Измена. Убивая любовь

Лила Каттен, 2023

Я провела ночь в больнице, а вернувшись обнаружила мужа в нашей постели с другой.Всему казалось есть объяснение… Но как доказать сердцу, что это не то, чем казалось с самого начала…Как довериться вновь мужчине, что был для меня всем на протяжении многих лет? Как не позволить умереть любви, если её жестоко убивают?

Глава 6

До самого вечера время ползет то склизкой улиткой, то, как скоростной сапсан. Моментами. Когда я задумчиво раскладываю жизнь по полочкам, или просто не знаю куда себя деть.

Сейчас стоит решать вопросы о дальнейшем, но как это делать? Составить план? И из чего он будет состоять? Разговор с Ильей, дальше уже по факту? Так будет правильно?

Но с другой стороны, что от этого зависит? Он скажет, что невиновен и я вернусь? Сомнительно.

Но поговорить стоит. Только где бы смелости набраться для этого? Рассказать, где я была той ночью. Ощутить его раскаяние, которое станет растекаться по нам обоим жидкой сталью, сдирая с нас кожу живьем. Ведь мне было так же плохо раз за разом звонить и не дозвониться.

Разбита в дребезги. Сил нет. Хочу просто спать и не шевелиться. Впрочем, это я и делаю, перевернувшись на бок. Сонливость сплошная одолевает. Еще и потеря малыша. Почему все так? Почему в одну кучу свалилось? Так ждали и не дождались.

Сплю пару часов и встаю, когда за окном начинает темнеть.

Тело такое уставшее.

Выхожу и встречаю свекровь за чтением.

— Выспалась?

— Да, но ощущение, что глаз не смыкала.

Она складывает руки и мечет глазами.

— В чем дело?

— Илья звонил. Хочет заехать после работы.

— Не стоит это делать сегодня. Я не отказываюсь от разговора с ним, просто сейчас не готова.

— Ты не отвечала. Хоть я и сказала, что ты спишь. Он чувствует свою вину.

— Было бы странно, если ее не было.

— Не стоит тебе рубить с плеча.

— Ну а вы, Антонина Степановна. Как бы поступили вы? — складываю руки на груди и жду ее ответ.

— Я бы… — она задумчиво смотрит на старинный сервант, который напоминает эпоху моей бабушки. Такими были обставлены дома и квартиры раньше повсюду. Сейчас же подобные вещи лишь у некоторых можно встретить. — Я бы сказала ему, что люблю, но быть с ним не могу и не буду. Забрала бы сына и уехала к матери. Он приехал бы за мной через время, сказав, что ошибся. Дает свое офицерское слово, что такого не повторится никогда. Мама настаивала бы на прощении мужа. Не лишать сына отца. И я вернулась… бы…

Я долго молчала.

Мне пришлось поразмыслить над тем, что она сказала. И если честно, я в край запуталась.

Она стала совсем нелогичной в моих глазах. Хотя любви для себя я от нее не ждала ни в каком виде. Однако это шло вразрез с тем, что я услышала и тем, что было между мной и ею за эти годы.

— А Илья я так понимаю не знает об этом?

— Конечно нет. Ему было два года. Мне казалось, что Прохор стал для него примером во всем, Майя.

— Вам показалось. Я не понимаю вас, Антонина Степановна.

— Меня учили с детства, что женщина — это дом. Основа. Опора. Чистота внутри. Она обязана прощать, мириться со всем. Это странно, но я считаю так и по сей день. Даже когда все выглядело абсурдно и неправильно, я находила причины и переворачивала все в своем сознании. Ты была неправильной. Место, где выросла, твоя прошлая жизнь, родители.

— Тогда почему сейчас я здесь?

— Все мы теряли Майя. Самое страшное остаться один на один с потерей, — отложила книгу и ушла из гостиной.

Не стала ходить за свекровью. То, что она мне поведала открыло ее с другой стороны, той о существовании которой я даже не догадывалась. К чему эта броня была, я все же не поняла.

Прошла к балкону и выйдя на него вдохнула аромат лета и заката, который красивым оранжевым покрывалом стелился по небу.

Прислушалась к своему телу и поняла, что живот не болит, спину не ломит. А вчера было больно ужасно. Хорошо, что кровотечение не повторялось больше, а наоборот прекратилось совсем.

Еще недолго стояла, смотря на птиц, прислушиваясь к шуму двора и ощутила жуткую тоску. Потерянность. Последнее время я нахожусь в этом состоянии, но сейчас очень явным было именно одиночество.

Даже не знаю, что буду делать дальше. Потому что и здесь оставаться не могу.

Опустила устало голову и увидела идущего к подъезду Илью, который плелся так будто вся тяжесть мира и его гнев лежал на его плечах. Глаза защипало от слез, а в носу закололо неприятно.

Опять слезы.

Чувствую усталость. И это состояние начинает угнетать, словно забирая в толщу тоски и безысходности.

Подъездная дверь стукнула громко пропищав, а через пару минут в дверь квартиры позвонили.

Затаила дыхание, но набраться смелости и выйти не смогла. Слишком явной была картинка этого утра и боль ночи, которую я разделила с самой собой, потому что ему было не до этого к сожалению. И что самое отвратительное, что он привел ее в нашу квартиру.

А если бы я была дома? Ведь он не знал где я нахожусь.

Что было бы тогда?

Илья

Полдня работал. Дела валились как снег этой зимой. Только и успевал раскидывать их на сотрудников и открывать новые. Одновременно с этим просматривал камеры с дома. Чтобы девчонки лицо уже можно было иметь на руках.

