Джин

Лилил Блэк (2024)

Я устроилась на работу в новый открывшийся ресторан в моем городе и в первый же день стала свидетельницей жестокой расправы. Он спас меня, но от него веет холодом и жестокостью. И самое страшное, это пугает меня меньше, чем чувства, которые я начинаю испытывать к нему… Его зовут Джин, он очень опасный бандит и владелец ресторана, в котором я работаю.

Глава 11

Смотрю на непонимающего меня мужика и вижу, что он не до конца понял суть моих слов. Вот что значит разница поколений.

— Треш — значит ну… типо… пиздец. Вот. Например ты видишь как бомжи на улице дерутся и такой типо"Треееш". Или как мать ребенка в публичном месте избивает — тоже треш. Или еще какое-то другое насилие или ужасная жизненная ситуация — тоже треш. Понятно? — Дотракиец брови свои изогнутые гнет, но согласно кивает.

— А почему привыкла? Тебя били в детстве? — Спрашивает осторожно, ну прямо психолог.

— А вас не били?

— Ну бывало пару раз. Ты на мой вопрос не ответила.

— Ну у меня тоже было… пару раз. — Отвечаю, отводя взгляд в сторону. Пару раз… в день.

— Пару раз — это не треш. — Отвечает усмехаясь.

— Ну, смотря как.

— Тоже верно. Кто тебя бил, отец? За что? — Засыпает неожиданно вопросами, с силой сжимая руль. Невольно перевожу взгляд на его разбитые костяшки. Днем они были еще целые…

— Нет, папа никогда меня не бил и не обижал. Он вообще самый лучший был. — Отвечаю резко и замолкаю, понимая что рассказала часть своей жизни.

— Как он погиб? — Быстро подхватывает, страгиваясь с места. Пробка наконец-то двигаться начала, мы такими темпами часам к трем ночи только приедем.

— Авария, разбился. У него сегодня день рожденья, исполнилось бы сорок шесть.

— Соболезную. Давно его нет?

— Семь лет. — Отвечаю глухо, чувствуя как по щеке слеза катиться. Быстро смахиваю ее, так чтобы мужчина не заметил.

А он все замечает. Берет мою руку в свою и легонько сжимает, затем переплетает наши пальцы. А я не сопротивляюсь, позволяю держать себя за руку. И это отзывается у меня внутри таким трепетом…

У него ладонь такая большая, тепля и немного шершавая. Сам мужчина на дорогу смотрит, и то, как я его разглядываю не видит.

Какое-то время едем молча державшись за руки.

— Я извиниться хотел…

Говорит вдруг и я невольно вздрагиваю.

— Ну за то что ты видела тогда в ресторане.

Согласно киваю.

— А вы… ну… бандит? — Спрашиваю тихо, с опаской поглядывая на дотракийца. Ну сто процентный дикарь, воин. У него будто на лбу написано"Не подходи — убью."А я как дура лезу, сама же позволяю… вот за руку себя держать например.

Мужчина тихо смеется, поворачивая в сторону моего дома.

— Что ты хочешь услышать? Ты же сама знаешь ответ на свой вопрос, тогда к чему задаешь его? — Я пожимаю плечами. Не знаю…

— Знаете… учитывая то, что я видела. Ну как вы… оружием владеете. — Мужчина самодовольно усмехается, обнажая клыки. — В общем…. я думаю вы не такой уж и плохой как могло показаться мне на первый взгляд…

— Я гораздо хуже, девочка. — Отвечает резко, без улыбки.

— Нет. — Отвечаю твердо. — Вы спасли меня, и я очень благодарна, но деньги мне ваши не нужны.

— Но ты их возьмешь. — Он слегка сжимает мою ладонь, я напрягаюсь но не дергаюсь.

— Спасибо. Но там слишком много. Столько за пол года на чаевых не соберешь!

— Капля в море. — Отвечает безразлично.

— Можно я тогда разделю их с остальными, как положено?

— Попробуй, но они не возьмут. Я им запретил.

Хочется накричать. Вот дикое желание наорать на дотракийца. Невыносимый мужик с которым невозможно спорить. Упертый как осел!

И к чему вообще вот это все? Зачем денег дает, домой возит? Просто жест доброй воли? Или пытается избавиться от чувства вины? Тогда почему только ко мне такое отношение, а не ко всем остальным пострадавшим?

— Спасибо что подвезли. — Говорю, когда машина останавливается напротив моего подъезда.

— Не за что, Хавва. — Отвечает, улыбаясь. Тянет мою ладонь к свои губами и целует ее. В шоке смотрю на это все, не понимая как вообще на это реагировать. Он отпускает мою ладонь так же неожиданно как и поцеловал ее. Неосознанно прижимаю ее к груди и смотрю на мужчину. Он с теплой улыбкой разблокировывает двери и вновь переводит на меня взгляд.

— Сладких снов, Хавва. — Говорит бархатным басом, от которого у меня внутри все спазмом скручивает.

— Спокойной ночи… Ил. — Впервые называю его так, как просила при первой встрече. Его улыбка становиться шире. А я дергаю за ручку и выпрыгиваю из машины, ежась от уличной прохлады.

Не оборачиваясь иду в подъезд, скрываясь за железными дверьми. Я уверенна, что он смотрел на меня. Точно смотрел, я это чувствовала. Вопрос только, что значит его этот взгляд пристальный, внимательный, пробирающий до дрожи.

Поднимаюсь на третий этаж и осторожно подхожу к двери. Прислоняюсь ухом к железной поверхности, прислушиваясь. Тихо, вроде… Дергаю за ручку — открыто, как обычно. Прохожу внутрь, осторожно осматриваясь. Захожу на кухню и вижу как мама на полу валяется вся избитая и практически полностью голая.

Сердце ускоряется, замираю, не дышу. Смотрю на плечи, грудь, что должна подниматься и опускаться. Но не вижу как будто этого. Срываюсь, падаю на колени и дрожащей рукой тянусь к сонной артерии на шее.

Выдыхаю с облегчением, когда чувствую пульс. В спешке достаю телефон из кармана и набираю номер скорой помощи.

Спустя пол часа маму уносят на носилках. Закрываю квартиру и еду вместе с ней в больницу. Всю ночь ей делали чистку, напичкали таблетками какими-то и она уснула.

Домой возвращалась пешком, было уже светло, поэтому было не так страшно. В квартиру вернулась в пятом часу утра. Закрылась и легла спать. У меня был всего час на сон и я не хотела тратить его в пустую.

Проснулась с трудом, ноги гудели, мышцы ныли, а голова кружилась. Надо поесть. В колледже в столовую схожу. Прошла в ванную, приняла душ, оделась и вышла на улицу.

В больце сказали, что мама могла умереть, если бы я нашла ее на час позже. Это пугало, ведь моя смена должна была закончиться только через два часа. Получается дотракиец, сам того не зная, снова помог мне. Если бы не он… мама была бы мертва. И страшное то, что в другой раз я могу и не успеть.

В больнице она вновь придет в себя и вернется моя мама, которую я знала в детстве. Будет клясться мне, что это было в последний раз. Что она больше никогда и ни за что не будет пить. А я вновь поверю ей, как дурочка смотреть ей в рот и верить каждому ее слову. Ведь она трезвая, она мама моя, она в детстве такой была, так разговаривала и улыбалась.

И от осознания свой тупости и наивности становиться больно на физическом уровне.