Адам

Леонид Сергеевич Акимкин, 2016

Первый человек на земле: полное единение с природой, господин всего живого, альфа и омега для целого мира. Об этом мечтает каждый, но какую цену за это заплатит главный герой? Чем придется пожертвовать, чтобы получить возможность попробовать себя в роли Адама? И есть ли во всем этом Бог? Содержит нецензурную брань.

глава 26

Завтракать я не стал. Воспоминания о последнем сновидении всячески препятствовали приему хоть какой-то пищи. Напротив меня сидел Ярослав и с удовольствием доедал свой довольно плотный завтрак.

— Чего не ешь? Какой-то ты зеленый, отравился что ли? — мой друг говорил с набитым ртом, как свинья. Меня замутило еще сильней.

— Ты смотри, если это с браги Леонидыча, то я тебя больше с собой не возьму, а то спалишь всю малину, — Ярослав попытался сделать суровое лицо, но в процессе пережевывания это выглядело очень комично. Смотреть на то, как он ест было весьма интересно. С вилкой мой покалеченный товарищ обращался довольно умело, хотя было заметно, что он не был левшой с рождения. Движения были правильными, но лишенными естественности и мягкости. В то время, пока Ярослав совершал транспортировку пищи из тарелки в рот с помощью левой руки, его правая рука через раз зеркально копировала движения левой. Все это было похоже на то, как дирижёр, управляя оркестром, творит из какофонии звуков волшебство мелодии.

— А вот скажи мне, дядя Ярик, — было приятно смотреть, как это прозвище портит аппетит моему другу, — вот когда ты был на моем месте, тебя сны странные не мучили?

— Когда я был на твоем месте, сынок, — Ярослав даже зажмурился от удовольствия, — я вообще мало спал. У меня тогда были все ручки и глазки на месте, а на базе была целая уйма хорошеньких скучающих женщин. Так что я, если и спал, то без задних ног!

— А мне вот всякая дрянь снится, — рассказывать подробности, особенно последнего сна, мне не хотелось.

— Сходи в медпункт, попроси снотворного.

— Так и сделаю.

Сегодня мне предстоял первый выход в сад с животными. От одной мысли, что мне придется встречаться со львом, меня бросало в дрожь. Ярослав помог мне одеться и настроить микрогарнитуру. После трагедии с рацией все, кто работал в саду или с животными, пользовались только этим средством связи. Когда мой помощник открыл маленькую коробочку, я решил, что это очередной его розыгрыш. Внутри лежал кусок пожеванной жвачки и полоска тонкого скотча. То, что я принял за жвачку, оказалось микрофоном. Его закладывали в ушной канал, где он, словно замазка, ложился так, чтобы не раздражать ухо и не быть видным снаружи. После чего микрофон обретал твердость, он не только передавал информацию из центра управления, но и полностью пропускал все внешние звуки, не снижая уровня слышимости. Полоска скотча оказалась микрофоном, она крепилась на шее под подбородком и отлично передавала все слова, оставаясь при этом совсем незаметной.

Когда я двинулся в сад, Ярослав пошел на пункт управления и заверил, что кто бы чего там не решил, он не позволит этой твари сожрать еще кого-то, даже меня.

Солнышко светило очень приветливо, небо было настолько голубым и безоблачным, что я отвлекся от тревожных мыслей. Дерево приветственно прошелестело мне огромными листьями и, не спеша, убрало мешающие моему продвижению могучие ветви. Все-таки тот, кто все это придумал и воплотил в жизнь, мастер своего дела. Я представил, как смотрится со стороны вся эта сцена, и от восторга у меня перехватило дух.

Дышалось мне в прямом смысле не очень легко. В этот раз мне поставили в ноздри специальные фильтры и дышать ртом не рекомендовали. Оказалось, что когда на арену выпускают животных, то в воздух сразу выбрасывается специальный газ, усмиряющий нейронные токи в зонах звериных мозгов, отвечающих за агрессию и основные инстинкты. Это помогало осуществлять контроль над всеми обитателями этого места и было малой страховкой на случай отказа управляющих процессоров. Мне же дышать этим воспрещалось, как объяснили мне люди в белых халатах, газ вызывает привыкание, возможны галлюцинации и даже физические изменения мозга.

Как человек, мечтающий прожить долго и без изменений мозга, я намертво стиснул рот и усиленно задышал носом. Пока я спускался с холма, в лицо мне подул теплый ветерок с запахом моря. Первой навстречу выпорхнула стайка маленьких цветастых птичек. Звонко чирикая, они окружили меня и, сделав вокруг меня два безупречных по очертаниям круга, унеслись прочь. Из-за небольшого пригорка степенно вышел красавец олень, величественный и спокойный. Рога его были настоящим украшением, таких раскидистых и безупречно симметричных я никогда не видел. Вслед за ним выбежали три молодых самки. Они были прекрасны и легки, в противовес своему вожаку они беззаботно кружились в веселом танце, но при этом с опаской посматривали на самца, вероятно, боясь нарушить его спокойствие. А потом появился «Бемби». Однажды увиденный в диснеевском мультфильме малыш обрел реальные черты и неумело вышагивал за своими взрослыми сородичами. Глядя на него, хотелось подбежать и обнять его, и, словно прочитав мои мысли, малыш повернулся ко мне и жалобно заблеял.

— Петров, расслабься, — в голове раздался насмешливый голос Ярослава, — у тебя тут график мимимишности зашкаливает. Помни, все, что происходит в поле, это результат выполнения программы или команды оператора.

Потом он весело захохотал, а я дико засмущался. Я совсем забыл, что за мной наблюдает куча глаз, и мое состояние отслеживается ежесекундно.

— Александр, внимание, — один из операторов подал голос, — мы выпускаем Ганнибала.

Сначала я опешил, какого они Ганнибала и откуда выпускают, а потом вспомнил. Так теперь зовут бывшего Лютика, льва — людоеда. Во мне все сжалось, коленки против моей воли подкосились и стали чуть заметно подрагивать. Если на меня решит сейчас напасть черепаха, то и от нее я вряд ли смогу убежать.

— Петров, успокойся. Помни я с тобой, — голос Ярослава придал мне сил. В его голосе было столько уверенности, что я понял, он меня в обиду не даст.