Порочный плен

Лила Каттен, 2023

Мой брат сильно облажался, и в итоге, чтобы он заговорил, меня схватили в плен. Огромный, бородатый мужик, который пугает меня до чертиков. Я ненавижу этот город, свою семью и этого амбала, который решил оставить меня себе… в прямом смысле этого слова. И я не уверена, что выберусь оттуда когда-нибудь. А значит, остается одно – бороться. Даже если этот плен станет самым порочным и самым сладким…

Глава 3

Гена переплел наши руки, когда я вылезла из машины и пошел вперед, куда я последовала за ним.

Когда он поздоровался с консьержем или как их называют в этих люксовых фойе, где в блестящем полу отражаются потолки, я поняла, что просить о помощи нет смысла. Они тут все связаны. Быть может, это высотка таких же бандосов как этот идущий от меня справа.

В лифте я выдернула свою ладонь и он, усмехнувшись, встал за мной.

Его дыхание щекотало мне макушку и напоминало о том, насколько он огромный. Да и отражение этому способствовало. Поднимались долго, видимо, на самый верхний этаж, которых тут было немерено.

Я отвлеклась от своих мыслей, когда ощутила его рядом с моей головой и втягивающий воздух у моего уха.

— Эй, — отступила вбок. Это каннибализмом попахивает.

— Нет, ты пахнешь не кровью и мясом, а чем-то приятным. Мне нравится.

— Я имела в виду тебя и твои действия.

— То, что я понюхал тебя? Я планирую обнюхать тебя всю, и это каннибализмом не назовешь никак, когда мое лицо, будет между твоих ног.

— Значит, это первая стадия, откуда я знаю, что у вас извращенцев там на уме.

Бугай рассмеялся, запрокинув голову, а потом ловко перехватил, и я оказалась за мгновение у него на животе сидящей.

— Какого черта? — стала стучать кулаками по плечам и замахнулась ударить в лицо, но он резко сжал мои ягодицы очень больно и положил голову на мое плечо, вцепившись ртом в мое ухо. — Ай…

Начинаю ерзать и опускаю руки, чтобы поцарапать, но ощущаю его вставший член у моей задницы. Тут же замираю, дабы не будить демона. И надеюсь, что непоздно это сделала.

— А ты я смотрю, без слов понимаешь, лапа.

— Отпусти.

— Скоро, должен же я прикрыться чем-то, чтобы соседей своим членом не напугать, который встал по твоей вине.

— Почему надо прикрываться мной и… Эй, почему по моей?

— Хочу тебя, а ты все брыкаешься.

— Какой же ты… — замолкаю, так как лифт останавливается и я, смирившись, опускаю руки на его плечи, потому что могу резко выгнуться, ведь он держит только попу мою, а не тело в целом.

— Придержи комплименты на потом, тебе еще будет за что меня благодарить.

— Сомнительно звучит.

— Главное, что это правда.

— Бедный, ты прямо нуждаешься в том, чтобы тебя похвалили? Гена умница. Гена молодец. За ушком почесать? — смеясь спросила.

— Ты можешь опустить свои руки в мои штаны и сказать то же самое, а чесать мои яйца.

— Придурок, — выпалила, но тут же ощутила мощный шлепок. — Эй…

— Язык укорочу.

— Тебе руки надо укоротить.

— Главное, то, что в штанах оставь, самой же понадобится.

— Ага, если с мозгами туго, то хоть что-то должно быть большим. Понимаю, твой страх.

— Вот же сучка языкастая.

Он остановился у двери наконец и поставил меня на ноги, но перехватил за руку.

— Так переживаешь, будто я за секунду от тебя убегу.

— Я держу, чтобы ты не набросилась на меня с просьбой взять на пороге.

— Взять? — аж рассмеялась. — Прости мое удивление, я все забываю, что мы в разных десятилетиях родились и ты, видимо, рос на романах серии «Шарм».

Он открыл пошире дверь и пропустил меня вперед.

Я попала в огромную квартиру из серии индустриального минимализма.

— Чтоб меня.

Открытое пространство с отсутствием перегородок, кирпичные стены, барная стойка с маленькой кухней цвета ржавчины. Лестница ведущая, видимо, в единственную спальню. Свисающие с не покрытого декором потолка люстры на цепях и огромный диван в центре, напротив такого же огромного телека, а сбоку окна метра два с половиной.

