Рада, наследница заклинателей

Лея Р., 2023

Бродяжка и уличная плясунья Рада оказывается в темнице, приговорённая за убийство возлюбленного, которое не совершала. Настоятель «Храма Всемилостивого Дракона» Михель Буша обещает спасти от ужасной участи, но просит взамен непомерную цену – две ночи любви. Не видя иного выхода, Рада в конце концов соглашается, надеясь как-нибудь отвертеться и оставить священника ни с чем. Но, может, он не так уж плох, как ей поначалу казалось?.. А сама Рада, возможно, вовсе не нищенка и отребье, а последняя из рода заклинателей драконов?..Сумеет ли выросшая в трущобах красавица вернуть имя и славу предков? Сможет ли Михель, давший обет безбрачия, растопить сердце юной Рады и разрубить сковывающие его оковы долга?

Глава 7

Наутро священник разбудил мирно спавшую гостью, осторожно тронув за плечо.

— Мне придётся покинуть тебя, девушка, — он огорчённо взглянул в окно на давно вставшее солнце. — Я перечитал рецепт: сушёные дурман-грибы понадобятся лишь на последнем этапе, первичный отвар для будущего эликсира готовится без них. Можешь никуда не торопиться и спокойно отдыхать, до вечера дом в твоём полном распоряжении. Я предупредил служанку, что сегодня её присутствие не требуется: она лишь приготовит еду и уйдёт. А завтрак уже ждёт на кухне. Я… у меня есть кое-что для тебя, чтобы ты не скучала одна. Пожалуйста, выйди ненадолго в коридор.

Подав Раде платье, Буша вышел за дверь и терпеливо ждал её появления, после чего провёл в небольшую комнатку с единственным окном, расположенную по соседству со спальней и похожую на кладовку. Полки оказались завалены материей.

— Всё здесь — для тебя, — тихо проговорил Михель, обвивая рукой тонкую талию и осторожно поднося к губам изящные пальчики. — Можешь выбрать всё, что понравится: сошьёшь себе наряды, платки, постель.

— Не пытайся купить меня! — возмущённо вырвалась из его рук плясунья. — Я всё равно не останусь с тобой — ни за что!..

— Я… я лишь хотел сделать тебе приятное. Можешь просто забрать эти ткани с собой. О, если бы я только верил, что любовь можно купить, ограбил бы королевскую сокровищницу и бросил к твоим ногам! Увы!.. Это произведёт на тебя не больше впечатления, чем все мои мольбы.

Сокрушённый Буша вышел из кладовки, оставив Раду в одиночестве. Его слова польстили красавице: она поверила, что это вовсе не попытка подкупить и запереть её здесь. С любопытством начала рассматривать сваленную в беспорядке материю: тончайший лён, из которого можно изготовить прекрасное бельё, хлопок всех возможных цветов для ярких юбок, шерсть, особенно незаменимая сейчас, в студёную зиму, даже несколько кусков шёлка и узорчатой камки, а также целый рулон светло-серого мягкого кашемира. Нашлось и серебряное шитьё, и даже куний и кроличий мех. Он что же, скупил целую лавку?! Столь широкий жест, как бы ни хотелось этого отрицать, произвёл неизгладимое впечатление: выросшая в бедности, никогда не имевшая в сундуке больше трёх нарядов, малютка с упоением рассматривала, трогала и прикладывала к телу всё это богатство, чувствуя себя почти королевой, истинной наследницей двух знатных родов.

…Настоятель «Храма Всемилостивого Дракона», конечно же, не скупил лавку. Только приказал доставить ткани в дом, чтобы находящаяся под покровительством заказчика особа выбрала, что ей по душе — остальное же сговорился вернуть и получить часть суммы назад. Жалованье, выдаваемое в церковном суде и до сего дня хранившееся неприкосновенным, поскольку неприхотливый священник просто не знал, на что тратить деньги, сейчас утекало сквозь пальцы, подобно воде. Однако Буша не испытывал по этому поводу никакого огорчения: напротив, он мечтал хоть как-то расположить и порадовать любимую женщину, втайне от самого себя надеясь, что это поможет завоевать её благосклонность.

