзы льёшь наедине с собою…

Твоей печали горькой нет края и конца.

Предчувствие плохое на сердце у отца:

Заметил он, стал чужд подводный мир родной,

О суше жаждешь знаний. Что отняло покой,

Зовёт тебя на воздух, в край солнца золотого?

Похоже, не хватает тебе чего-то дома.

Милее синих вод вдруг стали небеса.

Мечтая в океане заметить паруса,

Глядишь на горизонт, в глазах — огонь надежды…

В чём тайна состоит, хранимая прилежно?

Ответ нам всем известен, сей сказке больше века:

Русалка полюбила однажды человека.

***

…Он вовсе не был принцем, хоть недурён собой —

Ветрами закалённый отважный китобой.

На паруснике быстром моря он бороздил,

С командой добывая китовый ус и жир.

Но море китобоев не очень-то любило,

И раз, во время шторма, мужчину оглушило

Волною беспощадной и за борт увлекло.

Он потерял сознанье и уходил на дно.

Команда капитана спасти была не в силах —

Всё глубже, дальше море беднягу уносило,

Желая за китов убитых отомстить,

Разбить о камни тело и хищникам скормить…

Жестокое избрал мужчина ремесло —

Но сбыться приговору в тот день не суждено.

***

Русалка молодая плыла в глубинах моря,

Заметила случайно фигуру китобоя.

Таких чудных созданий не видела вовек:

Не рыба, не русалка… Неужто человек —

Чудовище из сказок с раздвоенным хвостом,

Что рыбу ловит сетью и ест её потом?

Оно мертво, похоже, безвольно, недвижимо.

Плывёт русалка ближе, чтоб поглядеть на диво.

Отсчёт шёл на секунды, в воде не жить часы,

А девушка морская — в плену земной красы:

Иссиня-чёрный волос, усы и борода —

Таких мужчин подводных не встретишь никогда!

Они светловолосы. Совсем другой пред ней.

Коснулись пальцы девы распущенных кудрей…

Утопленник прекрасный тихонько умирал

И, что его ласкают, не чувствовал, не знал.

Душа была готова уйти на Небеса:

Корабль жизни тонет, спускает паруса…

Грустит морская дева: «Как жаль, что под водой

Дышать не могут люди. Ах, если б был живой…»

Не в силах отвести очей от моряка.

И вдруг… Не может быть! Тепла его рука!

Дотронулась до шеи, всю храбрость собирая —

Пульс есть, но очень слабый: мужчина погибает.

И доброму сердечку беднягу стало жалко.

Под мышки подхватила, плывёт наверх русалка.

На воздух, на поверхность несёт его скорей.

А в океане — буря, бушует лиходей.

Гремят раскаты грома, повсюду брызги волн,

Со свистом воет ветер — отнюдь не шутит шторм.

Лицо мужчины держит русалка над водой,

Но всё равно не дышит несчастный китобой.

Быть может, его сердце уже остановилось?

В отчаянии девица к природе обратилась:

— Смените гнев на милость, могучие валы!

Коль были хоть разочек в кого-то влюблены,

Дорогу дайте к суше, до берега доплыть!

Мне дорог человек — позвольте ему жить!

Но волны не утихли. Один лишь только вал,

Подняв собой русалку, по-дружески сказал:

— Зачем о нём взываешь, дитя моё родное?

Лишь смертью он искупит свои грехи пред морем.

— Ужели так огромна, — спросила та, — вина?

— Он сам избрал свой путь, — ответила волна.

— Быть может, если б выжил, сумел он измениться? —

От трепета дрожа, произнесла девица,

К своей груди прижав мужчину молодого.

— Ты веришь в это?

— Да. Пообещать готова,

Что пользу принесёт усвоенный урок!

Пожалуйста, прости, чтоб лучше стать он мог! —

Глядит на капитана: — Не знаю, в чём вина,

Но думаю, наказан и без того сполна.

В таком прекрасном теле злой дух не может жить…

О Море, помоги!

— Неужто полюбить

Успела незнакомца?

Русалочка молчала,

Лишь крепче человека в своих руках сжимала.

Её качали волны, топили с головой.

Дрожало сердце в страхе: «Живой! Ведь он — живой!

Как можно отпустить, отдать судьбе жестокой?»

Промолвил Океан:

— До берега далёко.

— Мне суши не достигнуть… Погубит буря нас!

Не суждено увидеть, каков цвет твоих глаз…

Наверное, ты умер: не слышу сердца боле…

— Ну хорошо, дитя, — явило милость Море. —

Прощу его сегодня во имя доброты,

От искренности коей, решилась спорить ты.

Держи его покрепче. Закрой свои глаза.

Но помни, что обратно вернуться ты должна.

— Ах, добрый Океан! Когда уйдёт прилив,

Я в воды возвращусь, но пусть он будет жив! —

И, обхватив удобней беднягу-капитана,

Русалочка, зажмурясь, «Спасибо!» прошептала.

Взвыл громче ветер лютый, огромный вздыбив вал,

И девушку морскую с мужчиною поднял:

В одно мгновенье ока огромная волна

Их вынесла на берег и в море отошла.

***

Ударившись о землю, вдруг вздрогнул китобой.

Вода пошла из горла. Он был ещё живой!

Отпрянула русалка испуганно дрожа:

И радостно, и жутко — она ведь с ним одна.

На суше, с человеком! С мужчиной, наконец.

Почти невероятно! Ой, что б сказал отец…

Откашлявшись, спасённый остался в забытьи,

Не помня приключенья подводные свои.

Русалочка не знала, что делать, как ей быть.

Однажды встретив чудо, как от него уплыть?

