Рада, наследница заклинателей

Лея Р., 2023

Бродяжка и уличная плясунья Рада оказывается в темнице, приговорённая за убийство возлюбленного, которое не совершала. Настоятель «Храма Всемилостивого Дракона» Михель Буша обещает спасти от ужасной участи, но просит взамен непомерную цену – две ночи любви. Не видя иного выхода, Рада в конце концов соглашается, надеясь как-нибудь отвертеться и оставить священника ни с чем. Но, может, он не так уж плох, как ей поначалу казалось?.. А сама Рада, возможно, вовсе не нищенка и отребье, а последняя из рода заклинателей драконов?..Сумеет ли выросшая в трущобах красавица вернуть имя и славу предков? Сможет ли Михель, давший обет безбрачия, растопить сердце юной Рады и разрубить сковывающие его оковы долга?

Глава 5

— Рада?.. — тихо окликнул Михель, смакуя имя возлюбленной, подобно десертному вину. — Ты выспалась? Уже давно рассвело, и я решился потревожить твой сон.

Священник осторожно дотронулся до обнажённого плечика, и гостья сонно заморгала.

Хотя он не получил того, чего желал больше всего на свете, осознание, что маленькая бродяжка спит так близко, доверчиво раскрывшись под толстым одеялом, породило в сердце неведомую прежде теплоту. Кое-как забывшись беспокойным сном, Буша подскочил на рассвете и, не зная, чем занять себя, решил приготовить завтрак. Ноги так и зудели поскорее отправиться к приёмному отцу Рады, а после — бежать в университетскую библиотеку и закопаться в любимом отделе истории. Настоятель загодя освободил сегодняшний день, хотя и по другому поводу, так что мог посвятить несколько часов изучению старинных манускриптов. Любознательному по природе Михелю казалось, что он стоит на пороге какой-то тайны, и ему не терпелось поскорее раскрыть секрет прелестной малютки. Врождённое любопытство оттеснило на второй план даже страсть: если прежде суровый председатель церковного суда видел в плясунье лишь непреодолимое искушение хаоса, то сейчас она обернулась вдруг загадочной посланницей Дракона. Жгучая любовь никуда не делась, но к ней добавилось трепетное почтение и искренний интерес, которые позволяли держать низменные желания в узде.

— Пора завтракать, красавица. Пол холодный, обувайся.

Рада непонимающе уставилась на церковника, который аккуратно сложил на кресло платье и поставил рядом сапожки, оставленные вчера в кухне. Он просит приготовить завтрак?..

— К сожалению, повар я тоже не особенно искусный, поэтому без изысков, — продолжил тем временем хозяин дома. — Зато на десерт у нас — хлеб со специями.

— Хлеб со специями?.. — удивлённо повторила маленькая нищенка, садясь и натягивая на грудь одеяло.

— Ты не любишь сладкое? — встревоженно спросил мечтавший угодить влюблённый.

Плясунья неуверенно улыбнулась, а потом звонко рассмеялась — настолько нелепо сказанный взволнованным тоном невинный вопрос прозвучал в устах вечно мрачного и погружённого в себя настоятеля «Храма Всемилостивого Дракона».

— Ох, дитя, я, очевидно, выгляжу ужасно нелепо… — сокрушённо пробормотал Михель. — А ведь только хотел порадовать тебя…

— Вам удалось, — хихикнула эта ведьма, в которой ничто не могло укротить врождённого жизнелюбия.

— Ну хорошо, пусть так, — глядя на неё, священник тоже невольно заулыбался. — Спускайся, я жду тебя внизу.

С этими словами Буша вышел из комнаты. В ожидании гостьи он вскипятил уже гретую воду и заварил травы. Когда Рада с полыхающими щеками неслышно вошла в кухню, стыдливо опустив золотые очи, настоятель предложил:

— Для начала умойся, я помогу тебе, — с этими словами он подхватил кувшин с тёплой водой и поливал на руки склонившейся над тазиком девушки.

Когда с водными процедурами было покончено, гостеприимный хозяин широким жестом указал на накрытый стол светлого дерева:

— А теперь завтракать.