До заката оставалось ещё немало времени, когда Михель уже торопливо подходил к домику. Закончив все неотложные дела и переложив оставшиеся на плечи подчинённых, священник скорее с присущей ему точностью, нежели увлечённо, взялся за приготовление эликсира для ритуала призыва. Странно, но наука, которую одну прежде настоятель считал достойной внимания в скоротечной земной жизни, теперь представлялась никчёмной в сравнении с чувствами: все книги мира не могли отныне заменить живого тепла. Поэтому, поскорее покончив с первым этапом приготовления зелья, Буша оставил отвары остывать и поспешил туда, где покинул утром строптивую девчонку, отмеченную печатью Дракона.

По мере приближения к цели настоятелем овладевало беспокойство, быстро перешедшее в панику: а вдруг обиженная утренним подарком Рада ушла?.. Может статься, она решила послушать совет отца и отречься от дара, испугавшись грозящих заклинателям опасностей. Или, рассерженная вчерашней выходкой влюблённого Михеля, сочла более благоразумным решением найти другого помощника. Да хотя бы отправиться в поместье деда и попытать удачу там! О, проклятье, зачем он только не запер дверь на ключ?! Впрочем, это бы не остановило маленькую ведьму… Нужно было сидеть дома, не отпускать от себя ни на миг, оставаться рядом всеми правдами и неправдами!.. Но поздно: красавица, без сомнения, ушла, и теперь ни угрозы, ни мольбы не в силах вернуть её…

Одолеваемый горькими сомнениями, священник влетел в гостиную — никого. Огонёк безумия заплясал в светлых глазах; хозяин дома торопливо поднялся по лестнице, распахнул дверь спальни, едва не сорвав с петель — и застыл на пороге, точно каменный истукан.

Рада обернулась, потревоженная этим шумом, и в упор уставилась на Буша. Скорее почувствовав, чем оценив душевное состояние вошедшего, она непроизвольно вздрогнула; глаза широко распахнулись, так что настоятелю на мгновение показалось, ещё миг — и он утонет в этом расплавленном золоте, захлебнётся от восторга в лучистом свете, приняв самую прекрасную в мире смерть. Судорожно вздохнув, Михель вцепился в косяк, не в силах сразу успокоить сердце после пережитого во власти дурных предчувствий кошмара.

— Мне стало скучно, и я попросила у служанки швейные принадлежности, — объяснила гостья, которая до того занималась рукоделием, склонившись над тонкой льняной материей.

— Это прекрасно, — церковник наконец облегчённо улыбнулся и, приблизившись к Раде, опустился на пол у её ног и уткнулся лбом в женские колени, чувствуя, как защипало глаза от переполняющих эмоций.

— В конце концов, не зря ведь ты всё это накупил, — чуть смущённо продолжила юная заклинательница и поспешно сменила тему: — Кстати, я успела сбегать домой и достала дурман-грибы. Столько хватит?

Подняв голову, Буша проследил за изящным пальчиком, указывающим на стол. Там лежал небольшой холщовый мешочек размером с ладонь. Поднявшись и подойдя ближе, священник высыпал горсточку нарезанных сушёных грибов характерного красного цвета.

— Да, этого вполне достаточно, но… Где ты их взяла?

— В бедном квартале дуриков достать несложно, — пожала плечами Рада, словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся. — Выпивка стоит денег, а насобирать летом и насушить дурман-грибов можно совершенно бесплатно. Если съесть несколько кусочков и перетерпеть тошноту, погрузишься в грёзы более реальные, чем от вина.

— А ты сама?..

— Один раз пробовала, — поморщилась малютка. — Друзья уговорили пару лет назад. Так плохо стало — думала, желудок наизнанку вывернет. С тех пор от одного вида воротит.