Самое забавное, что она типажом Майи. Хотя лицо ее я даже не рассмотрел даже.

Вход в систему видеонаблюдения был у меня под рукой. И первое что обнаружилось — сбой камер в первом часу ночи.

Фиксирую время и благо не выключаю запись. Потому что после того сбоя появился и я.

— Твою ж сука…

На видео я и она. Картинка не четкая. Но понять, что я лезу в ее рот языком, могу легко. Не говоря уже про руки, которые я не на талии ее держу.

Держусь кое-как, но упрямо иду и вхожу в подъезд. Дальше снова короткий сбой записи.

Поверить в то, что увидел своими глазами, удается с трудом. В голове пока что ничего не проясняется. Туман, который был в баре, пока что преобладает.

Лицо ее ловлю мельком и этого мало. Но зато номер машины такси четко отпечатался.

Пробиваю машину, и через час у меня есть название компании такси.

— Такси «Пятерочка», здравствуйте.

— Здравствуйте. Начальник следственного отдела, майор Островской. У меня есть вопрос по одной из ваших машин и ее маршрут.

Девушка сначала теряется, потом просит минуту ожидания и после соглашается ответить на вопросы.

— Прошу вас уточнить машину, дату и время, а я посмотрю в базе заказов.

Называю ей примерное время и номер машины. Она снова включает какого-то Шопена, а после говорит то, к чему, в общем-то, я был готов.

— Простите, но в базе заказ не значится в это время.

— Тогда могу я узнать данные водителя, чтобы узнать у него, кого и куда он отвозил в этом промежутке.

Записываю на листок и отключаюсь. Чувствую, как меня начинает мутить, и думаю, что стоило согласиться на капельницу. Видимо, дряни во мне до хрена, которая долго будет выходить из организма.

Пару раз звоню жене, но она не отвечает ни на звонки, ни на смс.

Размышляю о нас с ней и пытаюсь уловить моменты, отыскать что-то, что подскажет, где и в какой час все пошло не так. Почему она стала такой нервной, почему перестала быть терпеливой. Почему изменилась? Или изменился я?

В отделе непривычная тишина сегодня. На вызовах только пара человек, насколько я знаю. Прохожусь по кабинетам и заглядываю в каждый.

Судя по реакции только те, кого вписал в бумажку Макс, отреагировали на мое появление не так, как остальные.

Уезжаю чуть раньше с работы и прямиком к таксисту, у которого был сегодня выходной.

Долго разговаривать, в общем-то, не было смысла. Он сразу рассказал, кто остановил и откуда вез.

— Девушка ваша меня остановила. У бара одного на Комсомольской. Если честно, везти вас не хотел.

— Это еще почему?

— Состояние было не очень трезвым. А мне кататься по химчисткам невыгодно.

— Дальше что?

— Ничего. Отвез, бабки взял и поехал дальше.

— Возле бара был кто-то еще? Может, мы с кем-то стояли до того, как к вам подойти.

— Слушайте, я не смотрел кто там и что. Вы меня в чем-то подозреваете?

— Если бы подозревал, вы об этом узнали. Всего доброго и спасибо за информацию.

Сел в машину, и маршрут к бару выстроился сам. Только, скорее всего, я там мало что найду.

Последний мой взгляд на часы был в десять. Дома я очутился почти в два. Сорок минут на поездку в такси судя по словам водителя, а значит, почти три часа я был в баре?

Бред какой-то.

Закрываю глаза и вспоминаю Майю.

Черт побери. Как мне все это исправлять? Понятия не имею. Только бы не уезжала никуда. Быстро разберусь с этой дрянью и, надеюсь, то, что в итоге узнаю, поможет мне в том, чтобы вернуть жену и ее доверие.

Лоханулся я знатно, конечно. И даже поверить не могу, что к этому все пришло. Еще вопрос, где была она.

В голову со стуком влетает мысль. Неужели я пришел с этой шалавой и ее выгнал?

— Только бы не это.

Аж со свистом срываюсь с места, до того противно стало от моего вероятного поступка. Иначе я просто не знаю, как так вышло, что Майя провела ночь вне квартиры и вернулась с моей матерью.

Приезжаю и сразу иду к ней.

Не хочу и не могу ждать.

Пусть и без ответов на ее вероятные вопросы, но извиниться снова, я просто обязан. Если все так было, как я думаю, то я сам себе этого не прощу.

Мама открывает дверь, и я сразу натыкаюсь на стену.

Впервые она так сильно на стороне моей жены, и я даже рад этому. Меня не за что погладить по голове, поэтому я хочу, чтобы Майя знала, что мама ее поддерживает. Что она не одна. Пусть и не со мной… пока что.

— Илья, ну почему не слышишь?

— Мама, я хочу узнать, как она.

— Я могу ответить: Майе плохо.

— Мам, — провожу по волосам рукой и оставляю ее за шеей, которую мну ладонью, — просто дай мне увидеть свою жену. Если она не захочет со мной говорить, она не будет этого делать, и я уйду.

— Сынок, я понимаю, что ты хочешь все исправить. Но делай это не сегодня.

— Ты можешь хоть раз, — повышаю голос и тут вижу ее.

Стоит, чуть прислонившись к стене коридора, и смотрит на меня. Могу по пальцам пересчитать, сколько раз я видел этот взгляд. Он говорит мне о том какой я мудак.

— Малыш… — зову ее и вижу, как она ниже опускает голову, пряча лицо в волосах… плачет.

Мама быстро уходит, оставив нас наедине, а мне до того стыдно, что даже порог переступить не могу.