На столе разместились сковорода с яичницей, от которой исходил манящий запах жареного сала, нарезанный толстыми ломтями пшеничный хлеб, кусок жёлтого масла в изящной пиале, сыр, пряники, нарезанные тонкими ломтиками колбасы…

— А это что? — маленький пальчик ткнул в пузатый глиняный чайник.

— Я немного разбираюсь в травах… Смесь листьев смородины и мяты с добавлением высушенных ягод шиповника хорошо тонизирует по утрам. Присаживайся, — Михель отодвинул для неё стул.

— Никто никогда не ухаживал за мной так, — тихо заметила малютка, садясь за стол.

Эта фраза отозвалась в душе священника радостным трепетом и гордостью. Значит, всё не зря! Красавица всё же не осталась совсем уж равнодушной к его стараниям.

Раду же всё происходящее невольно заставило вспомнить о прекрасном офицере, блистательном молодом человеке из рода Лайош. Прикрыв глаза, бродяжка на краткий миг представила, что это он приготовил для них завтрак, что с губ Гожо срывались вчера пылкие и отчаянные слова любви, что он вспыхивает и сгорает ради одного благосклонного взгляда возлюбленной… Слабый стук кружки об стол рассеял сладостный мираж. Нет, рядом всего лишь подлый церковник — гонитель, мучитель и безумный обожатель; это он смотрит на плясунью влюблёнными глазами, а красивый юноша из королевской гвардии без вмешательства святоши даже не пришёл бы спасти от камня на шее…

Красавица со вздохом опустила блеснувшие слезой очи и начала есть. Не всё ли равно, что теперь с ней будет, если сердце безжалостно разбито самым дорогим в мире существом?.. Какая насмешка судьбы: ведь церковник, кажется, действительно любит, хотя его необузданная страсть порой пугает. И всё же если в темнице, со связанными руками, Рада видела в нём лишь насильника, то здесь, купаясь в заботе и искреннем обожании, ощущала себя скорее некой языческой богиней любви, поклонение которой порой переходит в экстатическую пляску вожделения.

«О, если бы так смотрел на меня мой Гожо… — с тоской подумала плясунья, встретившись с нежным взглядом, в глубине которого таились искры тлеющего желания. — Или если бы я могла так же смотреть на этого странного человека…» Жаждущее любви юное сердечко болезненно сжалось: нет, священнослужитель никогда не превратится в красавца-офицера… Нужно смириться с этим прискорбным фактом; к тому же вчерашняя узница вот-вот в полной мере обретёт утраченную свободу. Да только что с ней делать теперь, когда единственная любовь покинула, и Рада больше не нужна укравшему душу предателю из рода Лайош?..

— Ты насытилась? — спросил Буша, заметивший, что гостья с ложкой в руке уже какое-то время просто сидит, задумчиво подперев голову смуглой ладошкой и вперив невидящий взор в заботливо пододвинутый бутерброд.

— Я… Да, большое спасибо, — вежливо поблагодарила сотрапезница, откладывая ложку и только теперь заметив намазанную маслом булку с кусочками сыра и колбасы. — Это мне?

— Очевидно, да, у меня сегодня постный день, — пожал плечами Михель, дожёвывая затвердевший хлеб со специями.

Рада поспешно проглотила остатки еды, залпом выпила чашку ароматного травяного отвара с мёдом и встала:

— Теперь вы проводите меня домой?

— Да. Но мне непременно нужно поговорить с твоим приёмным отцом.

— Как хотите, — бродяжка безразлично пожала плечами. — Только не ждите радушного приёма.

Вскоре они уже шли бок о бок по узким улочкам Старой Рутны. Сыпавший с неба снег преобразил серые двух — и трёхэтажные домики в искрящиеся белизной дворцы. Бродяжка вспоминала, что угодила в темницу ещё осенью, когда от сырости скрипели башмаки, а теперь вот ступает по хрустящей зимней мостовой.

Бедный квартал обезлюдел: кому тёплая одежда позволяла выйти на улицу в такой холод, давно разбрелись по рабочим местам; остальные спасались от мороза за заледеневшими стенами каменных домов.

Зябко потирая ладошками, Рада забежала в знакомый притон, однако днём он оказался пуст. Тогда она отправилась прямиком в жилище Баро, где прошло её детство; священник не отставал ни на шаг.