Настоятель усмехнулся и, положив дурман-грибы обратно в мешочек, аккуратно завязал тесёмки. Потом повернулся к гостье:

— Ты обедала?

— Да. Твоя служанка приготовила чечевичный крем-суп, там почти полный котёл, я всего тарелку съела.

— Хорошо, тогда наскоро перекушу, а потом можем вернуться к заклинанию. Ты не против?

— Только для этого тут и сижу, — фыркнула Рада.

К вечеру упрямый текст наконец уложился в хорошенькой темноволосой головке. Хотя рассказать четверостишье наизусть малютка бы не взялась, этого от неё никто и не требовал. А вот прочесть заклинание по бумаге ровно и без ошибок плясунья в итоге сумела, так что на розовых губках заиграла гордая улыбка.

— Уверена, что тебе это действительно надо? — спросил за ужином Михель, заливая кипятком сушёные листья малины и смородины. — Твой отец прав: жизнь заклинателей полна опасностей и может завершиться гораздо раньше, чем при отказе от дара.

— Жизнь вообще непредсказуема, и всякий человек рискует расстаться с ней в любой миг, — философски заметила Рада. — Кто я сейчас? Бродяжка и нищенка, зарабатывающая на кусок хлеба тем, что развлекает зевак весёлой пляской. Разве могу я явиться к дедушке в таком виде и просить признать меня, ссылаясь на какую-то глупую родинку? Конечно, нет. Он и на порог меня не пустит и будет совершенно прав. Другое дело, если появлюсь в поместье верхом на драконе. Впрочем, глава рода Грофо и тогда может не принять меня. Однако в роли заклинательницы я хотя бы буду пользоваться некоторым уважением, смогу прокормить себя. Потому что, кажется, та беззаботная и жизнерадостная девочка, что одним движением цветастой юбки приводила в восторг жителей Старой Рутны, навсегда ушла. Не взлетит больше лёгкая ножка, не воспарит звонкий голосок… Я не из отваги так решила и не потому, что верю в своё великое предназначение — просто не знаю, чем жить дальше, если откажусь от дара. Я ведь не умею ничего, кроме как веселить зевак песнями и плясками. Это ты и в суде председательствуешь, и «Храм Всемилостивого Дракона» возглавляешь, и образование получил, и в медицине разбираешься, и травы знаешь…

— Так вот же оно, ты и сама можешь стать травницей! — чуть не подпрыгнул и едва не подавился сотрапезник от пронзившей молнией идеи. — В самом деле, Рада, время танцев пролетает очень быстро. Даже если вернёшься на Драконью площадь, ты ведь не можешь до смерти тешить народ. В старости, когда красота и ловкость не смогут больше прокормить тебя, ты могла бы стать знахаркой.

— Дожить до старости не так-то просто, — горько усмехнулась плясунья. — К тому же я смыслю в травах не больше, чем в драконах.

— Я мог бы научить тебя, — дрогнувшим голосом предложил священник. — Я изучал медицину и хорошо разбираюсь в травах. Расскажу и покажу, как готовить настойки, припарки, микстуры… То средство, что я давал тебе в темнице — оно ведь быстро заживило раны на твоей спине, не правда ли?.. Если пожелаешь…

— Нет, — поспешно отказалась Рада, настороженно глядя на собеседника, глаза которого лихорадочно блеснули. — Твои «уроки» мне уж точно ни к чему.

— Я… я не имею в виду ничего дурного, — медленно произнёс Михель, прекрасно понимая, что это неправда. — Ты останешься жить здесь, свободная, сытая, в тепле… Будешь вольна уйти, когда пожелаешь. Я не посмею докучать тебе, обещаю. Буду навещать в свободное время и обучу всему, что знаю сам. Принесу из библиотеки медицинские трактаты, чтобы ты могла заниматься сама, и очень скоро ты научишься облегчать страдания страждущих. Целительницы всегда пользуются уважением простого люда. От меня ты узнаешь гораздо больше, чем ведомо большинству докторов. Забытые рецепты, разработанные мною лично действенные средства, неизвестные другим методы определения болезней… Не хочу показаться нескромным, но даже королевский медик однажды консультировался со мной, спрашивая совета.

