Идеал. История Эрика, писателя

Лера Ко (2025)

Что делать, если ты оказался в неизвестном городе со стёртой памятью и потерянной личностью? Пожалуй, остаётся лишь начать жизнь заново — возможно, это настоящий подарок судьбы. Этим подарком и воспользовался Эрик Рук, решив построить новую жизнь. Теперь он обычный писатель, создатель Книги о захватывающих приключениях. Однако однажды он замечает, что в его новой жизни персонажи из Книги начали материализовываться один за другим, вызвав догадку: а не было ли всё это на самом деле — в том прошлом, забытом и утраченном, которое сейчас настойчиво вмешивается в реальность и ставит Эрика перед сложным выбором: обрести прежнего себя или оставить за собой новую личность? Согласиться на подвиги или остаться в стороне от навалившихся сложностей? Но главное, признать себя человеком или снова стать идеалом — последним из вымершего народа?… Ему еще только предстоит найти своё место.

Глава 6. Детали и составляющие

«Парой» статей оказался довольно объёмный альбом в толстом переплёте. «Собственность господина Пу» — гласило золотое теснение на обороте.

— Разве Пу не был ботаником? Что за исторические заметки? — удивлённо пробормотал Эрик, перелистывая ламинированные страницы альбома.

Кевин кивнул.

— Был. Но я упоминал, что он был человеком науки и не мог поверить во что-то вроде «антинауки», типа жизнь после смерти, перерождение, самопрощение и прочее. Поэтому он собирал разные статьи, чтобы доказать самому себе эту самую антинаучность. Он выписывал невероятное количество газет, и только сам Хаос знает, откуда они брались. О, я помню эти газеты! — на какую-то секунду глаза Кевина потемнели от воспоминаний. — Неинтересные, с обычными новостями выбрасывались сразу же. Но если вдруг попадалось что-то стоящее, он тщательно вырезал статьи, перечитывал, чертил что-то в своих блокнотиках! Он всё время носил с собой блокнотики, записывал, зарисовывал, иногда даже сочинял пояснительные записи к ним… После пожара несколько альбомов уцелели, я их хранил в подсобке.

Эрик скользил взглядом по статьям.

Это были самые разные паззлы из жизни других: свадьбы и похороны, вероятно, ранее известных личностей, зарисовки законопроектов, открытий… По какому принципу он вообще их отбирал?

На нескольких фото он видел и себя, Эрика Рука, известного и подающего большие надежды молодого алхимика, который работал над «мозгами». Он с удовольствием перечитывал строки заметок, рассматривал черты своего лица, казавшегося чужим и далёким. Но одно фото вызвало сковывающие пальцы судороги.

«Разыскивается».

«…Эрик Рук, укрывающийся преступник, перешёл на сторону предателей… За поимку вознаграждение…»

Высокий, тёмно-русые волосы, раскосые глаза, хмурый взгляд и искривлённые губы. На фото был он, но худой, с запавшими глазами, с густой бородой; отросшие волосы спадают на глаза. Фото представляло его в полный рост в странном походном костюме. Обе руки были перебинтованы от запястья до локтя белой лентой на пример спортивных резинок, но Эрику всё равно показалось, что он видит под бинтами неяркий свет.

С трудом перевернув страницу, он почувствовал, как горло сжалось.

Точно такое же фото девушки, в таком же походном костюме, руки перебинтованы такими же лентами.

Франсуаза Френсис фон Анжели, особо опасный преступник.

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Вознаграждение — за её голову. Живой не оставлять.

О да, теперь, когда Эрик увидел её образ, картинка полностью сложились.

Он абсолютно точно мог сказать, что именно с ней Матильда пыталась «перемешать» свои черты, чтобы достать его из «укрытия». Именно она, Франсуаза, была в его сне рядом с Флешем, и её он видел в последний миг своей жизни…

«…Я никогда не буду твоей!..» и «Я был и есть лучше тебя…»

Значит, это её скрывает Флеш. Она была с ним, с Эриком, раньше, в его прошлой жизни. И с ней сейчас Флеш не позволяет ему видеться… Кто она? Почему на них охотились? Что с ней стало после того, как Эрик упал с крыши? После того, как он очнулся здесь…

Она была очень красива. Золотые локоны заплетены в две тугие толстые косы, подбородок вздёрнут, синие глаза сверкали презрением и вызовом всему миру. Да, из-под бинтов, как и на фото самого Эрика, брезжил неяркий свет.