— Отец!.. — бросившись с крепкие объятия, плясунья глубоко вдохнула знакомый запах и наконец-то почувствовала себя в безопасности.

Усадив дочь у жарко натопленного очага, черноволосый человек неопределённого возраста с неправдоподобно правильными чертами лица приблизился к застывшему на пороге Буша и внимательно осмотрел его.

Лицо взорвалось болью, отозвавшейся даже в затылке, когда Баро, не замахиваясь, нанёс сильный удар снизу вверх по подбородку настоятеля. Следующей пострадала левая скула, отчего священник отлетел к двери и медленно сполз на пол.

— Папа, не надо! — закричала маленькая нищенка, крепко хватая нападавшего за кулак. — Он спас мне жизнь.

— Не бесплатно, насколько я понял со слов Пэтро, — сощурился предводитель нищих, под бесформенным балахоном которого, похоже, скрывалась гора мышц. — Он обидел тебя? Где ты ночевала сегодня, Рада?

— Отец, всё хорошо. Я ночевала у мэтра Буша, он и пальцем меня не тронул. Только стараниями этого человека меня выпустили из темницы. Пожалуйста, оставь его.

— Ладно, — неопределённо ответил Баро. — Зачем ты привела его?

— Он сам об этом попросил. Хотел встретиться с тобой, потому что… — малютка замялась, не зная, как объяснить.

— У вашей дочери драконья метка, — прохрипел Михель, с трудом поднимаясь на ноги и ощупывая горящее лицо.

— Что?! — воскликнул хозяин дома, бросаясь вперёд и нависая над едва державшимся на ногах настоятелем. — Не делай из меня идиота, святоша, заклинатели не появлялись на свет уже лет триста.

— Она отмечена знаком Дракона, — храбро продолжил священник. — Можете убедиться сами. Вы знаете её родителей? Кто они?

Баро надолго замолчал. Несколько раз пройдя из угла в угол бедного жилища, попросил:

— Рада, милая, покажи, о чём болтает этот человек.

Плясунья тут же задрала платье и продемонстрировала огненно-красную родинку на внутренней стороне левого бедра.

— Не может быть… — прошептал отец, отступая на шаг и изумлённо прикрывая ладонью рот, будто не в силах поверить в происходящее.

Какое-то время в доме царило напряжённое молчание. Когда тишину нарушило шуршание опускаемого подола платья, Буша заговорил:

— Я вижу, вам знакома эта метка…

— Не знакома, — перебил предводитель нищих. — Но я понимаю, что значит этот нарост, потому что слышал о нём тысячу раз.

— Откуда, отец?.. — не удержалась от вопроса плясунья.

— В тебе течёт кровь двух древних родов заклинателей, дитя, — спокойно ответил Баро, будто и не держал всё это время в тайне её происхождение. — Ты не приёмная, Рада. Ты моя плоть и кровь. Моя и Златы Лайош.

— А!.. — слабо вскрикнула красавица, обессиленно опускаясь на низкую кровать, рядом с которой стояла.

— Да, Гожо — твой сводный брат, — кивнул хозяин дома, точно озвучивая давно не дававшую покоя мысль. — Я ведь понятия не имел, с кем ты бегала на свидания, пока не услышал это имя на заседании суда. И не благословил, кем бы он ни был, несостоявшегося убийцу — ясно ведь, что это не ты проткнула мерзавца Лайоша — за предотвращение кровосмешения.

— Это сделал он, — красавица указала на стоявшего у самой двери и вытиравшего с лица кровь Буша, после чего уткнулась в подушку и горько зарыдала.

— Вынужден сказать спасибо, — холодно кивнул Баро. — А теперь прошу оставить нас.

— Вы Антос Грофо? — игнорируя требование покинуть дом, рискнул спросить Михель, настороженно глядя на отца Рады.

— Вы хорошо осведомлены для священника, — усмехнулся черноволосый мужчина с крепкими кулаками, однако глаза его, сверкнувшие золотистым огнём, оставались холодны. — С чего вдруг такое предположение?

— Лишь один прямой наследник из семей заклинателей около тридцати лет назад бесследно исчез, — настоятель не опускал взгляда. — Согласно официальной версии, пропал в странствиях. По неофициальной — сбежал из дома. Верна вторая, так?