— Королевский медик? — глаза Рады округлились от удивления: неужели этот могущественный человек настолько умён и известен в своих кругах?.. Он, такой беззащитный перед ней, кто на коленях готов молить о любви?..

Буша украдкой наблюдал за быстро сменявшимися на подвижном личике изумлением, недоверием и, наконец, удовлетворением, понять которое не сумел.

— Ладно, давай сначала всё же попробуем призвать дракона, — решила наследница заклинателей. — Если ничего не выйдет — а ну как они и правда давно вымерли, или мы что в ритуале напутаем? — тогда уж подумаю над твоим предложением, церковник. Только не воображай, будто я соглашусь оплачивать обучение своим телом! Могу помогать тебе готовить лекарства — и только.

Поперхнувшийся куском хлеба настоятель откашлялся и быстро кивнул:

— Хорошо, если ты уверена в принятом решении, в ближайшее время проведём ритуал призыва. Не получится — вернуться к этому разговору мы всегда успеем.

В следующие три дня подготовка шла полным ходом. Днём священник возился в лаборатории при храме и занимался рабочими делами, а вечером вместе с Радой разбирал «Учебник драконьего письма». Маленькой заклинательнице требовалось выучить базовые команды, чтобы общаться с питомцем, если тот всё же явится.

— Проклятье, кто выдумал этот дурацкий язык?! — возмущённо ругалась красавица. — Это же ни один нормальный человек не сможет выговорить!

— Заклинатели не «нормальные люди», как ты изволила выразиться, — возражал Михель. — А язык этот никто не выдумывал: первым представителям великих родов пришлось подбирать близкие к драконьим звуки, чтобы твари их слышали и понимали. Скажи спасибо, что твои добрые предки всё подробно законспектировали, иначе пришлось бы самой искать общий язык с крылатым ящером.

— Спасибо, — скривилась плясунья и повторила слово благодарности на драконьем наречии, старательно выговаривая каждый звук: — Рджшассуасхтошху!

Спустя три дня эликсир для проведения обряда был готов.

— Ну что, завтра вечером?.. — в последний раз уточнил настоятель. — Ты готова? Точно не передумала?..

— Готова. Не передумала, — кивнула Рада, неотрывно глядя на полыхавший в камине огонь. — Ходила сегодня к отцу. Он волнуется, но дал мне своё благословение.

— Баро беспокоится, но понимает, насколько это важно для тебя. Как и я, — стоявший сзади Буша осторожно обхватил хрупкие плечики.

Привыкшая за эти дни к робким и нетребовательным прикосновениям малютка не вырывалась. Она уставилась в огонь, чувствуя исходящий от мужских ладоней жар. Интересно, он всегда такой горячий?..

— Послушай, зачем тебе всё это? Почему ты мне помогаешь? — Рада резко развернулась и вперила неотрывный взгляд в лицо священника.

— Ты сама знаешь ответ на свой вопрос, — собеседник не отвёл взор, твёрдо глядя полными нежности глазами.

— Но вы же не рассчитываете на вознаграждение? — высокомерно и чуть насмешливо вскинула бровь красавица.

— Мне достаточно того, что я могу находиться рядом. Вдыхать твой запах, видеть улыбку, касаться украдкой, слышать мягкий голос…

Рада не отвечала и не отводила взгляд, точно загипнотизированная отблесками тлеющего в раскосых светлых глазах желания. Она вдруг отчётливо осознала, что больше не боится этого человека. Совсем. И, привыкшая к исходящей от него жгучей любви, может смотреть в это измождённое лицо без отвращения и ненависти. Всё, что будущая заклинательница чувствовала сейчас, — удовлетворение от осознания своей власти над этим мужчиной и желание подразнить его, помучить, потешить раненое женское самолюбие.