— Франсуаза… — прошептал Эрик, вглядываясь в её портрет.

Кевин докуривал уже третью подряд сигарету, и нерассеивающийся дым заполнил кухню.

Они остались вдвоём рассматривать «пару статей», а Флеш снова куда-то ушёл, по-деловому поцокивая языком, словно бы вёе происходящее вообще его не волновало.

— До этих мест доходили только слухи, и, думаю, Флеш прав, истинную правду сможет сказать тебе только эта девушка. Кто она сама, кем был ты, что с вами случилось. Вся наша жизнь состоит только из кажущихся бессмысленными совпадений, но в самом конце мы понимаем, что ничего случайного и непредвиденного нет.

— Все считают меня мёртвым, и Франсуаза тоже. Сообщил ли ей Флеш, что нашёл меня? Повлияю ли я на её планы? — по спине Эрика пробежал холодок. — Может, мне вообще не нужно с ней видеться?

— А, ты уже сдрейфил узнать, кем ты был до потери памяти? — с этими словами Флеш зашёл в комнату и плюхнул на пол огромный мешок.

— Что это?

Он хищно улыбнулся.

— Оружие, Джон. Для встречи с Фран тебе понадобится оружие.

— Оружие? — еле шевеля языком, пробормотал Эрик.

— Чем из всего этого ты умеешь пользоваться сейчас? — по-деловому спросил Флеш.

Он разложил по свободным поверхностям всё то «оружие», которое принёс в практически бездонном мешке. Здесь были самые разные штуковины — от резных мечей до непонятного назначения колец и длинных копий. Не было кнутов, как видел Эрик раньше, но зато были странные бинты.

— Ничем. Но я уже видел такие бинты.

— Конечно, ты их видел, это бинты из нити Хаоса, поглощающие и отражающие желание увидеть то, что хочет увидеть смотрящий в этот миг на желаемый объект.

Конечно, Эрик не понял, но виду не подал.

— Скоро Матильда нападёт на тебя по-настоящему, — Флеш подал ему небольшой лёгкий меч, — и ты должен быть готов хотя бы отразить удар. Есть шанс, что я не успею к моменту начала заварушки. Твоя задача будет не дать ей себя убить и задержать её до моего появления.

— Какой у тебя план? — вмешался Кевин.

— Мой план? Никакого. Ждать, когда всё начнется, и наблюдать, как всё пройдёт, — самый верный способ выбрать сторону для битвы.

— Разве ты её не выбрал? — спросил Эрик. В его голосе послышались обида и раздражение. Сторону! Как же. Ему никто ничего не объясняет, гонят куда-то с мечом, иди, мол, выживи. А они тут сторону выбирают…

— Не понял.

— Ну, ты разве не на стороне этой Франсуазы, самой таинственной дамы на свете?

Флеш смерил его тяжёлым взглядом. Хлопнул по плечу. Его голос был холоден и твёрд.

— Больше уважения, дружище. Эта «самая таинственная дама» заслуживает больше уважения. И — да, конечно, я уже давно выбрал сторону. Я говорил о тебе. Ты-то сам, поди, ещё не знаешь, к кому примкнуть и кому верить. Ведь так?

Эрик и Кевин переглянулись. Это был странный ответ, породивший множество трактовок.

***

Эрик прикрепил обе фотографии «разыскивается» — свою и Франсуазы — на стену около письменного стола, на свой страх и риск, потому что ураган «Ева» мог сжечь их пламенем ревности в любой момент. Но Эрик решил быть честным. Ева заслуживает знать, кто он и кто «ОНА». В конце концов, интуиция рыжей девочки-чужака не подвела её.