— Послушайте, чего вы хотите? — устало вздохнул Баро. — Да, я бежал, но вас моя биография никоим образом не касается.

— Вы правы, не касается. Но я хочу помочь Раде, — глядя прямо в глаза предводителю нищих, ответил Буша.

— Помочь? — в голосе явственно слышалась насмешка. — И каким же образом? Вы хоть знаете, чем занимались заклинатели? Почему уже три столетия как никто не видел драконов?..

— Да, я читал…

— Отец, — перебила дрожащим голосом Рада, — кто же я всё-таки такая? И как вышло, что до этого дня я никогда не слышала о матери? Она умерла? Почему ты скрывал от меня правду все эти годы?..

— Ох, дитя, это моя вина… — Баро тут же словно бы потеплел и уселся рядом с сотрясаемой рыданиями малюткой. — Давай я обо всём расскажу позже, когда уйдёт твой надоедливый провожатый?

— Нет! — истерически взвизгнула девушка, все эти годы считавшая себя сиротой. — Я хочу знать сейчас же, немедленно!.. Ты молчал восемнадцать лет, ты лгал мне!.. Плевать на церковника, скажи мне правду! Моя мать действительно мертва?

— Нет, она жива.

При этих словах Рада вздрогнула и горестно ахнула, а отец, прижав к груди сжавшуюся в комок дочь, начал рассказывать:

— Я любил твою мать. До сих пор люблю. Моё настоящее имя — Антос из рода заклинателей Грофо. Со Златой мы познакомились ещё детьми: летом частенько резвились то в их, то в нашем поместье, вместе играли. В юности нередко встречались на пирах и званых вечерах. Я хотел жениться на ней, но отец запретил. Род Лайош и тогда был беден, а сейчас разорился окончательно. Мне подобрали другую невесту, назначили день помолвки — и я бежал. Думал, Злата поступит так же, и мы обретём счастье где-нибудь на окраине мира, поселимся в маленьком домике, будем вести простую и скромную жизнь… Но, когда добрался до поместья Лайошей, узнал, что моя возлюбленная по настоянию родителей вышла замуж. Неизвестный в обществе, но состоятельный жених взял родовое имя Златы. Забавно, что в итоге их сын за считанные годы промотал отцовское состояние, и сейчас они бедны так же, как и тридцать лет назад. Получается, брак без любви не принёс не только счастья, но и выгоды, на которую так рассчитывали Лайоши старшие… Что я тогда чувствовал, не передать словами. Пути назад были отрезаны, вернуться к семье я не мог, поэтому остался в Старой Рутне. Прижился в компании воров и убийц, а после — возглавил их. Вот только Злату, увы, так и не забыл.

— Кало Лайош умер лет двадцать назад… — припомнил священник. — Стало быть, Рада — внебрачная дочь.

— Да, — вздохнул Антос из рода Грофо. — Прослышав о смерти Кало, я примчался к Злате и на коленях молил о любви. Оказалось, все эти годы она хранила в сердце мой образ, как и я — её… Узнав о беременности, твоя мать, Рада, впала в отчаяние. Если бы люди прослышали, что вдова понесла, её единственный сын лишился бы всего: благородное имя было бы опозорено, Гожо не смог бы в будущем рассчитывать ни на карьеру, ни на выгодную партию. Высший свет оказался бы навсегда закрыт для рода Лайош. Поэтому Злата удалилась в загородное поместье и, сказавшись больной, на протяжении полугода фактически не выходила из комнаты. О ребёнке знали лишь я, верная камеристка и семейный врач. Немедленно после родов, едва придя в себя, твоя мать помчалась в столицу, где служанка передала мне корзинку с прелестной крошкой. Так у бродяги Баро появилась дочь.

— Рада, наследница заклинателей из родов Лайош и Грофо, — закончил Михель. — Теперь понятно, откуда у неё метка Дракона.

— Но непонятно, почему она вообще появилась спустя столько лет затишья, — нахмурился хозяин дома.

— Да кто, наконец, такие эти треклятые заклинатели? — утирая слёзы, подала голос маленькая бродяжка, оказавшаяся вдруг наследницей двух именитых фамилий.