Не понимая в точности, что значит этот пристальный взгляд, Михель, не в силах перебороть неожиданное искушение, быстро склонился и поцеловал возлюбленную в алые губы. Пару мгновений та стояла неподвижно, точно не сразу поняв, что происходит. Однако когда жадные мужские руки переместились с плеч на спину, теснее прижимая хрупкое и податливое тело, Рада быстро оттолкнула настоятеля:

— Не трогай меня, — возмутилась она, всё ещё ощущая на губах оставленный церковником приятный мятный аромат.

— Прости, — тут же отступил хозяин дома, сердце которого колотилось вдвое быстрее обычного. — Ты так прекрасна, так юна, и словно бы светишься в отблесках пламени. Ни один мужчина не смог бы удержаться от искушения отведать мёд твоих сладких губ.

Плясунья фыркнула и отвернулась, чувствуя, как по лицу расползается довольная самовлюблённая улыбка.

— Я спать, — заявила красавица, которая провела последние три ночи в этом доме, и привычно направилась на второй этаж.

— Да, хорошо. Завтра к полудню я освобожусь, и мы с тобой отправимся за город, подальше от Старой Рутны, где сможем спокойно провести обряд призыва.

Этой ночью оба долго ещё ворочались каждый в своей постели. Но если мысли священника наполняли сладостные воспоминания о поцелуе и виденном однажды прелестном обнажённом теле Рады, то сама она больше размышляла о предстоящем ритуале, с трепетом представляя, как встретится завтра с настоящим драконом и получит больше, чем когда-либо мечтала. Лишь изредка в голове проносился образ склонившегося церковника, от которого пахло мятой, воском и используемыми в храмовых светильниках маслами.

***

— Выдвигаемся? — укутанный в тёплый чёрный плащ Буша распахнул дверь домика, когда солнце проделало чуть больше половины дневного пути.

Юная заклинательница подняла голову от «Учебника драконьего письма» и кивнула. Отложив книгу, малютка быстро накинула поверх платья меховую курточку, спрятала ладошки в рукавички и подошла к выходу.

— Мы на этом поедем?! — не успев выйти за дверь, Рада ткнула пальчиком в спокойно стоящего позади настоятеля осла, опустившего голову и будто бы дремавшего.

— Ты поедешь, — поправил Михель. — Встретимся за Семиглавыми воротами. Выезжай через них за город, отъедь подальше по дороге и жди. Здесь нам нельзя показываться вместе: меня могут узнать даже в капюшоне, особенно стражники у ворот.

— Ладно, как скажешь, — раздражённо буркнула плясунья, не желавшая тратить время на спор. — Давай своего осла.

С этими словами она, подобрав юбку, по-мужски уселась в седло, схватила поводья и что есть мочи ударила пятками не ожидавшего такого обращения осла. Встрепенувшись, тот резво затрусил по мостовой. Глядя, как хлопают по бокам седельные сумки, настоятель вздохнул: плохо закрепил. Закрыв дверь, он надвинул капюшон до самого носа и скорым шагом поспешил к месту встречи.

За воротами Старой Рутны Буша повёл крепкого храмового ослика в поводу. Неподкованные копыта бодро хрустели по утоптанному снегу дороги. Вокруг простирались обширные поля, по временам сменявшиеся кучкующимися вдоль тракта домиками деревенек.

— Куда мы идём? — подала голос зябко укрывающая голову шалью Рада.

— Сейчас доберёмся до леса, там свернём влево, — откликнулся священник. — Пойдём вдоль опушки до тех пор, пока не упрёмся в русло Соны. Рядом с рекой расположено небольшое поселение лесорубов, так что дорога должна быть протоптана. Они сейчас только заготавливают брёвна, а весной начнут сплавлять. Летом там очень оживлённо, но сейчас почти безлюдно. Недалеко от города более подходящего места не найти.

У кромки леса влево уходила узкая тропинка, на которой не разминулись бы и два человека.

