Русалочка и китобой. Роман в стихах

Лилла Джая

…Доброе сердце сильнее стихии.Может любовь, где не ждёшь ты, застать.Встретив русалку, глазами другимиСтанешь на мир ты привычный взирать.Сказки и яви сотрутся границы,Время назад сумеет пойти —И невозможное может свершиться,Если сердца открыты любви.

Глава 6. Ролан Финвал

Плыла обратно лодка, кита тянула вслед.

Ролан был неподвижен. Лица на бедном нет…

— Нам нужно возвращаться, поплыли, Благодать.

Что будут делать дальше — тебе лучше не знать.

— Домой… Уже так скоро?

— Есть дело у людей: освежевать гиганта

Им нужно поскорей. То зрелище, поверь мне,

Не для девичьих глаз. Раз довелось увидеть.

— Он не заметил нас…

— Ролан? Ему же лучше. Нешуточный был бой.

Отвлёкся б хоть на миг — лежал бы под водой

Без пульса, бездыханный… И то, коль повезёт.

А нет — его бы слопал громила кашалот!

— Да, знаю. Просто грустно…

Отец её обнял:

— Как человек не плох он, но всё же, не русал…

***

Пал под рукой Ролана коварный кашалот.

На китобойном барке раздел кита идёт.

При деле китобои, мясник любой матрос,

Срезают сало с туши в виде больших полос.

Труп к борту пришвартован, одна лишь голова

На палубу поднята, за спермацет¹⁷ ценна.

Все трудятся на судне не покладая рук:

Кто держит, кто-то режет, кто поднимает крюк.

Один лишь человек остался в стороне,

Закрылся, не выходит, ведь кровь на корабле

Сейчас почти повсюду: на палубе, бортах…

Поют матросы песню, свой заглушая страх.

В каюте капитанской Ролан опять один.

Хоть в схватке с кашалотом он был непобедим,

Невидимый враг в горло ему клыки вонзает.

Пульс есть, но китобой разбит. Он умирает.

Он чувствует, несчастный, что не кита убил,

А собственное сердце острогою пронзил.

Дрожат всё так же руки, не радует улов.

Дух сломлен, воли — нету, расплакаться готов.

Лет десять хладнокровно китов мужчина бил,

Но смерть не понимал он, пока не полюбил…

***

Окончена работа. Всем можно отдохнуть.

Кок ужин приготовил, и повод есть гульнуть.

Улов сегодня знатный: повержен кашалот,

Сгубивший шестерых. Пир праздничный идёт.

Накрытый стол, все в сборе.

— А где же капитан? —

Команда вопросила. — Когда он выйдет к нам?

Старпом пожал плечами:

— Наверное, устал…

Ведь он сидел на вёслах, потом гарпун бросал.

— Он делал это раньше. Куда пропал сейчас?

— Хотим сказать спасибо: могло не быть здесь нас.

— Да, подоспел он кстати!

— Отпразднуем улов!

Старпом, стыдясь, промямлил:

— Он, вроде… нездоров.

— Ты видел бы, приятель, как он копьё метал!

Разрыв-то был приличный! Силён Ролан Финвал.

— Ты говоришь, он болен? Не может это быть!

— Ещё скажи, уснул он. Хорош, кончай юлить!

— Давай, зови живее! Не то я сам пойду, —

Сказал детина рослый, — и дверь с петель сниму.

Все дружно засмеялись, помощник — побледнел.

— Ну, правда, позови же. Пусть с нами бы поел!

Старик поднялся с места.

— Хотите — позову.

Но сильно не надейтесь, беритесь за еду.

***

Старпом стучит к Ролану:

— Ты, друг, меня прости,

Но всё-таки команду вниманием почти!

Войду к тебе я, можно?

— Что хочешь? Я устал.

— Команда тебя просит. Пожалуйста, Финвал.

— Что нужно им?

— Вниманье!

— Ей-богу, малышня…

Я что же им — папаша?

— Ну как же без тебя?

— Войди, я плохо слышу. Вода ещё в ушах.

Старпом дверь открывает: Ролан — словно монах.

Весь в чёрное одетый стоит возле стены.

Где волосы? Все сбриты. Остались лишь усы.

Пропала борода — бела в том месте кожа.

Он сильно изменился: гораздо стал моложе.

Во взгляде же печаль десятков многих лет…

— Мой капитан… То — вы ли?