— Они сдерживали хаос, — неопределённо ответил Антос.

— Хаос? — не поняла Рада.

— Дракон создал наш мир из хаоса, — вмешался обожавший историю сотворения настоятель. — На самом деле, звать демиурга Драконом не совсем правильно, ибо у Него две ипостаси: зверь олицетворяет силу, человек — разум, обуздавший и упорядочивший всё сущее. Пока мир был молод и нестабилен, хаос частенько прорывался наружу. И, чтобы не позволить духу зла сгубить юное творение, Дракон создал людей, вложив в них Дух и Разум, и крылатых тварей по образу и подобию своему, наделив их силой и подчинив чужой воле. Они служили самым чистым и светлым из заклинателей, помогая противостоять хаосу и беспрекословно подчиняясь короткому слову или жесту. Но потом драконы вымерли, и…

— Драконы не вымерли, — перебил Баро. — Хаос прекратил разрывать наш мир, и нужда в заклинателях пропала, поэтому в какой-то момент они перестали появляться. Очевидно, что-то изменилось, — предводитель бродяг покосился на дочь. — Но это не имеет значения: обряды давно забыты, призвать дракона невозможно; к тому же это небезопасно…

— Если совершить ритуал призыва над простым человеком, явившийся змей не признает хозяина и просто спалит несчастного заживо, — закончил Михель. — По крайней мере, так сказано в старинных рукописях. Вот только ошибки быть не может, учитывая происхождение Рады.

— Допустим, — сквозь зубы процедил Антос из рода Грофо. — И кто же проведёт обряд инициации? Может, вы, мэтр Буша?

— Могу и я, — священнослужитель вызывающе уставился в глаза Баро.

Тот какое-то время молчал, после чего отвернулся к камину и вздохнул:

— Рада не ребёнок. Она сама в состоянии решить, стоит ли рисковать жизнью и доверять старинным легендам. Я бы не советовал, но…

— Я готова, — твёрдым голосом заявила малютка и обратилась к настоятелю: — Если сумеете призвать дракона, обязуюсь сдержать данное слово.

— Какое ещё слово? — подозрительно спросил отец, но плясунья пропустила вопрос мимо ушей. — Рада, не делай этого. Я волнуюсь за тебя, да и мать тоже. Она каждые десять дней посылает мне письма, и я вынужден подробно описывать, как протекает твоя жизнь.

— Да? Что же она не встретилась со мной за все эти восемнадцать лет?! — воскликнула наследница заклинателей. — Я знаю ответ, отец: ей просто плевать на меня. Иначе ты бы не хранил моё происхождение в тайне.

— Это не так, — предводитель нищих печально покачал головой. — Я просто боялся, что ты не поймёшь, захочешь найти мать или деда… А встречаться с тобой запретил Злате я, только с таким условием согласившись принять младенца. Понимал, что её сердце просто не выдержало бы этих встреч: материнская любовь глубока и безрассудна. Привязавшись к тебе, Злата очень скоро забыла бы об осторожности, и тогда непременно случилось бы какое-нибудь несчастье. Или же она просто тихо угасла бы от горя, вынужденная всякий раз расставаться с родной дочерью и смотреть, как та растёт без матери.

— Не беспокойся, папа, я не стану разыскивать мать, раз уж я для вас такая тяжёлая ноша, — всхлипнула Рада, на глазах которой опять навернулись слёзы. — Но пусть церковник проведёт обряд, ведь не зря же появилась у меня эта злосчастная метка.

— Она исчезнет, если в ближайшие три-четыре года не совершить ритуал. Дракон выберет кого-то другого, а ты продолжишь жить безмятежной жизнью обычной женщины, — убеждал Антос. — Обряд призыва небезопасен. Но, даже если всё пройдёт безупречно, тебе придётся выступить против хаоса — таково предназначение заклинателей.

— Если таково, значит, выступлю, — решительно произнесла красавица и обратилась к настоятелю: — Так вы знаете, как провести ритуал?

— В точности не помню, но мне доподлинно известно, что технику очень подробно описывал Нику из рода Стево. Когда-то давно я находил этот свиток в библиотеке, так что он точно там есть. Дай мне пару дней, и мы сможем всё исполнить.