И дева оглянулась с надеждой и опаской,

Рассматривая мир, что ей казался сказкой.

За пляжем начиналась зелёная лужайка,

Жужжала над цветами усердных пчёлок стайка,

Трава слегка шумела при лёгком ветерке —

Спокойно и безлюдно сейчас на бережке.

А дальше начинался густой и страшный лес —

Обитель неизвестных русалочке существ.

На небе облака сияли белизной,

Но всё же, главным чудом был человек земной.

Есть руки, голова, привычный взгляду торс,

А дальше — непонятно: куда же делся хвост?

Одежда покрывает всё тело человека.

Неужто плавников под нею вовсе нету?

Коснулась дева робко колена моряка

И — будто обожглась: отпрянула рука,

Вдруг трепет ощутив конечности чудной.

Дрожал в одежде мокрой спасённый китобой.

Русалочке привычна холодная вода:

Горячая в ней кровь, хотя лицом бледна.

А суши уроженец озяб в пучине вод:

В беспамятстве глубоком лежит ни жив ни мёртв.

Промокшему до нитки согреться нелегко,

Но возвращенье к жизни ускорило б тепло.

Русалочка вздохнула, всю храбрость собрала,

Подвинулась поближе и за руку взяла.

В лицо тревожно смотрит: поднимутся ли веки?

Родное что-то есть в спасённом человеке…

Но нет, он не очнулся, хотя ладонь теплеет.

Сейчас вторую руку она ему согреет.

…Похоже, что лицо слегка порозовело,

Но всё же, мелкой дрожью вибрирует всё тело.

Одежду ледяную с бедняги надо б снять,

Да растереть руками, даря тепло, обнять.

Но страшно… На такое русалка не решится,

Хотя почти успела в спасённого влюбиться…

А если он очнётся? И хочется, и жутко.

Русалка от волненья застыла на минутку.

На море оглянулась: она туда нырнёт,

Как только житель суши, согревшись, оживёт.

Потом рукой дрожащей дотронулась до лба:

Волнистый длинный локон в сторонку убрала.

Горячие ладони к его щекам прижала,

Глаза свои закрыла и тоже… задрожала:

От ощущенья чуда, от страха и волненья,

От нежности момента, сомнений, восхищенья…

Так сердце колотилось, что тяжело дышать!

Как сладко его кожу руками ощущать…

Он — чуждый незнакомец, но милый и родной.

От ласковой заботы очнулся китобой.

Он очи открывает, а рядышком — девица:

К щекам прижала руки, сидит, не шевелится.

Хотя теплы ладони — белее снега кожа.

Опущены ресницы — на ангела похожа.

Столь тонкая одежда фигуру облегает,

Что очертанья тела мужчина понимает.

Волос прямых и светлых струится водопад.

Наверное, он умер, но видеть деву рад.

Окинул взором небо. Последний солнца луч

В ту самую минуту закрыла стая туч.

И вспомнил шторм коварный бесстрашный капитан,

Удар волны могучей, столкнувший в океан…

Он сжал ладонь и в пальцах почувствовал песок.

Как здесь он очутился? Ведь берег был далёк.

К прекрасной деве юной вновь обратил он взгляд.

«Я жив, — теперь подумал. — И нашей встрече рад».

Его лицо теплеет, озноба дрожь прошла.

И, веки поднимая, русалка замерла.

Два глаза изумрудных на девушку смотрели.

Русалочкины щёки смущением зардели.

Отдёрнула ладошки, а китобой — поймал,

Дрожащей девы пальцы в ладонях нежно сжал.

Улыбкой молчаливой он девушку пленил:

Ей в море возвратиться не доставало сил…

Кудрявый чернобровый мужчина молодой

Очаровал русалку своею красотой:

На смуглое лицо вернулись жизни краски,

Чуть удивлённый взгляд был преисполнен ласки,

Как бездна океана — зелёные глаза…

Тут с моря дунул ветер, ударил гром: гроза.

Русалка оглянулась: морской могучий вал

На берег надвигался, её с собою звал.

— Идём, — шептали волны, — тебе пора домой! —

Тянулись ко влюблённым холодною водой.

Достигли капитана и залили сапог.

— Укрыться где-то нужно, — он наконец изрёк.

На локте приподнялся и обмер в тот же час,

Волну большую видя: — Она погубит нас!

Идём! — зовёт русалку, но девушка сидит,

С печалью неземною в лицо ему глядит.

Не понял её грусти спасённый китобой:

— Нам нужно торопиться, не то снесёт волной!

Он на ноги взметнулся.

— Скорее! — закричал.

И… хвост увидев рыбий — осёкся, замолчал.

В глаза друг другу смотрят и не находят слов…

У вала же морского для них ответ готов —

Волною беспощадной обоих он накрыл:

Объял русалку нежно и с ног мужчину сбил.

Шипя сердито, пенясь, солёная вода

Влюблённых друг от друга уносит навсегда:

Русалку возвращает назад, в глубины вод,

А капитана держит, вдох сделать не даёт.

Как щепку крутит, вертит лихой морской поток:

Летит в лицо мужчине и галька, и песок.

С размаху ударяет о берег каменист…

Не разобраться вовсе, где верх сейчас, где низ.

Пытаясь тщетно выплыть, он выбился из сил

И море о пощаде всем сердцем попросил.

***

…Отлив. Вода уходит. Мужчины силуэт.

Волнами он замучен — подняться мочи нет.

Продрогший и побитый на дне морском лежит,

Водица дождевая за шиворот бежит…

Лежит, не понимает, где правда, а где сон:

Спасён ли он русалкой? Или ума лишён?