Это было странно и необычно — понимать, что когда-то у тебя была другая жизнь. Эрик не первый раз уже возвращался мыслями к этому, признавая, что до потери памяти он мог быть кем угодно, в том числе скрывающимся преступником. Но теперь, когда он начал разбираться в ситуации, это осознание проступило ярче. Вот он, беглый преступник, которого сбросили с крыши и считали погибшим. Вот она, девочка из его подсознания, его «компаньонка» и, вероятно, любимая, которая бог знает, как жила всё это время, обретя новых друзей. Что стало с их старыми врагами? Они вновь начинают охоту и, как оказывается, могут найти его по мыслям в его собственной голове, используя гнусные методы «смены масок» и путая бедного забывшего и потерянного «Джона». Но что с этим делать?

Эрик ещё раз посмотрел на «Награда — за голову, в живых не оставлять» под фото… как Флеш её назвал? Фран… и столько нежности и обожания было в его голосе.

«Повежливее, дружище».

Фран.

Нужно было подчистить хвосты. Он не помнил Фран, только пара чисто мужских черт характера бунтарством отозвались в его сердце. Но у него была верная и надёжная Ева, а у Фран — живой и яростный Флеш, и каковы бы ни были отношения в этом четырёхугольнике, сейчас главное для всех — выжить. Эрик должен быть готов отразить нападение и прекратить слежку за собой и городом. И только после личной встречи с этой самой Фран может стать понятно, что будет дальше. Что бы она ему ни рассказала, сейчас, по сути, это не столь важно. Если Хаос дал ему вторую жизнь, стоит за неё держаться. Узнать историю своего прошлого необходимо, но жить он остаётся в настоящем.

На кровати лежал тот самый тонкий и лёгкий меч, который дал ему Флеш. И что — вот так с ним ходить по улице? Или прицепить к поясу — вдруг из-за кустов выскочит Матильда, и её нужно будет проткнуть?

Сегодня вечером у него были лекции. Эрик плёлся по дороге в колледж, погружённый в свои совсем не научные мысли, и столкнулся лоб в лоб с…

— Про-о-офе-е-ессор…

Он вздрогнул, как от удара.

Конечно же, меч он не взял, подумав, что и без того выглядит весьма странно для преподавателя.

— А я как раз спешу на вашу лекцию. Могу соста-а-авить вам ко-о-омпанию-ю-ю.

Это было весьма искреннее предложение, и наивно-милый вид Матильды обезоруживал. Если бы он не знал, что она охотник за головами (точнее, за головой — за его головой), то искренне бы предположил, что она строит ему глазки.

Она повернулась слегка боком и скосила на него взгляд.

— Вы идё-ё-ёте, сэ-э-эр?

Они пошли рядом, оба напряжённые до предела.

«Есть шанс, что я не успею к моменту начала заварушки. Твоя задача будет не дать ей себя убить и задержать её до моего появления», — стучало в его голове. Её руки были спрятаны в карманах, и она сутулилась, как будто от холода, вызывая неимоверное подозрение своей позой.

— Сэ-эр?

— Да?

— Вы узнали что-нибудь о браслетах?

Эрик сглотнул.

— Почему тебя это так интересует?

— В какой-то степени это дело моей жизни, — уклончиво ответила Матильда и тряхнула своими смоляными волосами, — а в какой-то — праздное любопытство. Ведь вы же не историк?

— Нет.

Она кивнула, словно говоря: «Да-да, именно!»

— Я знаю, что вы не историк. Вы не похожи на историка. Тогда что могло подтолкнуть вас согласиться на эту должность, как не поиск браслетов?

Эрик был поражён этой логикой. Как понимать её слова? Она его старается запутать? Или правда не знает, кто он?..

— Почему я не похож на историка?

Она снова кивнула в духе полного согласия своим мыслям.

— Так и думала, что вы спросите именно это. Вам ответить честно?

— Конечно.

— Только при условии, что вы так же честно ответите на ещё один мой вопрос.

— Хорошо. Так почему?

— Потому что я вас знаю, Эрик Рук, и знала много лет. Вот почему в моих глазах вы не похожи ни на какого «историка».

Эрик застыл как вкопанный, забыв поставить ногу на землю после очередного шага.

— Что ты сейчас сказала?

Конечно, она промолчала, выразительно посмотрев на него.

— Я уже могу задавать свой вопрос?

Он кивнул.

— Хорошо. Эрик, как Вам удалось стать человеком?

— Прости, что?