Ролан ответил:

— Нет.

Старпом подходит ближе и гладит по плечу:

— Финвал, открой мне сердце. Помочь тебе хочу.

Мужчина не ответил, как статуя застыл.

Кровь на щеке — порезан, неаккуратно брил.

Глаза блестят, слезятся. Вид жалкий, не узнать.

Весь череп исцарапан, осталась сзади прядь.

— Где кудри твои, мальчик?

— Ты видишь, я другой.

Я новый, изменился.

— Стряслось-то что с тобой?

— Киты остались в прошлом. Исполнил, что просил.

Теперь идём на берег. Быть в море — нету сил.

От крови не отмыться… Сбрил волосы свои.

Мне б заново родиться… Прошу тебя, уйди.

— Зовёт тебя команда, — пробормотал старпом. —

Таким как выйдешь к людям? Хоть повяжись платком!

— Кому мне красоваться? Здесь все мы — мужики.

Убийцы-китобои, злодеи, мясники!

Вчера лишь я очнулся и понял чем живу.

В кровищи наше судно, аж муторно нутру…

— Да, дело не из лёгких, тяжёл, рискован труд…

— Ради добычи трупа как мухи люди мрут, —

Сказал Ролан печально и слёзы проглотил. —

Один кит — шесть погибших… Двенадцать бы убил

Сегодня он вдогонку — успели отойти.

Разнёс в прах два вельбота… Я виноват. Прости.

Он стёр ладонью слёзы.

— Я слаб, течёт вода…

Прошу, о том что видел, забудь раз навсегда.

Старпом кивнул:

— Конечно. Ведь ты же — не стальной.

Расслабься, коли нужно, побудь самим собой.

Ролан сжал его локоть:

— Я б без тебя пропал… —

Во взгляде благодарность.

— Ты справишься, Финвал.

Второй вельбот потерян, но люди спасены.

Ты сделал всё, что мог — откуда груз вины?

— Я сам не понимаю, но что-то тяготит.

Вся жизнь перевернулась… Опять в носу свербит…

— Боялся, что умрёшь ты, но видишь сам — живой!

— Иллюзия. Погиб я…

— Ролан, да что с тобой?!

Горюешь по русалке?

— Нет, на другой женюсь.

Всю жизнь несчастлив буду, до старости сопьюсь… —

Он замолчал, вдох сделал, ресницы опустил.

Помощник растерялся.

–…О чём ты там просил? —

Ролан внезапно вспомнил, свой вытирая нос.

— Поужинать с командой.

— Но я теперь без косм…

— Возьми платок.

— В крови он, кит брызгами обдал.

А в шляпе — неприлично.

— Свою косынку дам.

Старпом ушёл на время.

Ролан потёр лицо:

Идти к команде нужно, хотя и тяжело.

***

— Ну, здравствуйте, ребята. Просили вы меня?

— Конечно, заждались. Не видели… полдня.

И тишина. Кто это? Застыли моряки.

Лишь ложка зазвенела, вдруг выпав из руки.

Знакомая фигура, привычный голос, рост,

Но где же капитан? Что это за матрос?

Узнать Ролана трудно — юнец без бороды!

Нет локонов, что были из-под платка видны.

Остановился, замер, всех взглядом обошёл.

Сказал:

— Вот я, явился. Садимся же за стол.

Притихли китобои, расселись по местам.

— Помянем прежде павших, — поднял стакан Ролан. —

За шестерых погибших друзей и моряков,

Что жизней не жалея шли с нами на китов…

***

На ужине с командой Ролан почти не ел.

Сквозь дно стакана грустно на моряков смотрел.

И думал, горемыка, как он попал сюда,

Зачем с русалкой юной его свела судьба,

Как стал он китобоем, учился убивать…

Старпом подсел поближе.

— Пора тебе в кровать.

Ролан взглянул сердито:

— Забыл, кто капитан?

Тебе я не ребёнок. Наполни мне стакан.

Старик плеснул две капли.

— Побольше, я подрос.

Давно уже не юнга и даже не матрос!

Налей по-капитански! Ну, то есть… больше всех, —

И шутка породила дурацкий нервный смех.

Послушался помощник, качая головой:

— Финвал, не верю, ты ли? Что делаешь с собой?

Побритый, безбородый ты людям не знаком,

Хотя прикрыл макушку потрёпанным платком.