— Нравится, лапа? — я даже не обратила внимания на то, что он стоит позади и кто именно этот человек. Просто на миг забыла и ответила завороженно:

— Ага.

— Это ты еще спальню не видела… — не обратила внимания на этот подтекст, оставаясь в восторге от увиденного. — Буся, — вдруг заорал во все горло этот ненормальный, и я не успела спросить, кого он зовет, как услышала несущийся топот откуда-то со второго этажа.

Мне стало страшно, и я попятилась назад, но впечаталась в грудь этого зеленого идиота, Гены.

— У тебя, что лошадь тут живет? — шепнула, боясь сказать громче.

— Почти, — положил руки на мою талию и притянул все ближе. Удивительно, но сейчас я не была против этой близости.

И как только он ответил, я увидела, как на меня несется огромный доберман с высунутым языком, а заметив меня, собака резко побежала быстрей, и уже я начала орать во все горло.

Быстро развернулась в мужских руках и стала карабкаться на него как по стволу дерева в детстве.

Он смеялся в голос, а я остановилась, только когда сидела на его шее. Но не сзади, как носят маленьких детей. Я сидела напротив его лица спереди, и мне было плевать, что он там скажет за шуточки, я спасала свою жизнь.

Голова кружилась от страха и закружилась сильней, когда я почувствовала, как собака, будь она неладна, стала нюхать мою ногу, встав передними лапами на Гену.

— А-а-а… она укусила меня… Я не чувствую своей ноги… Как буду жить без ноги?

Гена если бы не я на его руках, уже валялся бы на полу. Но он только смеялся и все.

Шок достигал своей отметки, переходящей в неконтролируемый рев и тут до этого идиота дошло, что я не играю.

— Буся, сидеть.

— Прикажи ему вернуть мою ногу и выйти за дверь… — я не унималась и плакала.

Гена спустил меня по своему телу вниз, потому что я не отцеплялась от него и не открывала глаз, так как мне было страшно. И смогла посмотреть на все, только когда оказалась на руках мужчины, точно ребенок.

Огляделась и поняла, что мы на диване, а он слишком рядом к моему лицу.

— Где он?

— Это сука. Она сидит, где я приказал.

— А моя нога? — по-детски всхлипнув спросила.

— На месте.

— Ты ее пришил?

— Нет, приклеил, — он улыбнулся, и я зарделась, приходя в себя.

А когда пришла окончательно, ударила его в плечо.

— Пусти меня…

— Окей.

Я вскочила на ноги и увидев, как на меня, навострив уши, смотрит пес, спряталась за мужиком.

— Скажи своей суке отвернуться.

— Стесняешься?

— Нет, я очень боюсь собак. Это не шутка. Они меня до истерики доводят.

— Это я уже понял. Тогда попроси меня Лена, и я сделаю это для тебя.

— Чегоооо? Ты охренел? Я сейчас возьму не знаю, стул или свой ботинок и кину в нее.

— Попробуй.

— Я так и сделаю, — беру свою обувь.

— Ну, — он сложил руки и посмотрел с вызовом.

— Ты нарываешься? Твоей собаке будет больно.

— Я жду.

Делаю замах, но он просто смотрит.

— Эй, я это сделаю.

— По-моему, ты любишь поболтать.

Снова замахиваюсь и знаю, что не смогу навредить ей, как бы ни была обижена на укусившую меня в детстве дворнягу.

С рычанием опустила дурацкий ботинок на пол.

— Она не укусит тебя, даже если твой маленький зад напросится, пока я не дам разрешения или она не почувствует угрозу.

— Угрозу кому?

— Мне. Я ее хозяин и ее приоритет.

— Умно скинуть всю безопасность на пса, который хочет, чтобы его просто почесали, а не заставляли раздирать другим задницы каждый раз, когда ты на это нарываешься.

— Она и тебе надерет, если почувствует, что хозяин неудовлетворен.

— Знаешь что? Буся, — обращаюсь к собаке, которая сидела, не шелохнувшись и лишь наблюдала за нами. — Вышвырни его отсюда или укороти то, за что он считает себя мужиком.

Доберман выслушала меня и склонив набок голову просто смотрела.

— Эх… Рискуешь ты, Гена.

— Чем же это?

— Две женщины на одной площади никогда не уживутся. Это я тебе гарантирую.

Он со смехом встал и потянувшись двинулся в сторону лестницы, а собаке скомандовал: «Охранять».