Матильда зашипела, совсем как раздражённая кошка.

— Вы всё время переспрашиваете. Закрадываются сомнения, что вы учёный.

— Я… Я не знаю, что тебе ответить. Я просто есть и всё. Ты думаешь, я не был человеком?

Они почти подошли к колледжу. Студенты сновали вокруг, не замечая их, все спешили по своим делам.

— Я немного переформулирую свой вопрос. Как вам удалось стать человеком, после того как вы потеряли браслеты?

Эрик пожал плечами.

Она придвинулась совсем близко, заглядывая в его лицо.

— Верю, что не знаете. Всему виной эта чёртова память, слабый элемент людского бытия. Но подумайте об этом на досуге, так сказать.

Её окликнули, и они оба обернулись на голос. Их было двое, парней — оба как из сна Эрика про кота.

«Думаешь, это был идеальный поступок?»

Один именно такой же, нарядный, похожий на гангстера, старался нацепить на лицо маску вежливости и добродушия, но природная чернота проступала, отпечатывая на лице неприятную гримасу.

Второй — ранее Эрик его не рассматривал — был космат и с длинным хвостом, как у викингов, крупный, и к тому же сильно раскачан, по обеим руками вились неясные цветные узоры. У него был крайне высокомерный взгляд — его чёрные глаза, казалось, могли прожечь дыру. На секунду Эрику показалось, что он его где-то уже видел. Кроме сна, разумеется.

Оба парня двигались в их сторону, и колокольчик тревоги в подсознании Эрика оглушительно трезвонил. Его не убеждали даже мысли о том, что они в людном месте, — ранее Флеш нападал на него прямо так, на улице…

— Матильда, — выплюнул «Викинг».

Эрик скосил на неё взгляд, та в свою очередь — на него… с мольбой?

И дальше произошло нечто невероятное.

Викинг схватил её за руку и дёрнул на себя, и они в один миг — растворились. Раз — и нет, и всё тут. И ни единого следа пребывания.

Гангстер остался, всё так же кривясь, и пялился на Эрика.

— Могу я вам чем-то помочь? — собрав всю свою волю, спросил Эрик насколько смог ровным голосом.

«Собеседник» хмыкнул и тоже исчез.

Эрик остался стоять, ощущая, как его трясёт от перевозбуждения. И в сознание его привёл только звук колокола, объявляющего о начале занятий.

***

На лекции было тихо: сонные, еле живые от перегрузки ботаники, пара-тройка шушукающихся девчонок, тщательно всё записывающий тощий парень на первой парте — на месте Матильды, которой, разумеется, не было.

Эрик был не готов к уроку, да и перенервничал здорово, так что занятие тянулось долго и монотонно даже для него.

— Вопросы? — привычно буркнул он, опускаясь в кресло минут за десять до окончания.

Мальчик на первой парте поднял руку. Эрик кивнул.

— Сэр, я услышал фразу, если её пересказать, то смысл в том, что наша жизнь — это то, что происходит с нами, пока мы планируем, что с нами должно произойти.

— Ну? — нахмурился Эрик.

— Я хотел задать личный вопрос. Я читал ваши статьи. И хотел задать вопрос касательно вашей жизни.

— И?..

— Вы запланировали сегодняшнюю лекцию для нашего экзамена, или мы можем ещё немного пожить?

В кабинете раздались плохо скрываемые смешки, но Эрик расслабился.

— Не запланировал, но блок философии будет оценен дополнительным баллом.

Закат был прекрасен, и даже не хотелось выходить из класса, чтобы не пропустить ни минутки алых лучей. Студенты высыпали на сумеречный свет, толкаясь в воротах. Все спешили домой.

Дом.

Эрику стало тоскливо. Нахлынули чувства, никогда ранее его не терзавшие. Что у него за дом? У всех в жизни он есть, в той или иной степени, но он свой потерял вместе с памятью, и встреча с прошлым — восстановит ли она его дом?

В дверь поскреблись. Вошла Ева. В лучах заката её медные волосы казались тёмными, большие печальные глаза блестели, как будто она плакала. Зайдя в кабинет, она закрыла за собой дверь и оперлась на неё спиной.