— Хорошо, — согласилась Рада, — пара дней у вас точно есть. На закате третьего дня возвращайтесь в тот домик. Я приду туда, и обсудим подробности. Отец, отпусти его. Я так хочу.

Баро со вздохом махнул рукой, указывая на дверь. Мэтр Буша поспешно вылетел в коридор, быстро вышел на улицу и направился в библиотеку, даже не замечая, как следом спешили две скрывавшиеся в тени фигуры, растаявшие на границе бедных кварталов.

Плясунья тем временем продолжала допрашивать чувствовавшего ужасную вину отца:

— Папа, а как именно заклинатели противостояли хаосу? И в чём он вообще проявлялся?..

— Как ты понимаешь, я могу поведать тебе лишь то, что слышал из семейных легенд, — улыбнулся Антос. — Последним заклинателем из рода Грофо была Кхаца. Она умерла в далёком восемьсот пятьдесят четвёртом году.

— Ого, почти четыреста лет назад! — удивилась Рада.

— Да, маленькая. Кхаца много сделала для нашего мира, но прославилась тем, что усмирила шедшую прямо на большой прибрежный город Брэго волну высотой с дворцовую башню. Если бы не твоя далёкая бабка и её белый дракон Данда, погибли бы тысячи людей.

— Как же она это сделала? — красавица округлила глаза, вперив в отца удивлённый взгляд.

— Этого тебе, моя милая, не скажет никто. Заклинатели творят чудеса именем Дракона. Птицы служат им вестниками, предупреждая о прорывах хаоса, а крылатые змеи помогают быстро очутиться в нужном месте и не дать злу обрести свободу.

— Но разве я смогу остановить хаос, если понятия не имею, как это делается? — вздохнула Рада.

— Это придёт само. После обряда инициации ты станешь совсем не той, что сейчас, познаешь тайны устройства мира, в тебе вспыхнет искра самого Всемилостивого Дракона. Но ты уверена, что готова к этому? Бывали случаи, когда заклинатели гибли, переоценив силы и не совладав с проявлениями хаоса. Я не хочу потерять тебя. Ты моя единственная дочь и продолжательница рода Грофо. По моим сведениям, у отца не появлялось новых детей, значит, после его смерти ты сможешь унаследовать целое состояние и жить в роскоши и почёте. Я планировал рассказать обо всём после смерти старого Иоски, твоего деда, вернуть себе родовое имя и подарить тебе прекрасное поместье в одном дне пути от Старой Рутны. Я там вырос, это и твой дом тоже. Надеялся даже, что однажды по двору будут носиться мои внуки, такие же златоокие, как и ты…

— Зачем же ждать смерти дедушки? — изумилась дочь. — Я бы с большой радостью познакомилась с ним. Как только у меня появится дракон, непременно навещу старика Иоску.

Баро улыбнулся детской непосредственности дочери:

— Это прекрасное желание, но сомневаюсь, что Иоска примет тебя с распростёртыми объятиями. Не забывай: ты моя дочь. А я сбежал, отказавшись покориться родительской воле. Разве что мама… Лачи могла бы простить меня и точно обрадовалась бы внучке, особенно такой хорошенькой…

— И на драконе! — радостно добавила юная заклинательница. — А Гожо, наверно, как узнает, собственный мундир проглотит от зависти!

Рада вдруг почувствовала, как мучительная привязанность отпускает, разжимая железную хватку. Когда возлюбленный оказался сводным братом, запретные чувства, словно по волшебству, испарились. Осталась лишь обида за предательство и низость да облегчение и благодарность, что церковник так своевременно прервал то злополучное свидание.

— Дракон, помоги мне!.. — застонал Антос. — Доченька, это ведь не ручная зверушка, которой можно хвастаться! Это надёжный спутник, что-то вроде боевого коня, на пути борьбы с хаосом. Пути, который может закончиться очень быстро и безрадостно.

— Подумаешь, — беспечно отмахнулась наследница заклинателей. — Любая жизнь может неожиданно оборваться самым печальным образом. Во всяком случае погибнуть героической смертью верхом на драконе гораздо более привлекательно, нежели пойти на дно с верёвкой на шее, чего я едва избежала. Оставим это, я всё решила. Лучше расскажи ещё что-нибудь о нашем роде?