Черная псина подошла, угрожающе смотря и села рядом, а я затряслась и выпрямила спину, надеясь, что переживу это мгновение, куда бы он ни пошел. Но когда подняла глаза проследить за мужчиной. Увидела, что он стягивал с себя штаны, а перед этим снял кофту, и я увидела охренительные татушки на его руках и спине.

Как только этот пижон скрылся из виду, я опустила глаза на притихшего пса.

— Ты меня понимаешь? — обратилась к нему, точнее, ей. — Он меня украл. Уверена тебя тоже. Такие, как он берут без спроса, понимаешь? Кивни хотя бы. Как тебя зовут?

Пытаюсь вспомнить имя собаки, чтобы договориться. Могут ведь две особи женского пола войти в положение? Это у нас в крови.

— Букашка? Нет? — она склоняет голову в одну сторону. — Бублик? Черт. Если хочешь, убежим вместе? Я тебя себе оставлю. Устала ты, наверное, от этого козла? Ты такая худенькая, он тебя не кормит, что ли?

Но ответом мне было тихое поскуливание и вываленный язык.

— Давай так, я сейчас встану, и мы вместе пойдем на выход. Как тебе план?

Даже я сомневалась в затее, но должна была попробовать.

Сначала просто шевельнулась. А затем, попыталась приподняться, но в этот раз, назовем ее так, как и сказал Гена — эта сука, зарычала, прямо мне в лицо и тут я поняла, что женской дружбы правда не существует.

— А знаешь, иди гуляй. Мы с тобой не подружимся.

Пытаюсь поднять ноги, чтобы она не была так близко, так снова рычание.

— Ну что блин? Мне пошевелиться нельзя? — возмущаюсь на нее.

С риском для своих конечностей все же поднимаю на диван ноги, а сама потом обливаюсь.

Рассматриваю снова жилище и пытаюсь понять, что меня ждет здесь.

Спустя время, у меня затекает левая половинка попы, и я пытаюсь аккуратно перекатиться на вторую половинку, но тут замечаю шевеление где-то сверху и поднимаю глаза.

— Господи, — кричу, а глаза не прячу.

Почему? Ответа нет.

Гена стоит после душа голый. И вытирает голову полотенцем.

— Что случилось? — как ни в чем не бывало задает вопрос. — А, ты восхищаешься мной?

Видимо, заметив мой взгляд, он двигает бедрами и его не знаю, как правильно назвать то, что там внизу. Потому что это точно не член. Это пушка танковая огроменного такого калибра, начинает шевелиться. Так тяжело, будто тонну весит.

— Нравится? Это все твое, — разводит в стороны руки, повесив полотенце на шею. — Можешь встать на четвереньки и ползти ко мне.

Моментом прихожу в себя.

— Прости, ты, сказал восхищаешься? Да я не уверена, что там вообще есть что-то. Может, зря ты завел собаку?

— Почему?

— Полагаю, что, однажды забыв покормить ее, она полакомилась тем, чем раньше восхищались женщины. А ты, видно, по привычке задаешь один и тот же вопрос. Может, хочешь поговорить об этом? Я хороший слушатель, не стесняйся. И все же, мой тебе совет — оденься для начала.

Он хватает концы полотенца и медленно его перетягивает по шее, с одной стороны, на другую, смотрит на меня пристально, что мне не очень нравится, а после начинает спускаться по лестнице. Черт!

— А ты молчать не умеешь, я смотрю? Буся, место, — командует и эта, оказывается, Буся, мать ее за ногу убегает в угол, где у нее своя лежанка.

— Умею. Но видно, как и ты, не знаю, когда стоит говорить или действовать, а когда нет. Может, все-таки оденешься, а?

— Тебя это смущает?

— Ну как бы, мужик, бродящий рядом и виляющий своими гениталиями, не очень привычная картинка. Так что да, смущает.

— А может, мы тогда сделаем иначе? — склоняется надо мной, отчего я вжимаюсь как можно сильней в диван. — Разденем тебя, чтобы уровнять шансы.

— Ну ты можешь уснуть или закрыть глаза, помечтать, чтобы я была голой. Об остальном даже не думай. Я лучше сгнию в этой проклятой блузке, чем сниму ее с себя перед тобой.

— Какие речи, Лена. Ты опасная штучка.

— Ой, да ладно? Ты опять за свое? — закатываю глаза.

— Вставай, лапа, будем тебя купать, — сказал, но выбора не дал.

Схватил за предплечья и поставил на ноги.