— Джонни, — ласково произнесла она. — Я тебя обманула. Прости…

Эрика накрыло волной нежности.

Дом там, где твоё сердце. А его сердце было рядом с Евой, всецело и безраздельно.

Он ждал у своего стола, гадая, что она скажет дальше и не делая попыток к ней приблизиться.

— Я знаю кое-что про браслеты… — печально продолжила она, опуская свои огромные блестящие глаза вниз и теребя подол платья.

— Почему ты мне соврала?

— Я не хотела тебе врать, я хотела тебя защитить, Джонни. Но ты всё равно узнаешь правду, так лучше уж от меня.

Она подошла к нему вплотную, и он, ощутив её тёплое дыхание на щеке, приобнял девушку.

— Я могу тебе рассказать кое-что об последних Идеалах… Они были здесь, в Луунвиле… Она была здесь, — прошептала Ева ему на ухо.

— Когда это было? Расскажи мне.

— Это было, когда сгорел пансион. Если говорить правду, когда враги спалили пансион дотла…

— Что? Но… Кевин никогда не говорил мне…

— Никто в Луунвиле не любит вспоминать этот пожар, особенно Кевин, и его трудно в этом винить. Тем более сейчас ему нужно быть максимально осторожным, чтобы история не повторилась.

— С чего ей повторяться?!

Ева вздохнула и, взяв его за запястья, развернула руки ладонями вверх.

— Возможно, идеалы снова здесь.

В этот момент произошло сразу несколько вещей.

Во-первых, мир изменился.

Время словно бы замедлило свой ход, а затем — резко обернулось вспять, как карусель, завертевшаяся в обратном направлении, но на безумной скорости.

Во-вторых, голову Эрика пронзила резкая боль, такая сильная, что он рухнул на пол, держась за виски руками. В глазах потемнело.

«Я, наверное, отключусь от боли», — мелькнуло в его голове, но желанного спасения не наступило.

Боль усиливалась, но одновременно и ослаблялась. Так бывает, когда приходит смирение и ты понимаешь, что тебе больно, но ты не можешь это изменить, и остаётся только примириться.

Яркие образы замелькали перед глазами, словно плёнка на перемотке.

– Наша задача — только браслеты девчонки. В живых нам никого не нужно оставлять, так что ты можешь делать всё, что посчитаешь нужным. Запомни — только браслеты.

Двое парней, тот самый «викинг» и «гангстер», которых Эрик видел сегодня у колледжа с Матильдой.

— Поздравляю, доктор! Это самая верная и точная формула.

Матильда??? Рядом с Эриком, в белом халате медика. Они в какой-то лаборатории рассматривают яркие пробирки.

Следующая картинка была безмолвна, на ней (или в ней?) Эрик был на полигоне, дрался на мечах с «викингом». Оба были молоды и красивы. Оба были друзьями.

Тут же новый виток сознания: разрушается здание. Огромный замок, камни летят вниз, хрустят мосты. И тихо — людей нет, никто не кричит. Кто-то тронул его за руку.

– Странно видеть это, Эрик. Я не уверена, что смогу после всего остаться идеальной, — тихо произнесла девушка с золотыми косами.

Эрику захотелось потрогать рукой «картинки», так реалистичны они были. Он начал расслабляться, чтобы больше запомнить из видений прошлого, но вдруг всё остановилось. Ощущение было таким, будто выключили телевизор — резко и оглушающе тихо.

Он открыл глаза. Точнее, попытался, потому что голова была крепко перебинтована.

— Ч-что?..

— Тихо, тихо.

Какой знакомы голос… Вот бы её увидеть ещё раз рядом, эту Фран…

Шорохи снимаемой повязки, и на лицо Эрика упало несколько лучей свет. Он осторожно открыл глаза. Всё вокруг было белым, над ним склонилось озабоченное лицо Евы.

— Я в больнице? — догадался он.

— Конечно. Ну и напугал же ты нас.

Эрик сел на кровати, огляделся. Он был в больничной палате, рядом на столике лежали его вещи, в том числе и золотая зажигалка; пальто, шарф аккуратно повешены на крючок возле стены, сам он переодет в пижаму. Комнату заливал яркий солнечный свет.

— Что произошло? Уже утро?