— Садись, — вздохнула всадница, под выразительным взглядом спутника передвигаясь на круп. — Я поеду сзади. Надеюсь, осёл не переломится.

— Нет, он крепкий парень, — настоятель похлопал животное по шее и одним быстрым движением вскочил в седло. — Держись за меня, прокатимся рысью. Солнце уже лижет верхушки деревьев, а нам нужно успеть до темноты выбрать место.

Когда осёл резво потрусил по тропинке, Рада крепко обхватила сидящего впереди Михеля руками, прижавшись щекой к колючему плащу, быстро согревшемуся от её прикосновения. Малютка смотрела на выстроившиеся неплотной стеной, покрытые искрящимся снегом деревья, невольно восхищаясь красотой зимнего леса. Повернув голову, бродяжка увидела окрасившиеся в розовый под лучами закатного солнца бесконечные сугробы, укутавшие плодородные поля.

За всю дорогу оба не произнесли ни слова. Лишь заметив вдалеке дома, священник остановился и сказал:

— Почти на месте. Та снежная долина впереди — замёрзшая Сона, как я понимаю. Привяжем осла здесь и проберёмся по сугробам вдоль русла. Когда отойдём достаточно далеко от домов, можно начинать ритуал.

Спрыгнув, Буша помог спутнице сползти с крупа, отвязал две пары снегоступов и протянул одну Раде. После этого завёл осла чуть подальше в лес, стреножил, насыпал на утоптанный снег овса из припасённого мешка и вернулся на тропинку. Ещё раз перепроверив, всё ли взяли для обряда, парочка отправилась прочь от поселения, аккуратно ступая по насту.

Небо постепенно заволакивали тучи, сгущая и без того стремительно нарастающие сумерки.

— Остановимся здесь, — решил Михель, когда вечер уже грозил превратиться в ночь, а с неба повалил пушистый снежок.

— Слава Дракону, — выдохнула тяжело дышавшая, порядком уставшая плясунья и упала, где стояла, тут же едва не закопавшись в сугроб.

— Вставай сейчас же, промокнешь и замёрзнешь! — нахмурился настоятель и протянул руку.

Рада закатила глаза, но всё же неохотно ухватилась за сильную ладонь и миг спустя оказалась на ногах.

— Пей, — покопавшись в сумке, священник извлёк стеклянный пузырёк с эликсиром. — Насколько я понимаю, это зелье должно изменить твоё восприятие реальности. Судя по составу, эликсир обостряет чувства и помогает видеть более тонкие материи. Без него ты вряд ли найдёшь общий язык с драконом.

Будущая заклинательница сняла рукавичку и послушно взяла склянку с прозрачной янтарной жидкостью. Подозрительно принюхалась и — проглотила одним махом.

— Фу, ну и гадость! В жизни не пробовала ничего более отвратительного, — вынесла вердикт Рада. — Надеюсь, ты меня не отравил?

— Я всё делал строго по рецепту, — обиженно отозвался Буша. — Подождём, пока всосётся в кровь и подействует. А ты пока можешь читать заклинание.

Красавица извлекла из-за пазухи смятый листок, на который тут же упала первая снежинка.

— Не видно же ничего! — пожаловалась плясунья.

— Подожди, сейчас.

С этими словами Михель вытащил из сумки крохотный масляный светильник и огниво. Разложив трут прямо на сугробе, настоятель начал энергично бить кремнём по кресалу. Посыпавшиеся искры вскоре разожгли мелкую стружку, и Буша быстро поджёг фитиль светильника.

— Так лучше? — спросил он, заботливо поднося огонь ближе к листу бумаги.

— Да, спасибо, — улыбнулась Рада.

Пару раз она перечитала заклинание про себя, после чего громко и чётко произнесла вслух выведенные ровным почерком строки:

«Кждсаржу рреньшьнька йушксрджиш

Зсоррошкарш сжирьшеньшр цврихт

Сльствухштихш жроррошрень щкарьрцуф

Шрашрствскусть кржревнольшенрс цфхчанстз».