Но главное, дружище, никто ведь не видал

За рюмкой капитана! Всегда был трезв Финвал.

Тот перестал смеяться, стакан опустошил.

— Пай-мальчиком, пожалуй, я слишком долго был.

Пришла пора меняться. Подлей мне, не скупись.

— Прошу, идём в каюту. Угробишь свою жизнь!

Ролан вновь рассмеялся:

— Ты сам сюда привёл!

Забыл уже ты, старый, кто усадил за стол?

Коли пришёл, останусь! Не смей учить меня.

Я не могу быть трезвым в конце такого дня… —

Он резко посерьёзнел: — Мне плохо… Извини.

— Тогда уйдём отсюда, поговорим одни!

Ролан стакан сжал крепко, мотает головой,

В подпитии вернулся характер волевой.

— Довольно разговоров! От них лишь тяжелей…

Решим проблему проще. Давай, ещё налей!

Старпом не знал что делать, об ужине забыл.

Подростка видел рядом, и тот безбожно пил:

Добавки не дождавшись, он взял стакан чужой.

Хозяин поперхнулся от наглости такой.

Ролан взглянул на рюмку и тяжело вздохнул:

Уже не лезет в глотку — а он всё не уснул…

Старик его жалеет, обидно так, хоть плачь:

Совсем рехнулся, бедный, стал сам себе палач.

Обнял старпом за плечи — тот руку оттолкнул,

Понюхал то, что в рюмке, поморщился, чихнул.

— Финвал, ты не пропойца. Зачем так много пьёшь?

Поверь, на дне стакана ответы не найдёшь!

— Мне не нужны ответы! Мне нужно забытьё…

Фу… До чего же мерзко на вкус твоё питьё!

Он отодвинул рюмку, соседу возвратил.

— Отвратнейшая гадость!

— Зачем тогда схватил? —

Тот рявкнул недовольно. — Вы — странный, капитан!

— Не ваше дело, сударь!…Старпом, где мой стакан?

— Опять?!

— Воды налей мне.

— Побольше?

— Нет, на дно!

— Шучу я. Извините.

— Мне, в целом, всё равно…

Всё… Больше пить не буду. Дай, посижу чуть-чуть, —

Обнял себя руками: сдавило болью грудь.

…А за столом в то время шёл разговор о том,

Как ловко китобои разделались с китом.

Но сами пострадали: парнишка молодой

Вернулся на корабль со сломанной рукой.

— Как ты доплыл до барка? — дивились моряки. —

Ведь с травмою такой никак не мог грести!

— Не знаю что ответить. Поверите ли мне?

Я… девою спасён. Иначе — быть на дне!

— Какою? Пресвятой?

— Не думаю, друзья.

Реальною, морской… В воде нашла меня,

На воздух подняла, под мышки подхватила

И, за спиной скрываясь, со мной сюда поплыла.

— Лицо её ты видел?

— Лишь мельком.

— Хороша?

— Светла, нежна, как ангел…

— Русалочка она!

Ролан, почти дремавший, очнулся в тот же миг.

— Русалок не бывает! — вскричал один мужик.

— Я тоже её видел! — сказал седой матрос. —

И даже рассмотрел в воде блестящий хвост!

— И я русалку видел, но это был мужик! —

Ещё один признался.

Такой поднялся крик!

Одни кричат: «Мужчина!», другие: «Нет, девица!»

Зато Ролан всё понял и… вновь решил напиться.

Была его здесь дева и даже не одна!

А он её не видел — вот горькая судьба!

С разбитого вельбота троих в тот день спасли

Русалочка с отцом. Но он… он был вдали:

Преследовал кита, острогою пронзал…

За волосы б схватиться, но срезал их Финвал.

— Мне плохо. Как мне плохо… Зачем не утонул… —

Стонал он еле слышно.

Водички отхлебнул.

— Не то… Налей покрепче! Кружится голова…

Старпом поднялся с места:

— Ну всё, мой друг, пора.

Наш капитан уж сытый. Давай-ка, помоги, —

К матросу обратился. — Возьмём под две руки.

Ролан не упирался.

— Не надо. Сам могу.

Он встал и пошатнулся.

— Штормит на берегу! —

И с горькою ухмылкой он старика обнял.

— Я сам с ним справлюсь, сядь.…Не завались, Финвал.