— Фу, только вплотную не надо, — отлепляюсь от него.

— Я скоро внутри тебя буду, поэтому прекрати. Я видел, как ты меня разглядывала.

Нет, я, конечно, успела заценить и пресс, и бицепсы с мою голову, и, разумеется, член, но это не говорит о том, что я сижу и мечтаю трахнуться с этим дураком.

— Слушай, у меня косоглазие, поэтому что ты там увидел и куда я смотрела под вопросом.

— Тогда поступим иначе.

— Меня пугают подобные заявления, особенно которые в твоей голове появляются.

Но он больше и не говорит. А просто кладет мою руку на…

— Ох, мать твою… — только и восклицаю, стоит нашим рукам, так как моя ладошка была под его, соприкоснуться с этой хреновиной.

— Я же говорил.

— Что говорил? Что ты конь? Ты в курсе, что такая дура, может поранить женщину со стандартным влагалищем?

— Ты меня до колик доведешь, — смеется в мою макушку.

— Руку давай убирай. Я чужие тела трогаю только по своему хотению. А тебя трогать хотения не возникало как-то.

— Слушай, — его голос меняет тембр и звучит уставшим.

Убирает свою руку с моей, но отойти не дает. Поднимает мое лицо, двумя пальцами, аккуратно подцепив за подбородок, и заглядывает в глаза.

— Я устал. Давай ты просто сделаешь, как я сказал, и мы немного поспим.

— О, ты такой милый, — наигранно улыбаюсь и глажу его по груди обеими руками. — А может тебе не усложнять нам жизнь обоим? Я сейчас быстренько свалю, а ты другую жертву поищи. Голенького себя покажи. Вдруг оценят. А я неблагодарная девчонка.

— Лена, — закрывает глаза.

— Если честно, ситуация дерьмовая. Зачем ты сюда меня потащил?

— Я же сказал, себе оставлю.

— Как свою Бусю? Ты в курсе, что я как бы не собака, чтобы захотеть меня оставить себе. У меня работа и учеба. Вы вырвали меня из дома, притащили хрен пойми куда. А в итоге я еще и в заложниках.

— Ты не в заложниках.

— О, правда? Этому есть другое пояснение?

— Ну, понравилась ты мне.

— Да ты прямо бьешь рекорды, милоты. Вот только как бы тебе помягче сказать, Ромео недоделанный. Джульетту, если и похищать, то в случае, если она этого хочет сама, а не наоборот. Сечешь?

— Короче, — в следующую секунду я уже повисла вниз головой, а перед носом была поясница, а еще чуть ниже, жопа. Самая настоящая, мужская жопа.

Класс.

— Слушай, раз уж мы настолько близко познакомились с твоим задом, пусть он со мной не здоровается. Я к этому не готова.

Гена начинает ржать, а я надеяться, что все же этого не произойдет.

В обратное положение я встаю только в ванной. И звучит мне приказ:

— Раздевайся.

— Ага. Я знаю приемы Хрен-фу. Показать? Они на пальцах. Есть Хуй-фу, этот правда, не так приятен, для твоего висящего и неприкрытого дружка. Зад-фу, это туда я тебя послать могу. Выбирай.

— Я тебе сейчас покажу Выеб-фу на коленях. Как тебе такая перспектива?

— Отпусти меня.

— Рановато для требований.

— Ты секса хочешь? — решаю выяснить на берегу.

— Тебя хочу.

— Секса со мной?

— Тебя, что непонятного?

— Да все непонятно. Что значит меня? Что тебя может еще интересовать, кроме тела? Или ты мне предложение собрался делать?

— Посмотрим, так далеко не заглядывал.

— Да иди… — но тут терпение у зеленого не адеквата закончилось, и моя рубашка оказалась разорвана спереди. Варварски. — Ты…

Смотрю на прыгающие по плитке кафельной пуговицы и не могу поверить.

— Ты что натворил?

— Бегом остальное снимай, пока не порвал.

— Да иди… — что было дальше, понятно? — Да я тебе руки отгрызу, если еще раз прикоснешься.

— Ну я же попросил, ты не послушалась.

— То есть, если ты попросишь раздвинуть ноги, чтобы трахнуть меня, а я не соглашусь, ты меня изнасилуешь?

— Ты захочешь. Поверь, — подмигивает, но благо выходит, а я не знаю, что делать, потому что из опасного тут, только зубная щетка, судя по тому, что я увидела, оглядевшись.