— Прекрасно! Ты умничка, — взволнованно похвалил священник.

Миг спустя сильный порыв ледяного ветра погасил светильник, швырнув в лица острой снежной крошкой.

— Мне нехорошо, — покачнувшись, прошептала красавица.

— Что такое? — встревоженно спросил Михель, обхватывая едва не повалившуюся в сугроб малютку.

— Голова… Мхрашцаркшс, — неожиданно зашипела на драконьем наречии Рада.

— Всё нормально, эликсир начинает действовать, — ободрил настоятель, крепко сжимая маленькую бродяжку в объятиях. — Заклинание ты прочитала верно, дракон уже должен был услышать тебя и отправиться на зов. Осталось только немного подождать.

— Ладно, — слабо шепнула вцепившаяся в священника плясунья. — Шнашсаньяцхс…

«Приди», — мысленно перевёл Буша, тоже успевший выучить некоторые команды заклинателей.

— Придёт, непременно придёт, — успокоил он, поглаживая возлюбленную по голове одной рукой и поддерживая другой.

Когда оба уже начали ощутимо дрожать от холода, вдалеке раздался невнятный шум.

— Рада! — тряхнул настоятель. — Пора, он здесь!

С этими словами Михель протянул ритуальный нож, украденный из храма, где оружие хранилось в качестве реликвии и напоминания о борьбе заклинателей с хаосом. Одна из застывших и давно затвердевших рубинами капель драконьей крови на рукоятке вдруг стала жидкой.

— Дитя, это оно! — взволнованно зашептал священник. — Смажь лезвие и сделай, что должно.

Красавица испуганно взглянула на него, но всё-таки скинула вторую рукавичку и взяла нож. Коснулась пальчиком рубиновой жидкости и прочертила на лезвии алую полоску. Потом ещё и ещё… Наконец занесла нож над раскрытой ладонью, зажмурилась и…

— Ай!

Острое, словно только что наточенное, лезвие легко разрезало кожу. Обагрив ритуальное оружие, кровь быстро закапала на укутавшее землю белоснежное покрывало.

— Тихо, тихо, уже всё, — успокаивал Буша, вновь обняв маленькую заклинательницу. — Он почуял тебя, сейчас будет здесь.

Уткнувшись в мужское плечо, Рада всхлипнула и до боли закусила губу. Голова уже не кружилась, а, напротив, была как никогда ясной. Плясунья отчётливо слышала быстро нарастающий шум разрезающих воздух крыльев. Ей казалось, она чувствует тяжёлое и размеренное дыхание дракона, видит полыхающие красно-оранжевым глаза, ощущает тепло его жёсткой чешуи…

— Он здесь!.. Очнись же, девушка, он здесь! — восторженно зашептал перепуганный и до крайности взволнованный настоятель. — У нас получилось.

Обернувшись, Рада увидела на серебристо-белой поляне огромного светло-серого крылатого ящера. Морду и шею покрывали шипы, равно как и мощный хвост и края крыльев. В холке он достигал высоты двухэтажного дома, а голова маячила ещё выше. Издав протяжный крик, похожий на клёкот хищных птиц, дракон сделал несколько шагов по направлению к людям. Сугробы проваливались под тяжестью могучих лап, так что когтями тварь скребла землю.

— Шнашсаньяцхс, — тихо проговорила малютка и, не обращая более внимания на кровоточащую руку и снег по пояс, двинулась навстречу зверю.

Заворожённый Михель застыл на месте, безмолвно глядя на невероятную сцену, разворачивающуюся перед ним.

Вскоре дракон встретился с хозяйкой и покорно склонил голову, вдыхая подрагивающими ноздрями запах человека.

— Миошшсатль роджорш Рамир, — произнесла Рада, касаясь по-прежнему кровоточащей ладошкой морды, оставляя на светло-серой чешуе багряный след прямо между глаз.