Но тот в своих был мыслях:

— Спасла их Благодать!

— Да, так, — старпом ответил. — Тебе же — время спать.

–…На палубу. Скорее! Как душно здесь…

— Пошли.

— Скажи, зачем волнами качает корабли?

— То не морская качка, а кто-то перебрал!

— Ты обо мне?

— Конечно.

Тут замер вдруг Финвал.

Вся палуба при свете дежурных фонарей

Бордовою казалась. Ведь кровь была на ней.

— Вы что же не прибрались? — пробормотал Ролан. —

Неужто по кровищи ходить приятно вам?

Старпом развёл рукою:

— Дел много. Ночь пришла.

Помоем ранним утром.

— Да, будет пусть бела…

Ролан слегка качался. Старпом его держал.

— Что ж ты себя позоришь, мой дорогой Финвал…

Тот пробурчал чего-то, под ноги посмотрел —

От крови замутило, к тому ж, почти не ел.

— Мне плохо…

— Да, я знаю. Ты это говорил.

— Старик, тошнит…

— Ах, Боже! Ты тело отравил!

Сюда. Нагнись же за борт. Держись, не упади.

…О чёрт! Ты прав, отвратно топтаться по крови.

Он посмотрел по кругу. Луны сегодня нет,

Вода — чернее сажи, от фонарей лишь свет.

–…Ролан, ты как?

— Ужасно… Ещё не всё!…Прости.

Я сам себе противен. Не жди меня, иди.

— В беде не брошу друга. Хоть он мне не внимал!

— Ох… в море… там… русалка! —

Пробормотал Ролан.

— Ну вот, ещё и бредит! Несчастный человек…

— Я, правда, её видел!

— От фонаря там свет.

Старпом всмотрелся в воду.

— Не вижу, извини.

Допился до русалок! Бликуют лишь огни.

Просил, не пей, не надо! Упёрся, как баран!

…Чуток полегче стало?

Кивает капитан.

— Ты истязаешь тело и разум отравил!

Коль всё, пошли в каюту. Поспишь, добудешь сил.

Ролан смотрел на море.

— Нет. Не свихнулся я.

На барк она глядела, русалочка моя… —

Он сжал руками череп, косынку теребит.

Повыдергать бы космы, да наголо побрит. —

А я… До смерти стыдно!

— Если в воде кто был,

Твой номер неприглядный, пожалуй, впечатлил!

Финвал присел, весь сжался:

— Какой я идиот!

Старик лишь усмехнулся и выглянул за борт.

А там… Кто б мог поверить! Девичья голова!

Ролан не бредит вовсе, их видела она.

Заметила старпома и скрылась под водой.

Тот взял фонарь, вернулся, поднял над головой.

Молчало море. Пусто. Русалку не видать.

Но свет огня сквозь воду узрела Благодать.

Чуть выглянула робко: мужчина ей знаком!

Обрадовалась Благо:

— Ой, дядюшка старпом!

Ролан… Он спит? Скажите.…Вы помните меня?

— Конечно, дорогая. Прошло чуть больше дня.

Финвал, сидевший рядом, услышал голоса.

Прижался к борту, замер. На пол-лица глаза:

Досада, горе, счастье — к ней хочется лететь,

Но облик столь презренный — лишь со стыда сгореть.

Старпом глядит на друга. Тот за ногу схватил,

А что сказать — не знает, и рот открыть нет сил.

Вздохнул старик печально, вновь за борт посмотрел:

— Он, верно, отдыхает. За ужин… переел.

Русалка огорчилась, задумчиво молчит.

Ролана — жутко жалко: такой несчастный вид.

— Ты не горюй, дружище.

— Что делать, Кашалот?!

— Спокойно, всё в порядке. Она тебя зовёт,

А значит, не признала, кто через борт висел.

Сам как?

— Немного лучше.

— Со страху протрезвел?

Тогда иди и выспись. Скажу, что ты устал.

Пусть приплывает завтра.

— О нет! — шепнул Финвал. —

Её все обсуждают за добрые дела.

Она себя раскрыла, когда людей спасла.

При свете дня опасно! Нельзя так рисковать:

Заметит кто, поймает, обидит Благодать?

Вельбот скорее за борт мне помоги спустить.

Увидеться нам нужно сейчас. Поговорить.

— Собрался на свиданье? Не лучший час нашёл!