Ева присела на кровать, заглянула в его глаза.

— Джонни… ты ничего не помнишь?

Эрик помотал головой, а зря. В глазах заплясали пятна, в затылке неприятно закололо. Он потрогал голову. Та оказалась перемотана. Впрочем, и рука тоже. Руки. Он выразительно посмотрел на Еву.

Она вздохнула.

— Произошло кое-что непредвиденное, Эрик. В результате сильного стресса у тебя начался припадок.

— Припадок?

— Да. Ты упал на пол, разбил голову, начал бормотать неясные слова… Я ничего не поняла, что ты говорил, но потом — ты что-то произнёс… магическое. Эрик, я не знаю! — Ева от волнения подскочила, начала ходить по палате, заламывая руки. — И… И… Ох, Эрик, твои руки…

Эрик рывком сорвал бинт с левой руки. Он уже начал догадываться. Шрамы на его запястьях, ранее вообще не заметные, сейчас были алыми, словно только заживающие ожоги, но — они больше не были просто корявыми разводами.

«Этнордэ этва ест», — прочитал он.

Он с болью вспомнил один эпизод из карусели «припадочных» картинок:

– Эрик, курить, конечно, вредно, но пусть хоть одно пламя будет согревать тебя в темноте, — девушка с золотыми косами, Франсуаза, вкладывает в его руки ту самую зажигалку, что у него сейчас, с инициалами. «Этнордэ этва ест» – Душа парит вечно.

— Ева, — Эрик поднял на неё тёмные от страха глаза. — Что ты говорила про браслеты?..

Слёзы были на её щеках, когда она дрожащей рукой указала на его золотую зажигалку. Он взял её с тумбочки.

«Душа парит вечно», — прочитал он тонкое тиснение вместо ранее такой знакомой и родной буквы «Э».

— Неужели я был…

— Прости, Джонни, что скрыла от тебя правду. Но ты ничего не помнил. Тебя никто не искал. Эти чёртовы газеты писали, что ты умер. Я подумала, так будет лучше для всех, если ты останешься в Луунвиле, — её слова перешли в тихую истерику.

— Значит, ты знала?.. Как?!

— Что ты — один из идеалов? Да, Эрик, я знала. Шла страшная война, кровная война среди Идеалов. Я знала, кем ты был, потому что весь мир следил за тобой и судьбой твоего народа.

— Откуда?

— Мой папа часто рассказывал мне множество историй. Некоторые даже записывал в небольшие рукописные книги.

— Как и я.

— Да, Эрик. Как ты, с этой твоей Книгой. Знаешь, как она меня пугает? Сначала я видела и слышала это от папы, потом я читаю в твоих главах об этих же самых событиях…

— И много он тебе рассказывал?

— Достаточно. И очень, очень детально и описательно. Не знаю, где он их брал, может быть, что-то додумывал, а может быть — что-то просто пересказывал. Знаешь, он выписывал разные чудные газеты…

— Может быть, они ему снились?

— Как и тебе? Думаешь, он мог вспоминать и рассказывать свою прошлую жизнь? В Луунвиле всё возможно.

Они помолчали. Эрик думал-думал-думал, но сам не смог уловить хоть одну внятную мысль из лавины обрушившейся на него информации.

— Моим любимым всегда был рассказ об этом народе, Идеалах, и о том, что они были всесильны. Но несчастны.

— Несчастны? Почему?

Ева пожала плечами.

— Так мне казалось.

Эрик стиснул зубы. В его висках стучала кровь, ярость сжимала горло. Недоверие, недопонимание, сплошные загадки, а на самом деле — всё на поверхности, всё вокруг него… Ах, чёрт! Он с силой пнул подушку.

— Ты убеждала меня, что это моя собственная фантазия!

— Я хотела тебя защитить… Говорю же, пока все считали, что ты мёртв…

— Значит, сейчас на меня снова началась Охота, потому что кто-то разведал, что я жив?

— Не на тебя, Эрик. На браслеты.

— Разве они не работают только на владельце-идеале? Ты же мне сама говорила… Или это тоже была ложь?

Ева слегка поморщилась, но проглотила колкость.

— Браслеты можно снять. С разрешения владельца — можно. Они не будут обладать такой же силой, но их можно будет использовать.