«Обряд имянаречения, — догадался словно бы окаменевший наблюдатель, видя, как кровавый след исчезает на глазах, впитываемый зверем сквозь чешую. — Рамир значит создатель всего сущего. Она назвала его в честь Великого Дракона».

После этого крылатый змей отвернулся и через мгновение из его пасти полилось ярко-жёлтое пламя, вмиг растопившее и высушившее маленькую полянку рядом с Радой.

— Рджшассуасхтошху, Рамир! — рассмеялась та и тут же шагнула на обожжённую землю.

После этого заклинательница медленно задрала подол платья, так что глядевший во все глаза священник громко сглотнул, и спустила с левой ноги чулок, обнажая печать Дракона.

Зверь уставился на красную родинку, после чего склонил морду ближе. Изумлённый Буша увидел, как тёмный раздвоенный язык коснулся девичьего бедра. А потом из пасти вырвалась струйка пламени, на сей раз совсем крохотная, ударившая точно в отметину.

Вскоре всё закончилось. Красавица, очевидно, совершенно не почувствовавшая боли во время огненного обряда, натянула чулок и опустила юбку. Потом чмокнула опустившего морду дракона в нос и, звонко рассмеявшись, сказала:

— Исхша, исхша!

После её слов тварь словно бы нехотя развернулась, отошла на несколько шагов и, расправив невероятных размеров крылья, тяжело поднялась в воздух, вскоре исчезнув в темноте. Рада ещё какое-то время смотрела вслед удаляющемуся силуэту, а потом вернулась к спутнику:

— Вот и всё, дорогой мой Михель, — она впервые назвала церковника по имени. — Теперь перед тобой стоит настоящая заклинательница драконов — первая за много-много лет. Но, надеюсь, не последняя.

— А почему он улетел? — выпалил настоятель, не ожидавший, что всё закончится так скоро.

— Я так велела. Надо набраться сил, прежде чем отправляться на борьбу с хаосом. Я очень слаба и понимаю, что пока не готова. Сегодняшний день был не из лёгких. Неплохо бы отдохнуть.

— Городские ворота до утра закрыты, — священник тряхнул головой, пытаясь разогнать напавший после увиденного ступор. — Можно попроситься на ночлег к лесорубам.

— Отлично, — зевнула Рада, подбирая рукавички и разворачиваясь в сторону поселения. — Просто с ног валюсь от усталости. Всё, что мне сейчас нужно, — хороший сон.

Забрав по пути ослика, уже ночью пара добралась до поселения лесорубов. С большим трудом они всё же достучались до хозяина одной хаты. Тот поначалу встретил их недовольством и руганью, но, увидев деньги, моментально успокоился и предложил лечь в бане, с вечера жарко натопленной, поскольку дом не был рассчитан на приём гостей.

Получив в своё распоряжение тёплое помещение и две шубы вместо тюфяка и одеяла, спутники тотчас улеглись.

— Рада? — тихо окликнул Буша.

— Да? — сонным шёпотом отозвалась та.

— Что стало с твоей меткой, когда дракон опалил её огнём?

Вместо ответа малютка без стеснения задрала юбку и приспустила чулок. В тусклом свете выделенной хозяином свечи Михель разглядел на месте бывшей родинки красную, похожую на сургучную, словно бы въевшуюся глубоко в кожу печать в виде расправившего крылья дракона.

— Поразительно, — только и сумел выдавить настоятель, после чего обнял оправившую платье возлюбленную, прижал её спину к своей груди и, укрыв их шубой, сказал: — Чтобы не замёрзнуть ночью.

Рада ничего не ответила. То ли слишком устала, чтобы возражать, то ли вообще не была против, но, во всяком случае, почти моментально ровно задышала, провалившись в глубокий сон. Священнику в этом отношении пришлось сложнее, но всё же в итоге уснул и он, уткнувшись в тёмные волосы и положив ладонь на прятавшуюся под платьем мягкую женскую грудь.