Пусть окривеет рожей кто звал тебя за стол…

— Её увидеть нужно! Пойдём спускать вельбот.

— Ещё чего! Утонешь!

— Тогда нырну за борт!

— Прощай навек, дружище. Пойдёт на дно твой труп.

Над внешностью своей какой проделал труд!

Русалка не узнает, подальше уплывёт!

— Прошу, — Ролан упёрся, — дай мне один вельбот.

Он с палубы поднялся. Нет твёрдости в ногах.

Да, плавать не под силу, помощник в этом прав.

— Хочу её увидеть! — почти молил Ролан.

В глазах стоял готовый пролиться океан.

— Зачем? Ведь ты же пьяный! А в зеркало — видал?

— Ах, что же я наделал! — несчастный зарыдал.

Невыносимо горько: он сам себя сгубил.

Любимая так близко! Увидеть — нету сил!

И внешность неказиста: измотан, пьян, побрит.

«Тебе проспаться нужно!» — мужчине ум твердит.

А сердце бьётся быстро, к русалочке зовёт,

Хоть глуп и безрассуден такой ночной поход.

— Старпом! — зовёт русалка.

Тот выглянул:

— Чего?

Стесняясь, дева просит:

— Увижу ли его?

— Ты обожди немного. Схожу к нему сейчас.

Русалка улыбнулась:

— Благодарю я вас!

Старик вздохнул. Похоже, что ночью не поспать:

На шее тяжким грузом Ролан и Благодать.

Один — совсем слаб духом, но подавай вельбот,

И девушке не спится — надеется да ждёт.

Старпом стоял угрюмо, всё думал, как же быть?

И осенило: проще убогих разлюбить!

Какой Ролан «красивый» увидит пусть она —

Любовная проблема вмиг будет решена!

Пусть вспыхнет отвращенье, смягчит разлуки боль.

Ведь вместе не бывать им — расклад один, простой.

Немного погорюют, но молоды они —

Найдут другие пары, наступят счастья дни.

«Отличное решенье! — подумал Кашалот. —

В своей стихии каждый пусть счастливо живёт».

— Финвал, не сокрушайся, гони долой кручину!

Я горю помогу, — окликнул он мужчину. —

Коль не прожить без шлюпки, пожалуйста, бери!

Да только прежде сопли с усов своих сотри!

Мужик ты или девка? Поди, забыл уж сам?

А ну-ка, соберитесь, любезный капитан!

Ролан очнулся, замер, глаза горят опять.

— Ты, правда, мне поможешь?

— Не веришь — иди спать!

Сжал капитан в объятьях старпома от души.

Но тот его отбросил:

— Умыться поспеши!

Да поменяй рубашку — ты к девушке плывёшь!

Одет хоть будь прилично. Во всём другом — хорош…

Ролан на крыльях счастья отправился в полёт:

В каюту и обратно — русалка его ждёт!

Хотя пустой желудок, хмельная голова —

Не пропустил бедняга ни одного угла.

Жаль друга старику, он грустно смотрит вслед:

Героя алкоголь лишил его побед.

Страдает как подросток влюблённый капитан.

Вздохнул старпом с улыбкой:

— Эх ты, Ролан Финвал…

***

Вельбот опущен в море.

— Фонарь-то не забудь! — подал старик Ролану. —

Пусть светлым будет путь.

Тот сел, фонарь поставил и в темноту гребёт.

«Я вечно буду проклят, — подумал Кашалот, —

Если несчастный парень, наш славный капитан,

Потонет, не вернётся… Хотя русалка там:

Из бед всех выручает, в Ролана влюблена…

Но он же — пьяный, лысый! Что сделает она?

Надеюсь, не утопит? — старпом похолодел. —

Вот старый пёс! Как это я сразу проглядел?!»

Затрепетало сердце, колени всё слабей.

Вдохнул, себе внушает: «Будь, Кашалот, сильней!»

Спать не пошёл, остался, глядит на огонёк,

А тот в ночи тускнеет: вельбот уже далёк.

На бочку сел у борта, почувствовал — устал.

— Нет-нет, я спать не буду! — сказал. И задремал.

Примечания

17

Спермацет — воскоподобное белое вещество, добываемое из особого мешка в голове кашалота, животный воск. Ранее использовался для изготовления свеч и как смазочный материал, ныне применяется в косметической промышленности как основа для кремов и мазей.