— А что происходит с тем, кто лишился браслетов?

— Как правило, он умирает. Ни один идеал в здравом уме не желал бы себе такой участи — стать человеком.

Флеш ввалился в палату. Его одежда была местами порвана, выглядел он весьма потрепанным.

— Что с тобой? — спросил Эрик.

— Что со мной? — Флеш оскалился. — Сторожевые собачки твоей невесты постарались.

Эрик непонимающе моргнул. Ева покрылась пунцовыми пятнами.

— Ты! — зашипела она.

— Спокойно, — Флеш примиряюще поднял руки. — Все байкеры живы, здоровы, на своих законных территориях. Всё в вашем Луунвиле по-прежнему мирно. Я узнал, что Эрик начал вспоминать, и примчался как мог быстро, не успел, знаете ли, навести весь лоск.

«А где он всё время шляется, интересно? Пропадает, как кот, и приходит через день-два-неделю подранный и потасканный, но жутко самодовольный», — подумал Эрик.

— Ты что, залез в м-ой дом?! — от возмущения она начала запинаться в словах.

— Делать мне больше нечего. Я ловил шпиона, но он скрылся в лесах, а это уже, как выяснилось, охраняемая территория.

Внезапно Ева рассмеялась чистым и добрым смехом.

— Ну ты даёшь, Флеш. Ты сунулся в леса без сопровождающего?

— Мне не нужен сопровождающий, детка. Я сам себя могу сопроводить.

Все втроём посмотрели на разодранный рукав Флеша и ссадины на лице.

Ева смерила его тяжёлым и осуждающим взглядом и вышла. Подождав пару секунд, пока стихнут шаги, Эрик решил спросить напрямую.

— Нашёл?

— Я не поймал их… — слова прозвучали одновременно с вопросом.

Эрик прикусил губу.

— Я упал на хвост одному и гнал его до самых лесов, но ему помогли скрыться, а меня, чёрт, заметили. Хотя эта моя вылазка не была напрасной. Я напал на след кое-чего интересного.

Вернулась Ева и начала пытаться обработать его раны. Флеш шипел и плевался, как кипящий чайник, а Эрик провалился в свои мысли.

Он вспомнил, как год назад он открыл глаза в лесу, не понимая, где он и что происходит. Во всём теле была адская боль, голова горела, было трудно дышать. Он услышал шум рядом, но не мог повернуть даже глазами, так и ждал — лёжа на спине.

Шаги. К нему шёл человек. Нет, несколько людей.

— Он умер? — прошептал тонкий голос.

— Нет, вроде жив. Эй, парень! Ты… жив? — просипел голос погромче.

Эрик попытался издать хоть звук, но не смог вытолкнуть воздух, но зато и вдохнуть его тоже стало почти невозможным.

— Он захлебнётся! — снова пропищал голос. Кажется, женский?

Ещё шаги.

Над Эриком склонилась косматая голова.

— Чужак, ты меня слышишь? Держись. Рыжая уже в пути!

— Что?! Ты её вызвал? — запищал женский. Косматая голова снова исчезла из поля зрения.

— Конечно. Ты видела, что с его руками?! И эта гравировка. Ты можешь прочесть? Я обязан был сообщить о находке.

Дальше события Эрик почти не помнил. Картинка смазалась. Он смутно припоминал, что слышал звуки сирены, что чьи-то тёплые руки ощупывали его запястья в поисках пульса, перед глазами плясали красные пятна — огненно-рыжие волосы Евы, прибывшей за ним в карете скорой помощи, и много-много-много бесконечной боли во всём теле.

Проснулся он уже в больнице, перемотанный-перебинтованный, со спицами в ногах, пластиной в голове и дырой в душе. И только «огненные волосы» были с ним неотступно, став неотъемлемой частью его новой жизни.

Эрик с интересом посмотрел на пару своих препирающихся товарищей. Ева закусила губу, стараясь сдержать садистскую улыбку, а Флеш морщился от дезинфицирующего раствора.

— А где точно меня нашли? Ну, тогда, в первый раз?

— Что? А, у дороги, на краю леса. А что? — Ева скосила на него глаза.

— Да так…